1.3. Определение компетенции мкас при несовпадении текстов арбитражной оговорки в контракте, составленном на двух языках

Если в таких случаях в контракте указывалось, что вариант на одном из языков имеет приоритет, МКАС принимал во внимание вариант на том языке, который по соглашению сторон являлся приоритетным. Например, при разрешении спора между финляндской фирмой и российской организацией (дело N 101/1996, Постановление от 27.05.98) <*>, в котором не совпадало мнение сторон о толковании арбитражной оговорки контракта, заключенного на двух языках (русском и английском), МКАС исходил из версии контракта на английском языке. При этом было учтено, что в контракте предусматривалось следующее: в случае расхождения русской и английской версий контракта преобладает последняя. Версия контракта на английском языке предусматривала, что арбитражное разбирательство должно происходить в Москве, России, местом проведения которого (at the location) является Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ. Из этого был сделан вывод, что МКАС определен сторонами лишь в качестве того места, в котором должен рассматриваться спор, но не как институционный третейский суд, рассматривающий спор по своим правилам и процедурам. С учетом этого МКАС не признал, что в его компетенцию входит разрешение этого спора.

--------------------------------

<*> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 117 - 119.

Если же такие расхождения устанавливались в арбитражной оговорке контракта, в котором указывалось, что оба текста имеют одинаковую юридическую силу, в каждом случае вопрос о компетенции МКАС подвергался тщательному анализу с учетом конкретных обстоятельств. Интерес в этом отношении представляет подход МКАС при разрешении спора между российской организацией и канадской фирмой (дело N 217/2001, решение от 06.09.2002). Контракт сторон от 01.10.98, составленный на русском и английском языках с указанием, что оба текста имеют одинаковую юридическую силу, содержал (п. 4.5) несовпадающие тексты арбитражной оговорки. В тексте на русском языке содержалась оговорка о передаче споров на рассмотрение в Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ. В тексте же на английском языке предусматривалась передача споров "to the Arbitration court of Russia". МКАС указал, что утверждение ответчика о том, что из текста на английском языке следует, что подразумевалась передача споров в российский государственный арбитражный суд, не может быть признано обоснованным. Отмечено, что общеизвестно, что термин "Arbitration court" в английском языке равнозначен в русском языке термину "третейский суд". Это ясно видно как из соответствующих международных актов и регламентов международных третейских судов, так и из литературных источников. Так, например, Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), в которой участвуют Россия и Канада, применима, как следует из ее текста, только к решениям иностранных третейских судов ("arbitral awards") и неприменима к решениям иностранных государственных судов (решения которых не являются арбитражными). Аналогичен подход и в Арбитражном регламенте ЮНСИТРАЛ (принят Генеральной Ассамблеей ООН 15 декабря 1976 г.) и Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже (1985 г.), на основе которого принято законодательство о международном торговом арбитраже во многих странах, в том числе и англоязычных, в частности в Канаде (на федеральном уровне и уровне законодательных органов всех провинций и территорий), Австралии, в четырех штатах США (Калифорнии, Коннектикуте, Орегоне и Техасе), в Шотландии. На его основе принят соответствующий Закон и в России (в 1993 г.).

Третейский суд Международной торговой палаты в Париже называется по-английски "International Court of Arbitration of the ICC". Аналогичной является терминология, например, Лондонского международного арбитражного суда.

В опубликованном переводе Гражданского кодекса России на английский язык, осуществленном американским юристом Питером Б. Мэгсом при участии российского юриста А.Н. Жильцова (М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997 С. 150), в отношении государственных арбитражных судов использован термин "Commercial court", а третейских судов - термин "court of private arbitration". В другом переводе этого же текста, сделанном английским юристом Уильямом Э. Батлером, применительно к третейским судам использован термин "Arbitration court", а к государственным арбитражным судам - "Arbitrazh court" (Summonds and Hill Publishers Ltd. 1998. P. 6). Такая же терминология применена им и в опубликованном русско-английском юридическом словаре (М., 1995. С. 250). В работе Burke McDavid, опубликованной American Bar Association в "Arbitration Alternatives with a Russian Party", проводится четкое различие между разрешением споров в системе российских государственных арбитражных судов, которая названа "system of Russian Arbitrazh Courts", и международным коммерческим арбитражем, в частности МКАС при ТПП РФ, Арбитражным институтом Стокгольмской торговой палаты, Международным коммерческим арбитражным судом Международной торговой палаты.

Таким образом, и в русском, и в английском тексте арбитражной оговорки договора предусмотрено разрешение споров в третейских судах.

Обращено внимание на то, что ответчик обоснованно отмечает, что в русском тексте арбитражной оговорки контракта сторон неточно указано название третейского суда. Приведенное в нем название "Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ" было изменено на название "Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации" Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 7 июля 1993 г. N 5339-1 "О введении в действие Закона Российской Федерации "О международном коммерческом арбитраже". По мнению состава арбитража, допущенная неточность не может влечь за собой признание отсутствия действительной арбитражной оговорки в тексте на русском языке, учитывая, что в арбитражной оговорке назван конкретный третейский суд, который, как указывалось выше, был переименован по решению законодательного органа власти Российской Федерации. Из этого МКАС исходил и при вынесении многих решений, что нашло отражение в опубликованной арбитражной практике МКАС.

Учитывая имеющееся расхождение в текстах арбитражной оговорки на русском и английском языках, состав арбитража применил при их толковании положения ст. 431 ГК РФ (поскольку в пункте 4.5 контракта на русском и английском языках предусмотрено, что споры подлежат рассмотрению на основании "законодательства РФ" (в тексте на английском языке - "The dispute resolution is subject to the legislative acts of the Russian Federation").

Как предусмотрено ст. 431 ГК РФ, при толковании судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Как отмечалось выше, не может вызывать каких-либо сомнений то обстоятельство, что в текстах на русском и английском языках предполагалось рассмотрение спора в третейском суде на территории России.

Часть 2 ст. 431 ГК РФ предусматривает порядок установления содержания условия договора в случаях, когда буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений не позволяет его определить. В ней указано, что при определении общей воли сторон принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая, в частности, обычаи делового оборота. С учетом этого, имея в виду, что в тексте на английском языке не указан конкретный третейский суд, для его установления состав арбитража посчитал обоснованным использовать приобретающие характер обычаев делового оборота широко применяемые в международном коммерческом обороте правила толкования договоров, содержащиеся в Принципах международных коммерческих договоров УНИДРУА. Применение этого документа в международной коммерческой практике постоянно освещается в зарубежной и российской литературе и нашло отражение в ряде опубликованных решений МКАС.

Установив (что подтвердил и представитель ответчика в заседании арбитража), что первоначально вариант текста контракта был подготовлен на русском языке, который затем был переведен на английский язык, состав арбитража использовал указания о толковании на случай лингвистических расхождений в тексте договора, составленном на двух или более языках. Согласно статье 4.7 указанных Принципов в таких случаях предпочтение отдается толкованию в соответствии с вариантом текста договора, который был составлен первоначально. С учетом этого следует прийти к заключению, что в английском тексте были пропущены указанные в русском тексте слова "при Торгово-промышленной палате РФ" ("at the Chamber of Commerce and Industry").

Если допустить, что сторонами сознательно в английском тексте были опущены эти слова, то необходимо было бы прийти к заключению, что стороны вообще не имели намерения включать в текст договора арбитражную оговорку, поскольку без уточнения, какой конкретно третейский суд уполномочен разрешать споры сторон, арбитражная оговорка бессмысленна. У состава арбитража отсутствуют основания для такого допущения.