Более того, эта основная проблема марксистской психологии оказалась как бы отодвинутой на второй план. Разработка ее была ограничена преимущественно изучением роли речи (второй сигнальной системы) в поведении. При этом, конечно, общий тезис об

историзме, об общественной сущности человека и его сознания сохранялся, но лишь декларативно и преимущественно по отношению к таким проблемам психологии, как

проблема социальныхчерт личности, высшихчувств, моральной воли и т. п.

Таким образом, снова возникла двоякая, но, как показывает весь опыт научной психологии, в действительности мнимая альтернатива. Во-первых, возможность

психологического исследования, так сказать, «сверху», от изучения наиболее сложных, специально человеческих проблем. Однако здесь исследование неизбежно входит с

самого начала в круг чисто описательных понятий, которые могут быть поставлены в связь с объяснительными понятиями, относящимися к механизмам более элементарных процессов лишь ценой совершенно произвольныхтолкований.

Во-вторых, это возможность двигаться «снизу», от исследованияаналитически или генетически выделенных наиболее простых отношений и процессов. Таковы, если

исходить из учения Павлова, сигнальные отношения и, соответственно, процессы образования условных связей или ассоциаций. Можно, конечно, при этом требовать от исследователя, чтобы он не терял из виду, что человек является существом социальным и

т. п., но это требование не может быть реально выполнено по той простой причине, что основные понятия берутся при этом из принципиально другой системы отношений, чем

система отношений человек — общество. Поэтому усилия, направленные на то, чтобы усложнить и обогатить эти понятия применительно к человеку, внося, например, в понятие приспособления признак активности, а в понятие среды — качество

социальности, классовости и тоже активности (имея в виду целенаправленные, воспитательные воздействия на индивидов) и т. п., не могут радикально разрешить

вопроса и привести к преодолению раздвоения психологии. Последнее, кстати сказать, стало до такой степени привычным, что в одной из сравнительно недавно опубликованных статей, посвященных дискуссии по психологии, была даже сделана

попытка теоретически оправдать разделение психологических проблем на два рода: на проблемы, разрабатываемые на основе учения И. П. Павлова, и проблемы,

разрабатываемые на основе исторического материализма1. Действительная же задача, конечно, состоит, наоборот, в том, чтобы распространить единый подход на все проблемы психологии человека и, таким образом, включить ихв систему единой науки.

Сейчас эта задача приобретает, как я думаю, особенно актуальное значение, так как отказ от ее решения создает в психологии условия для развития такихтенденций, которые

объективно обосновывают натуралистические, позитивистские концепции.

4. Индивид и среда, человек и общество

Нет надобности говорить о тех реальных преимуществах, которые дает подход к психологическим проблемам «снизу», со стороны элементарных механизмов. Однако подход этот, как мы видели, наталкивается на серьезные противоречия.

Главное из них возникает при попытке рассматривать поведение человека в рамках классической проблемы приспособления, уравновешивания с внешней средой.

Противоречие это состоит в том, что, с одной стороны, психологическое исследование, идущее в рамках проблемы взаимодействия организма и среды, дает явно ограниченные и уже в силу одного этого фактические неадекватные результаты; с другой стороны, мы не

можем просто игнорировать эту проблему — ведь человек есть природное существо и он, разумеется, не изъят из взаимодействия со средой. Поэтому мы не можем поставить

1 См. «О философских вопросахпсихологии», «Вопросы философии»,1954, № 4.

вопрос так: сохранить или отбросить в психологии человека этупроблему. Вопрос должен стоять иначе: как вопрос о том, в чем заключается новое содержание проблемы «организм — среда» применительно к человеку, т. е. когда главным вопросом становится

вопрос об отношении «человек — общество».

Однако, как показывает весь опыт усилий, направленныхна то, чтобы найти новое

содержание проблемы организма и среды, адекватное уровню человека, это невозможно сделать, оставаясь в пределах только данной проблемы. Для того чтобы подойти к ней на этом новом уровне, нужно в первую очередь рассмотреть проблему соотношения свойств

вида и образующих его особей, индивидов.

Так как проблема вида и индивида обычно вовсе не ставится в психологии, то

необходимо прежде кратко остановиться на содержании этой проблемы как общебиологической.

Наиболее простое, описательное определение вида состоит в том, что вид — это

группа наиболее близких между собой существ. Эволюционная теория внесла в понимание вида филогенетический смысл: вид есть этап развития, отражение всей

предшествующей эволюции1.

