§ 41. 5. Заключение

Наши постановления о внебрачных детях, развиваясь под несомненным влиянием римского (византийского) права и не без влияния права канонического (Восточной Церкви), в конечном результате не последовали ни примеру законодательств романских, взявших за отправную точку воззрения римского права на внебрачных детей, ни примеру законодательств германских, придерживающихся начал канонического права, хотя, как мы видели, и существовало иноземное влияние на русское право в вопросе об обеспечении вне брака рожденных детей. До Петра Великого законодательство наше шло одним путем, если и не вполне верным, то все же определенным; с Петра же намечается другой путь, не выясненный законодателем, не определенный им надлежаще, оттого заставляющий его подвигаться нетвердой стопою, не ровно, не прямо, а делая кривые, не раз идя в обход, так что он или кружится и возвращается на старое место, или же удаляется в сторону от намеченной им, по-видимому, цели. В пору таких шатаний и колебаний застает наше законодательство время кодификации, и Свод Законов закрепил, таким образом, эти случайные, полные колебаний, возникшие при разных обстоятельствах и по разным поводам постановления.

Новый закон (3 июня 1902 г.), бесспорно, приблизил наше право по рассматриваемому предмету к германскому, допустив розыск отца гражданским порядком и отчасти приравняв внебрачных детей к законным относительно матери. Наш закон в последнем случае даже проявил больше решительности, нежели германский, предоставив матери родительскую власть над ее внебрачными детьми. Но что касается отца, то связь его с внебрачными детьми, напротив уже, нежели по германскому праву: он привлекается к даче алиментов дитяти только тогда, когда у матери нет средств или их недостаточно. Но вместе с тем, если отец доставляет алименты, то имеет право надзора над содержанием и воспитанием ребенка и преимущественное перед посторонними лицами право на опеку над ним - чего не дают отцу германские законодательства. Алиментарная обязанность у нас, в противоречие как германским, так и романским кодексам, переходу на наследников родителей не подлежит - что, конечно, слабее обеспечивает у нас право внебрачных детей на получение содержания, чем на Западе.

Наследственные права незаконных детей и у нас, как и в Германии, мыслимы только относительно матери, причем, благодаря существующему в нашем законодательстве различию между родовой и благоприобретенной собственностью, внебрачные дети допускаются к наследованию только в благоприобретенном имуществе матери.

Подобно некоторым германским законодательствам и у нас новый закон дозволил усыновлять своих внебрачных детей, что имеет существенное значение как ввиду недопущения законом 3 июня института добровольного признания, так и ввиду открывающейся таким образом возможности призвания к наследованию внебрачных детей в благоприобретенном имуществе их отца.

В общем, наше законодательство пошло по пути, который был уже им отчасти намечен в собственной истории, отчасти руководилось примером немецкого права.

В конечном результате, с точки зрения общего развития правосознания в вопросе об устроении юридического быта внебрачных детей, наш законодатель, если и не опередил западноевропейских законодателей, то и не остался позади их.

К этому надо прибавить, что, по-видимому, законодательная работа по этому вопросу не считается вполне законченной: в Журнале Государственного совета положительно указано, что новый закон о внебрачных детях имеет переходное значение и не закрывает пути "к дальнейшему", по мере надобности, движению нашего законодательства в том же поступательном направлении, хотя бы при ожидаемом общем пересмотре законов гражданских, особливо же при начертании семейственного и наследственного отделов этих законов (Журн. Гос. сов. в Соед. Деп. 12 ноября 1901 г., N 286. С. 13; См. Объясн., кн. IV. С. 67 и 68).

С этой стороны сопоставление предложений Проекта с действующим законодательством получает не только теоретический, но и практический интерес.