Сататья Вера

ра и ковалера графа Петра Ивановича Шувалова о состоянии крепостей и планов и никакого объяснения подлежащего к сочинению при императорской академии наук российскаго атласа дават не велено» [2, с.112]. Аналогичная ситуация и с вопросом № 25, в котором М.В. Ломоносов и Г.Ф. Миллер запрашивали чертежи и карты городов с прилегающими к ним окрестностями. Решением данной проблемы является работа Г.Ф. Миллера, написанная им во время экспедиции Академии наук 1733-1743 годов, «Описание Кузнецкого уезда…», в которой он самостоятельно описывал Кузнецкий острог [3, с.69].

Теперь перейдем к тому, какую информацию мы смогли получить при помощи работы с данными анкетами. Помимо стандартного географического описания (реки, горы, полезные ископаемые и минералы, звери и птицы) эти географические запросы предоставляют нам подробные сведения об экономическом состоянии города. Так, составитель ответа указывал, что в городе Кузнецке не имеется ярмарок, а ряд в городе один на всю округу. Вместе с тем следует отметить, что из-за слабой развитости торговли прекратилось судоходство по Томи в сторону Кузнецка, лишь время от времени приходят суда с Томска. По берегам реки нет ни одной купеческой пристани и все близлежащие деревни и села торговлю ведут исключительно в Кузнецке [2, с.113]. На слабую экономическую развитость также указывают сведения об отсутствии какого-либо добывающего производства в Кузнецком уезде, даже такой важный для жизни человека минерал как соль, доставляется в Кузнецк с Колывано-Воскресенских заводов на Алтае [4, с.149].

Из анкет мы получаем подробные сведения о частном хозяйстве в городе Кузнецке: ремесла, промыслы, основные взращиваемые культуры. Из них мы узнаем, что кузнечане занимаются хлебопашеством, чеботным (башмачным) делом, дубят кожу, несколько человек занимаются мыловарением. Сельское хозяйство представляет собой, в основном, взращивание злаковых культур, таких как: рожь, пшеница, ярица, ячмень, овес, а из скота в основном содержат коров да лошадей. Все что заготавливается сверх нормы отправляется либо зимой, либо летом в казну Колывано-Воскресенских заводов [2, с.114].

Особый интерес представляет ответ на 30 вопрос, в котором М.В. Ломоносов и Г.Ф. Миллер расспрашивали о местном коренном населении. В ответ им приходило подробное этнологическое описание всех татарских племен живущих в округе, а также описание телеутов. Составитель ответа особое внимание уделял тому, во что местные татары верят и как осуществляются бракосочетания. Опуская при этом подробности их быта и того, какими промыслами они занимаются и с каких ясак отдают [2, с.115].

Таким образом, работа с данным корпусом документов предложила нам позитивный опыт реконструкции городской жизни. Обусловлено это тем, что здесь имеются сведения, которых нет в отчетах экспедиций Академии наук и в документах, которые сохранились до наших дней в архивах. Использование этих анкет позволяет реконструировать сознание сибирского горожанина, отметить то, чему он больше

— 81 —

придавал значение, что в большей степени привлекало его внимание. Еще один плюс данного корпуса источников состоит в том, что они практически не проработаны современной исторической наукой.

Литература

1.Ломоносов, М.В. Запросы [Текст] / М.В. Ломоносов // Чтенiя въ Императорскомъ Обществѣ Исторiи и Древностей Россiйскихъ при Московскомъ Университетѣ. – Москва: Типография Московского университета, 1865. – Книга 1. – С. 730-733.

2.Ответы Кузнецкой воеводской канцелярии на анкету Г.Ф. Миллера 1760 г. [Текст] // Кузнецкая старина: историко-краеведческий сборник. – Новокузнецк: Изд-во «Кузнецкая крепость», 2006. – Вып. 8. – С. 112-115.

3.Миллер, Г.Ф. Описание Кузнецкого уезда Тобольской провинции в Сибири в нынешнем его состоянии, в сентябре 1734 г. [Текст] / Г.Ф. Миллер// Кузнецкая старина: историко-краеведческий сборник. – Новокузнецк: Изд-во «Кузнецкая крепость», 2003. – Вып. 5. – С. 63-85.

