Monteskye_Sh_L_-_Persidskie_pisma_Razmyshleni

170	Шарль Луи Монтескье
п и с ь м о	cv

РЕДИ К УЗБЕКУ

ВПАРИЖ

Водном из писем ты много говорил мне о науках и ис­ кусствах, процветающих на Западе. Считай меня варва­ ром, но я не уверен, что извлекаемая из них польза иску­ пает то дурное употребление, которое ежедневно из них делается.

Я слышал, что уже одно только изобретение бомб отня­ ло свободу у всех народов Европы. Государи, не имея боль­ ше возможности доверить защиту укреплений горожанам, которые сдались бы после первой же бомбы, получили пред­ лог для содержания больших постоянных армий, с помо­ щью которых начали притеснять подданных.

Ты знаешь, что с тех пор как изобретен порох, нет боль­ ше неприступных крепостей; иными словами, Узбек, нет больше на земле убежища от несправедливости и наси­ лий.

Ясодрогаюсь при мысли, что в конце концов откроют какой-нибудь секрет, при помощи которого станет еще лег­ че уничтожать людей и истреблять целые народы.

Ты читал историков; обрати внимание: почти все госу­ дарства держались только невежеством и разрушались лишь потому, что процветание искусств достигало в них слиш­ ком высокой степени. В этом отношении наша древняя пер­ сидская империя может служить красноречивым приме­ ром.

Яв Европе недавно, но слышал от осведомленных лю­ дей об опустошениях, которые причиняет химия. По-види­ мому, она является четвертым бичом, разоряющим людей

иуничтожающим их понемногу, но беспрестанно, в то вре­ мя как война, моровая язва, голод уничтожают их во мно­ жестве, зато с перерывами.

Кчему послужило нам изобретение компаса и откры­ тие множества новых племен, как не к тому, что к нам пе­

решли от них не столько их богатства, сколько болезни? По общему соглашению126, золото и серебро должны были определять стоимость любых товаров и служить залогом их ценности, так как эти металлы были редки и не годи-

Персидские письма

171

лись для какого бы то ни было иного употребления. Зачем же нужно было, чтобы они стали менее редки и чтобы для обозначения стоимости какой-нибудь снеди у нас было дватри денежных знака вместо одного? От этого произошло только неудобство.

С другой стороны, обнаружение золота стало крайне па­ губным для вновь открытых стран. Целые народы были истреблены, а люди, избежавшие смерти, попали в такое жестокое рабство, что мусульман приводит в содрогание один только рассказ о них.

Блаженно невежество детей Магомета! Милая просто­ та, столь любезная нашему пророку, ты всегда напомина­ ешь мне простодушие первобытных времен и спокойствие, царившее в сердцах наших праотцев.

Из Венеции, месяца Рамазана 5-го дня, 1717 год

письмо cvi

УЗБЕК К РЕДИ В ВЕНЕЦИЮ

Или ты совсем не думаешь того, что говоришь, или по­ ступаешь лучше, чем думаешь. Ты оставил отечество, что­ бы учиться, а презираешь всякую науку; ты приехал полу­ чать образование в страну, где насаждаются искусства, а считаешь их пагубными. Сказать тебе правду, Реди? Я больше согласен с тобою, чем ты сам.

Подумал ли ты о том варварском и жалком состоянии, в которое повергла бы нас утрата искусств?127 Нет необхо­ димости представлять себе это: это можно видеть воочию. Еще существуют на Земле народы, среди которых какаянибудь сносно вышколенная обезьяна могла бы жить с честью. Она была бы почти на одном уровне с прочими обитателями; никто не находил бы ее образ мыслей стран­ ным, а характер причудливым; жила бы она, как все дру­ гие, да еще чего доброго выделялась бы миловидностью.

Ты говоришь, что почти все основатели империй не знали искусств. Не буду отрицать: варварские народы раз­ ливались по земле, как неукротимые потоки, и заполони­ ли своими свирепыми армиями самые благоустроенные го-

172 Шарль Луи Монтескье

сударства, но не упускай из виду, что они научились ис­ кусствам или приучали к ним покоренные народы; иначе их власть исчезла бы, как гул грома и бурь.

