28/29 Апреля

В старой записной книжке, которую я уже ликвидировал, нашел такую запись: «Сейчас сижу в кафе Leroy на Коло ди Пиенца, недалеко от гостиницы („Леонардо да Винчи“), за столиком, где мы должны однажды встретиться все вместе: я, Лара и Тяпус. 11 ч.19 м. 28.IV.1980». Боже мой! Только что заметил, что сегодня тоже 28.IV. — Это знак!

Ездили в Monteranno , разрушенный замок и церковь на вершине скалистого холма; внизу река. Красиво необычайно. Я здесь был полтора года тому назад. Внутри коровы и фиговое дерево. Удивительно! Это место претендует на место действия в эпизоде Сон Горчакова .

По дороге решили с Тонино делать фильм, построив его на интервью с Коши ной — старой актрисой (около пятидесяти), бездарной и удивительной идиоткой. Муж — короткий, толстый, очень богатый сицилиец (похож на Мужа Евгении из нашего сценария). Огромный дом — угрюмый и безвкусный. И потрясающие монологи Кошины — совершенно «ошибочные» и сногсшибательно интересные.

Рядом с руинами Monteranno — крестьянский дом с каменным (отдельным) строением у ворот. Место потрясающе красивое — поля на вершине холма, лес, дорога в лесу, которая ведет к этому дому. Много земли и оливы. Вот какое место купить! Только дорого обойдутся оливковые деревья. Электричества нет. Если его провести, то обойдется это в 3 млн.

«Многие ученые верят в Бога. Те, кто говорят, что занятие науками делает человека атеистом, видимо, очень смешной народ».

(Макс Борн, физик, лауреат Нобелевской премии)

«Я не могу себе представить, как атеист может быть ученым».

(Милликан, физик, лауреат Нобелевской премии)

29 Апреля

Сегодня приснился Брежнев, который очень доброжелательно разговаривал со мной. Dio Mio!

На RAI снова был (но в более серьезной форме) разговор по поводу национальности картины и французских претендентов — Трентиньяна и Ардан. Одним словом, я почувствовал, что будет так, как я захочу.

Приходил (в группу) один художник. Разговаривал с ним. И понял, что путем разговоров хорошего художника не найдешь. Буду приглашать какую-нибудь знаменитость. С него хоть спрашивать можно.

Разговаривал с Ларой. Она встречалась с кем-то. Ей порекомендовали написать письмо со всеми аргументами и жалобами и обещали дать ответ 3 мая. Сдается мне, что это Черненко, благодаря связям Коли Ш[ишлина]. Невесело…

30 Апреля

Утром звонила Тина из Берлина. Она будет здесь числа 8-го, привезет договор и обещает помочь (кажется), т. к. в конце мая будет в Москве. (Лариса сидит без денег, бедная. Впрочем, как всегда.) Можно ли так жить? Тина хочет снять меня для телевизионной короткометражки.

Заказал очки и отдал метал, старые сменить стекла и починить оправу.

Май 1982

1 мая

Вместе с Нарымовым был в посольстве на митинге в связи с праздником. Закусывать и развлекаться не остался. Снова увидел усталые серые лица. У мужчин красные воспаленные глаза, одутловатые лица, мешки под глазами. В общем — люди «пьющие». Выпивающий народ. Были (и сказали несколько слов перед публикой после Ник[олая] Митр[офановича] — нашего посла) послы из ГДР, ЧССР, ВНР, Вьетнама (зам.), Польши (зам.), Болгарии, Кубы. Посол «блистал» плохим английским и ужасным французским произношением. Причем французский (да и английский) продемонстрировал довольно некстати. Нарымов сказал, что в школе нашей колонии нет старших классов — только четыре начальных. Это большой минус и с формальной точки зрения может быть препятствием.

«Вино оглушает человека, дает возможность забыться, искусственно веселит, раздражает; это оглушение и раздражение тем больше нравятся, чем меньше человек развит и чем больше сведен на узкую, пустую жизнь».