4.Источники по истории снабжения солью Кузнецкого ведомства в 1770-е гг. [Текст] // Кузнецкая старина: историко-краеведческий сборник. – Новокузнецк: Изд-во «Кузнецкая крепость», 2010. – Вып. 1. – С. 148-167.

УДК 930.1 ГРНТИ 19.10.37

ТЕОРИЯ ЛОКАЛЬНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ И «ВЕЛИКИЙ СЛАВЯНСКИЙ СОЮЗ» В ТРУДАХ Н.Я. ДАНИЛЕВСКОГО

THE THEORY OF LOCAL CIVILIZATIONS AND “THE GREAT SLAVIC UNION” IN WORKS OF NICOLAY DANILEVSKY

Мария Николаевна Довнарович

Научный руководитель: А. Н. Полухин, канд. истор. наук, доцент

Новокузнецкий институт (филиал) Кемеровского государственного университета, г. Новокузнецк, Россия

Ключевые слова: Н.Я. Данилевский, цивилизационный подход, культурноисторические типы, локальные цивилизации, «Великий славянский союз», панславизм, «социалистический лагерь».

Key words: N.Y. Danilevsky, civilization approach, cultural and historical types, local civilization, “The Great Slavic union”, Pan-Slavism, “socialistic camp”.

Аннотация. Русский мыслитель XIX века Н. Я. Данилевский анализирует и объясняет различие России от Европы, и приходит к выводу, что это отличие кроется в цивилизационном плане. По его мнению, славяне могут раскрыть свой потенциал лишь в том случае, если все народы, составляющие этот культурно-исто- рический тип, объединятся в единый Всеславянский союз, и тем самым смогут образовать собственную уникальную цивилизацию. В статье раскрыто для истории эвристическое значение этих идей мыслителя.

На фоне обострения внешнеполитических и внешнеэкономических процессов, происходящих в настоящее время среди ведущих стран мира, как никогда становится актуальной идея Н. Я. Данилевского о не-

— 82 —

возможности построить единую общечеловеческую цивилизацию, и выработать единые для всего человечества ценности. Мыслитель развивает положение о том, что каждая цивилизация развивает только один жизненный аспект в полном совершенстве, и только таким способом может внести свой вклад в копилку исторического прогресса.

Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) является знаковой фигурой своего времени. Его нестандартный и критический взгляд в различных областях знаний очень редко находил отклик и понимание

внаучной среде. В частности это касается его заслуг в области исторической науки, где он не был серьезно оценен современниками, и неоднократно его теоретические положения подвергались всесторонней критике за то, что он противопоставлял Россию и Запад. Его главное достижение заключалось в разработке и обосновании цивилизационного подхода в изучении истории, и оно не было серьезно воспринято

врядах представителей русской дореволюционной историографии. Советская историография ещё более негативно относилась к ученому, поскольку воспринимала его как идеолога панславизма, крепостничества и самодержавия. Впервые по достоинству он был оценен на Западе, где его ставили в один ряд с такими мыслителями XX века, как О. Шпенглер и Дж. Тойнби. Интерес к творческому наследию Н. Я. Данилевского обострился с выходом в свет книги О. Шпенглера «Закат Европы» в 1920 г. Идеи, высказанные этим ученым, были во многом сходными с выводами Н. Я. Данилевского. У самого О. Шпенглера, по свидетельству профессора М. Шрётера, в библиотеке присутствовала книга «Россия и Европа» [1, с. 160].

Мыслитель в своем исследовании пытается найти ответы на разнообразные вопросы: можно ли считать Россию состоящей в родственной связи с Европой или нет. В конечном счете он приходит к выводу, что «Европа видит в Руси и в славянстве чуждое и враждебное начало» [2, с. 50], поскольку, по мнению Н.Я. Данилевского, она не может извлекать свои выгоды, как в свое время извлекала из Китая, Индии и Африки. Ученый обращает внимание, что в разных сферах общественной жизни, будь то политика, или рядовые статьи по отношению к России в европейских газетах, вплоть до отзывов путешественников – везде можно встретить проявления недоверчивости, злорадства, и презрение по отношению к русским [2, с. 50–53].

