Шпаргалки по ИРЛЯ

21. Стилистическая теория Ломоносова. Классификация лексики в «Рассуждении о пользе книг церковных» и закрепление высокого, среднего и низкого стилей за жанрами классицизма. В первые десятилетия XVIII века русский литературный язык находился в состоянии сильного брожения и внутренней неустойчивости. Это было следствием экономического и политического переустройства России на рубеже XVII и XVIII веков, особенно в царствование Петра I. Для светской письменности нового типа не подходил ни церковнославянский, ни приказный язык. Для новой литературы нужен был новый книжный язык, который обладал бы соответствующей образностью, но в то же время был бы лишен привкуса церковности и старины, имел бы колорит светскости и современности. С 30-х годов XVIII века предпринимаются активные попытки литературной нормализации русского языка, создания именно национального литературного языка. В 1736 г. после нескольких лет обучения в Московской Славяно-греко-латинской академии Ломоносов отправляется для продолжения своего образования в Германию. Он берет с собою книгу В.К. Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». Он выступает уже тогда против многократно использованных в стихах Тредиаковского устарелых и обветшавших церковнославянизмов в морфологии и лексике, типа мя, тя, вем, бо, против иноязычных заимствований, против устарелого просторечия, например, утре вместо общерусского завтра. Ломоносов выдвигает прогрессивный для развития русского литературного языка принцип стилевой ровности: «Новым словам не надобно старых окончаниев давать, которые неупотребительны» (запись на полях книги). В 1758 г. появляется книга М.В. Ломоносова «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке». Для Ломоносова церковнославянский язык выступает прежде всего как восприемник и передатчик античной и христианско-византийской речевой культуры русскому литературному языку. Церковнославянский язык рассматривается в «Рассуждении...» и как своеобразный уравнительный маятник, регулирующий параллельное развитие всех говоров и наречий русского языка, предохраняя их от заметных расхождений между собою. Ломоносов первым из деятелей русской культуры отчетливо увидел, что множество церковно-славянских слов и выражений прочно вошло в речь грамотных русских людей, став неотъемлемым достоянием повседневного языка носителей русской культуры. Второе важное достижение Ломоносова – теория трёх стилей, изложенная в той же книге «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке». Основу теории Ломоносова составляет классификация речений российского языка, которые характеризуются с точки зрения «пристойности», употребительности, понятности. По происхождению учёный выделяет 3 группы речений.1. Славенороссийские: бог, слава, рука, ныне, почитаю. 2. Славенские: отверзаю, господень, обаваю, рясны. 3. Российская лексика: говорю, ручей, который, пока, лишь. Высокий штиль-1 и 2, это героические поэмы, оды, праздные речи о важных материях. Средний – русские слова, м.б. 1 и 3, славянизмы – с осторожностью, но не вульгарные. Не должны сочетаться просторечные и славянизмы. Это театральные произведения, стихотворные дружественные письма, элегии, сатиры, эклоги (кат.поэзия – пастушки, деревня). Низкий – не допускаются славянизмы. Комедии, увеселительные эпиграммы, песни, друж.письма в прозе, изложения обыкновенных дней. Теория Ломоносова а) свидетельствовала об ограничении употребления старославянской речи в русском литературном языке; б) утверждала жизнеспособность коренного русского слова (и даже просторечия); в) указывала, что старославянские элементы, как родственные русскому языку, не могут быть совершенно изгнанными из русского литературного языка. Ломоносов дал и образцы художественных произведений, написанных в соответствии с его теорией трех стилей и «Письмом о правилах российского стихотворства» – ввел в оборот все пять основных размеров (и трехсложные стопы), узаконил мужские рифмы, допустил возможность чередования длины стиха от двух до шести стоп. Есть несколько произведений, написанных в споре с Тредиаковским (Штивелием). О мужской и женской рифме («На сочетание стихов российских»), против окончаний -ыи/-ии вместо -ый/-ий и о преимуществе аканья. Ямб он считал трудным, но наиболее соответствующим высокому стилю размером. Так, знаменитые «Ода блаженныя памяти государыне императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 г.», «Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Ломоносов значительно обогатил поэзию. Есть эпиграммы, диалог с Анакреоном, переводы античной поэзии (Анакреона) и басен Лафонтена. «Стихи, сочиненные на дороге в Тетергоф, когда я в 1761 г. ехал просить о подписании привилегии для Академии, быв много раз прежде за тем же» – вольный пересказ анакреонтического стихотворения «К цикаде».