(Герцен. «Былое и думы»)

Смотрел с Тонино «Тге fratelli » Rosi . Ужасно. Лучше «Христа из Эболи», но все равно плохо. Разорванно, бессмысленно. Хорошие актеры. Один эпизод — сон учителя — просто чудовищен. Тонино — автор сценария. Он сам виноват. Это все равно, что поручать рассказать анекдот другому человеку вместо себя. Он хохочет один, потому что никто ничего не понимает. Нельзя перепоручать поэзию человеку, лишенному слуха. Ужасное кино.

2 мая

Был в церкви на службе. (Оказывается, о. Виктору 87 лет.) Было очень хорошо.

Смотрел чудовищно омерзительный фильм «Possesions » (?). Американская смесь фильма ужасов, дьявольщины, насилия, детектива и всего, чего угодно. Отвратительно. Деньги, деньги, деньги, деньги… Ничего настоящего, истинного. Ни красоты, ни правды, ни искренности, ничего. Лишь бы заработать… На это невозможно смотреть… Можно все, позволительно все, если за это «все» платят деньги.

Прошлой ночью снились кошмары. Проснулся от страха.

3 мая

Вчера Дино — брат Тонино сказал (когда узнал, что у кролика для меня самое вкусное место — ножка, а на самом деле, они так считают, самое вкусное — это белое мясо, грудь): «Конечно, они в России привыкли страдать…» Мы так и покатились. Кролика Мария приготовила отменно.

4 мая

Разговаривал с Ларой: она дважды была на Старой площади и надеется в течение двух дней получить ответ. Сизов грубил ей и требовал, чтобы она немедленно шла в райком за новой характеристикой. Я сказал ей, чтобы она подождала. Орден мне будто бы действительно дали (Коля проверял).

Теперь у меня две пары хороших очков — старые металлические починил и вставил новые стекла по плюс два. И новые, узкие — для работы. Можно, подняв глаза, глядеть вдаль, не снимая их. Очень удобно.

5 мая

Был у Казати. Получил деньги за апрель — суточные и такси. Он сказал, что им будет трудно платить 120 тыс. нам с Ларисой в день. Если Андрюша будет здесь, то, конечно, они заплатят 120. Ну, да там видно будет.

Снялся и сделал четыре фотографии для визы во французском посольстве.

«Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как провинциалы смотрят на столичных жителей, — с подобострастием и чувством собственной вины, принимая каждую разницу за недостаток, краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая».

(Герцен. «Былое и думы»)

6 мая

Сегодня как идиот бегал и в консульство и в посольство к французам насчет визы для поездки в Канн. Обивал пороги (вместе с Норманом) и в конце концов решил так: если французам нужно, чтобы я приехал в Канн на церемонию вручения премий лучшим режиссерам мира, то пусть они сами побеспокоятся о визе. А я больше палец о палец не ударю. О чем я им и сказал.

Приехали англичане — директор «Ковент-Гарден» (Лондонского оперного театра) — очень хочет, чтобы я ставил у них в театре с Аббадо «Бориса Годунова». Я согласился, но сказал, что это будет нелегко. Он сказал, что Ермаш, якобы, не возражает. (Сначала, конечно, он начал как обычно: почему Тарковский? У нас есть много других очень хороших режиссеров!) Я предложил им действовать через Зимянина. Тонино сказал, что им следует вмешаться в культурную программу Англия — СССР с тем, чтобы настоять на моем приезде. Мол, не даете Тарковского, не получите англичан, которые уже запланированы. Сам же директор предложил действовать через Хаммера, с которым в очень хороших отношениях. В общем, все это не так уж безнадежно, как казалось раньше. Посмотрим. Начало работы в сентябре, т. к. им сказали, что я занят постановкой до мая. Тонино предложил действовать так, чтобы мне ехать в Лондон из Рима. Это будет легче, я думаю… Хотя наши и будут думать черт-те что по этому поводу.