Ты говоришь, что боишься, как бы не изобрели како­ го-нибудь еще более жестокого, чем теперешний, способа истребления. Нет. Если бы обнаружилось такое роковое открытие, оно вскоре было бы запрещено человеческим пра­ вом и по единодушному соглашению народов было бы похо­ ронено. Отнюдь не в интересах государей добиваться заво­ еваний такими путями: они должны искать подданных, а не пространства.

Ты жалуешься на изобретение пороха и бомб, нахо­ дишь странным, что нет больше неприступных крепостей, иными словами, ты находишь странным, что в наше вре­ мя войны кончаются скорее, чем прежде.

Читая исторические сочинения, ты не мог не заметить, что со времени изобретения пороха сражения сделались гораздо менее кровопролитными, чем бывали раньше, потому что теперь почти не бывает рукопашных схваток.

И если бы оказалось, что «данное искусство в каком-ни­ будь отдельном случае привело к предосудительным по­ следствиям, то следует ли из-за этого его отвергнуть? Или ты думаешь, Реди, что религия, принесенная с неба на­ шим пророком, пагубна потому, что ей предназначено в один прекрасный день пристыдить и покорить веролом­ ных христиан?

Ты считаешь, что искусства расслабляют народы и по­ этому влекут за собою падение империй. Ты говоришь о крушении империи древних персов, явившемся следстви­ ем их изнеженности. Но этот пример ровно ничего не до­ казывает, потому что неоднократно побеждавшие и под­ чинившие их себе греки с гораздо большим рвением раз­ вивали искусства, чем они.

Когда говорят, что искусства изнеживают людей, то во всяком случае не имеют в виду тех, кто ими занимается, потому что люди эти никогда не бывают праздными, а праздность больше всех пороков ослабляет мужество.

Следовательно, речь идет только о тех, кто пользуется искусствами. Но так как в благоустроенном государстве люди, наслаждающиеся радостями, которые доставляют-

Персидские письма

173

ся каким-нибудь искусством, обязаны и сами заниматься каким-нибудь искусством, чтобы не впасть в постыдную нищету, то из этого следует, что праздность и изнежен­ ность с искусствами несовместимы.

Париж, пожалуй, самый чувственный город на свете, город, где удовольствия всего утонченнее, но в то же вре­ мя в нем, пожалуй, и живется тяжелее. Чтобы один чело­ век жил наслаждаясь, нужно, чтобы сотня других работа­ ла не покладая рук. Какая-нибудь женщина вобьет себе в голову, что ей необходимо появиться на балу в определен­ ном наряде, и с этой минуты пятьдесят ремесленников пе­ рестанут спать, и у них не будет времени даже попить и поесть: она повелевает, и ей повинуются куда проворнее, чем даже нашему монарху, ибо выгода — величайший монарх на земле.

Этим пылом к работе, этой страстью к обогащению ох­ вачены все общественные слои, от ремесленников до вель­ мож. Никто не хочет быть беднее человека, стоящего не­ посредственно ниже его. В Париже встречаются люди, у которых средств хватит, чтобы прожить до самого Страш­ ного суда, а они, не боясь сократить свои дни, беспрерыв­ но трудятся, чтобы, по их словам, было на что жить.

Весь народ охвачен этим духом: всюду видишь труд и изворотливость. Где же то изнеженное население, о кото­ ром ты столько говоришь?

Предположим, Реди, что в каком-нибудь королевстве допускаются только такие искусства, которые совершенно необходимы для обработки земли, — а таких искусств, меж­ ду прочим, очень много, — все же прочие, которые слу­ жат только наслаждению и прихотям, изгнаны. Я утверж­ даю, что такое государство было бы одним из самых жал­ ких в мире.

