Monografia_Obsh_teoria

ного властными государственными или муниципальными полномочиями не позволяет относить их к публичным.

Анализ обязательного субъекта публичных правоотношений не является полным без характеристики его публичной правосубъектности. Наиболее распространѐнной является точка зрения о том, что правосубъектность во-

обще представляет собой совокупность правоспособности и дееспособно-

сти229. Мы разделяем позицию тех авторов, которые включают в правосубъ-

ектность ещѐ и деликтоспособность230. Связано это с тем, что возможность лица нести публично-правовую ответственность не всегда прямо зависит от его дееспособности. Применительно к деликтным правоотношениям даже не применяется термин дееспособность, а применяется термин вменяемость,

призванный охарактеризовать субъекта правоотношений именно с позиции ответственности, а не с позиции возможности своими действиями нести обя-

занность. Мнение о включении деликтоспособности в дееспособность выте-

кает из видения только одной стороны публично-правовой ответственности,

а именно - обязанности лица, совершившего правонарушение претерпевать неблагоприятные последствия в виде соответствующих санкций. Однако от-

ветственность предполагает ещѐ и действия соответствующего уполномо-

ченного органа по применению соответствующих санкций. Если по тем или иным причинам, отраженным в законе (например, отсутствие у юридическо-

го лица денежных средств или иного имущества для уплаты административ-

ного штрафа) санкцию реализовать невозможно, то лицо, привлекаемое к от-

ветственности, оставаясь дееспособным, не является деликтоспособным,

применительно к конкретному делу. Физические лица, признаваемые на мо-

229См. напр.: Нечаева А.М. О правоспособности и дееспособности физических лиц // Государство и право. 2001. № 2. – С. 34.; Новикова Ю.С. Общая теория правоотношения. Челябинск, 2004. - С. 88.

230См. напр.: Денисенко В.В. Указ. соч. С. 192.; Князев С., Яшин А. Курс лекций по избирательному праву и избирательному процессу Российской Федерации //

http://democracy.ru/library/learning/lectures/page4.html

111

мент совершения преступления невменяемыми, на момент рассмотрения уго-

ловного дела судом могут быть вменяемыми и дееспособными, но в силу требований уголовного закона о вменяемости не являются деликтоспособ-

ными относительно совершѐнного ими в состоянии невменяемости деяния.

Справедливо, кстати, указывается, что «тот орган, на долю которого прихо-

дится финансовая дееспособность Российской Федерации (еѐ субъектов), не является одновременно деликтоспособным»231.

Если рассматривать каждый элемент публичной правосубъектности, то хо-

телось бы сконцентрироваться не на их общепризнанной характеристике232, а

на спорных теоретических и практических аспектах данного явления.

Первая проблема, с которой сталкиваешься и в теории и на практике – это момент возникновения публичной правоспособности. Мы не считаем исти-

ной в последней инстанции не столь редкую позицию, которая выражается в тезисе типа «признание лица субъектом права до его рождения или после смерти юридически несостоятельно, поскольку в таком случае лицо не может реализовать своѐ право или исполнить обязанность»233. Представляется, что в данной позиции просто смешиваются понятия субъект права и субъект пра-

воотношения, хотя мы также считаем, что вряд ли стоит говорить о субъекте права после смерти, а вот до рождения – в определѐнном смысле можно. Ес-

ли исходить из того, что публичная правоспособность свойство различных по своему характеру субъектов, то в каждом конкретном случае следует гово-

рить о разных моментах возникновения правоспособности.

Если начать с момента возникновения правоспособности физических лиц,

то одновременно следует анализировать проблему объѐма публичной право-

способности. Довольно ярким примером, на наш взгляд, является проблема

231Карасѐва М.В. Финансовое правоотношение. М., 2001. С. 113.

232См. напр.: Кучинский В.А. Современное учение о правоотношениях / В.А. Кучинский –

Минск: «Интегралполиграф», 2008. – С. 114-127.

233 Бурьянова Е.И. Условия, определяющие правосубъектность индивида (общетеоретиче-

ский аспект). Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2006. С. 8.