Н.Я. Данилевский задается вопросом о причинах этой необъяснимой враждебности, и приходит к выводу, что она имеет цивилизационную природу, которая базируется на убеждении европейцев о превосходстве их цивилизации, и по их мнению, тождественна общечеловеческой. Однако утверждает, что ни одна из существующих на Земле цивилизаций, не может присвоить себе такое звание, в том числе и романо-германская не является венцом исторического прогресса [3, с. 34]. Ученый дает оригинальную трактовку этого понятия: «Прогресс состоит не в том, чтобы все идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях…» [2, с. 87].

—83 —

По мысли автора, нет и не может быть высшего осуществления идеи человечества, которая была бы воплощена в развитии какой-либо отдельной нации или цивилизации, а также не может быть и всечеловеческой цивилизации, на ранг которой претендует Запад, и нельзя смешивать национально-европейское с общечеловеческим» [3, с. 35].

Центральное место всей исторической концепции Н. Я. Данилевского занимает понятие о культурно-исторических типах. Ученый определяет их как отдельные или локальные цивилизации, развивающиеся по собственным законам и не испытывающие определяющего влияние извне.

Всего ученый выделяет двенадцать культурно-исторических типов, которые были в истории человечества: 1.Египетский, 2. Китайский, 3. Ассирийско-вавилоно-финикийский, 4. Индийский, 5. Иранский, 6. Еврейский, 7. Греческий, 8. Римский, 9. Ново-семитический, или аравийский, 10. Германо-романский, или европейский, 11. Мексиканский, 12. Перуанский. Два последних не успели раскрыть свой потенциал, поскольку погибли в результате вмешательства извне. Ни один куль- турно-исторический тип не может находиться в постоянном развитии [2, c. 88].

Каждая цивилизация, по мысли автора, подчиняется определенным общим законам, и их исследователь выделяет пять: в первом законе сказано, что самобытный культурно-исторический тип составляет семейство народов, объединенных отдельным языком, и способен по своим задаткам к историческому развитию.

Во втором законе сказано, что народы, принадлежащие одному культурно-историческому типу, должны быть политически независимыми.

В третьем законе исследователь отмечает, что цивилизации одного культурно-исторического типа не передается народам другого типа. Каждый тип вырабатывает неповторимые начала, свойственные только ему при большем или меньшем влиянии предшествовавших цивилизаций.

Смысл четвертого закона заключается в следующем: цивилизация только тогда достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны ее этнографические элементы, когда они пользуются независимостью, и составляют федерацию, или политическую систему государств.

И наконец, последний закон: весь ход развития культурно-истори- ческого типа сравнивается с многолетним одноплодным растением, у которого период роста довольно продолжителен, а период цветения и плодоношения быстро истощает навсегда всю жизненную силу [2, с. 91–92].

Мыслитель приходит к выводам, что каждая цивилизация уникальна по своей сути, и развивает в совершенстве только одну сторону жизни. Она подчинена общим законам, проходит стадии становления, роста, цветения и плодоношения. Только после прохождения всех стадий, наступает упадок.

— 84 —

Что же касается России, то ученый полагает, что славяне могут выработать собственную цивилизацию, отличную от западной, но для этого Россия должна объединить все славянские народы в единый Всеславянский союз, и образовать единое федеративное государство. Иначе, по мнению Н. Я. Данилевского, мы обречены на незавидную участь: быть в тени европейской цивилизации, и не способны к историческому развитию [2, с. 408–409].

Далее Н. Я. Данилевский поясняет, что «Великий Славянский союз», обеспечив свободу славян и плодотворное взаимодействие их друг на друга, не мог бы угрожать ничьей независимости, ничьим законным правам», несмотря на то, что данное образование хоть и достаточно сильное, но тем не менее, Славянская система государств была бы все равно слабее Европейской по числу своего населения, и была бы действенной, в случае войны, только для обороны, а не для нападения [2, с. 411–412].

