Замысел «Критики чистого разума»
В истории логических идей большую роль сыграла работа Канта «Критика чистого разума».
138
Кант отличает логику формальную и трансцендентальную. Трансцендентальная логика занимает особое место в его «Критике чистого разума», послужив своего рода рубежом в истории буржуазной философии прошлых веков. Буржуазные историки философии подразделяют всю историю философии на два периода: докантовскую и послекантовскую. «Критика чистого разума» была основой, на которой развились идеалистические системы классической философии в Германии.
Основной вопрос «Критики чистого разума» заключается в том, как возможно научное знание, какие имеются для того гносеологические предпосылки.
Кант исходит из тех наук, которые засвидетельствовали свое значение в истории развития человеческого знания. Он выделяет математику и чистое естествознание. Вопрос ставится им следующим образом: если математика и чистое естествознание являются действительными науками, подлинными достижениями знания, то какие познавательные ресурсы обеспечивают достоверность их положений, т. е. их всеобщность и необходимость, или как потом стали говорить, их общезначимость? Каковы те начала, опирающиеся на познавательные способности человека, которые обеспечивают эту общезначимость? Находится ли в таком же положении метафизика, престиж которой сильно покачнулся ко времени Канта? Каким образом на основании приобретенных знаний в области математики и чистого естествознания можно определить, с одной стороны, гносеологические источники этого знания, а с другой стороны, выяснить, что условия, которые обеспечивают общезначимость положений математики и чистого естествознания, способны также обеспечить достоверность в области метафизики?
На последний вопрос Кант отвечает отрицательно, настаивая на том, что метафизика выходит за пределы тех условий знания, которые обеспечивают общезначимость таких наук, как математика и чистое естествознание.
В одной из основоположных частей «Критики чистого разума», в начале отдела, названного «Трансцендентальная логика», Кант говорит, что существуют два основных источника нашего знания: первый источник — способность получать представления, второй источник — способность познавать через эти представления предмет, что зависит от самодеятельности субъекта. Посредством первой способности предмет нам дается, а посредством второй он мыслится в отношении к представлению.
Таким образом, с одной стороны, наглядные представления, с другой стороны, чисто рассудочные понятия (отнюдь не эмпирические) — таковы элементы любого нашего позна-
139
ния. Ни понятие без соответствующего наглядного представления, ни наглядное представление без понятия не могут дать знания. Но и представления и понятия могут быть чистыми и могут быть эмпирическими.
Кант был противником всякого сенсуализма и всякого эмпиризма; ему представлялось, что эмпирическое понимание знания есть его психологическое истолкование; ни к логике, ни к теории познания эмпирические данные отношения не имеют.
Если в представлениях содержится ощущение; то это эмпирические представления. Чистыми же представления (и тем самым понятия) бывают в том случае, если к ним никакие ощущения не примешиваются. Ощущения можно назвать материалом или содержанием чувственного знания. Таким образом, чистое наглядное представление содержит в себе только форму, под которой что-либо наглядно представляется, а чистое понятие содержит в себе только форму мышления о предмете вообще. И чистые понятия могут и должны быть только априорными. Всякое апостериорное знание, как эмпирическое знание, Кант отвергает.
«Наша природа такова, что наглядные представления, могут быть только чувственными, т. е. содержат в себе лишь способ действия на нас предметов. В свою очередь способность мыслить предмет чувственного наглядного представления есть рассудок. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой» (II, S. 75)8. Это — отправное, исходное положение Канта, которое никогда не нужно терять из виду, говоря о системе «Критики чистого разума». «Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один предмет не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы» (там же).
Отсюда понятно, как мог Кант, при всей парадоксальности точки зрения субъективного идеализма, которой он придерживается, отличать субъективное познание от познания объективного. Ведь с точки зрения субъективного идеализма нельзя выйти за пределы субъекта. Согласно Канту, если мы имеем ряд каких-либо представлений, данных нашей душе, то
8 I. Kant. Werke, sorgfältig revidirte Gesamtausgabe in zehn Banden, Bd. II. Leipzig, 1838. Есть русский перевод: И. Кант. Критика чистого разума. Изд. 2 в пер. Лосского. Пг., 1915. Ссылки на «Критику чистого разума» приводятся в тексте по первому (1781) или второму (1787) изданию данного произведения и содержат указание на эти издания и страницу.
В любом современном издании «Критики» по этим двум первым изданиям дается дополнительная пагинация. В русском переводе Лосского по этой дополнительной пагинации можно легко найти любой цитируемый текст.
140
этот субъективный ряд растворяется в психике. Но если мы имеем дело с чистыми наглядными представлениями, с одной стороны, а с другой — с системой категорий, причем наглядные представления подводятся нами под категории рассудка, а категории рассудка наполняются наглядным материалом, то тогда выявляется подлинный предмет знания. При таких условиях эти ряды как бы выходят за пределы познающего субъекта и становятся общезначимыми, существуют как «объективный» предмет для всякого сознания. В этом Кант видит выход за пределы субъективизма.
Данная схема соответствует тому, как Кант конструирует свое понимание двух источников познания.
РАССУДОК ЧУВСТВЕННОСТЬ
(понятие) (наглядное представление)
Чистые наглядные представления (пространство время)
Ощущение; предмет его: явление
форма явления
содержание явления
Трансцендентальная логика
Наглядные представления без понятий слепы
Мысли без
содержания
пусты
С одной стороны, существует рассудок, с другой — чувственное знание. Чувственное знание — это наглядное представление и ощущение.