112

ограничения абортов на поздних сроках беременности. Статья 36 Основ за-

конодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан234 опре-

деляет возможности искусственного прерывания беременности после 22 не-

дельного срока беременности исключительно медицинскими показателя-

ми235. На этом фоне Государственная Дума Федерального Собрания РФ ещѐ в

1997 году требовала усиления ответственности за незаконное производство абортов на поздних сроках беременности236. Таким образом, государственные органы ограничивают право матери на распоряжение жизнью зачатого, про-

существовавшего определѐнный срок в утробе матери жизнеспособного ре-

бѐнка, признавая за последним право на жизнь237. Как не цинично это звучит,

но « при наличии медицинских показаний жизнь человеческого плода вооб-

ще не составляет предмета правовой охраны: мать, а в некоторых случаях и врачи вольны распорядиться этой жизнью по собственному усмотрению»238.

Таким образом, встают как минимум два вопроса: либо признать правоспо-

собным ребѐнка, находящегося в утробе матери, но тогда отсутствуют кон-

ституционные основания, по которым он может быть лишен права на жизнь,

а это определяющее биологическую и социальную сущность человека право.

Следовательно, если признать такого субъекта ребѐнком в юридическом

234Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 33. Ст. 1318.

235См.: Об утверждении инструкций о порядке разрешения искусственного прерывания беременности в поздние сроки по социальным показаниям и проведения операции искусственного прерывания беременности: Приказ Министерства здравоохранения РФ от 14 октября 2003 г. № 484 // Российская газета. 2003. 9 декабря.

236О концепции законотворческой деятельности по обеспечению равных прав и равных возможностей мужчины и женщины: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 20 ноября 1997 г. № 1929-II ГД // Собрание законодательства РФ. 1997. № 48. Ст. 5527.

237Палькина Т.Н. Проблемы реализации права на жизнь // Социальное и пенсионное право. 2008. № 4. - С. 17.

238Капинус О.С., Додонов В.Н. Современная уголовная политика в отношении абортов // Современное уголовное право в России и за рубежом: некоторые проблемы ответственности: Сборник статей. М., Издательский дом «Буквоед», 2008. - С. 34.

113

смысле, то аборты должны быть запрещены. Но ведомственные акты не го-

ворят о ребѐнке, а говорят о плоде, связывая понятие «ребѐнок» только с мо-

ментом полного изгнания плода из организма матери239. К тому же часть 2

статьи 19 Конституции РФ связывает неотчуждаемые права человека с мо-

ментом его рождения. Таким образом, можно говорить о наличии особого субъект права – плода или эмбриона человека. В контексте настоящего ис-

следования встаѐт вопрос о правосубъектности эмбриона человека. Говорить можно лишь об отдельных элементах публичной правосубъектности, а имен-

но о правоспособности эмбриона с момента его зачатия и до момента рожде-

ния. Но даже право на будущую жизнь эмбриона человека ограничено. Исхо-

дя из этого, можно предположить, что применительно к такого рода субъекту права либо вообще нельзя говорить о правоспособности, либо следует согла-

ситься с теми теоретиками, которые признают ограничение правоспособно-

сти. Полагаем, что эмбрион человека лишен способности к правообладанию вне воли матери, включая так называемых суррогатных матерей, вынашива-

ющих детей, зачатых в результате искусственного оплодотворения240, но это говорит лишь об отсутствии дееспособности, но не правоспособности. Пуб-

личная правоспособность такого субъекта связана с усечѐнным правом на жизнь. Можно ли предположить, что эмбрион человека является субъектом публичного правоотношения? Если исходить из установленной уголовным законодательством ответственности за убийство беременной женщины п. г)

ч. 2. ст. 105 УК РФ, то речь идѐт об особой уголовной защите эмбриона чело-

239 Перевозчикова Е.В., Панкратова Е.А. Конституционное право на жизнь и правовой статус эмбриона человека // Медицинское право. 2006. № 2.

