2. Корыстная мотивация преступлений
1. Общая характеристика. В уголовном кодексе РСФСР 1960 г. насчитывается около 60 статей, предусматривающих ответственность за преступления, которые могут быть совершены по корыстным мотивам. В связи с провозглашением в нашей стране равенства всех форм собственности в проектах новых уголовных кодексов республик не предусматривается различий уголовной ответственности за преступления, совершенные против государственной, общественной, кооперативной и личной собственности. Это приведет к унификации, сокращению и уточнению составов преступлений против собственности и других корыстных деяний. Мотивация же этих преступлений остается неизменной, корыстной. Меняется лишь ее юридическая оценка. В одних нормах действующего законодательства имеется прямое указание о корыстной мотивации, в других - косвенное, а в третьих она никак не упоминается. Для отражения рассматриваемой мотивации законодатель употребляет следующие понятия: "корыстные побуждения", "корыстная цель", "цель обогащения", "цель наживы", "цель паразитического существования", а также "похищение",
191
"завладение", "присвоение", "растрата", "кража" и др. Корыстная мотивация возможна при совершении преступлений против мира и безопасности человечества, государства, личности, политических и трудовых прав граждан, собственности, порядка управления, правосудия, общественной безопасности, а также должностных, хозяйственных и воинских преступлений.
По рассматриваемым мотивам в нашей стране в начале 60-х годов совершалось 40-45% преступлений. Начиная с 1968 г. их доля в структуре преступности последовательно росла. В 1989 г. по учетным данным она равнялась 65,3%. Фактически же по корыстным мотивам совершается 75% и более только зарегистрированных преступлений. Данные расхождения обусловлены тем, что в единых статистических карточках первичного учета преступлений и преступников в МВД СССР нет сведений о мотивах и целях преступного поведения. МВД и Госкомстат СССР относят к корыстным преступлениям деяния, которые однозначно совершаются по корыстным мотивам (все виды умышленных посягательств на государственную, общественную и личную собственность, спекуляция, взяточничество и т.д.). В этот учет не попадают многие преступления (государственные, хозяйственные, должностные, против личности, ее прав, правосудия, управления, общественной безопасности и общественного порядка), корыстная мотивация которых может быть альтернативной. Экспертная оценка этой неучтенной доли составляет около 10-15%.
Если исходить только из учетных данных, то в 1989 г. было совершено 1 605,5 тыс. корыстных деяний. Из них 61,9% составляют посягательства на личную собственность (в том числе кражи - 52,6%; грабежи - 6,7; разбои -1,3; мошенничество - 1,3%), 26,7 - преступления против государственной и общественной собственности (в том
192
В 1986г —2600,4% 4
• вся преступность /
• корыстная преступность /
кражи личного имущества . кражи гос. и общ. имущества присвоения, растраты,злоупотребления служебным положением изготовление, приобретение, хранение, перевозка или сбыт наркотических веществ /
4 696,8%
405, Ъ7с
|
|
! |
|
|
1 |
|
|
1 |
|
f |
A ' / * І 1 \ І \ І |
|
I |
\ І |
|
1 1 |
|
|
k |
|
|
\s |
'•••\ \ 1 |
|
ч |
•: \ 1: |
|
л |
|
|
t |
1 |
376,1%
277,256
г
/
X
./'
/'
/
/
\
4 153,0%
13. Зак. 1723
І , .,-І-ті
1975 1980
Рис. 10
1990 годы
числе хищения, совершенные путем кражи, - 18,5%; присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением - 5,1; грабежи - 0,3; разбои - 0,08; мошенничества - 0,3 и мелкие хищения - 2,4%), 2,8 - спекуляция, 2,6 - обман покупателей и заказчиков, 1,3 - преступления, связанные с наркотиками, 0,3 - взяточничество и около 4% — остальные корыстные преступления.
Фактический уровень корыстных преступлений намного превышает регистрируемый. Учет некоторых из них, например взяточничества, спекуляции, хищений государственной собственности в различных сферах и отраслях народного хозяйства, не отражает и сотой доли реального преступного поведения. В связи с этим возникают некоторые парадоксы. Например, может ли в действительности удельный вес преступлений против личной собственности в 2,3 раза превышать преступления против практически неохраняемой и слабо учитываемой государственной собственности, или в 206 раз взяточничество? Может ли доля хищений социалистической собственности, совершенных путем кражи, в 3,6 раза превышать удельный вес хищений путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением и в 7,7 раза мелкие хищения? Ответ на эти вопросы один: в структуре зарегистрированных корыстных деяний доминируют те преступления, которые легче выявляются и обстоятельства совершения которых труднее игнорировать органам правоохраны.