Реальность существования вида, как филогенетического явления, заключается в том, что свойства вида наследственно передаются из поколения в поколение и

воспроизводятся отдельными организмами данного вида. «Если бы не было наследственности, то не было бы и вида. Все особи, относимые нами к одному виду,

именно потому и принадлежат к нему, что связаны некоторой суммой общих всем им свойств, унаследованной от общего родоначальника».

С другой стороны, со стороны организма, отдельные организмы (особи) в их

отношении к своему виду представляют собой воспроизведение его свойств. Такое воспроизведение есть необходимая и общая всем организмам черта. В этом и выражается

их природа2. Таким образом, вопрос о природе всякого живого существа есть вопрос о присущих ему свойствах, в которых выражаются особенности его вида. Иначе говоря, природа индивида определяется его принадлежностью к виду и представляет собой

отражение достижений определенного этапа филогенетического развития.

С этой точки зрения онтогенетическое развитие организмов, которое совершается в

процессе их взаимоотношения со средой, есть не что иное, как реализация их видовых свойств. Поэтому — что очень важно подчеркнуть, имея в виду упрощенные позиции некоторых авторов,— рассмотрение взаимодействия отдельных организмов с внешней

средой безотносительно к их природе представляет собой совершенно незаконную абстракцию. Ведь то, что является для организма его средой, и то, как эта среда

выступает для него, зависит от природы данного организма; от природы организма зависят и те изменения его, которые могут возникнуть онтогенетически, под влиянием среды. Благодаря этому и сохраняется преемственность поколений, движение

филогенетического развития.

Человеческий индивид, как и всякое живое существо, тоже выражает в

свойственных ему особенностях черты своего вида — достижения развития предшествующих поколений.

Когда мы говорим, что человеку специфически присущи такие-то и такие-то

формы поведения, речь, сознание и т. д., то мы имеем в виду именно особенности, сформировавшиеся филогенетически, в ходе развития человека как вида «человек», как

человеческого рода (Menschengattung, Маркс)3.

Итак, задача состоит в том, чтобы подойти к объяснению специфических особенностей индивидуального человека, его деятельности и психики со стороны анализа

1	См. В. Л. Комаров, Учение о виде у растений, М.,изд-во АН СССР, 1944, стр. 207.
2	См. Т. Д. Лысенко, О наследственности и ее изменчивости, «Агробиология», М., Сельхозгиз, 1949.
3	См. К. Marx, F. Е n g е l s, Historisch-kritische Gesamtausgabe, В. 3. Berlin, 1932.

соотношения и связи этих особенностей с достижениями развития предшествующих поколений людей, общества.

Как известно, именно со стороны этого соотношения Маркс впервые дал научный

анализ природы человека как естественного и вместе с тем общественного существа — и это было открытием, имеющим для психологии величайшее значение.

5. Биологическое и общественно-историческое развитие человека

До сих пор еще достаточно широко распространено представление о

филогенетическом развитии человека как о непрерывно идущем процессе, управляемом действием законов биологической эволюции. Описания ископаемых людей, начиная от древнейших, создают, на первый поверхностный взгляд, достаточно убедительную

картину прогрессивных морфологических изменений, которые происходят вплоть до современного человека и будут продолжаться дальше, может быть даже с перспективой

появления нового вида людей — некихHominum futurorum.

Такое представление связано с убеждением, что эволюция человека, подчиняющаяся биологическим законам, распространяется на все этапы его

филогенетического развития, включая и этап его развития в условиях общества. Оно предполагает, что и в этихусловияхп родолжается отбор и наследование биологических

особенностей, обеспечивающих дальнейшее приспособление человека к требованиям общества.

Современная передовая палеантропология, однако, решительно противостоит

этому представлению об антропогенезе, равно как и неизбежно вытекающим из него грубо биологизаторским выводам.

Важнейшим вкладом в научную теорию антропогенеза явилось учение о том, что филогенетическое развитие человека образует ряд сменяющих друг друга принципиально различныхстадий, на которых действуют разные законы (Я. Я. Рогинский)1.

Первая из этих стадий представляет собой стадию подготовки перехода к человеку. Она начинается в позднем третичном периоде и продолжается до начала четвертичного,

когда появляется питекантроп. Представители этой стадии — австралопитеки — были обезьянами, которые вели наземный и стадный образ жизни; им было свойственно прямохождение и способность к сложным ручным операциям, что делало возможным

применение грубых, не обрабатываемых еще орудий. Сложные внутристадийные отношения требуют допустить у них существование также и элементарных средств

общения.

Вторая стадия — стадия питекантропа (протерантропа), как и следующая за ней стадия неандертальца (палеантропа) представляют собой стадии, которые можно назвать переходными к человеку современного типа (неоантропу).