240 О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия: Приказ Министерства здравоохранения РФ от 26 февраля 2003 г. № 67 // Российская газета. 2003. 5 июня.

114

века241, который вне отрыва от потерпевшей женщины должен быть признан субъектом уголовных правоотношений.

Конечно, можно выдвинуть конраргумент о том, что эмбрион человека есть не субъект права, а объект правовой защиты. Если рассматривать право-

отношения юридической ответственности, то иногда наблюдается картина совпадения объекта правовой защиты и субъекта деликтных правоотноше-

ний. Позволим себе в этой связи некоторые сравнения. Есть люди, которые в силу тяжелой болезни живут на так называемом вегетативном уровне, то есть они существуют исключительно благодаря поддерживающей терапии. Они не могут своими действиями приобретать права, нести обязанности, даже выражать своих чувств. Существует точка зрения о том, что законодательно необходимо ввести возможность признания таких лиц недееспособными242.

При этом они остаются правоспособными и формально дееспособными. Если сравнивать таких людей с эмбрионом человека, то и в том и в другом случае данные субъекты существуют благодаря иным лицам (женщине, вынашива-

ющей плод, медицинским работникам). С токи зрения перспектив удовлетво-

рения публичного интереса могущий родиться ребѐнок также ценен для об-

щества, как и тот его член, который в силу жизненных обстоятельств требует к себе поддержки со стороны общества. Если общество отвернѐтся и от тех и от других, не признавая их субъектами права, то такое общество в конечном итоге деградирует. По вопросу о возникновении права на жизнь у человека имеется несколько теорий: абсолютистская, либеральная, умеренная243. Но в

241Проценко С.В. К вопросу об уголовно-правовой защите в российском законодательства права внутриутробного ребѐнка на жизнь // Российский следователь. 2009. № 5. - С. 18-23.

242См.: Сырейщикова И.А. Персистирующее вегетативное состояние: правовые вопросы // Медицинское право. 2009. № 1.

243Машко Н.В. Пределы действия права на жизнь: трактовка в национальном законодательстве и практике Европейского Суда по правам человека // Журнал международного права и международных отношений. 2008. – №2. //

http://evolutio.info/index.php?option=com_content&task=view&id=1395&Itemid=215

115

любом случае имеется множество работ, в которых авторы не ставят под со-

мнение правоспособность эмбриона человека244

На наш взгляд вполне приемлемым выглядит тезис о том, что эмбрион че-

ловека обладает публичной правоспособностью. Но является ли он субъек-

том публичных правоотношений? В этом смысле важен механизм и условия трансформации субъекта права в субъект правоотношения. Нельзя быть субъектом публичного правоотношения не будучи субъектом публичного права. Ю.А. Крохина, анализируя финансовые правоотношения пишет: «Пе-

реход (трансформация) субъекта права в субъекта правоотношения связан с процессом превращения возможности в действительность, показывает диа-

лектическую природу названных понятий и отражает аккумулирование, рас-

пределение и использование государственных (муниципальных) фондов де-

нежных средств. Субъект финансового права становится субъектом (участ-

ником) финансового правоотношения посредством воплощения предписаний финансово-правовых норм в жизнь, т. е. путем правореализации. Правореа-

лизация — это практическое претворение финансово-правовых норм в пра-

вомерных действиях (бездействии) участников финансовых правоотноше-

ний»245. Таким образом, Ю.А. Крохина связывает приобретение статуса субъекта финансовых правоотношений с возможностью субъекта права со-

вершать юридически значимые действия (бездействия), то есть с его дееспо-

собностью. Аналогичной позиции придерживается А.В. Слепнев, который пишет, что «субъект правоотношения – это тот же субъект права, но только ставший участником правоотношения, деятельно реализующий только часть из целого ряда своих прав и обязанностей, которыми он, будучи субъектом

244 См. напр.: Савельев А. Эмбрионы то же люди? //http://vestnik.ulsu.ru/issues/943/15/;

Крылова, Н. Е. Биоэтические и уголовно-правовые вопросы трансплантации эмбриональных (фетальных) органов и тканей человека /Н. Е. Крылова.//Правоведение. -2006. - № 6. -

С. 109 – 120.