Приехала Тина и сказала Тонино (по телефону), что заплатит мне 600 долларов. Тонино поднял ее насмех. И рекомендует брать с нее не меньше 4000. Он объяснил ей, что она находится в заблуждении по поводу меня в этом смысле. Завтра мы должны утром увидеться с ней на p[iazza] Navona , чтобы обо всем поговорить. Дело осложняется тем, что Лариса ее кое о чем попросила. Т. е. Тина должна ей кое-что привезти в Москву, т. к. она едет туда скоро. Ну да ладно. Утро вечера мудренее.

7 мая

Виделся с Тиной и ее подругой, которая вместе с ней делает фильм.

Фильм — 45 минут. Еще они хотели бы снимать в Москве. Я сказал, что это будет им стоить 5 млн. Они будут говорить с Берл. телевидением (Зап. Германским). Тина говорит, что она читала в Берлине «Ностальгию» по-немецки. Выяснить у Де Берти и Де Фео.

Gulbekian из Лондона (очень какой-то богатый человек) может помочь Сереже П[араджанову]. Он часто бывает в Тбилиси.

Сейчас позвонил Нарымов и сказал, что в связи с тем, что советские фильмы были отвергнуты Каннским фестивалем, мне «надо найти причину отказаться». У меня два аргумента для разговора в посольстве, который должен будет состояться по этому поводу в нем:

1. Все знают мои рабочие планы и что я свободен — и RAI и «Гомон».

2. По контракту я должен выполнять некоторые (рекламные) требования RAI.

Тонино кое-что выяснил: во-первых, что в Каннах уже знают, что я не приеду за премией. (Откуда?) Во-вторых, что ранее был телекс Ермаша о том, что я буду в Канне. Именно поэтому они хотят, чтобы я нашел вескую причину (?) не ехать. В-третьих — решено во время вручения показать диапозитивы с моим изображением вместо меня живого. Т. е. акцент и скандал будут. Как всегда наши проиграют. Зачем? Почему надо так себе вредить? Уверен, что Каннский фестиваль придумает еще кое-что похлеще диапозитивов.

Был в посольстве, где новый советник по культуре — Борис Иванович, Пахомов и Нарымов объяснили мне, что существует телекс Ермаша в посольство, в котором сказано, что мне ехать в Канн получать премию нельзя. Нарымов объяснил, что это решение — результат отказа французов принять советские фильмы в конкурс. Я взял слово (кроме меня все молчали) и сказал следующее:

Вы хотите, чтобы я отказался от поездки за премией? Хорошо. Но следует знать, что Ермаш дал телекс в Канн о том, что я приеду. Сегодня я был (правда, был не я, а Норман М[оццато]) во французском посольстве и получил визу для поездки во Францию. Если я скажусь больным, всем будет ясно, что это ложь, т. к. «Гомон» и RAI (заинтересованные в моей поездке — пресс-конференция, pubblicità ) контролируют мою работу и сразу же пришлют врача. Сказать, что я… короче, у меня нет идеи по поводу того, как аргументировать свое отсутствие. Они ответили, что неважно, что подумают, что не поверят. Я сказал, что важно, т. к. разразится огромный скандал, и я (а мне это надоело) снова окажусь в страдательном состоянии по отношению к сов. властям. Я не хочу, чтобы из меня делали диссидента. В газетах, конечно, будут писать, что я для сов. кино и сов. власти persona non grata , мне это не нравится. Во-вторых, это месть Ермаша директору Каннского фестиваля F. Lebre , и я не понимаю, почему мы должны идти на скандал из-за местечковых проблем кино. Это было бы политической ошибкой. Если хотите проверить, прав ли я, позвоните Червоненко (сов. посол) в Париж, он ответит. Я считаю своим долгом предупредить вас о том, что будет скандал.

Они молчали, но было ясно, что они ничего не берут в голову и что главное — слепо подчиниться мудаку Ермашу, который является кандидатом в члены ЦК. И точка. Походя рассказал о своих сложностях, о сплетнях из Швеции и т. д. и проч.

Когда вечером я ужинал у Тонино, раздался звонок и помощник Natale (итальянского представителя Каннского фестиваля) сказал, что есть разрешение на мой приезд Ермаша. Тонино ответил, что ничего не известно, т. к. Тарковский об этом ничего не знает. Ему, мол, нужен звонок из посольства. Если его не будет, Тарковский не поедет ни в какой Канн. Тем не менее завтра будут сделаны фотографии (слайды для Канн).

