Мартиролог II

Заголовок претенциозный и лживый, но пусть останется, как память о моем ничтожестве — неистребимом и суетном)

Начата 18 декабря 1974 года

Декабрь 1974

18 Декабря

Начал новую тетрадь (первую, неоконченную, оставил в деревне. Там ее и буду кончать, а эту оставлю для Москвы). Дела, как всегда, не блестящи. Что касается фильма:

Студия дала ему вторую категорию. Прокат не печатает никаких копий; видимо, тиража не будет. Состоялось обсуждение в Комитете, где все кляли меня на чем свет стоит. Хотели (в защиту) выступить Арнштам и Карасик, но им не дали слова. «Идиота» делать Ермаш мне не дает. Посмотрим.

Месяц провел в Мясном. Не прочел ни строчки. Пилил и колол дрова, чинил с Родиным М. И. электропроводку, сделанную чрезвычайно халтурно. Тяпа очень вырос, и я скучаю сейчас о нем. В доме холодно. Летом его надо будет утеплять (потолок в кухне, м. б., паровое отопление, сухие дрова).

С сегодняшнего дня работаем с Сашей М[ишариным] над сценарием для Хамраева, от которого ни слуху ни духу. Хотим за 10 дней написать все 65–70 страниц.

Получаем с Ларисой две квартиры на «Мосфильме». Ждем ордера, все документы уже сданы.

Я весь в долгах. Надежда на таллинские договоры (5 января) и просмотры «Зеркала» через Бюро пропаганды.

22 Декабря

Премьера в Доме кино прошла с большим успехом. На следующий день было много звонков даже незнакомых лиц. Вчера получил письмо от Л. Аннинского, где он чрезвычайно высоко ставит фильм:

«Многоуважаемый Андрей Арсеньевич,

Разрешите мне поделиться с Вами впечатлениями о „Зеркале“, которое я посмотрел только что.

Эта Ваша работа потрясла меня. Как человек одного с Вами поколения, я нахожу разительные совпадения в тех реалиях, которые воплотили для Вас и для меня духовные ценности, но даже если бы и не это, — все равно: это Ваше свидетельство становится для меня в один ряд с самыми важными акциями современного искусства. Мне близко Ваше ощущение всего того ужаса, крови, потерянности, которые сформировали нас. Близко и другое: чувство, что невозможно, нельзя, надо было бы улучшить, отменить, изменить все это. Ваше горькое смирение близко мне. Ваша боль и Ваша надежда.

Хочу коснуться еще одного вопроса. Я слышал, будто работу Вашу сильно порицали и дали ей какую-то там неважную категорию. Я думаю, что Вас это мало задевает. Ибо суть Вашей работы во все эти категории не укладывается и не обязана укладываться. Но если (я допускаю это) подобные неприятности на Вас все-таки действуют и если моя моральная поддержка хоть немного укрепит Вас, — то позволю себе признание, в принципе непозволительное: я считаю Вас одним из самых интересных художников теперешнего мирового экрана и чувствую в Вашем искусстве и в Вашем духовном опыте глубочайшую необходимость.

Желаю Вам сил. Искренне Ваш,

Л. Аннинский. 21.XII.74.»

(Меня это не слишком радует, т. к. в свое время Аннинский восторгался «Войной и миром» Бондарчука.)

Мария Ивановна Вишнякова, мать Андрея, Андрей и художник Николай Двигубский на съемках Зеркала, Тучково

Ч. Айтматов смотрел картину оба сеанса подряд и заявил, что это гениально. В общем эффект премьеры очень сильный. Все поздравляют. Прошел слух, что в «Искусстве кино» будет опубликована ругань на комитетской коллегии в адрес «Зеркала». От Суркова можно ждать чего угодно.

Мария Ивановна с Андрюшей и Мариной. Хутор Горчакова, Тучково, 1935 г.

Собираюсь написать письмо Ермашу, где буду требовать запуска с одним из следующих названий:

1. «Идиот».

2. «Смерть Ивана Ильича».

3. О Достоевском.

И м. б., 4-ое — «Пикник на обочине».