245 Крохина Ю.А. Финансовое право: Учебник для ВУЗов, М., Изд. «Норма», 2004. – С. 100

116

права, потенциально обладает»246. Интересной в этой связи выглядит позиция Т.Н. Затулиной, которая предлагает разграничивать понятия «субъект право-

отношения» и «участник правоотношения». По еѐ мнению понятие «субъект правоотношения» занимает промежуточное место между понятиями «субъ-

ект права» и «участник правоотношения»247. Безусловно, такая позиция не лишена смысла, особенно, когда речь идѐт о рассмотрении конкретных дел,

вытекающих из публичных правоотношений, тем более, что и суды употреб-

ляют такую терминологию248.

Р.В. Плотников, говоря о субъектном составе миграционного правоотно-

шения, подчѐркивает, что «субъектный состав миграционного правоотноше-

ния складывается из лиц (индивидуальных и коллективных), наделѐнных правосубъектностью, принимающих участие в конкретном правоотношении и реализующих в нем субъективные права и обязанности»249. Если предпо-

ложить, что субъект права трансформируется в субъект правоотношения ис-

ключительно благодаря дееспособности, то из круга субъектов публичных правоотношений следует исключить не только вышеупомянутых эмбрионов человека, но и новорождѐнных, лиц в судебном порядке лишѐнных дееспо-

собности. В этом случае мы должны отказаться от признания общих и абсо-

246Слепнев А.В. Соотношение субъекта права и субъекта правоотношения // История государства и права. 2007. № 24. - С. 39.

247Затулина Т.Н. Конституционно-правовой статус участников налоговых правоотношений // Современное право. 2007. № 4.- С. 29.

248См. напр.:О признании недействующими пунктов 4 и 5 Постановления Главы администрации Хабаровского края от 11 октября 1999 г. № 360 (в редакции постановления Правительства Хабаровского края от 11 ноября 2003 г. № 36-пр) «Об утверждении размеров оплаты за совершение регистрационно-экзаменационных действий, выдачу, замену специальной продукции ГИБДД, проведение государственных технических осмотров транспортных средств»: Определение Верховного Суда РФ от 8 февраля 2006 г. № 58-ГО-39 //

СПС «Консультант плюс» Версия эксперт.

249 Плотников Р.В. Миграционное правоотношение: общетеоретический аспект // Мигра-

ционное право. 2009. № 2. - С. 17.

117

лютных правоотношений в публичном праве. Так, например, лицо признанное судом недееспособным и являющееся гражданином России по логике теории общих правоотношений всѐ равно состоит в правоотношениях гражданства. В данном случае мы выходим и на более общую проблему, а именно

– на проблему дифференциации ограничения и лишения дееспособности. Действующее законодательство, распространяет последствия ограничения или лишения дееспособности, как на частную, так и на публичную сферу.

Так, лицо, лишенное судом дееспособности и находящееся на лечении в психиатрическом стационаре имеет права и несѐт обязанности, как и любой пациент. Следовательно, он лишѐн конкретного вида дееспособности, но остаѐтся субъектом некоторых видов публичных правоотношений. Не случайно в Заключении Правового управления Государственной Думы Федерального Собрания от 24 марта 2004 г. № 2.2-1/1014 «По проекту Федерального закона № 320661-3 «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях, пикетированиях» (1 чтение) указывалось, что «ограниченная дееспособность гражданина не может являться основанием для ограничения его конституционного права, поскольку в соответствии со статьей 30 Гражданского кодекса Российской Федерации ограничение дееспособности допускается только в отношении гражданина, который вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжѐлое материальное положение, и это ограничение распространяется на совершение сделок, получение доходов и распоряжение ими»250.

Продолжая рассуждения на данную тему, обратим внимание на то, что Президент РФ относительно некоторых видов ответственности, в частности административной, не деликтоспособен, хотя дееспособен в полном объѐме, включая так называемую специальную дееспособность.