22. Грамматическая теория Ломоносова. Соотносительность форм высокого и низкого стилей (грамматические и орфоэпические нормы) в «Российской грамматике». Теория Ломоносова а) свидетельствовала об ограничении употребления старославянской речи в русском литературном языке; б) утверждала жизнеспособность коренного русского слова (и даже просторечия); в) указывала, что старославянские элементы, как родственные русскому языку, не могут быть совершенно изгнанными из русского литературного языка. Теория Ломоносова определила также стилистическую функцию старославянской лексики. Эту функцию он видел в важности, великолепии, торжественности. Учёный убедительно показал, что одна и та же мысль может быть выражена разными речевыми средствами: «Робкая дева трепещет» и «Трусливая девка дрожит». М.В. Ломоносов с гордостью утверждал, что русский язык по своему природному изобилию, красоте и силе «ни единому европейскому не уступает». Предисловие к «Российской грамматике». В процессе работы в области русского языка Ломоносов пришёл к убеждению, что «чистота штиля» зависит, прежде всего, от основательного знания языка. Так зародилась у него мысль о создании «Российской грамматики». Он работал над ней с 1748 по 1755 г. Издан был этот важнейший труд в 1757 г., а в 1765 г. вышло второе издание. Это первая русская научная грамматика. Ломоносов проводит разграничение высокого и низкого слога на уровне фонетики и грамматики. Это вносит порядок в пестроту форм – русских и старославянских. Грамматика состоит из 6 наставлений, которые делятся на главы (33 главы), а главы – на параграфы, их 592. Наставление первое – «О человеческом слове вообще». Здесь изложены общие вопросы теории языка. второе – «О чтении и правописании Российском». Здесь излагаются фонетика, орфоэпия, орфография. третье – «О имени». В нём даётся описание имён существительных, прилагательных, числительных. четвёртое – «О глаголе». пятое – «О служебных частях слова». Сюда Ломоносов относит местоимение, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. шестое – «О сочинении частей слова». Здесь рассматриваются проблемы словосочетания. фонетические и морфологические различия между высоким и низким стилем: Фонетические: – произношение, отражающее позиционные изменения звуков, «больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется». Видимо, в высоком стиле была тенденция к окающему произношению; – в высоком стиле различается произношение h и е: «слух разделяет и требует… в е дебелости, в h тонкости»; – третья лабиализация уместна только в простом стиле: «Например: три, трех; везу, везешь; огонь, огнем выговаривают в просторечии триох, везиошь, огниом»; – фрикативное г – признак высокого стиля. Но Ломоносов ограничивает использование фрикативного г определенными рамками – высокими словами. Ведь его родной диалект имел только взрывное г. Интересна полемика Ломоносова с Тредиаковским: последний предлагал ввести букву «га» (g) для взрывного г, поскольку в словах типа гусь, по его мнению, «неправильно» читается буква «глаголь». Ломоносов написал в ответ стихотворение «О сомнительном произношении буквы Г в российском языке». Грамматические: – В Р. п. мужского рода в высоком стиле только -а, в простом и -у: размаху, чесу, взгляду, визгу, грузу, но трепета; святаго духа, Ангельскаго гласа, но розоваго духу. Аналогично в П. п. -е и -у: очищенное в горне злато; в поте лица труд свершать; скрыть в рове зависти; но те же слова в простом слоге или в обыкновенных разговорах больше в предложном у любят: медь в горну плавить; в поту домой прибежал. – в простом стиле много имен «увеличительных» и «умалительных». – формы сравнительной и превосходной степени на -ейший, -айший принадлежат высокому стилю: далечайший, светлейший, высочайший, нельзя сказать прытчайший или