Качественная грань, которая отделяет эти стадии от предшествующей

подготовительной стадии, состоит в том, что у питекантропов возникает изготовление орудий и примитивная совместная деятельность с помощью орудий, т. е . формируются зачаточные формы труда и общества. А это принципиально меняет самый ход развития.

Единственными законами развития на стадии австралопитеков были законы биологической эволюции. Эти законы сохраняют свою силу также на стадиях

протерантропа и палеантропа. Развитие и на этих стадиях создает целый ряд хорошо известных морфологических изменений, в частности значительные изменения эндокраниума — слепка внутренней полости мозгового отдела черепа2.

При этом те наследственно закрепляющиеся морфологические изменения, которые происходили в связи с развитием трудовой деятельности и речевого общения, т. е. под

1См. Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин, Основы антропологии, М., 1955, стр. 296.

2F. Tilney, The brain from ape to man, V. 2, 1928; M. Ф. He-стурх, Происхождение человека, M., 1958.

влиянием уже социальных факторов, также, разумеется, подчинялись собственно биологическим законам. Другое дело — развитие самого общественного производства и всех тех явлений, которые оно порождает. Здесь возникает сфера исключительного

действия совершенно новых, а именно социальных, общественно-историческихзаконов. Индивиды, ставшие теперь субъектами общественного процесса, подчинялись,

таким образом, одновременно и действию биологических законов (в силу которых происходили дальнейшие морфологические изменения их, требуемые развитием производства и общения) и действию законов социальных (управляющих развитием

самого общественного производства). Можно сказать, что на этих переходных стадиях проявление новых, социальных законов оставалось еще ограниченным успехами

биологического развития, в процессе которого формировался собственно человек — Homo sapiens. Чем дальше шел этот процесс, тем больший простор получали для своего проявления социальные законы и тем менее темпы социального развития человека

зависели от темпов его биологического развития1.

Второй переломный момент в филогенезе человека наступает при переходе к

стадии неоантропа, т. е. к стадии биологически вполне сформировавшегося человека — человека современного типа. Этот перелом выражается в том, что общественноисторическое развитие человека полностью освобождается от своей прежней зависимости

от его морфологического развития. Возникает эра господства единственно социальных законов.

«По ту сторону границы, т. е. у формировавшегося человека, его трудовая деятельность имела теснейшее отношение к его морфологической эволюции. По эту сторону границы, т. е. у современного «готового» человека, его трудовая деятельность

протекает без всякого отношения к его морфологическому прогрессу» (Я. Я. Рогинский)2. Таким образом, начиная от краманьонского человека, т. е. человека в собственном

смысле, люди уже обладают всеми морфологическими свойствами, которые необходимы для процесса дальнейшего безграничного общественно-исторического развития человека

— процесса, теперь уже не требующего каких-либо изменений его наследственной

природы. Таким действительно и является фактический ход развития человека на протяжении тех десятков тысячелетий, которые отделяют нас от первых представителей

вида Homo sapiens: с одной стороны, необыкновенные, не имеющие себе равных по значительности и по все более возрастающим темпам изменения условий и образа жизни человека; с другой стороны, устойчивость его видовых морфологических особенностей,

изменчивость которых не выходит за пределы вариантов, не имеющих социально существенного приспособительного значения3.

Значит ли это, однако, что на уровне человека происходит остановка всякого филогенетического развития? Что природа человека, как выразителя своего вида, раз сложившись, далее не меняется?

Если признать это, то тогда необходимо также признать и то, что способности и функции, свойственные современным людям, например тончайший фонематический слух

или способность логического мышления и т. д.,— что все это является продуктом онтогенетических функциональных изменений (А. Н. Северцов), не зависящих от достижений развитиявида, от достижений развитияпредшествующихпоколений.

Несостоятельность такого допущения очевидна.

1Как это подчеркивает Я. Я. Рогинский, речьидет здесь именно о разных законах, действующих в разных сферах, а отнюдь не о каких-то промежуточных, смешанных био-социальных законах (Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин, Основы антропологии, М., 1955, стр. 316).

2Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин, Основы антропологии, стр. 319.

3Причиной остановки у человека процесса морфогенезаявляется, конечно,не прекращение действия

законов биологической изменчивости и наследственности, а лишь прекращение отбора в борьбеза существование. «Учение о борьбеза существование, — писал К. А. Тимирязев, — останавливается на пороге культурной истории. Вся разумнаядеятельность человека одна борьба — с борьбойза

существование» (К. А. Тимирязев, Исторический метод в биологии, Избр. соч., т. III, М., 1949, стр. 596).