Динамика корыстных преступлений крайне неблагоприятна. Судя по графику (рис. 10), вся преступность с 1966 г. выросла по абсолютным показателям примерно в 2,8 раза, а корыстная - в 3,8г. Наиболее интенсивный рост
2Анализ динамики преступлений требует учета изменений уголовного законодательства. За время действия УК РСФСР 1960 г. в него было внесено более 300 изменений и дополнений, устанавли-194
регистрации наблюдался в 1983, 1985 и Î 988-1991гг. В первых двух случаях он был связан с усилением борьбы с преступностью и улучшением регистрации преступлений, а в последнем - с ростом экономического эгоизма и "окорыствованием" экономических и иных общественных отношений.
Темпы прироста корыстной преступности намного опережали темпы увеличения преступности в целом на всем протяжении последних 25 лет. Темпы прироста краж государственной, общественной и личной собственности были намного больше темпов прироста всех корыстных преступлений. А поскольку общий удельный вес первых в структуре корыстных преступлений составляет намного больше половины (71,1%), то они, скорее всего, полнее отражают уровень, и динамику рассматриваемой группы преступлений. Данное предположение подтверждается многими моментами. Во-первых, тайные похищения "доступны" любому корыстолюбцу; во-вторых, скрытый способ их совершения вселяет субъекту мотивированную надежду на безнаказанность (раскрывается лишь 1/3 зарегистрированных краж); в-третьих, кражи несколько легче выявляются, поскольку при посягательстве на
вающих, исключающих, расширяющих и сужающих уголовную ответственность, что существенно отразилось на динамике отдельных преступлений и преступности в целом. Аналогичные помехи в динамику вносят колебания следственной и судебной практики. Я уже не говорю об изменениях в причинной базе. Поэтому глубокий анализ динамики преступности требует специальных исследований, что выходит за пределы настоящей работы. Но для того чтобы сориентировать читателя в тенденциях рассматриваемых видов преступного поведения, в работе приводится динамика их абсолютных показателей с 1966 г. С этого года имеются более полные статистические данные; с этого года преступность в нашей «ране наиболее явно стала расти быстрее, чем численность населения.
195
личную собственность есть заинтересованный в расследовании уголовного дела потерпевшей, а при посягательстве на государственную и общественную собственность - нередко заинтересованное в укрывательстве этого деяния материально ответственное лицо; в-четвертых, от регистрации и расследования краж в связи с наличием потерпевших ныне труднее уклониться органам внутрен-ных дел. Почему ныне? Дело в том, что в недалеком прошлом, когда действовали приоритеты государственного над личным, кражи и другие преступления против личной собственности считались менее опасными деяниями по сравнению с посягательствами на государственную и общественную собственность. Поэтому последние до середины 80-х годов полнее регистрировались (или во всяком случае к ним было более "почтительное" отношение милиции), а следовательно, и темпы их роста, точнее отражающие реальность, были выше темпов роста преступлений против личной собственности. Сдвиг приоритетов в социальных ценностях не замедлил сказаться на отношении правоохранительных органов к преступлениям против разных видов собственности, а следовательно, и на их регистрируемой динамике.
Вне критической оценки колебаний криминальной статистики было бы трудно понять мотивацию некоторых корыстных преступлений. Если бы уровень зарегистрированных преступлений против личной собственности действительно (а не регистрационно!) превышал число фактически совершенных преступлений против государственной и общественной собственности, то следовало бы признать за истину такой мотивационной парадокс: в условиях нынешнего доминирования материальных потребностей посягательство на личную собственность для преступников более выгодно и безопасно, чем на
196
государственную, где при неслыханной бесхозяйственности и ценностей больше и выбор лучше.
Таким образом, динамика зарегистрированных преступлений против личной собственности, а среди них краж, на мой взгляд, ныне более адекватно отражает реальные тенденции корыстных преступлений. Если их статистический динамический ряд экстраполировать на обозримое будущее, то прогноз корыстной преступности представляется исключительно пессимистичным.
В структуре корыстных преступлений появились относительно новые опасные организованные формы, суть которых в силу отсутствия правовых и иных учетных критериев пока не улавливается официальной статистикой. С давних пор в нашей стране учитывается одна из форм организованной преступности - бандитизм. Он исчисляется десятками случаев. С 1966 г. в стране было выявлено всего 210 бандитских образований. Пик падает на 1989 г., когда их было зарегистрировано 30. Вторая учитываемая форма корыстных преступлений, которая трансформировалась в последние годы в групповую и организованную, - вымогательство (рэкет). В 1986 г. было учтено 1,7 тыс., в 1987 - 1,9 тыс., а в 1988 г. -2,3 тыс. случаев вымогательства личного имущества. Другие виды организованной преступности пока не учитываются. До последнего времени они выявлялись лишь оценочным путем в процессе проведения конкретных криминологических обследований. В печати сообщалось, что в 1986-1988 гг. выявлено 2 607 преступных групп, имеющих признаки организованности. Они совершили около 20 тыс. преступлений, среди которых 218 убийств, 285 разбойных нападений. Около 50 групп были глубоко законспирированы и действовали три и более года. Корыстная направленность - становой хребет орга-
197
низованной преступности. Не случайно говорят, что мафия ничего не делает бескорыстно. Все действия организованных преступников в конечном итоге подчинены наживе и власти, в целях той же наживы и ее безопасного достижения. Корыстная мотивация детерминирует не только корыстные, корыстно-насильственные, но и многие насильственные деяния, что важно не проглядеть за вспышкой насилия и жестокости.