Если первоначально идеи Н.Я. Данилевского были восприняты в Европе определенными кругами положительно: говорили, насколько он предвосхитил идеи О. Шпенглера, то после окончания Второй Мировой войны наметился другой взгляд на концепцию этого ученого. Его стали воспринимать как идеолога воинствующего и враждебного Западной Европе панславизма. Идеи Н.Я. Данилевского и ранее так воспринимали, но в это время такое отношение к нему достигло апогея. Поскольку победа Советского Союза привела к росту влияния на международной арене, и в первую очередь в странах Восточной Европы был создан Социалистический лагерь во главе с СССР. И здесь западные исследователи обнаружили, что СССР, с некоторыми оговорками, фактически реализовал панславистские идеи Н. Я. Данилевского. Причем, говорили они, даже совпадают географические очертания социалистического блока, созданного И.В. Сталиным, и Всеславянского союза, задуманного Н.Я. Данилевским. А политика и идеология «холодной войны» многими на Западе воспринималась как проявление неприятия русскими основ европейской цивилизации. Среди наиболее известных сторонников данного подхода можно назвать А. фон Шелтинга, К. Пфальцграфа, Г. Кона, Ф. Фаднера, и др. [1, c. 170].

Таким образом, Н.Я. Данилевский в своем знаменитом труде «Россия и Европа» попытался не только дать характеристику различным типам цивилизаций, а также высказать идею прогресса в истории, и объяснить различие России от Европы, но и также попытался сформулировать общую для всего славянства идею, в виде построения Всеславянского союза, под руководством России. Удивительно, что эта геополитическая модель панслависта Н.Я. Данилевского получила определенное воплощение в истории, что лишний раз подчеркивает эвристический потенциал великого русского мыслителя.

Литература

1.Пивоваров, Ю.С. Николай Данилевский: в русской культуре и в мировой науке / Ю.С. Пивоваров // Мир России. – 1992. – Т. I, №1. – С. 163–216.

—85 —

2.Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский / Сост., послесл., коммент. С.А. Вайгачева. – Москва: Книга, 1991. – 573 с.

3.Могильницкий, Б.Г. История исторической мысли XX века: Курс лекций. Вып. I: Кризис историзма / Б.Г. Могильницкий. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. – 206 с.

4.Кузнецов, Ю.В. Исторические судьбы России в учении Н.Я. Данилевского о культур- но-исторических типах / Ю.В. Кузнецов // Вестник МГТУ. – 2011. – Т. 14, № 2. – С. 347–352.

УДК 930 ГРНТИ 03.23.55

ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРАХ РОССИЙСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА АДМИРАЛА А.В. КОЛЧАКА

POLITICAL CRASH OF THE RUSSIAN GOVERNMENT

OF THE ADMIRAL A.V. KOLCHAK

Александра Валентиновна Лиманова

Научный руководитель: П.Л. Нестеренко, канд. ист. наук, доцент

Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия

Ключевые слова: Сибирь, интервенция, Гражданская война, А.В. Колчак

Keywords: Siberia, intervention, Civil war, A.V. Kolchak

Аннотация: В статье рассмотрены вопросы политической ликвидации власти А.В. Колчака. Анализу подвергаются основные события, повлекшие за собой падение Омского Правительства. К ним относятся и обстановка на фронте, и политическая ситуация в Сибири. Ключевым моментом является факт выдачи и ареста адмирала.

Целью данной статьи является подробное изучение последних месяцев колчаковского режима. Задачами автор ставит анализ военной и политической обстановки Сибири в конце 1919 – начала 1920 года.

Хотелось бы осветить обстоятельства выдачи и ареста Колчака в январе 1920 года, а именно трагический конец адмирала, предрешивший не только его судьбу, но и судьбу Белого движения в целом. Арест Колчака явился заключительным этапом «белой борьбы» в Сибири. Обстоятельства данного дела до сегодняшнего дня приковывают внимание ученых-историков.