Если бы даже его подданные имели достаточно муже­ ства, чтобы обходиться без столь большого количества ве­ щей, необходимых для удовлетворения их потребностей, народ хирел бы с каждым днем, и государство настолько ослабело бы, что его могла бы завоевать любая незначи­ тельная держава.

Было бы легко распространиться на этот счет и дока­ зать тебе, что в таком случае доходы частных лиц почти

174 Шарль Луи Монтескье

совсем прекратились бы, а следовательно, прекратились бы и доходы монарха. Не было бы почти никакой связи между способностями граждан; кончился бы оборот капи­ талов и рост доходов, которые происходят от той зависи­ мости, в какой находятся друг к другу искусства; каждый человек жил бы плодами своей земли и извлекал бы из нее ровно столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду. Но так как доходы с земли составляют иной раз только од­ ну двадцатую общих доходов государства, то число жите­ лей соответственно уменьшилось бы и осталась бы только двадцатая их часть.

Обрати внимание, каких размеров достигают доходы от промышленности. Капитал, вложенный в землю, прино­ сит владельцу всего-навсего двадцатую часть своей стои­ мости, а художник, затратив красок на один пистоль, на­ пишет картину, которая принесет ему пятьдесят пистолей. То же можно сказать о золотых дел мастерах, о мастерах, изготовляющих шерстяные или шелковые ткани, и обо всех вообще ремесленниках.

Из всего этого следует, Реди, что для того, чтобы ка­ кой-нибудь государь обладал могуществом, нужно, чтобы его подданные жили в довольстве, нужно, чтобы он стре­ мился доставлять им всевозможные излишества с такой же заботливостью, как и предметы первой необходимости.

Из Парижа, месяца Шальвала 14 го дня, 1717 года

п и с ь м о evil ГИКА К ИББЕНУ

ВСМИРНУ

Явидел юного Монарха128. Подданные весьма дорожат его жизнью, как и вся Европа, потому что смерть его могла бы привести к большим осложнениям. Но короли подобны богам, и пока они живы их следует считать бес­ смертными. У него величественное, но милое лицо: хоро­ шее воспитание, по-видимому, идет рука об руку со счаст­ ливыми природными данными, и он уже сейчас подает надежду стать выдающимся государем.

Персидские письма

175

Говорят, что характер западных монархов нельзя уз­ нать до тех пор, пока они не пройдут через два великих ис­ пытания: любовницу и духовника. Вскоре эти две силы будут стараться овладеть умом короля, и из-за этого меж­ ду ними возникнет упорная борьба, ибо при юном госуда­ ре они всегда соперничают, а при старом — приходят к соглашению и объединяются129. При молодом государе дер­ вишу выпадает нелегкая задача, так как сила короля — это слабость дервиша, зато любовница торжествует одина­ ково и над его слабостью и над силой.

Когда я приехал во Францию, покойным королем пол­ новластно управляли женщины, а между тем, если при­ нять во внимание его возраст, я думаю, что он нуждался в них меньше всех других моиархоз в мире. Однажды я слышал, как некая дама говорила: «Надо что-нибудь сде­ лать для этого молодого полковника; храбрость его мне известна, поговорю о нем с министром». Другая говори­ ла: «Удивительно, что этого молоденького аббата забыли: нужно, чтобы он стал епископом; он благородного проис­ хождения, а за нравственность его я ручаюсь». Однако не думай, что дамы, державшие такие речи, были фаворит­ ками государя: они, может быть, с ним и двух раз в жизни не беседовали, а поговорить с европейскими государями не так уж трудно. Но суть в том, что всякий имеющий ка­ кую-либо придворную должность, в Париже или в про­ винции, действует при помощи какой-нибудь женщины, через руки которой проходят все оказываемые им милости, а иногда и несправедливости. Все эти женщины тесно свя­ заны между собою и составляют своего рода республику, граждане которой проявляют усиленную деятельность, по­ стоянно друг другу помогают и оказывают взаимные услу­ ги. Это как бы государство в государстве; и всякий, кто служит при дворе, в столице, или в провинции и видит, как действуют министры, чиновники, прелаты, но не зна­ ет, какие женщины ими управляют, похож на человека, который хоть и видит машину в действии, но не имеет по­ нятия об ее двигателях.

