Глава 14. Неклассическая эстетика. Философско-эстетические истоки

331

а другие предстают перед взыскующим разумом в очень расплывчатом облике, с трудом ощущаются как некая неопределенная смысловая реальность. Через какое-то время картина так же неожиданно меняется. И расплывчатое приобретает форму и очертание, а только что вполне вроде бы конкретное и определенное расплывается в бесконечной полисемии. Это — нонклассика.

В смысловом поле неклассической эстетики вполне осознанно не акцентируется внимание на ее предмете. Здесь нет отчетливо выраженного энергетического или семантического центра. Все равно всему, взаимозаменяемо и равнозначно. И это принципиально и характерно для пост-культуры. Отказавшись от понятия Великого Другого, она автоматически отказывается и от любой метафизики во всех своих сферах. В поле внимания любой интеллектуальной деятельности остается одна эмпирия — материя и весь комплекс связанных с ней и только с ней процедур. И нонклассика играет по этим правилам. Других ей и не дано. Нет одного и главного предмета, нет сущности, но есть множество эмпирических феноменов со своими параметрами, которыми и следует заниматься. В данном случае на уровне мыслительно-смысловых процедур, относящихся к сфере того, что когда-то составляло пространство эстетического опыта.

Одним из первых результатов этих процедур стали нерефлексивные попытки имплицитного и как бы внесознательного пересмотра предмета эстетики, расширения его границ для включения в них опыта новейших арт-практик, завершившиеся практически отказом от этого предмета, от традиционных эстетических категорий, и даже от самих понятий эстетического и эстетики. Возникло странное парадоксальное смысловое образование параэстетики, выполняющее в современной культуре вроде бы функции эстетики, но избегающее ее традиционного названия и отрицающее или полностью деконструирующее (о деконструкции см. в следующей главе) основные принципы и понятия классической эстетики: прекрасное, возвышенное, трагическое, образ, символ, мимесис.

В сфере художественно-эстетической культуры (как собственно и во всех остальных цивилизационно-культурных сферах) XX в. прошел под знаком глобальной переоценки традиционных для европейского ареала ценностей, перестройки эмоциональных, художественных, мыслительных парадигм, стал символом сущностного разлома в сфере сознания, прежде всего. Многие объ-

332 Глава и. Неклассическая эстетика. Философско-эстетические истоки

ективные причины привели к кардинальному пересмотру и даже отрицанию основных эстетических понятий, выявлению неких новых, далеких вроде бы от какой-либо традиции принципов искусства и художественного мышления в целом, способствовали введению в сферу эстетического опыта вещей, явлений, приемов организации арт-объектов и арт-практик, чуждых класеической эстетике, классическому искусству. Создалось полное впечатление, и это утверждали в течение столетия многие серьезные умы в сфере эстетики и теории искусства, что искусство (во всяком случае в его классическом понимании) умерло, эстетика устарела и утратила свою актуальность и на практике перешла в сферу некоего полухудожественного дискурса на темы «актуального» искусства.

Все это и привело к возникновению на имплицитном уровне нон-классики, которая манифестировала сущностную трансформацию предмета эстетики вплоть до нулевого уровня (аннигиляции), «отставку» традиционных эстетических категорий и введение в «актуальную» сферу эстетического (или околоэстетического) дискурса немалого ряда понятий (паракатегорий), большинство из которых в классической эстетике были не только маргинальными, но часто вообще не попадали в эстетическое поле. Часть из них возникла внутри ницшеанства, фрейдизма, экзистенциализма, структурализма, постмодернизма, другие привлекаются из самых разных областей знания, нередко меняя свой изначальные смысл на новый. В первую очередь среди них можно указать на такие, как лабиринт, абсурд, жестокость, повседневность, телесность, вещь (вещность), симулякр, артефакт, эклектику, жест, интертекст, гипертекст, деконструкцию и некоторые другие. Из сказанного выше понятно, что в этом поле отсутствует термин, описывающий предмет анализируемой дисциплины. И его действительно нет в нонклассике (как имплицитной, но все-таки некой целостной форме того, что классическая наука называет знанием). Манифестарно отказавшись от традиционного предмета эстетики, в действительности (то есть в сфере неклассического эстетического — все-таки! — опыта) она не аннигилировала его окончательно, но как бы сокрыла от поверхностного наблюдателя, завесила плотной пеленой маргинальных или чуждых классической эстетике смыслов, принципов, понятий, паракатегорий. Они создают особую неклассическую смысловую ауру вокруг вроде бы пустого, точнее — неопределенного, центра (предмета эстетики), на деле оказывающегося скрытым, не требующим на данном этапе мыслительной игры дискурсивного вы-