Состояние колчаковской армии на осень 1919 года было критическим. Белые сдавали свои опорные пункты, боевой дух был подорван, резервов не поступало, началось отступление Восточного фронта. Вот что пишет о состоянии армии генерал-лейтенант Д.В. Филатьев: «Численность войск никому известна не была, наугад ее принимали в 60 тысяч человек; на самом деле едва ли было и 30 тысяч»[9, с.98]

Можно утверждать, что конец октября – начало ноября 1919 года ознаменовали крах Белого движения в Сибири. А после сдачи Омска 14 ноября 1919 года начался Великий Сибирский Ледяной поход армии Восточного фронта под командованием В.О. Каппеля. Итогом похода

— 86 —

стало отступление Восточного фронта армии адмирала Колчака на восток зимой 1920 года.

Предвестниками «краха колчаковской диктатуры» были следующие события: мятеж Р. Гайды, который в ноябре 1919 года во Владивостоке предпринял попытку возглавить мятеж против колчаковского правительства, подготовленный эсерами. «Человек буйной энергии, он не сидел сложа руки.» – так пишет о Р. Гайде Г.К. Гинс.[2, с.443] Однако восстание не поддержали жители Владивостока и мятеж был подавлен. Также омские события сыграли решающую роль. В ходе отступления Восточной армии встал вопрос о стратегическом отступлении и сдаче Омска. На этот счет существовали планы генерала М.К. Дихтериса о глубоком отходе и генерала К.В. Сахарова об удержании Омска. Колчак согласился с мнением К.В. Сахарова. Ни тот ни другой план не увенчались успехом, генерал М.К. Дихтерис был уволен и в итоге 14 ноября 1919 года Омск был сдан без боя. Совет министров эвакуировался из города 10 ноября и отправился в новую столицу – Иркутск. Колчак же выехал из Омска 12 ноября. Прибыв в Новониколаевск, 21 ноября 1919 года Колчак издал указ об образовании совещания: «Считаясь с необходимостью моего пребывания при армии, доколе обстоятельства того требуют, повелеваю образовать при мне и под моим председательством Верховное совещание. На Верховное совещание возложить разработку общих указаний по управлению страной для объединения деятельности отдельных ведомств и согласования ее с работою армии».[9, с.95] По мнению Д.В.Филатьева, это «совещание было мертворожденным», так как к тому времени реальной военной и политической власти в руках адмирала уже не было.

13 ноября 1919 года лидеры чехословаков Б. Павлу и В. Гирса опубликовали политический меморандум, в котором заявляли, что вследствие реакционности Всероссийского Правительства Колчака, чехословацкое войско прекращает оказывать ему поддержку. Приведем отрывок: «Невыносимое состояние, в каком находятся наша армия, вынуждает вас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить собственную безопасность и свободное возвращение на родину, вопрос о чем разрешен с согласия всех союзных держав. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление. 13 ноября 1919 г. Иркутск. Б. Павлу, д-р Гирса».[6, с.112-113]

Колчак был очень возмущен выходкой чехов и потребовал «прекратить всякие сношения с этими лицами, как вступившими на путь политического интриганства и шантажа»[6, с.113] Об отношении общественности к меморандуму Г.К. Гинс пишет: «Возмущению русских патриотов не было пределов»[2, с.442]

Свою решающую роль в ликвидации колчаковского режима сыграл чехословацкий корпус. К концу 1919 года он являлся составной частью армии Верховного Правителя. Мнение о чехах очень противоречивое.

— 87 —

Эти самые легионеры были причастны к трагедии на железной дороге, предав эшелоны с русскими беженцами. «Не будет преувеличением сказать, что русской кровью пропитан каждый фунт кофе, каждый кусок хлеба и каждый тюк товара, вывезенный из Сибири в Чехию»[7, с. 91].