блеклейший. – в высоком стиле предлагается употреблять некоторые архаические формы числительных: Карл вторыйнадесять, а не двенадцатой; сентября пятоенадесять число, а не пятнадцатое число. А собирательные допускаются только в простом стиле, три боярина, два архиерея». – причастия только в высоком стиле, «в простых разговорах должно их изображать чрез возносительные местоимения: которой, которая, которое». – для высокого стиля характерны формы деепричастий на -я, а для простого – на -учи, -ючи. Причем надо учитывать стилистическую принадлежность самого глагола. «лучше сказать толкаючи, нежели толкая, но лучше употребить дерзая, нежели дерзаючи». – простому стилю свойственны глагольные формы типа глядь, хвать, бряк, пых. – Ломоносов сожалеет, что дательный самостоятельный выходит из употребления. Грамматика Ломоносова легла в основу дальнейших грамматических работ в России, которые появились во второй половине XVIII – первой четверти XIX в., в том числе «Российской грамматики», изданной Академией наук в 1802 г. Однако в этом важнейшем труде были некоторые недостатки: 1) Ломоносов смешивал звуки и буквы; 2) в характеристике глагола отсутствовало понятие вида; 3) не был разработан синтаксис.

23. Значение издательской деятельности Новикова для развития РЛЯ. Борьба с жаргоном дворянских салонов в журналах Новикова. Неустанным борцом за развитие литературного языка на народной основе (а не на основе языка «изрядной компании», как Сумароков или Тредиаковский), против галломании был Н. И. Новиков (1744–1818) – публицист, сатирик, издатель; издавал сатирические журналы «Трутень» (1969–1970), «Пустомеля» (1770), «Живописец» (1772–1773), «Кошелёк» (1774), в которых печатал и свои произведения (под псевдонимом Правдулюбов и др.). Полемизируя в «Трутне» с издававшимся Екатериной II журналом «Всякая всячина», Новиков утверждал необходимость острой социальной сатиры, разоблачал лицемерную игру императрицы в «просвещённого монарха». Новиков использует и старые сатирические жанры – пародийный лечебник («Сатирические рецепты»), письма, античный жанр разговоров (софисты, Сократ и Платон; в эпоху Просвещения Фонтенель, Фенелон, Вольтер, Дидро). Новый для русской литературы жанр – сатирические ведомости. Используя структуру заметок в «Санктпетербургских ведомостях», Новиков дает яркие сатирические образы легкомысленных дворян, жестоких помещиков, неправедных судей и др. Часто в его заметках фигурируют французы, прибывшие в Россию искать места гувернантов. Об этой же проблеме говорится в «Разговорах». Критика французов-гувернантов тесно связана с борьбой с галломанией. Новиков высмеивает дворянский жаргон – неуклюжее подражание французскому. «Письмо щеголихи к издателю “Живописца”», 1772 г. В сатирической литературе вырабатываются приемы употребления народно-разговорной лексики и фразеологии: 1. для отрицательной характеристики персонажей: А вся таких старух шайка есть сборище побродяг (о гадальщицах на кофейной гуще); 2. в экспрессивных целях: я остолбенел; сквозь народ продраться; 3. для речевой характеристики (особенно в письмах). В комических целях используются и церковнославянизмы: Игроки собирались ко всенощному бдению за карточными столами (как в «Службе кабаку»). Новиков – не только критик. Он выпустил книгу «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772), издавал памятники русской истории («Древняя российская вивлиофика», 1773–1775), первый в России философский журнал «Утренний свет» (1777–1780), первый русский журнал критической библиографии «Санкт-Петербургские учёные ведомости» (1777), первый русский детский журнал «Детское чтение», (1785–1789). Арендовав на 10 лет университетскую типографию в Москве (куда он переехал в 1779), Новиков создал «Типографскую компанию», имевшую ещё две типографии. Помимо многочисленных периодических изданий (газета «Московские ведомости», 1779–1789; журнал «Московское ежемесячное издание», 1781; периодическое издание «Городская и деревенская библиотека», 1782–1786 и др.), Новиков выпускал учебные пособия, книги по различным отраслям знания (особое место среди них занимали художественные и теоретические сочинения просветителей – Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо, Г.