Гуссерль.Э.2001.Логические.исследования.Т.2(1)

ношении к выражению и к его [функции] придания значения, незави­

симо от того, отнесено ли оно к соответствующему созерцанию или

нет.

Значение как вид вырастает, таким образом, на указанной подпочве посредством а б с т Р а г и р о в а н и я - однако, конечно, не посредст­ вом абстрагирования в том искаженном смысле, который господствует в эмпирической психологии и теории познания и который поэтому совершенно не способен схватить видовое, что даже ставят ему п за­ слугу. В отношении философского обоснования чистой логики вопрос об абстракциях попадает в фокус рассмотрения двойственным образом. Во-первых, так как среди категориальных различий значений, которые

чистая логика должна рассмотреть по существу, находится также раз­

личие, которое соответствует противоположности единичных и общих предметов. Во-вторых же, и в особенности потому, что значения во­ обще - и притом значения в смысле видовых единств - образуют домен чистой логики, и поэтому любая ошибка в понимании сущности вида должна отражаться на самом существе чистой логики. Поэтому было бы целесообразным прямо здесь, в ряде вводных исследований, при­ ступить к проблеме абстракции и обеспечить фундамент для чистой логики и теории познания, защищая оправданность собственного [су­ ществования] видовых (или идеальных) предметов наряду с единичны­ ми (или реальными). Это тот пункт, где релятивизм и эмпиризм психо­ логизма отличается от идеализма, который представляет собой единст­ венную возможность непротиворечивой теории познания.

Естественно, под идеализмом понимается здесь не метафизическая доктрина, но форма теории познания, которая признает идеальное как условие возможности объективного познания вообще и не устраняет

его с помощью психологического истолкования.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ОБЩИЕ ПРЕДМЕТЫ И СОЗНАНИЕ ОБЩЕГО

§1. ОБЩИЕ ПРЕДМЕТЫ ОСОЗНАЮТСЯ НАМИ

ВСУЩНОСТНО ДРУГИХ АКТАХ, ЧЕМ ЕДИНИЧНЫЕ

Нашу собственную позицию мы уже обозначили в нескольких сло­ вах. Не требуется весьма обширных рассуждений, чтобы ее оправдать. Ибо все, на чем мы настаиваем, - действительное различие между ви­ довыми и единичными предметами и различие в способах представле-

106

ний, В которых те и другие предметы с ясностью выступают для нас в сознании, - гарантировано для нас очевидностью. И эта очевидность приходит сама собой при прояснении соответствующих представле­ ний. Нам нужно просто вернуться к тем случаям, в которых интуитивно

осуществляются единичные или видовые представления, и мы получим

полнейшую ясность относительно того, что за предметы они, собст­

венно, имеют в виду, и что, в соответствии с их смыслом, должно счи­

таться сущностно однородным или различным. Рефлексия на оба акта

представит нам, существуют ли сущностные различия между теми спо­

собами, какими они осуществляются, или нет.

В последнем отношении сравнительное рассмотрение показывает,

что акт, в котором мы полагаем видовое, в самом деле существенно от­ личается от того, в котором мы полагаем единичное, пусть даже так,

что в последнем случае мы полагаем конкретное как целое или его ин­

дивидуальную часть или индивидуальный признак. Конечно, в обоих случаях существует определенная феноменальная общность. В обоих

случаях является ведь то же самое конкретное, и в то время когда оно

является, даны те же самые чувственные содержания в тех же самых

модусах схватывания; т.е. та же самая совокупность актуальных данных

содержаний ощущений и фантазий подлежит тому же самому "схваты­ ванию", или "толкованию", в которых конституируется для нас явление п р е Д м е т а вместе с представленными посредством этих содержаний с в о й с т в а м и. Однако равное явление - это основа в обоих случаях различных актов. В одном случае - явление есть основа представления

для акта в котором подразумевается е Д и н и ч н о е , т.е. для такого ак­

та, в котором мы в простой направленности [к предмету] имеем в виду само являющееся, определенную вещь или определенный признак, оп­ ределенную часть вещи. В другом случае - явление есть основа представления для акта, в котором {схватывается или} подразу­