Звонила Тина и сказала, что, видимо, все будет в порядке и что надо завтра поговорить снова. Я сказал, что у меня может не быть времени, но мы созвонимся утром.

«Она (Москва — А. Т. ) склонила голову перед Петром, потому что в звериной лапе его была будущность России».

(Герцен. «Былое и думы»)

8 мая

«Аристократизм несчастья…»

(Герцен. «Былое и думы»)

Только что звонил Юри Лина из Стокгольма. Я дал ему телефон Бориса. Он также сказал мне, что, кажется, есть какое-то международное соглашение о положении семьи (в Швеции). Был случай, когда наши должны были выдать детей родителям, оставшимся в Швеции. Также он сказал, что София служит в Туристском бюро, где нельзя обойтись без хорошей характеристики с нашей стороны. И что сын ее близок к служ[ащему] консульства СССР Полякову (в Швеции). Все это ужасно.

Был у Тонино. Появился какой-то тип из фестивального комитета (Каннского) и сделал несколько фотографий для будущих диапозитивов. Он сказал, что, видимо, F. Lebre звонил в советское посольство в Риме и там ему ответили, что Тарковский будет в Канне. В любом случае, я жду, пока мне разрешат посольские. Если я не поеду, Тонино тоже останется в Риме.

Я совершенно не думаю о том, что за мной здесь присматривают. Сегодня вдруг стало как-то не по себе. Даже если я ни в чем не могу себя упрекнуть, все равно противно. Быть повнимательнее. Завтра в церковь не пойду. Боюсь. (А мне бы надо для фильма. Потом только никому не объяснишь.) Почему-то они ни разу не спросили, где я живу. Стесняются. Глупо. Отсюда ясно, что им очень интересно. Раз так, то давно уже выяснили. (Как неприятно, как оскорбительно это недоверие.)

9 мая

Виделся с Тиной. Отговорил ее снимать со мной сейчас интервью. Ну их всех. Все они хотят на мне заработать.

Сегодня плохо себя чувствую. Погода отвратительная, спина болит.

10 мая

Плохо себя чувствую. Все болит почему-то, слабость.

Звонил в Москву. Всё по-старому. Ларисе обещали дать ответ через два дня, но до сих пор ничего. Более того, Кулаков сказал, что он ничего не знает о необходимости Ларисе ехать в Рим и что от него ничего не зависит. Лариса беспокоится. Я пытался ее успокоить. Невозможно больше.

11 мая

Снова был у Анжелы. Она посадила меня на диету. Уверяет, что с Андрюшкой все будет хорошо. Я тоже верю в это. Короче говоря, она взялась привести меня в порядок.

Сегодня Юри прислал мне Библию. Я загадал на новой книге и вот что прочел:

«… Евилмеродах, царь Вавилонский, в год своего воцарения, вывел Иехонию, царя Иудейского, из дома темничного;

28. И говорил с ним дружелюбно, и поставил престол его выше престола царей, которые были у него в Вавилоне;

29. И переменил темничные одежды его, и он всегда имел пищу у него, во все дни жизни его.

30. И содержание его, содержание постоянное, выдаваемо было ему от царя, изо дня в день, во все дни жизни его».

(Четвертая книга Царств, глава 25)

Когда Наполеон был еще школьником, он в своей тетради по географии записал в конце: «Св. Елена — маленький остров».

12 мая

Читаю Акутагаву, изданного в 36-м году, в чудовищном переводе некоего Фельдмана. Совершенно непонятно, как этот перевод можно было печатать. Полное незнание русского языка. Удивительно.

13 мая

Юри прислал Библию.

Разговаривал с Ларой. У нее хорошее настроение, кажется. Ее обнадежили и попросили «потерпеть два дня».

Сегодня был четвертый раз у Анжелы. Она рассказывает, что видела, как Лара с Андрюшей пришли к ней и принесли ей цветы. Полевые, она говорит. Я уверен, что все будет хорошо. Перечитал и вспомнил, что Сережа (забыл фамилию — йог из Москвы) говорил мне, что с Андрюшкой мне поможет женщина. И эта женщина — Анжела.