Э. Лессинга и др.); около трети всех книг, изданных в эти годы в России, вышло из его типографий. Организовал книжную торговлю в 16 городах России; в Москве открыл библиотеку-читальню. На средства читателей создал две школы для детей разночинцев, бесплатную аптеку в Москве, оказал помощь крестьянам, пострадавшим от голода в 1787 г. В этот период Новиков продолжал и литературную работу (цикл сатирических рассказов «Пословицы российские», 1782), выступал с философскими, экономическими и педагогическими сочинениями. В 1792 г. Новиков был арестован и без суда заключён на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. При Павле I был освобожден (1796), но без разрешения продолжать прежнюю деятельность. Его арестовали на 15 лет, но при правлении Павла отпустили, но запретили продолжать свою деятельность. Обнаруживается народно-разговорная лексика и фразеологизмы в различных целях (д/экспрессии, д/реч.характеристики).

24. Новый слог Карамзина и его школы. К концу XVIII в. процесс европеизации русского языка достиг высокой степени развития. Русский литературный язык сознательно пользуется церковнославянизмами и западноевропейскими заимствованиями. Однако в общерусском национальном языке еще не было твердых норм – ни грамматических (особенно синтаксических), ни словарных, высокий слог и прикрепленные к нему жанры старели или заметно эволюционировали в сторону сближения с живой разговорной речью, а простой слог с его вульгаризмами и диалектизмами уже не отвечал развитому вкусу европеизированной дворянской интеллигенции. Все острее к концу XVIII – началу XIX вв. ощущалась потребность в создании средней литературной нормы, близкой к разговорному языку образованного общества, свободной как от архаизмов славяно-русского языка, так и от вульгаризмов простонародной речи. Особенное значение для истории русского языка имела литературная деятельность Николая Михайловича Карамзина, с именем которого современники связывали создание «нового слога российского языка». Процесс образования нового слога был связан с борьбой против старой книжной традиции, носившей еще слишком глубокий отпечаток церковнославянского влияния, и против специально-технических и приказно-канцелярских уклонений литературного стиля, шедших еще из Петровской эпохи. Национализация РЛЯ обязывала к выработке языка светского общения – по типу новоевропейских языков. Светский человек провозглашается творцом образцового языка. В понятии «хорошего общества» К. – в отличие от Пушкина – не объединял интеллигенции и простого народа. Это исключительно светское общество. К. и его сторонники выдвигали задачу – образовать доступный широкому читательскому кругу один язык. Для этого необходимы: тщательный отбор языкового материала и творчество новых слов и оборотов, многие из них – это кальки с французского: влияние, извращение, промышленность, влюбленность, развитие. Карамзин ввел моду вносить в русский текст литературных произведений отдельные слова или целые фразы на иностранном языке в нетранслитерированной форме. Изменяются синтаксис и фразеология. Архаические и профессиональные славянизмы и канцеляризмы запрещены (учинить, изрядство). Из литературного словаря исключается большая часть слов ученого языка, восходящих к церковнославянизмам, избегаются специальные термины школы, науки, техники, ремесла и хозяйства. Накладывается запрет на диалектизмы