А. Терминология деяний, подлежавших по римскому праву уголовной реакции, но не подпадающих под умысел - dolus

В этом обзоре терминологии тех правонарушений, которые караются римским уголовным правом без того, чтобы быть подведенными под dolus, мы не претендуем, с одной стороны, на исчерпывающую полноту, а, с другой, по особенным свойствам предмета, не минуем и тех выражений, употребляемых для обозначения, интересующих нас комбинаций, которые не имеют строго технического значения.

Уже при обзоре выражений, употреблявшихся для обозначения умысла, а равно в других частях нашей работы мы указывали, что для обозначения тех случаев, в которых современная господствующая доктрина видит комбинации уголовно-правовой неосторожности, мы не встречаемся в источниках римского права с термином culpa*(1274).

Но если термин culpa не употребляется источниками в тех случаях, где может предполагаться уголовно-правовая неосторожность, то должно отметить, что выражением, наиболее часто употребляемым для этих комбинаций, являются обороты при помощи negligentia.

В известном, цитированном нами уже, рескрипте императора Адриана, содержание которого передается Каллистратом*(1275), предусматриваются случаи, обнимающие собой и неосторожность. Элемент нарушения обязанности караульными, не придает, как мы уже видели выше, этому рескрипту значение такого акта, которым создается неосторожность, как самостоятельная, стоящая рядом с dolus'oм, форма виновности. Это не мешает, однако, тому, чтобы момент нарушения обязанности входил в процессе дальнейшей эволюции форм виновности в понятие неосторожности. Такое обстоятельство возлагает на нас обязанность допустить то предположение, что в выражении рескрипта nimia negligentia мы имеем одно из обозначений, с которыми мы встречаемся в римском уголовном праве для обозначения случаев, могущих быть подведенными,съсовременнойточкизрения,подъкомбинациинеосторожности. С оборотом речи при помощи negligentia мы встречаемся, однако, кроме того, еще в случаях наказания неосторожного обращения с огнем, о котором упоминают источники*(1276), а также в комбинациях, столь абсолютно караемого, преступления sacrilegii, при котором не делается исключения и в тех случаях, когда лицо действовало nesciendo aut negligendo*(1277). Эта форма обозначения достаточно широка, чтобы обнять собой и комбинации неосторожные. Здесь, по всец вероятности, nesciendo и negligendo относится, вообще, к области casus'a в том смысле, в каком этот термин противополагался dolus'y. То развитое понятие неосторожности гражданско-правовой, которое мы наблюдаем, однако, ко времени, к которому относится императорский указ de crimine sacrilegii (380 г. р. Chr), делает, впрочем, вероятным то предположение, что термин negligendo относился и к случаям неосторожного, с современной точки зрения, совершения sacrilegiuui.

О неосторожной форме совершения правонарушений, опять таки в современном смысле, идет в источниках речь implicile и тогда, когда они говорят о casus, как о сфере, исключающей уголовную реакцию. С некоторой степенью вероятности это подтверждается тем отрывком из Ульпиана, в котором противополагаются умышленным случаям правонарушений уголовного характера комбинации казуальные*(1278). Мы говорим о некоторой вероятности потому, что, по догадкам критиков текста указанного места, некоторые исследователи усматривают в этом отрывке заключительные слова указа императора Адриана по делу Эвариста. В этом же случае решение вопроса о том, имела ли там место неосторожность, представляется весьма затруднительным. Если, вообще, даже можно было бы видеть в casus неосторожность, в применении в делу Эвариста, то не следует забывать, что наказание, постановленное проконсулом и утвержденное Адрианом, ни в каком случае еще не означало признания новой формы виновности. В этом случае, как следует из того, что нами было сказано прежде уже об этом процессе, шла только речь об исключении из общего правила о ненаказуемости casus'a по праву республиканскому.

Необходимость такого исключения мотивировалась, как мы видели в своем месте, положением "ut ceteri eiusdem aetatis iuvenes emendarentur*(1279). Наиболее часто термин casus употребляется в источниках для обозначения тех случаев, которые могут быть квалифицированы, с точки зрения современных понятий, как комбинации неосторожные, а иногда и случайные*(1280).

Для характеристики неосторожных деяний в сфере уголовно-правовой мы встречаемся в источниках, между прочим, и с термином ignorantia. Определяя закон, Папиниан замечает, что "lex est commune praeceptum, virorum prudentum consultum, delictorum, quae sponte vel ignorantia contrahuntur coercitio"*(1281). Термин ignorantia, как возможный (синоним неосторожности, встречается, между прочим, в постановлении о нарушении межевых знаков в той части его, в которой идет речь о комбинациях нарушения, имеющих место по неведению или случайно: per ignorantiam aut fortuito*(1282). Весьма вероятно, впрочем что и здесь неосторожная форма совершения-ignorantia обозначает, наравне с fortuito, комбинации казуса. Указания источников по этому вопросу так неопределенны, что ничто, по-видимому, не мешает сделать предположение о том, что комбинации per ignorantiam aut fortuito обнимают собой, еще в недифференцированном виде, наряду со случаями casus'a, и комбинации уголовно-наказуемой неосторожности.

Не исключена, кроме того, возможность, что неосторожность, правда, не уголовно-наказуемая, скрывается в источниках под оборотом при помощи fortuitus. В пользу этого свидетельствует то место из Каллистрата, в котором он, говоря о ненаказуемости неосторожного поджога и гражданском характере, причитающегося за это, вознаграждения, выражает это в следующей форме: "nam fortuita inceadia, si, qmim vitari possenl, per negligentiam eorum, apud quos orta sunt, darano vicinis fuerunt, civiliter exercentur, ut qui iactura affectus est, damni disceptet, vel modice vinidicaretur"*(1283). Но, рядом с этим, мы встречаем в источниках случаи, когда за оборотом fortuitus должно быть признано значение casus, в современном смысле термина, употребляемого для обозначения границы всякого субъективного вменения*(1284).

В ряду дальнейших обозначений в источниках комбинаций, которые могут быть подведены под уголовно-правовую неосторожность, мы встречаемся еще с терминами impotitia и incuria. Первый из них употребляется для обозначения действий врача, которые имели своим результатом смерть пациента и были подсказаны его неопытностью*(1285), второй обозначает ту беспечность, которую проявляет владелец участка, на земле которого, даже без его ведения, практикуется подделка фальшивой монеты*(1286).

В целом ряде случаев, могущих быть подведенными, с современной точки зрения, под неосторожность, мы встречаемся, вдобавок, не с определенными терминами, но с описательными выражениями, вроде non quidem malo animo, sed malo ехетрио*(1287), etsi dolo non faciant, tamen quia mali exempli res est*(1288). Встречаются места, которые, предусматривая, по всей вероятности, и неосторожные последствия, не дают, вообще, никакой формулировки субъективной стороны. Такой. случай может быть отмечен у Павла. Юрист этот передает, что в тех комбинациях, когда от, данного кому-либо, лекарства лицо, воспользовавшееся им, умрет, то отравивший наказывается, на тот конец, когда он принадлежит к низшему классу, смертной казнью, и если к высшему-ссылкой*(1289).

Вот терминология, сложившаяся в источниках римского уголовного права для обозначения тех случаев, в которых можно предполагать, с современной точки зрения, и неосторожность. Вслед за этой внешней, формальной стороной, перейдем, однако, к исследованию того, каковы были основные характеристические черты тех правонарушении, в которых каралась не только деятельность умышленная, но и неосторожная.