В районе Новониколаевска поезда Верховного правителя задержали чехи и простояли там до 4 декабря 1919 года, а затем двинулись в новую столицу – Иркутск. И тут Колчака задержали. На это раз генерал Жанен распорядился не пропускать поезд адмирала дальше Нижнеудинска. Так начинается двухнедельное «нижнеудинское сидение». На станции Нижнеудинск Колчаку поступает телеграмма от Совета министров. Пепеляев выставил следующие требования: отречение, созыв Земского собора и арест Сахарова. Положение Колчака было критическое. Брат В.Н. Пепеляева арестовал К.В. Сахарова и затем Колчак отчислил генерала от должности. Арест К.В.Сахарова стал свидетельством полного развала армии и потери авторитета адмирала. «Он дал сигнал к повсеместному проявлению произвола и распущенности» [2, с. 465]

Колчак, находясь в безвыходном положении, требование выполнил и 4 января 1920 года сложил с себя полномочия Верховного правителя

впользу Деникина, по прибытии его в Верхнеудинск; власть на Востоке России переходила к атаману Семенову. Указ о сложении с себя звания «верховного правителя» был последним государственным актом Колчака. Следовательно, можно утверждать, что 4 января 1920 года колчаковщина, как реальная контрреволюционная сила прекратила свое существование.[4, с.55] Совет министров, как законодательный и исполнительный орган был низложен. Оценивая факт отречения, Филатьев обвиняет адмирала в том, что «его непрестанные колебания и нерешительность принесли свои неизбежные плоды»[1] Столь быстрое признание населением новой власти и падение «ненавистной власти Колчака», было результатом активной пропаганды Политцентра.

Из телеграммы Колчака, посланной Каппелю от 27 декабря 1919 года: «Я задерживаюсь в Нижне-Удинске, где пока все спокойно. Чехи получили приказание генерала Жанена не пропускать даже моих поездов

ввидах их безопасности» [6, с.170] Далее последовали инструкции от Жанена. Также поступило требование о том, что конвой Колчака должен быть разоружен.

Вслед за этим охраняющие адмирала чехи получили новую инструкцию: «Если адмирал желает, он может быть вывезен союзниками под охраной чехов в одном вагоне».

От союзников поступило требование – поступить под охрану чехов, на что Колчак ответил согласием. Телеграмма адмирала А.В. Колчака Высоким комиссарам Англии, Франции, Японии, Соединенных Штатов, поверенному в делах Чехословацкой республики и генералу М. Жанену от 4 января 1920 года: «Сегодня я начал передачу поезда с государственными ценностями под охрану чехословацкой вооруженной силы, действующей по поручению великих держав. Прошу высоких представителей союзных держав принять под таковую же охрану

—88 —

союзных держав мои поезда со всеми следующими в этих поездах лицами и имуществом. Прошу также и о продвижении моих поездов под охраной союзных держав в Забайкалье или на Дальний Восток. Адмирал Колчак» [10,с.129]

Оценка ситуации Гражданской войны представителями союзных держав представлена в сводке военно – политических сведений об отношении союзников к русскому вопросу к 7 декабря 1919 года. В заключении сводки генерал-майор М.И. Занкевич делает прогнозы стран на участие их в дальнейшей борьбе с большевизмом. «Весьма вероятно, что под влиянием военных успехов большевиков, великие державы в ближайшем будущем выработают общий план борьбы с этим мировым злом» [6, с. 122]

Сам же Колчак говорил о помощи союзников следующее: ««Я не буду много говорить об этом прежде всего потому, что я не доверяю никогда бумаге своих взглядов в таких деликатных вещах. Скажу лишь, что все отношения, на иностранной политике основанные, определяются успехом или неуспехом. Когда у меня были победы, всё было хорошо, когда были неудачи, – я чувствовал, что никто меня не поддержит и никто не окажет помощь ни в чём. Всё основано только на самом примитивном положении – победителя и побеждённого. Победителя не судят, а уважают и боятся, побеждённому – горе! Вот сущность всех политических отношений, как внешних, так и внутренних» [5]

21 декабря 1919 года в Черемхове вспыхнуло восстание, а к вечеру 27 декабря и в самом Иркутске. Власть перешла к так называемому Политцентру. По словам морского министра Омского правительства М.И. Смирнова: «Тем временем в тылу образовался социалистический политический Центр, который выставил своей программой мир с большевиками и прекращение гражданской войны. Политический Центр надеялся образовать в Сибири буферное социалистическое государство, которое было бы признано Советским Правительством» [8, с. 55] Организаторами восстания был Политцентр эсеров и меньшевиков и подпольные комитеты РКП(б). Попытки Колчака привлечь для подавления мятежа войска Семенова и японцев не увенчались успехом. Войска Семенова так и не смогли прорваться в город.