мевается в и д; т.е., в то время как является вещь или скорее признак

вещи, мы имеем в виду не этот предметный признак, не это Здесь и Те­ перь, но мы имеем в виду ее с о Д е р ж а н и е , ее "идею", мы подразуме­ ваем не этот момент красного в доме, но красное. Акт, в котором под­ разумевается вид - относительно своей основы схватывания - есть, очевидно, фундированный акт (ср. VI Исследование, § 46), поскольку на "созерцании" единичногодома, или его красного цвета, выстраива­ ется новый способ схватывания, который является конститутивным для интуитивнойданности идеи "красное". И так же как благодаря ха­ рактерному свойству этого модуса схватывания вид предстает как об­ щий предмет, возникают и внутренне с этим связанные образования такого вида, как некотороекрасное (ein Rotes) (т.е. имеющее в себе мо·

107

мент красного), это красное (краснота этого дома) и т.п, Между видом

и отдельным случаем выявляется первичное отношение, возникает воз­

можность обозревать и сравнивать многообразие отдельных случаев и судить с очевидностью: во всех случаях единичный момент другой, но "в" каждом реализован тот же самый вид; это красное есть то же самое, как и

то красное - а именно: если рассматривать его как вид, это тот же са­

мый цвет, и все же опять-таки этот цвет отличается от того - а именно,

если рассматривать его в качестве единичного, это различимая отдель­

ная черта предмета. Как и все фундаментальные логические различия, это различие также категориально. Оно относится {к чистой фор м е возможного сознания предметностей как таковых. (ер. VI Ис­ следование, гл. 6 и сл.)}.77

§ 2. НЕИЗБЕЖНО ГОВОРИТЬ ОБ ОБЩИХ ПРЕДМЕТАХ

Крайности реализма понятий привели к тому, что оспаривают не только реальность, но и предметностьвида. И, конечно, неправомер­ но. На вопрос о том, возможно ли и необходимоли схватывать виды

как предметы, можно ответить только при возвращении к значению

(смыслу, понятию) имен, которые именуютвиды, и к значению выска­ зываний, которыетребуютпризнания (Geltung) видов. Если эти имена и высказывания позволяют так себя интерпретировать,или если ин­ тенция номинативнойи пропозициональноймысли позволяетсебя по­ нять таким образом, что собственныепредметы интенции единичны, тогда мы должны признать истинным противоположноеучение. Если же это не так, если при анализе значенийвыраженийобнаруживается, что их непосредственныеи собственные интенции очевидным обра­ зом не направленына какие-либоединичныеобъекты, и одновременно обнаруживается,что присущееим общее отношение (Allgemeinheitsbeziehung) к определенномуобъемуединичныхобъектовявляетсятолько

опосредствованнымотношением, указывающим на логические связи,

содержание (смысл) которых развертываетсялишь в новых [формах]

мысли и требует новых [способов] выражений, тогда противополож­ ное учение с очевидностью ложно. Поистине это совершенно неиз­ бежно - различать между индивидуальными единичностями, каковы­

ми, например, являются эмпирические вещи, и видовыми единично­

стями, каковыми являются числа и многообразия в математике, пред­ ставления и суждения (понятия и положения) чистой логики. Число

»Е	го ""источник заключается в "модусе сознания" ,
77 А: {к "форме сознания.

а не в изменяющейся "материи гюзнания?.}.

108

есть понятие, которое, как мы неоднократно подчеркивали, охватыва­

ет в качестве единичностей 1, 2, 3... и так далее. Н е к о т о р о е число­ это, например, число 2, а не какая-либо группа индивидуальных еди­ ничных объектов. Если мы имеем в виду эти последние, даже совер­ шенно неопределенным образом, то мы должны об этом заявить, и то­

гда, во всяком случае, вместе с выражением меняется мысль.

Различию индивидуальных и видовых единичностей соответствует не менее существенное различие индивидуальных и видовых обобще­ ний (универсальность). Эти различия переносятся сразу же в сферу суждений и пронизывают всю логику: сингулярные суждения распада­ ются на индивидуально с и н г у л я р н ы е, как Сократ естъ 'Человек, и в и Д о в ы е с и н г у л я р н ы е, как 2 естъ четное число, 'Круглый 'Квадрат естъ бессмысленное понятие; универсальные суждения - на индивидуаль­ но у н и в е р с а л ь н ы е , как все люди смертны, и в и Д о в ы е у н и в е р - с а л ь н ы е, как все аналитические фУ1i'К-ЦUU дифферe1i-ЦUруемы, все чисто­

логичесхиг положения априорны.