14 мая

Сегодня я был награжден вместе с двенадцатью другими режиссерами (как лучшие режиссеры мира) на Каннском фестивале. Я туда не попал. А разговаривал с актером Бриали (который представлял лауреатов публике) по радио и поблагодарил фестиваль за премию. Среди остальных награжденных был Бергман, Антониони, Тати, Лоузи, Рей, Куросава (которого не было), Янчо — всего тринадцать.

Сегодня Лора рассказала, что в самых крупных газетах мира было объявлено о явлении Христа в конце мая, что будет показано по телевидению во (?!) всем мире.

15 мая

Довольно паршиво себя чувствовал. Наверное, реакция на Анжелу.

В газетах комментируют мое отсутствие в Канне как запрет сов. властями. Я так и знал. Но большого скандала вроде нет.

Лечил Анжелу немного. Ей помогают мои (то есть Джуны) методы, как она говорит.

Сегодня весь день был не в себе. Мне казалось, что в Москве очень нервная обстановка — взвинченная и горячечная. Может быть, уже все решилось? Нарушил режим, который дала мне Анжела. Ничего… Мне кажется, это нужно было сделать.

В Польше снова беспорядки — видел по ТВ. В Кракове полиция избивала демонстрантов, разливали водой, стреляли. Жертвы. Кажется, что это серьезно.

Раскрыл в самом случайном месте Второзаконие , гл. 27:

«И заповедал Моисей и старейшины сынов Израилевых народу, говоря: исполняйте все заповеди, которые заповедую вам ныне.

1. И когда перейдете за Иордан, в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, тогда поставь себе большие камни и обмажь их известью;

2. И напиши на камнях сих все слова закона сего, когда перейдешь Иордан , чтобы вступить в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, в землю, где течет молоко и мед, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих».

16 мая

«Личность человека у нас везде принесена на жертву без малейшей пощады, без всякого вознаграждения».

(Герцен. «Былое и думы»)

17 мая

Нехороший день. Звонил Ларисе — снова проволочки. Ей сказали, что раньше чем через месяц она не выедет. Собирается отправлять Тяпу в деревню (?!). А что делать? Кое-что пошлю с Лорой домой. Кое-что. Лариса расстроена.

Казати исчез, поссорившись с «Gaumont »'ом. Ни поездки в Bagno Vignoni , ни встречи с художником, ничего…

Вчера вечером по телевидению какое-то интервью со мной (?).

Лариса сказала, что Суркова вышла замуж за голландца и то ли уже уехала, то ли собирается уехать за границу. Е. Д. Суркова отовсюду выгнали: и из журнала (?), и из Комитета. Скандал ужасный.

18 мая

Получил письмо от Юри.

Потом позвонили с телевидения, чтобы я немедленно звонил Сизову. Позвонил. Ничего. Когда, мол, мне нужен Янковский. Ответил: в августе — 1-го.

— А почему не приехал в Москву, как обещал Ермашу?

— Я просил Нарымова передать, что нет времени, много работы.

— Когда будете снимать Москву?

— В ноябре.

Подозрительный разговор. Как будто поставил галочку. Болен, говорит, был. Я предложил Джуну. Засмущался. Надо будет поговорить с Ларисой и Джуной насчет него.

Вечером день рождения Донателлы. Очень было мило. Но скучно и глуповато.

Послезавтра последний день для московских подарков — Лора уезжает в пятницу утром.

Надо писать письма.

19 мая

Норман разговаривал с кем-то из RAI — они будут платить мне и Ларисе чистые деньги без налогов. Я таким образом получу тридцать, а Лара десять.

20 мая

Завтра уезжает Лора. Передал ей посылку для Лары.

1. Кольцо в 1,3 кар. + 0,45 мелк. = 1,75.

5 млн хочу 25 т. — 27,5

2. Ларе две пары туфель, сандалий.

3. Тяпе — джинсы, куртка, две пары туфель.