Может быть, ты полагаешь, Иббен, что женщина реша­ ется стать любовницей министра, чтобы с ним спать? Ни­ чуть не бывало! Она становится его любовницей для того,

176	Шарль Луи Монтескье

чтобы каждое утро подносить ему пять-шесть прошений. Природное мягкосердечие этих особ выражается в том усер­ дии, с каким они делают добро множеству несчастных, которые доставляют им взамен сотни тысяч ливров ежегод­ ного дохода.

В Персии жалуются на то, что государством управляют две-три женщины. Гораздо хуже обстоит дело во Фран­ ции, где управляют женщины вообще и где они не только присваивают себе целиком всю власть, но и делят ее меж­ ду собою по частям.

Из Парижа, в последний день месяца Шальвала, 1717 года

письмо cvm УЗБЕК К ***

Существует род книг, совершенно неизвестный в Пер­ сии, зато, по-видимому, очень модный здесь: это журна­ лы130. Чтение их потворствует лености: люди очень доволь­ ны, что в четверть часа могут пробежать тридцать томов.

В большинстве книг автор не успеет еще закончить обыч­ ных вступлений, как читатель уже оказывается при по­ следнем издыхании: к самой сути, утопающей в целом море слов, читатель приступает уже полумертвым. Один писа­ тель рассчитывает обессмертить свое имя с помощью кни­ ги форматом в двенадцатую долю листа, другой — в четвер­ тую, третий, у кого более высокое призвание, метит на in­ folio: следовательно, он должен елико возможно растя­ нуть свою тему; он так и делает без милосердия, ни во что не ставя труд бедного читателя, который выбивается из сил, чтобы сократить то, что автор так старательно раздул.

Не знаю, в чем заслуга сочинителей такого рода книг: мне нетрудно было бы написать что-нибудь в этом роде, ес­ ли бы я вздумал испортить себе здоровье и разорить кни­ гопродавца.

Большой недостаток журналистов в том, что они гово­ рят только о новых книгах, как будто истина всегда толь­ ко в новизне. Мне кажется, что, пока не прочтешь всех ста­ рых книг, нет никаких оснований предпочитать им новые.

Персидские письма

177

Но, взяв за правило рассуждать только о свежеиспечен­ ных сочинениях, журналисты тем самым берут за прави­ ло писать чрезвычайно скучно. Они не смеют критиковать книги, из которых делают извлечения, хотя бы и имели полное к тому основание; и действительно, где же найдет­ ся человек, настолько смелый, чтобы наживать себе еже­ месячно десять — двенадцать врагов?

Большинство авторов похоже на поэтов, которые без­ ропотно вынесут целый град палочных ударов, но, буду­ чи равнодушны к своим плечам, до такой степени нерав­ нодушны к своим произведениям, что не выносят ни ма­ лейшей критики. Вот и приходится остерегаться, как бы не задеть у них столь чувствительную струнку; и журна­ листы хорошо это знают. Поэтому они поступают прямо наоборот. Они начинают с того, что хвалят тему сочине­ ния — это первая пошлость; затем переходят к похвалам автору — похвалам вынужденным, потому что они имеют дело с людьми, у которых еще не прошел первый пыл и которые вполне готовы постоять за себя и разгромить дерзкого журналиста.

Из Парижа, месяца Зилькаде 5-го дня, 1718 года

письмо cix РИКА К ***

Парижский университет — старший сын французских королей и даже очень старый: ему больше девятисот лет; поэтому он иной раз заговаривается.