От этих и подобных различий нельзя просто отстраниться. Речь идет не просто о сокращенных выражениях, ибо они не могут быть устранены даже посредством обстоятельного описания.

Впрочем, на любом примере можно с очевидностью убедиться, что

впознании вид действительно становится предметом и что по отноше­ нию к виду возможны суждения той же самой логической формы, как и по отношению к единичным предметам. Приведем пример из особенно интересующей нас группы. Логические представления, как и единооб­ разные значения вообще, суть, как мы утверждали, идеальные пред­ меты, пусть они сами представляют общее или единичное. Например, город Берлин, как тождественный смысл, когда мы его воспроизводим

вречи и мысли; или непосредственное представление теоремы Пифа­ гора, формулировку которой мы не должны эксплицировать; или само это представление - теорема Пифагора.

Исходя из нашей точки зрения, мы бы указали на то, что каждое та­

кое значение несомненно выступает в мышлении как единство и что

при определенных обстоятельствах мы можем даже высказать о нем,

как о единстве, очевидное суждение: это значение может сравниваться

с другими значениями и отличаться от них; оно может быть тождест­ венным субъектом для многих предикатов, тождественной точкой от­ несения в многообразных отношениях, его можно рассматривать в

сумме с другими значениями и можно рассматривать как отдельную

единицу; как тождественное оно само является предметом по отноше­

нию к многообразным новым значениям - точно так же как и другие

предметы, которые не являются значениями: лошади, камни, психиче-

109

ские акты и т.д. Только потому, что значение тождественно [в себе], оно может рассматриваться как тождественное. Для нас это имеет силу

неоспоримого аргумента, и это верно, естественно, для всех видовых

единств, а также для тех, которые суть не-значения.

§ 3. СЛЕДУЕТ ЛИ ПОНИМАТЬ ЕДИНСТВО ВИДА КАК ЕДИНСТВО В СОБСТВЕННОМСМЫСЛЕ. ТОЖДЕСТВО И РАВЕНСТВО

в то время как мы хотим сохранитьстрогое тождествовида в смыс­ ле старой традиции, господствующееучение опирается на широко рас­ пространенные обороты речи, когда говорят о тождестве не в соб­ ственном смысле. В случае одинаковыхвещей мы достаточночасто го­ ворим о такой же вещи. Мы говорим, например, такой же шкаф, такой же пиджак, такая же шляпатам, где имеют место изделия, которые, бу­ дучи созданы по одному и тому же образцу, полностьюравны друг дру­

гу, т.е. равны во всем, что вызывает наш интерес относительнотакого

рода вещей. В этом смысле говорят о таком же убеждeuии, таком же со­ мнении, таком же вопросе, таком же желании. и т.д, Полагают, что такой несобственныйсмысл [выражений] имеет место и тогда, когда говорят о таком же виде (Spezies) и в особенности - о таком же значении: В

отношении равного повсюду переживания значения мы говорим о

таком же значении. (о таком же nО1iЯтии и положении}, в отношении равной повсюду окраски мы говорим о таком же красном (о красном в общем), о таком же синем и т.д.

Против этого аргумента я выдвигаю возражение, что несобствен­ ный смысл речи о тождестве в случае одинаковых вещей, именно как несобственный, отсылает к соответствующему собственному смыслу, и при этом - к тождеству. Там, где существует равенство, фактически мы находим также и тождество в строгом и истинном смысле. Мы не мо­

жем две вещи назвать одинаковыми, не указывая аспект, в котором они

одинаковы. Определенный аспект, утверждаю я, и здесь заключено то­ ждество. Каждое равенство имеет отношение к виду, которому подчи­ нены сравниваемые [предметы]; и этот вид не есть снова просто рав­ ное по отношению к обоим, и он не может быть таковым, так как иначе был бы неизбежен дурной regressus in infinitum. Когда мы отмечаем ас­ пект сравнения, мы указываем посредством более общего родового термина на ряд видовых различий, в котором обнаруживается опреде­

ленное видовое различие как тождественно проявляющееся в сравни­ ваемых членах. Если две вещи одинаковы относительно формы, то то­

ждественным является соответствующий вид формы; если они одина-

110

ковы по цвету, то это вид цвета и т.д. Конечно, не каждый вид одно­

значно выражается в словах, в том или ином случае для этого аспекта

не будет хватать подходящего выражения, возможно, будет трудно на

него указать; однако мы все же учитываем его и он определяет наши

высказывания о равенстве. Естественно, нам бы показалось это иска­ жением истинного положения вещей, если бы захотели, пусть даже в области чувственного, оп р е Д е л и т ь тождество как предельный слу­ чай равенства. Тождество абсолютно неопределимо, но не равенство. Равенство есть отношение предметов, которые подчиняются одному и тому же виду. Если не разрешается больше говорить о тождестве вида, об аспекте, в котором имеет место равенство, то разговор о равенстве

теряет основу.