«А в это время уже шли большие игры», в которых участвовали и Совет министров Колчака, и чехословацкое руководство, и генерал Жанен, и Политцентр, и большевистское руководство. Большевики требовали от чехословаков выдачи им Колчака, Пепеляева и золотого запаса. Взамен они предоставляли чехам возможность уйти из Сибири. Позже Политцентр поддержал это мнение. [5]

Сам Колчак не испытывал особого доверия к союзникам – «Продадут меня эти союзнички» – говорил он генералу М.И. Занкевичу. Также Занкевич говорит о том, что адмирал верил в преданность своего конвоя, большая часть которого потом перешла на сторону большевиков. Из дневника генерала М. Жанена (7 ноября 1919 г.): «Колчак похудел, подурнел, выглядит угрюмо, и весь он, как кажется, находится в состоянии крайнего нервного напряжения. Он спазматически прерывает

— 89 —

речь. Слегка вытянув шею, откидывает голову назад и в таком положении застывает, закрыв глаза»[3] Д.В. Филатьев считает, что у адмирала были шансы спастись, «как и все мы». «Жаль, что ни Колчаку, ни его окружению не пришел в голову еще один наипростейший выход: пересесть в сани и двинуться на запад навстречу армии Каппеля. Где последняя находилась при ее следовании по тракту, легко было узнать через чехов или поляков по железнодорожному телеграфу, так как штаб Каппеля очень часто останавливался на ночлег у железнодорожных станций. При расстоянии между Красноярском и Нижне-Удинском в 500 верст, двигаясь навстречу друг другу, можно было встретиться с 3-й армией, шедшей все время по тракту, уже через пять дней» [9, с.118] Логически представляется сделать вывод о том, что у адмирала были шансы спастись, но он предпочел ими пренебречь и положиться на волю судьбы, согласившись даже на разоружение остатков своего конвоя. Измена конвоя нанесла огромный моральный удар адмиралу.

Адмирал с остатками своего конвоя (80 человек) перешел в вагон второго класса под флагами США, Великобритании, Франции, Японии и Чехии. 15 января 1920 года, несмотря на заверения и гарантии в безопасности и защите, Колчаку и Пепеляеву было объявлено, что они арестованы Иркутским Политцентром. Таким образом, чехи и Жанен предали Колчака. Акт передачи составлялся на вокзале в 21 час. 55 мин. Д.В. Филатьев пишет, что Политцентру чехи выдали всех, ехавших в вагоне адмирала, даже женщин. Спаслось всего несколько человек, в том числе генерал М.И. Занкевич, которые незаметно вышли из вагона.[9, с.125] Решение выдать не было вынужденным, неожиданным, оно было принято заранее. Японский полковник Фукуда, узнав о прибытии в город Верховного правителя, предложил Я. Сыровому – командиру чехословацких легионов в России, передать Колчака под охрану японского батальона, но получил отказ. Действия участников данной трагедии можно назвать ничем иным, как актом предательства. По мнению И.Ф. Плотникова, основной причиной предательства Колчака и последующей его выдачи стали заявления адмирала о том, что золотой запас является достоянием России и что он не допустит их вывоза за рубеж.[5]

Арестованные были помещены в губернскую тюрьму города Иркутска. Последним пристанищем адмирала стала тюремная камера №5. С 21 января по 6 февраля 1920 над Колчаком велись допросы Чрезвычайной следственной комиссией, во время которых адмирал, по свидетельствам очевидцев, вел себя мужественно и достойно, хотя и подвергался издевкам и ущемлениям со стороны С.Г. Чудновского. На все вопросы отвечал более чем подробно, будто пытаясь оставить в памяти потомков достоверные исторические факты, свидетелем которых он являлся.[1] А ведь показания по допросу адмирала представляют для нас огромную историческую ценность, хотя они были рассекречены не так давно. В ночь с 6 на 7 февраля 1920 года адмирал А.В. Колчак и председатель Совета министров России В.Н. Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковки без суда, по постановлению Иркутского

— 90 —