4. Туфли Манечке.

5. Лекарства: адельфан, мочегонное, глазное и три типа аспирина.

6. Джуне — платье и туфли.

24-го утром она будет в Москве.

21 мая

Однажды Сережа (йог) в Москве еще сказал, что с Андрюшкой мне поможет женщина. Потом я приехал в Рим и встретил Анжелу. Она мне сказала, что с сыном у меня будет все в порядке. Взяла к себе домой три фотографии — Тяпуса и Лары. Вчера сказала мне, что завтра для меня будет очень важный день (т. е. — сегодня).

Ночью мне приснился очень странный сон: Сизов со мной разговаривал с необычайной нежностью, с любовью. Было холодно, мы лежали как бы в каких-то креслах на террасе ночью в плохую, холодную погоду и разговаривали. По-братски, любовно. Я даже помню его небритую щеку, когда он меня поцеловал. Я проснулся. И подумал, не случилось ли что с Сизовым, не умер ли он. Заснул снова. И снова увидел сон, который продолжался с того же самого места, где прервался прежде. (Я очень давно не видел снов. И никогда не видел один и тот же сон, если просыпался и засыпал снова.) Утром я рассказал Норману о том, что видел во сне и о своем беспокойстве о здоровье Сизова. Норман рассказал мне свой сон. Ему снились крысы.

Затем из бюро «Гомон» я позвонил Ларисе. Она сказала мне, что разговаривала с Сизовым, и он назвал ее гениальной женщиной, похвалил за письмо, которое она написала в инстанции, и, в общем, излил на нее всю меру нежности. «Никогда раньше не разговаривал Сизов со мной в таком тоне — задушевном и добром», — сказала она. Он сказал, что сейчас все пошло наверх для решения. Лариса заинтересовалась, и друзья объяснили ей, что это означает, видимо, что решение выпустить ее с Андрюшкой уже есть, а сейчас оно (Госкино) будет изображать, что по своей воле оформило Ларису с сыном. Вот что произошло сегодня.

Сегодня же в ответ на этот мой рассказ Анжела сказала, что ее «мастер» велел ей отдать свое ожерелье из тринадцати зеленых полудрагоценных камешков Ларисе, когда она приедет в Рим.

Сегодня мне показывали квартиру, которую намеревается снять мне Франко Казати. В районе очень старом, недалеко от пьяцца Navona, в районе виа Gulia в доме XV века. С двумя ваннами, двумя спальнями, с гостиной (с камином) и маленькой террасой наверху. Очень красиво и мило. Единственный недостаток — очень маленькая кухня. (А Лариса говорила о хорошей, просторной кухне.) Прямо не знаю, что и делать. Очень хотелось приготовить к их приезду все и ничего не говоря заранее, прямо с вокзала привести своих в квартиру, где все устроено и приготовлено к их приезду. Видимо, придется советоваться с Ларой по телефону. Очень бы не хотелось этого. Лучше решать все самому.

И еще: раскрыл Библию рано утром и прочел:

«Но я сказал: может ли бежать такой человек, как я? Может ли такой, как я, войти в храм, чтобы остаться живым? Не пойду».

(Книга Неемии, гл. 6, ст. 11)

Прочел и испугался.

22 мая

Забыл записать вчера: виделся с Дж. Алеканфен — молодым издателем из Лондона и Лейлой из Стокгольма. Они приезжали вместе. Я предложил ему несколько вариантов для обдумывания:

1. Книга о кино.

2. Запись по фильму с фотографиями.

3. Оригинальный сценарий.

4. Прозу на основе сценария.

5. Статью о времени в кино.

Написать историю о разрушенных воспоминаниях, состоящую из двух линий:

1. История снов с домом («Зеркало»).

2. История первой любви (три встречи) «Кланя» — разрушенные воспоминания.