§ 4. ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ РЕДУКЦИИ ИДЕАЛЬНОГО ЕДИНСТВА К РАССРЕДОТОЧЕННОМУМНОГООБРАЗИЮ

ина другое нужно обратитьвнимание. Если хотят свести разговор

оединичном атрибуте к постоянствуопределенныхотношенийравен­ ства, то мы предлагаем обдумать выявляющеесяв следующихпротиво­ поставленияхразличие. Мы сравниваем:

1.Нашу интенцию, если мы в созерцании с х в а т ы в а е м какую­ либо е д и н у ю группу равных объектов, или если мы сразу же распо­

знаем их равенство как таковое, или же если в отдельных актах с р а в­

н е н и я мы осознаем равенство одного определенного объекта с про­ чими отдельными объектами и в конечном итоге - со всеми объектами группы?",

2. Нашу интенцию, если мы, возможно, даже на основе той же самой созерцательной подпочвы схватываем атрибут, который составляет ас­

пект равенства, соответственно, сравнения, как идеальное единство.

Очевидно, что в обоих случаях цель нашей интенции, [т.е.] предмет­ ное, которое подразумевается и которое мы называем субъектом нашего высказывания, совершенно различно. Сколько бы равных объектов ни

представлялось нам в созерцании или при сравнении, во втором случае

не они и их равенство, конечно, имеются в виду. Имеется в виду "об­

щее", идеальное единство, а не эти отдельные или многие предметы. Оба интенциональных положения дел не только логически, но и

психологически всецело различны. Во втором случае вообще не требу-

78 Ср. более подробное рассмотрение [проблемы] схватывания классов в

созерцании в моей Philosophie der Arithmetik, 1891, Кар. XI, особенно схваты­ вания равенства в созерцании, S. 233.

111

ется никакого созерцания равенства или даже сравнения. Я распознаю эту бумагу как бумагу и как белую и проясняю для себя при этом общий смысл выражений бумага и белое вообще без всякой необходимости осу­ ществлять какие-либо созерцания и сравнения. Впрочем, может быть, скажут, что психологически понятийные представления никогда бы не возникли без совместного явления равных и в своем равенстве всту­ пающих в созерцательное отношение объектов. Однако этот психоло­ гический факт все же здесь совершенно неуместен, ибо речь идет о во­ просе, как же расценивается атрибут в познании и как он должен рас­

цениваться, если следовать очевидности.

В конце концов, ясно, что если интенцию на некоторый вид хотят прояснить посредством схватывания в представлении единичностей, [взятых] из определенных групп равенства, то схватываемые каждый раз единичности включают в себя только некоторых членов групп и никогда не могут исчерпать весь объем. Можно было бы отсюда спро­ сить, что же устанавливает единство объема, что делает его возможным

для нашего сознания, если нам недостает единства вида и одновременно

с ним мыслительной формы цельности (Allheit), посредством которой это единство обретает отношение к мысленно представленному (имея в виду смысл выражения цвльностъ А) совокупномумногообразию А. Указа­ ние на "тот же самый" повсюду общий момент помочь, естественно, не может. В количественномотношении здесь столько [моментов], сколько представлено отдельных объектов, входящих в этот объем. Как может объединятьто, что само требуетобъединения?

Не может помочь и объективная возможность распознать все чле­ ны объема как равные друг другу; она не может дать единства объему для нашего мышления и познания. Эта возможность - ничто для наше­ го сознания, если мы ее не мыслим и не усматриваем. С одной стороны, при этом мысль о единстве объема уже предполагается; а с другой сто­

роны, само это единство выступает для нас как идеальное единство.

Очевидно, вообще каждая попытка перетолковать бытие идеального в возможное бытие реального должна потерпеть крах потому, что сами возможности опять-таки суть идеальные предметы. Возможности нель­ зя обнаружить в реальном мире - так же как числа вообще, треугольни­ ки вообще.