Проблема трансформации субъекта права в субъект правоотношения – это не только проблема дееспособности и деликтоспособности, но и проблема дифференциации различных видов дееспособности и деликтоспособности.

250 СПС Консультант плюс. Версия Проф.

118

Лицо может оставаться субъектом публичных правоотношений даже если оно ограничено в дееспособности или лишено еѐ конкретного вида! Публич-

ная дееспособность во многом определяется типом взаимодействия субъек-

тов публичного права. Не всегда такое взаимодействие взаимно. Один субъ-

ект исключительно может испытывать на себе воздействие другого и не бо-

лее. Отсутствие в данном случае возможности волеизъявления субъекта пра-

ва не исключает возможности вступления в правоотношение и вне своей во-

ли. Например, лицо, попавшее в чрезвычайную ситуацию в силу не завися-

щих от него обстоятельств и одновременно являющееся лишѐнным дееспо-

собности в судебном порядке, эвакуируется уполномоченным государствен-

ным или муниципальным органом из данной зоны вне возможности выраже-

ния своей воли в форме юридически значимого действия или бездействия.

Общий вывод настоящей части исследования состоит в том, что субъект публичного права трансформируется в субъект публичного правоотношения,

если в зависимости или независимо от его воли у него появляются субъек-

тивные публичные права и обязанности по отношению к конкретному лицу или у конкретного лица появляются аналогичные права и обязанности по от-

ношению к этому субъекту права.

Переходя к анализу публичной правосубъектности организации мы также сталкиваемся с рядом проблем как аналогичных правосубъектности физиче-

ских лиц, так и имеющих специфический для организаций характер.

Момент возникновения правоспособности организаций определяется мо-

ментом их создания. В этом смысле следует чѐтко отграничивать момент со-

здания организации и момент приобретения ею статуса юридического лица,

если организационно-правовая форма организации предполагает это. Если говорить об организациях безотносительно их статуса как юридического ли-

ца, то моментом приобретения организацией правоспособности следует счи-

тать момент полного юридического оформления учредительных документов организации. Перечень документов, которые следует считать учредительны-

ми достаточно разнообразен. Прежде всего, к ним относится протокол собра-

119

ния учредителей или участников организации - с момента подписания всеми учредителями. Нельзя, правда исключать случаи, когда меньшинство участ-

ников голосует против создания организации. В таком случае они автомати-

чески исключаются из состава учредителей. Если речь идѐт о создании орга-

низаций со статусом юридического лица, то неподписание одним из учреди-

телей протокола о создании организации влияет на определение состава учредителей (участников) в иных учредительных документах, тем более, что протокол общего собрания учредителей может быть подписан лишь предсе-

дательствующим и секретарѐм собрания. Далее, к документам, определяю-

щим начало правоспособности организации относят единолично принятое и оформленное письменно решение физического лица или уполномоченного должностного лица о создании организации. С момента своего создания и до момента государственной регистрации в качестве юридических лиц боль-

шинство организаций существует без статуса юридического лица. Есть, од-

нако, исключения из этого правила. И относится оно к такому обязательному субъекту публичных правоотношений, как государственные органы. Феде-

ральные и региональные государственные органы приобретают одновремен-

но и статус организации, и статус юридического лица, если норма о наличии у них статуса юридического лица имеется в акте о создании государственно-

го органа251. Соответственно правоспособность юридического лица у иных организаций (не относящихся к государственным органам) возникает с мо-

мента их государственной регистрации регистрирующим органом252.

Мы не разделяем точку зрения ряда авторов о наличии специальной право-

способности у организаций. Если организация носит легальный характер, то

251См. напр. п. 12 Положения о Министерстве транспорта Российской Федерации: Утв. Постановлением Правительства РФ от 30 июля 2004 г. № 395 // Собрание законодательства РФ. 2004. № 42. Ст. 3342.

252О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей: Федеральный закон от 8 августа 2001 г. ( в ред. 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 33. (часть 1). Ст. 3431; 2009. № 1. Ст. 20.;

120