С Тонино и Норманом съездили в Неаполь. Встретились с De Simone . Удивительный человек. Видимо, педераст. Странная квартира, где он живет с сестрой. Картины, старая мебель, народное рукомесло, куклы, глиняные фигурки. Изображения (народные) святых — немного музей. Нежилой вид. Узкая кровать, неубранная. Прокуренные комнаты. Рояль, заваленный всякой всячиной с зеленым покрывалом и вышивкой на нем. Неуютная, нежилая какая-то квартира. Тонино сказал, что раньше она была запущена еще больше. Рассказал ему о замысле. (Эпизод Madonna del Parto .) Он поможет. И музыкой и актрисами из своего театра.

Поездка была ужасно неорганизованна. Норман оказался совершенно несостоятельным. Ходили по бедным кварталам; город не оправился после последнего землетрясения. Грязь страшная. Ощущение анархии — т. е. свободы на грани анархии. Жить в этом городе я не смог бы никогда. Чувство опасности, тревоги угнетает и возбуждает. Есть что-то от старой Одессы, но нет ни благостности, ни размеренности. Стихия. Под городом катакомбы от старых разработок туфа, из которого строился город. Туда сваливают весь мусор. И там царят крысы. Миллионы крыс. Город крыс и проституток. Zoccola (цокола) по-неаполитански и крыса, и проститутка.

Удивительный покой во внутреннем саду монастыря. Огород. Картошка. Виноград. Тишина совершенно неожиданная (город не слышен). Пение птиц.

23 мая

Сегодня звонил Юри — очень печальный. Его другу из Эстонии в четвертый раз отказали разрешить выезд к своей жене в Швецию.

Будет очень и очень жалко отказываться от квартиры, которую показали мне в пятницу. Но мала кухня. Если ее брать, надо многое сделать: выбросить вон из кухни все лишнее, Андрюше в спальню поставить стол с лампой для занятий и кресло. Мне в спальню тоже. В гостиную — стол, разнимающийся на две части. Стулья к нему или лавки. Зелень, вьющуюся в кадках. Дрова для камина. Бюро для работы. Три больших настольных лампы, две из них зеленых, одну желтоватую. Абажуры в кухню. И в антресоль. Постельное белье с запасом. Столовое белье (скатерти, салфетки). Посуда кухонная. Посуда столовая. (Сервиз и для завтраков.) Тенты на террасу. Кресла (шезлонги на террасу). Посуда для цветов. (Белые и прозрачные) стеклянные. Via di Monserrato , 2. Узнать, где мусор.

Поздно вечером позвонил из Голландии новый «муж» Ольги Сурковой (она еще в Москве, но выедет через три месяца) и сказал, что разговаривал с Ларисой 15 мая и она просила прислать денег (валюты) и сказать, что ее не выпускают и что надо нажать при помощи телексов RAI, чтобы выпустили скорее ее. И спрашивает о том, что, может быть, следует еще бороться за Андрюшку. (Ничего не понимаю. Видимо, это устаревшие новости. Но деньги, конечно, нужны.) Надо позвонить Тине.

Завтра буду звонить Ларисе. Может быть, все утрясется. Она сказала ему будто бы, что ей отказали на самом высоком уровне. Ничего не понимаю. А как же мой разговор с Ларисой 21-го? Она же говорила, что всё в порядке…

24 мая

Говорил с Ларисой. Пока я не узнал ничего нового. Сейчас был съезд комсомола, поэтому никого не было. Но Лара ждет. Я думаю, все будет в порядке. Уверен. Что касается звонка голландца, то у него сведения более ранние. По поводу кухни Лара сказала, что ничего, что маленькая, может быть. Посмотрим…

Разговаривал с Сизовым. Ничего особенного. Направляю его к Джуне.

«Сколько я вижу, и сколько судить могу, вся суть русской революционной идеи заключается в отрицании чести».

(Достоевский. «Бесы»)

25 мая

Был у Тонино и говорил с Ларисой. Она в отчаянии, что деньги появятся только через месяц. Намекнула насчет Тины и возможности прислать ей немного денег. Надо звонить Тине в эти два дня. О решении по поводу Андрюшки Ларе еще не сообщили. Все будет хорошо, Господь даст.

Дико болят десны. Сделал себе операцию, полоскал травой, принял дважды по две таблетки сильного (спец.) антибиотика. Видимо, надо рвать зуб и потом вставлять. (?)