Эмпиристская тенденция, которая хочет избежать допущения видо­ вых предметов за счет сведения к их объему, также несостоятельна. Она неспособна нам сказать, что же придает объему единство. Следую­ щее возражение делает это особенно ясным. Оспариваемая концепция оперирует "сферами сходства", однако слишком легко устраняет ту трудность, что каждый объект принадлежит многообразию сфер сход-

112

ства и что теперь нужно ответить на вопрос, что же отличает сами эти

сферы сходства друг от друга. Ясно, что без уже данного единства вида был бы неизбежен regres.sus in infinitum. Объект А сходен с другими объ­ ектами; с одними - в аспекте а, с другими - в аспекте Ь и т.д. Сам же

аспект не должен, однако, говорить о том, что тут наличествует некий

вид, который создает единство". Что же противопоставляет в целом сферу сходства, обусловленную к р а с н о т о й, сфере сходства, обу­ словленной т р е у г о л ь н и к о м? Эмпиристская концепция может только сказать: это суть различные сходства. Если А и В сходны отно­ сительно красноты, а А и С - относительно треугольности, то эти сход­ ства различного в и Д а. Однако тут мы опять наталкиваемся на виды. Сами сходства сравниваются и образуют роды и виды как абсолютные члены. Мы должны были бы снова вернуться к сходствам этих сходств

итак далее, in infinitum.

§5. ПРОДОЛЖЕНИЕ. СПОР МЕЖДУ ДЖ. СТ. МИЛЛЕМ И

Г. СПЕНСЕРОМ

То, что психологистскийспособ понимания,которыйдробитедин­ ство вида на многообразиевходящихв него предметов, не лишен труд­ ностей, конечно, достаточночасто ощущалось;однако, устраняяих, ус­ покаивалисьслишкомрано. Интереснонаблюдать,какДж. Ст. Милль'", В противоречиисо своей психологистскойдоктриной, пытается гово­ рить о т о ж Д е с т в е н н о с т и атрибутаи обосноватьэту тождествен­ ность - в противоположность С п е н с е р у, который, являясь В этом случае более последовательным, считает допустимым говорить только о совершенно одинаковых (vбllig gleiche)8J атрибутах'".

Когда мы видим разных людей, то это вызывает в нас не тождествен­

ные, но только совершенно одинаковые чувственные ощущения и, таким

образом, считает Спенсер, даже человеческое начало в каждом человеке должно быть разным атрибутом. Но тогда, возражает Милль, - челове-

79 Два последних предложения - изложение оспариваемой Гуссерлем кон­ цепции (Прим. перев.).

80 J.St. Мi!l. Logik, Buch П, Кар. 2, § 3, заключительное замечание Gomperz' ULJersetzung, 1, S. 185-186 [160J.

81 В нем. перев., которым пользовался Гуссерль, устойчивое словосочетание exactly similar переданокак vбllig gleiche. Следует иметь в виду, что речь идет о теории сходства (similar). По-русски мы говорим, например, "совершенно одинаковаяситуация" в смысле подобнойситуации. (пpuм. перев.).

82 Spencer. Psychologie, П, §294, примеч. (Ubcrsetzung моп Vetter, П, S. 591).

113

ческое начало каждого человека в этот момент и полчаса спустя. Нет, утверждает он'", "если любое общее представление, вместо того чтобы быть Одним во Многом, рассматривалось бы в качестве стольких же многочисленных представлений, сколько имеет место вещей, к кото­ рым они применимы, то тогда не было бы никакого общего языка. Имя не имело бы никакого общего значения, если бы [имя] человек в применении к Гансу обозначало бы одну вещь, а в применении к Пете­ ру84 _ другую вещь, хотя и весьма сходную".