и на слова просторечные, хотя Карамзин не отказывался от черт народности в языке, особенно от народно-поэтических его элементов. Народная речь должна была соответствовать идиллическим представлениям дворян о «добрых поселянах». Школа Карамзина осознала необходимость устранить разобщенность между тремя стилями старой литературы, их жанровую обособленность. Но, игнорируя единство содержания и формы, карамзинисты вели дело к «опреснению» языка, к сглаживанию стилистических различий. Образцом в этом отношении был для них французский язык, где не было лексического противопоставления «высокое – низкое». И если у русских писателей XVIII в. был выбор – в комедии употребить сниженное слово, а в трагедии высокое, то «в драматургических произведениях французских классицистов такого противопоставления на лексическом уровне не было: и в трагедии, и в комедии употреблялось стилистически нейтральное слово, соответствующее русскому высокому. Именно эта особенность французской стилистики привлекала карамзинистов. Грамматика преобразуется одновременно в том же направлении. Сокращаются или стилистически переоцениваются старые морфологические категории высокого слога. Устанавливается строгий порядок слов по типу «новоевропейской фразы». Отступления от него должны быть стилистически или риторически оправданы. В стилистиках начала XIX в. можно найти следующие правила расстановки слов в предложении: 1) подлежащее впереди сказуемого и дополнений; 2) имя прилагательное перед существительным, наречие перед глаголом; слова, обозначающие свойства и употребляемые для замены прилагательных и наречий, ставятся на их место, например: природа щедрою рукою рассыпает благие дары (пример И.И. Давыдова); 3) в сложном (распространенном) предложении слова и члены управляющие помещаются возле управляемых; 4) среди дополнений, зависимых от глагола, последнее место принадлежит прямому дополнению в винительном падеже; 5) слова, отвечающие на вопросы где? и когда?, ставятся перед глаголом, предложные обстоятельственные конструкции, зависимые от глагола, следуют за ним; 6) все приложения должны находиться после главных понятий; 7) «слова, которые потребно определить, должно ставить впереди слов определяющих, например: житель лесов, кот в сапогах» и т. д. Число употребительных союзов сокращено (исключены даже такие книжные союзы, как ибо, якобы, в силу того что, ежели и др.). Глагол-сказуемое часто помещался в конце предложения, управляемые существительные и местоимения стояли перед управляющим словом, подлежащее могло оказаться внутри деепричастных или причастных оборотов, а глагол – между определением и определяемым словом, причастия нередко располагались не в начале, а в конце причастного оборота. Инвертированные конструкции разного типа в ряде произведений даже преобладали над предложениями с нормальным порядком слов. Например, в «Слове в честь его сиятельству графу Никите Ивановичу Панину» И. А. Тейльса инвертированных конструкций 77 %. В публицистике Н. И. Новикова их гораздо меньше – от 15 до 32 %. Но в «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина их всего 4 %. Поэтому язык Карамзина, который нам кажется скучноватым и напыщенным, его современники воспринимали как чудо, он был необычайно ясным, легким по сравнению с прозой предшественников и отчасти современников этого автора. Работа, проделанная Карамзиным в области литературной фразеологии и синтаксиса, поистине грандиозна. Поэтому язык самого Карамзина далеко не русский: он правилен, как грамматика без исключений, лишен чисто русских оборотов, которые придают силу и живописность. Русский язык Карамзина относится к настоящему русскому языку, как латинский язык, на котором писали ученые средних веков, – к латинскому языку, на котором писали Цицерон, Саллюстий, Гораций и Тацит.