Еще прошлый раз, разговаривая с Андрюшей, узнал от него, что он не был аттестован за последнюю четверть, но годовые отметки ему вывели. Я сказал, чтобы взял учебники за VI класс. (Боже, он уже в VI классе!) Дорогой мой мальчик, как я за него беспокоюсь!

26 мая

Сегодня ел, т. к. принимаю антибиотик. Зубы болят страшно. Все болит. Был у Анжелы — она смеется: для того чтобы спасти тебя от большого зла, придется тебе испытать небольшую болезнь. Я так и думал, что это Анжела. Приблизительно то же самое я испытал в Авдотьинке, когда Лариса меня лечила водкой, взятой у одной ведьмы. Сейчас 37,1. Это еще ничего. Тогда было хуже, помнится.

27 мая

Сегодня ночью было еще хуже, чем прошлой. Чувствую себя совершенно разбитым.

28 мая

Разговаривал с Тиной. Она собирается в Москву в самом скором времени и передаст для Ларисы немного денег. <…>

Кстати, Джуна очень полюбила Ларису, наделала ей какие-то комплименты. В смысле здоровья сказала, что у нее больные почки и что она ее полечит. (Важно, чтобы Лариса сама этого захотела.) Лариса обещала поговорить насчет денег с Джуной. <…>

«Уж не оттого ли люди истязают детей, а иногда и больших, что их так трудно воспитывать — а сечь так легко? Не мстим ли мы наказанием за нашу неспособность?»

(Герцен. «Былое и думы»)

29 мая

«Поэт и художник в истинных своих произведениях всегда народен. Что бы он ни делал, какую бы он ни имел цель и мысль в своем творчестве, он выражает волею или неволею какие-нибудь стихии народного характера и выражает их глубже и яснее, чем сама история народа…

…Поэты в самом деле, по римскому выражению, — „пророки“; только они высказывают не то, чего нет и что будет случайно, а то, что неизвестно, что есть в тусклом сознании масс, что еще дремлет в нем».

(Герцен. «Былое и думы»)

30 мая

«Для хороших натур богатое и даже аристократическое воспитание очень хорошо. Довольство дает развязную волю и ширь всякому развитию и всякому росту, не стягивает молодой ум преждевременной работой, боязнью перед будущим, наконец, оставляет полную волю заниматься теми предметами, к которым влечет…»

(О Станкевиче. Герцен. «Былое и думы»)

31 мая

Вернулся из Сан Бьяджо. Немного загорел, вернее, обгорел. Очень (почему-то именно там) скучал по Тяпусу и Ларе. Ночью приснился какой-то очень неприятный сон. Снились и Тяпа, и Лара, и Ольга, но как-то очень неприятно. Какой-то я был обиженный и виноватый и потерянный. Потом был в Доме литераторов на каком-то банкете. Познакомился с Фадеевым — он был молодой и красивый — видел Суркова, говорил тосты; потом сообщил всем о том, что на улице застрелили Ю. Бондарева. Потом (или до) перебегал площадь под обстрелом… Чушь какая-то… Но тяжелая и многозначительная. А главное, что я будто бы чем-то обидел своих. Поезд, станция, и мы куда-то едем втроем. Очень тяжелый сон. Дождь… Поздняя весна, грязь…

«…Стройность одинаковости, отсутствие разнообразия, личного, капризного, своеобычного, обязательная форма, внешний порядок — все это в высшей степени развито в самом нечеловеческом состоянии людей — в казармах. Мундир и однообразие — страсть деспотизма. Моды нигде не соблюдаются с таким уважением, как в Петербурге; это доказывает незрелость нашего образования: наши платья чужие. В Европе люди одеваются, а мы рядимся и поэтому боимся, если рукав широк или воротник узок. В Париже только боятся быть одетым без вкуса, в Лондоне боятся только простуды, в Италии всякий одевается как хочет. Если б показать эти батальоны одинаковых сюртуков, плотно застегнутых щеголей на Невском проспекте, англичанин принял бы их за отряд полисменов».

(Герцен. «Былое и думы»)