Глава 8. Исследование влияния вторичного опосредствования 217

сулой» несколько увеличивается у здоровых испытуемых и значимоуменьшается у больных ЖКБ и НАС. Можно предположить, что капсула, принимаемая внутрь, имеет большую семантическую связь с типичными для этих больных ощущениями в области живота, чем электрод на голове. Высокая же эффективность электрода у здоровых испытуемых и у больных НКС предположительно можно связать с тем, что и в том и в другом случае ведущую роль в структуре плацебо-эффекта играют ощущения в области головы и ощущения общего тонуса, имеющие достаточно понятную смысловую связь с «влиянием на мозг».

Введение дополнительного опосредствования через создание ложной обратной связи значительно усиливает эффективность «плацебо-электрода» во всех группах испытуемых. Хотя можно отметить большую выраженность этого эффекта у больных ЖКБ и НКС, эти различия в ранговых значениях не существенны. Внешнее опосредствование становится главным фактором, нивелирующим влияние других переменных (табл. 8).

Косвенный результат экспериментов с ложной биологической обратной связью заставляет переосмыслить многие результаты, полученные в обширной области «bio-feedback», часть из которых, возможно, представляет собой не что иное, как «наведенный» плацебо-эффект.

Что же касается нашей проблемы, то, обобщая предварительные результаты, можно сделать следующие, пока самые общие выводы.

Во-первых, мы получили прямое экспериментальное доказательство принципиальной возможности порождения конкретных телесных ощущений через се миологическую конструкцию мифа. Это подтверждает наше теоретическое положение о том, что субъективное существование интрацептивного ощущения может в значительной степени расходиться с реальными телесными событиями, отражением которых оно должно было быть, если исходить из представлений о его рефлекторном характере. Величина плацебо-

218 Часть 2. Экспериментальные исследования

эффекта, полученная в экспериментах, показывает, что роль семиологической составляющей лечебного процесса весьма велика и в некоторых случаях может обеспечивать более 90 % непосредственного субъективного эффекта.

Во-вторых, сам плацебо-эффект следует рассматривать как сложный феномен семиологической конструкции лечебного воздействия, величина которого может быть значительно изменена способом его включения в эту конструкцию.

В-третьих, уровень и эффективность семиологического опосредствования телесных ощущений увеличены у больных с функциональными алгическими синдромами и, по-видимому, принимают непосредственное участие в симптомообразовании. Хотя сам по себе этот факт еще не объясняет патогенетического механизма таких расстройств, можно довольно уверенно утверждать, что длительный спор, ведущийся по поводу поисков резидуальных органических нарушений при функциональных алгических синдромах, в значительной мере искусственен. То, что весь набор интрацептивных ощущений, входящий в жалобы этих больных, может быть вызван знаковым раздражителем, свидетельствует о том, что если даже подобные нарушения и могут быть найдены, они играют отнюдь не главную роль и не объясняют формирования симптома. Значительно более важны психологические параметры, на изучение которых и следует сместить исследовательский акцент. Хотя семиотическое порождение телесных ощущений — вполне нормальный процесс, оно в силу каких-то еще не ясных для нас обстоятельств может приобретать патологический характер и плохо коррегироваться реальностью. Необходимо выяснить, почему в одних случаях интрацептивные ощущения, не имеющие под собой реальной почвы, носят транзиторный ситуационный характер, а в других — фиксируются в виде патологических синдромов; определить, что приводит к их стабилизации, чем определяется эффективность семиологического опосредствования интрацепции и какими психологическими или психофизиологическими механизмами оно обеспечивается. Попыткам ответить на эти вопросы посвящены два следующих блока наших экспериментов.