25. Критика нового слога. Шишков и полемика шишковцев с карамзинистами. "Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка" (1803, 2-е изд. 1818) А. С. Шишкова – реакционного сторонника церковно-книжной культуры, – несмотря на намеки на связь "нового слога" с "языком и духом чудовищной франц революции" и на методологию "корнесловия", все же вскрыло ряд существенных недостатков карамзинской реформы, связанных с недооценкой культурн наследия славянизмов, с непониманием исторической роли славяно-русского языка и его выразит средств, аристократическим отношением к народн речи и к народн поэзии. Ш выступал против стилистич смешения в одном и том же контексте слов “высоких” и “низких”. С большой яростью Ш нападал на усвоенные рус яз-ом галлицизмы, лекс-ие, семантич и синтаксич, на новообразования типа кальки. Призывал вместо слова фортепиано - тихогром, предлагал калоши называть мокроступами. Рекомендовал искать нужные слова в церковнослав книгах, а если там такого слова нет, то создавать его из церковнославянских корней. Но вместе с тем Шишков отстаивал и право писателей применять простонародн слова и выражения, правда, ограничивая это употребление лишь произведениями низкого стиля. Он состоял президентом Академии Российской и организовал для распространения своих идей и для объединения литературных единомышленников “Беседу любителей русского слова” (1811 г.). Вокруг него группируются защитники классицизма, противники новых направлений в литературе. Официально среди членов “Беседы” числился Державин и Крылов. Сторонники и защитники “нового слога” – В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков, П. А. Вяземский, В. Л. Пушкин, Д. В. Дашков, М. Н. Макаров. В 1814 г. организовали в противовес шишковской “Беседе” свое литературное общество под названием “Арзамас”. В итоге выяснились следующие положения: 1) русск яз должен развиваться на основе народной речи; 2) русск яз не может быть оторван от своих исторических истоков; 3) русск яз не может развиваться в отрыве от лучших достижений языков Западной Европы.

26. Язык басен И. А. Крылова и комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Иван Андреевич Крылов. Крылов возвел басню на высшую ступень литературного совершенства. Включение народного просторечия в литературу создавало условия для образования единого литературного языка, удовлетворяющего потребности всей русской нации. Язык Крылова воспринимался как поток просторечия. Крылов открывает дорогу в литературу для различных оттенков простонародной речи: для говоров городского просторечия, разговорного чиновничьего жаргона, официального и фамильярно-бытового, различных аспектов народно-поэтической речевой стихии. Крылов смешивает архаические и традиционно-книжные формы литературного выражения с просторечными словами и формами. Он не чуждается церковнославянизмов, особенно в тех баснях, где ему необходимо было выразить официальную, общепринятую в то время идеологию. Крыло вводит синтаксис устной речи с его неправильностями, эллипсисами, подразумеваниями и идиоматическим своеобразием. Так, в басне “Чиж и еж” читаем: Уединение любя, Чиж робкий на зарю чирикал про себя, Не для того, чтобы похвал ему хотелось, И не за что – так как-то пелось! В стиле Крылова лаконичен и выразителен диалог, приспособленный к социальному облику басенных персонажей. Богатство аллитераций и ассонансов создает здесь развернутую музыкальную картину трелей соловьиного голоса. Его афоризмы приобрели значение народных пословиц ( как белка в колесе; слона-то я и не приметил, а Васька слушает да ест). Но Крылов не разрешил вопроса о норме национального русского литературного языка. Поэзия Крылова была ограничена узкой сферой басни. Но, Крылов сумел придать простому народному слогу басни такую смысловую глубину, силу и национально-реалистическую выразительность. А. С. Грибоедов Ни одно из литературных произведений того времени так полно и ярко не отразило живую разговорную речь тогдашнего московского дворянства. В особенности проявилось это в репликах Фамусова и его окружения. С одной стороны, мы в ней обнаруживаем черты областного диалектного слово- и формоупотребления: “Дочь Софья Павловна, страмница...”. С другой – лексические и фразеологические галлицизмы: “да не в мадаме сила”, “бывало, я с дражайшей половиной чуть врознь: уж где-нибудь с мужчиной” (перифраз: дражайшая половина = супруга). Грибоедов боролся против галломании, против “смешения французского с нижегородским”, господствовавшего тогда в речи московских дворян. Отметим, что речь московских дворян в некоторых отношениях не отличается от речи крепостных слуг. Так, например, использование множественного числа существительных в качестве формы вежливости. в речи Фамусова: “давно полковники, а служите недавно” (о Скалозубе); “изволили смеяться” (об императрице). Чиновничий жаргон с его показным чинопочитанием - в репликах Молчалина (частица -съ “Два-съ. Умеренность и аккуратность”. Речи фамусовского общества противостоит в комедии речь Чацкого. Реплики Чацкого, проникнутые гражданственностью и патриотизмом, лишены галлицизмов. Но в них могут быть найдены элементы высокого слога: “чтоб истребил господь нечистый этот дух тупого, рабского, слепого подражанья!”. Грибоедов – писатель, которому общенародный русский язык обязан обогащением фразеологии.