Возражение верное, однако оно не в меньшей степени затрагивает собственное учение Милля. Ведь несколькими строками далее говорится: "Значение всякого общего имени - это некоторое внешнее или внутрен­

нее явление, которое в конечном итоге состоит из чувств, а эти чувства,

если их непрерывность нарушена хотя бы на одно мгновение, суть более не те же самые чувства в смысле индивидуального тождества". От этой весьма четко обозначенной трудности Милль хочет уйти слишком легко. "Что же такое то общее нечто, - спрашивает Милль, - что дает общему имени значение? Спенсер может только сказать, что это сходство чувств; я же отвечаю на это: атрибут - это как раз сходство. Имена ат­ рибутов - это, в конечном итоге, имена сходств наших ощущений (или других чувств). Всякое общее имя - будь оно абстрактное или конкрет­ ное - означает или соозначает одно или несколько этих сходств",

Странное решение. Таким образом, "соозначение" не состоит более из атрибутов в обычном смысле, но из этих сходств. Но что же достигает­ ся этим переключением? Каждое такое сходство подразумевает ведь не индивидуальное или моментальное чувство (feeling) сходства, но тожде­ ственное "Одно во Многом", и при этом предполагаетсякак раз то, что должно было бы быть отсюда прояснено. Естественно, не может иметь успеха и редукция к меньшему числу таких неясных ситуаций. Все же каждому отдельному атрибуту соответствуетодно из этих сходств. Од­ нако в какой степени мы можем, собственно, говоритьтолько об одном

сходстве, так как все же каждому отдельному с л у чаю с р а в н е н и я

соответствуетодно особое сходство, следовательно, к каждому атрибу­ ту относится неограниченное число возможных сходств? Это ведет к рассмотренному выше вопросу о том, что должна обосновать единая взаимосвязьвсех этих сходств, к вопросу, который стоит только задать, чтобы осознатьложностьрелятивистскогопонимания.

Милль сам чувствует сомнительность своего объяснения; ибо он добавляет следующее: "Вероятно, не будут отрицать, что если сто ощу-

нз мш. op.cit., S. 186 [161].

81 У Милля, соответственно, Джану и Уильяму. (Прим. перев.).

114

щений до неразличимости сходны, то об их сходстве нужно говорить как об одном сходстве, а не о сотне сходств, которые просто похожи друг на друга. С р а в н и в а е м ы х пр е Д м е т о в м н о г о; но нечто о б щ е е всем им надо понимать как о Д н о - совершенно так же, как признают [чем-то] одним всякое имя, хотя оно и соответствует чис­ ленно различным звуковым ощущениям всякий раз, как его произно­ сят", Странный самообман. Как будто декретом относительно способа речи мы могли бы определить, соответствует ли многообразию актов единство мыслимого или нет, и как будто не идеальное единство интен­ ции придает речи единый смысл. Конечно, сравниваемых вещей мно­ го, и, конечно, общее им Нечто должно быть схвачено как о Д н о -

однако все же только потому мы говорим о Д о л ж н о м , что как раз это Н е ч т о е с т ь о Д н о . И если это имеет силу для сходств, то имеет си­

лу и для самих не скрытых [за сходствами] (unverkleideten) атрибутов, которые, таким образом, должны существенно отличаться от чувств (feelings). Нельзя, следовательно,уже говорить, что там, где исследуют понятия, занимаютсяпсихологией.

"Спор между г-ном Спенсероми мной, - говорит Милль (там же, S. 185), - это спор только о словах, ибо никто из нас не думает, что атри­ бут есть реальная вещь, которая обладает объективным существова­ нием; мы полагаем, что это только особый способ давать имя нашим ощущениям или нашим предвосхищениям ощущений, если смотреть на их отношения к внешнему объекту, который их вызывает. И вопрос, поднятый г-ном Спенсером, касается не свойств какой-либо реально существующей вещи, а относительно большей или меньшей пригодно· сти для философских целей двух различных с п о с о б о в У п о т р е б - л е н и я и м е н и ". Конечно, мы также не утверждаем р е а л Ь н о с т и атрибутов, однако мы требуем более четкого анализа того, что скрыва­ ется за этими "видами употребления имени" и что обосновывает "при­ годность имени для философских целей" и для мышления вообще. Милль не видит, что целостный смысл имени и любого выражения есть равным образом видовое единство и что проблема только отодвига­

ется, если единство вида редуцируют к единству значения слова.

§ 6. ПЕРЕХОД К ПОСЛЕДУЮЩИМг ЛАВАМ

Уже в последнемрассуждениимы были вынужденыкритическиоб­ ратить внимание на концепцию, противоположнуюнашей. Речь шла при этом о ходе мысли, в которомсовпадаютвсе формы эмпиристской теории абстрагирования,как бы они ни отличались по своему содер­ жанию в других аспектах. Однако теперь кажется необходимым пре-

115