Непосредственный предмет ощущений — это явление; в явлении мы можем отличать две стороны — форму и содержание. Содержание явления составляют ощущения, форму явления — чистые наглядные представления.
Ощущения эмпирические не составляют предмета науки, а чистые наглядные представления, если их соединить с рассудочными категориями, дают подлинное знание. В пределах чистых наглядных представлений возможно априорное знание, а одни лишь ощущения дают только апостериорное знание. Априорные чистые наглядные представления — это для Канта пространство и время. Но, чтобы познать явления в пространстве и времени во всей необходимости, нужно их подвести под категории рассудка. Когда мы достигаем соответствия чистых наглядных представлений рассудочным катего-
141
риям и, в свою очередь, соответствия рассудочных категорий чистым наглядным представлениям, то мы получаем подлинное знание, ибо мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы. В соответствии одного другому — критерий того, что мы имеем предмет познания; нам важно подлинное, общезначимое постижение этого предмета.
В построении такой искусственной системы Кант проявил много остроумия, доказывая, например, что чистое пространство и время не могут быть результатом простых эмпирических обобщений, а даны априорно. Он хочет показать, что пространство и время вовсе не составляют обобщения из опыта. Самый опыт возможен только в связи с тем, что мы уже владеем формами пространства и времени, т. е. мы эти формы как бы привносим в получаемые нами восприятия и располагаем согласно им хаотическое разнообразие чувств и ощущений.
Кант возражает против мнения, будто первоначально нам даны отдельные отрезки пространства и что при их сопоставлении мы находим в них одинаковое свойство протяженности, благодаря которому получаем якобы общее понятие пространства.
Однако при таком рассуждении, говорит далее Кант, мы вертимся в кругу. Для того чтобы начать рассматривать любой предмет, обладающий качеством протяженности, мы его помещаем вне нас. Но если мы считаем предмет находящимся вне нас, то мы тем самым поместили его уже в пространстве. Не понятие пространства извлекается из наблюдения над явлениями внешнего мира, а сам внешний мир возможен потому, что мы его помещаем в пространство. Следовательно, пространство, как чистое пространство, не выводимо из опыта, а, наоборот, сам опыт возможен только в силу того, что он развертывается в пространстве.
И другой аргумент — доказательство необходимости пространства. То, чем мы обладаем в опыте, не является необходимым. Мы всегда в воображении можем устранить предмет из внешнего мира,: из внешнего опыта. Внешний опыт продолжает быть внешним опытом, хотя отдельных явлений, отдельных предметов и не будет. Кант исходит из того, что мы всегда можем мысленно исключить тот или иной отдельный предмет, а вот пространство мы отбросить не можем. Мы не можем представить себе предмет, находящийся вне пространства. Следовательно, форма пространства есть не результат приобретенного посредством опыта знания, не простое обобщение, а нечто предваряющее опыт. Таким образом, пространство и время для Канта являются формами нашего сознания, при этом формами чистых наглядных представлений.
142
Какое же место занимает в «Критике чистого разума» трансцендентальная логика? Самое важное и центральное в гносеологическом отношении. Трансцендентальная логика учит о том, как категории рассудка должны прилагаться к чистым наглядным представлениям, чтобы составился подлинный предмет науки, подлинный предмет знания.
В разгаре спора вокруг «Критики чистого разума», когда многие критики настаивали на том, что в сущности это есть тот же самый субъективный идеализм Беркли, вышла небольшая книга современника Канта Иоганна Шульце — «Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». Шульце сумел коротко и просто обобщить главные мысли Канта, не извращая их и даже не критикуя. Шульце пишет: «Определив формы чувственности, Кант переходит к формам мышления. Наука об этих формах называется трансцендентальной логикой. Общая логика занимается формой мышления вообще, т. е. теми правилами рассудка, которым должны подчиняться все наши познания без различия. Поэтому она отвлекается от всякого содержания или материалов наших познаний и совершенно не обращает внимания на то, каково их происхождение, эмпирические ли это понятия или чистые, и к каким предметам они могли бы относиться. Напротив, трансцендентальная логика имеет дело как раз с содержанием или материей наших познаний и с их происхождением, потому что она и должна именно исследовать, может ли рассудок создавать исключительно априори синтетические суждения и, если да, то как это возможно; каким образом понятия, создаваемые рассудком и, следовательно, представляющие собой нечто чисто субъективное в нас, тем не менее имеют отношение к предметам и потому могут обладать объективной реальностью; и каков, наконец, тот предел, которым ограничено применение наших познаний априори» 9.
Здесь сразу разъясняется вторая часть трансцендентальной логики, где анализируются мнимые достижения разума. Категории рассудка оправдываются тогда, когда им соответствуют наглядные представления в виде пространственных и временных данных. Если же категории выходят за пределы наглядных представлений, они оказываются пустыми. Поскольку у нас есть тенденция раздувать категории рассудка, получается так, что мы эти категории выводим за пределы данного содержания и как бы конструируем мнимые объекты познания. Такова метафизика, таково учение о душе, о происхождении мира, об абсолюте.
9 И. Шульце. Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». М., 1910, стр. 16.
143
«Трансцендентальная диалектика» и посвящается вопросу о том, возможна ли метафизика. С точки зрения Канта она оказывается невозможной. В главных частях «Трансцендентальной диалектики» доказывается, почему метафизика невозможна.