27. Процесс разрушения высокого стиля в одах Державина. Углубление национальных основ русского литературного языка особенно заметно в поэзии Гаврилы Романовича Державина (1743–1816), который, синтезировал стили ломоносовской и сумароковской школы. Впервые Державин выступил в печати в 1773. Вначале писал оды в традициях М.В. Ломоносова, но затем создал свой поэтический стиль, нашедший яркое выражение в стихотворениях «Ода на смерть князя Мещерского» (1779), «Ода к Фелице», «Бог» (1784), «Видение Мурзы» (1789, опубликовано в 1791), «Водопад» (1791–1794, опубликовано в 1798) и др. «просторечие у Державина выступает со всей своей фамильярной беззастенчивостью» на фоне всего арсенала традиций «высокого штиля». Например, «Любителю художеств»): Сойди, любезная, Эрата! С горы зеленой, двуххолмистой, В одежде(простор.) белой, серебристой, Украшенна венцом и поясом из злата… Как легкая серна Из дола в дол, с холма на холмбю Перебегает; Как белый голубок, она То вниз, то вверх, под облачком(высокое) Перелетает… Наполнил грудь восторг священный, Благоговейный обнял страх… Черные мраки, Злые призраки Ужасных страстей! Бегите из града, Сокройтесь в дно ада От наших вы дней!.. Фертиком руки вы в боки, Делайте легкие скоки; Чобот о чобот стучите, С наступью смелой свищите… Смешивая высокое с низким, Д. преодолевал жанровую разграниченность и стилистическую скованность, присущую классицизму, тем самым открывая широкую дорогу для будущего свободного развития русского литературного языка, именно поэтому Д. считается одним из непосредственных предшественников А.С. Пушкина. поэзия Д. наполнена жизнью, ее конкретными деталями: Бывало, под чужим нарядом С красоткой чернобровой рядом Иль с беленькой, сидя со мной, Ты в шашки, то в картеж играешь; Прекрасною твоей рукой Туза червонного вскрываешь, Сердечный твой тем кажешь взгляд; Я к крале короля бросаю, И ферзь к ладье я придвигаю, Даю марьяж иль шах и мат. («На счастие») Сравните в «Осень во время осады Очакова»: Спустил седой Эол Борея С цепей чугунных из пещер… Уже румяна Осень носит Снопы златые на гумно… Поэзия Державина еще не осуществила синтеза всех живых элементов общерусской литературной речи, но подвергла их новому смешению. И в этом смешении еще определеннее и резче выступили и схематизм теории трех стилей, и контуры уже возникающего общерусского национального языка.

28. Взгляды Пушкина на литературный язык и пути его развития. Пушкин является родоначальником, создателем, основоположником современного русского литературного языка. Языковые проблемы в пушкинскую эпоху стояли в центре всеобщего внимания. Пушкин борется против европейского жеманства карамзинистов. Поэт высмеивает консервативный национализм шишковцев, стремившихся изгнать из русского языка все заимствования и заменить их старославянизмами. Его принципы решительно противопоставляется как учению о трех стилях – с прикрепленным к каждому из них кругом слов и оборотов, так и принципу классового отбора слов и выражений в "новом слоге Российского языка". Отбор яз материала должен зависить от жанра, не от вкуса, а от конкретных задач, поставленных автором в произведении («Руслан и Людмила», «Борис Годунов»). Народность языка Пушкина. Народностью П считал то, что лит яз должен соостветствовать нац духу его носителей. Пушкин вводил: бытовую лексику, ср-ва УНТ, просторечные выражения.