Мне рассказывали, что в прошлом веке у него произо­ шла ужасная потасовка с несколькими учеными из-за бук­ вы q*, потому что он хотел, чтобы ее произносили как к. Спор разгорелся до того, что кое-кто лишился своего иму­ щества. Парламенту пришлось вмешаться, чтобы поло­ жить конец распре: он торжественным постановлением раз­ решил подданным французского короля произносить эту букву, как им будет угодно. Любопытно было бы посмот-

* Он говорит о случае с Рамусом131. (Прим. автора.)

178 Шарль Луи Монтескье

реть, как два наиболее почтенных учреждения Европы за­ нимались решением судьбы одной буквы!

Мне кажется, дорогой ***, что головы даже самых ве­ ликих людей тупеют, когда они соберутся вместе, и что там, где больше всего мудрецов, меньше всего мудрости. Крупные учреждения всегда так привязываются к мело­ чам и пустым формальностям, что существенное отходит у них на второй план. Я слыхал, что когда некий арагон­ ский король созвал съезд представителей Арагона и Ката­ лонии*, то первые заседания ушли на то, чтобы решить, на каком языке будут вестись прения; спорили горячо, и представители чуть-чуть не разошлись, если бы кому-то не пришло в голову предложить следующий выход: запро­ сы вносить на каталонском наречии, а ответы давать — на арагонском.

Из Парижа, месяца Зильхаже 25го дня, 1718года

письмо сх РИКА К ***

Роль красивой женщины гораздо труднее, чем думают. Нет ничего значительнее того, что происходит по утрам за ее туалетом, когда она окружена горничными: иной глав­ нокомандующий не больше раздумывает над тем, как рас­ положить свой правый фланг или резервы, чем она лома­ ет голову над тем, куда прилепить мушку, которая может оказаться не на месте, а ведь дама ждет от нее успеха или даже уверена в нем.

Сколько нужно усилий ума, сколько предусмотритель­ ности, чтобы постоянно примирять интересы двух сопер­ ников; чтобы казаться посторонней для обоих, в то время как она принадлежит и тому и другому; чтобы служить по­ средницей во всех жалобах, к которым она сама же дает повод!

Сколько хлопот, чтобы распределять и устраивать вся­ ческие развлечения и предупреждать всё, что может их рас­ строить!

* Это было в 1610 г. {Прим. автора.)

Персидские письма

179

При всем этом главная трудность состоит не в том, что­ бы развлекаться, а в том, чтобы казаться развлекающей­ ся. Какую бы скуку вы светским дамам ни преподнесли, они вам ее простят, лишь бы со стороны казалось, что им весело.

Несколько дней тому назад я был приглашен на ужин, устроенный дамами за городом. По пути туда они без умолку твердили: «По крайней мере повеселимся как сле­ дует».

Но общество оказалось плохо подобранным, поэтому было довольно скучно. «Право же, мы славно веселимся, — сказала одна из дам, — во всем Париже не найдется сегод­ ня компании веселее нашей». Когда скука стала совсем одолевать меня, другая дама меня потормошила и сказа­ ла: «Ну, разве мы не в чудесном настроении?» — «Еще бы, — отвечал я зевая, — я, кажется, помру со смеху». Тем не менее уныние торжествовало над всеми этими утвер­ ждениями, а что касается меня, то я всё зевал, пока не по­ грузился в беспробудный сон, положивший конец моему буйному веселью.

Из Парижа, месяца Махаррама 11-го дня, 1718 го

письмо cxi УЗБЕК К ***

Царствование покойного короля было так продолжи­ тельно, что под конец все забыли его начало. Теперь вош­ ло в моду заниматься только событиями, имевшими место в эпоху его несовершеннолетия, и все заняты чтением ме­ муаров о том времени.

Вот речь, произнесенная одним из парижских генера­ лов132 на военном совете. Признаюсь, я в ней ничего не по­ нял.

«Господа! Хотя наши войска были оттеснены с больши­ ми потерями, я думаю, что нам легко поправить эту не­ удачу. У меня совсем готовы шесть куплетов песенки, ко­ торую можно пустить в ход, и они, я уверен, восстановят равновесие. Я выбрал несколько звонких голосов, кото-