По материалам следственных органов в 1988 г. только хищениями социалистического имущества, должностными и хозяйственными преступлениями причинен ущерб на 289,8 млн руб. По расчетным данным МВД СССР преступники присвоили в 1986 г. 463 млн руб., в 1987 -465 млн, а в 1988 - 494 млн. Значительная часть этих сумм уходит в теневую экономику. Масштабы теневой экономики оцениваются в 40-50 млрд руб. (Известия. 1989. 26 окт.), а некоторые авторы называют цифру в 60 млрд (Известия. 1989. 27 окт.), 70-90 млрд руб. и даже равную дефициту государственного бюджета - 100 млрд руб. [165а, с. 59]. А.Н. Ларьков сравнивает "цену" теневой экономики с объемом годового розничного товарооборота, т.е. "бюджет" ее составляет не менее 300-350 млрд руб (Аргументы и факты. 1989. № 37).
Теневая экономика разрушает нормальные экономические отношения, ведет к огромным преступным доходам, коррумпирует государственные и управленческие структуры, порождает хищническую мораль, которая, замыкая этот порочный круг, детерминирует корыстную преступность.
Корыстная мотивация неоднородна. Она включает в себя иелый ряд конкретных побуждений, которые по степени относительной антисоциальности можно условно разделить на пять групп: 1) жажда накопления денег и материальных ценностей, алчность, жадность, стяжатель-
198
ство. Удельный вес преступлений, мотивируемых этими побуждениями, колеблется в пределах 5-10%. Это наиболее законспирированная и организованная часть экономической "служебной" преступности, которая интенсивно стала выявляться лишь в 80-е годы; 2) стремление к материальному комфорту и благополучию, к приобретению престижных ценностей (автомашин, дачи, хорошей квартиры и т.д.), к "жизни не хуже других" и иные аналогичные мотивы, составляющие около 25-30% в структуре корыстной мотивации. По этим мотивам чаще всего совершаются экономические преступления в сфере производства, распределения, обмена, торговли; 3) потребность в алкоголе, наркотиках, стремление к разгульной нетрудовой жизни и другие порочные наклонности, требующие материальных затрат. По этим мотивам совершаются кражи, грабежи, разбои, вымогательства, мошенничество, другие преступления против государственной, общественной, кооперативной и личной собственности. Удельный вес этих мотивов находится в пределах 20-30%; 4) материальная нужда "служебного характера", желание угодить начальнику (эта мотивация в недалеком прошлом была особо распространенной), приобрести и поддерживать нужные "для дела" хозяйственные связи и другие подобные побуждения. Их доля оценивается в 15-20%. В реальной жизни они распространены гораздо шире. Однако здесь не всегда можно усмотреть личные корыстные мотивы. Не случайно на базе этой мотивации родился термин "бескорыстный преступник"; 5) личная материальная нужда, временные или постоянные материальные затруднения, семейно-бытовые потребности в дефицитных предметах и материалах и другие побуждения подобного плана. Ими обусловлено около 20-25% выявленных корыстных преступлений, среди которых значительная часть мелких
199
хищений; 6) определенная часть корыстных преступлений совершается с доминирующей "процессуальной" мотивацией, когда субъект не только и не столько стремится к наживе, сколько к острым ощущениям и риску.
2. Внешние условия корыстной мотивации. Все формы корысти и мотивированные ею преступления исторически обязаны своим рождением частной собственности, классовому и социально-экономическому неравенству, нужде, нищете. И если нужда и нищета в обществе толкает к преступлениям против собственности обездоленных и эксплуатируемых [И, с. 438-439], то жажда наживы, обусловленная социально-экономическим неравенством, побуждает к ним обеспеченных и эксплуататоров [4, с. 446]. Эти выводы, сделанные более ста лет назад, в определенной мере актуальны и в настоящее время, хотя современный капитализм сильно изменился и выработал криминологически значимые условия социальной защищенности разных слоев населения. В числе многих причин социально-экономическое неравенство и ныне определяет наиболее высокий уровень преступности, особенно корыстной, в индустриально развитых странах Западной Европы и Северной Америки.
Влияние социально-экономических процессов, происходящих в нашем обществе, на группу корыстных деяний - бесспорный и, как замечает В.Н. Кудрявцев, достаточно установленный факт [172, с. 105].
Каковы же эти социально-экономические причины?
В.И. Ленин писал, что социализм полного социального равенства дать не может, ибо он «:не устраняет недостатков распределения и неравенства "буржуазного права", которое продолжает господствовать, поскольку продукты делятся "по работе"» [22, с. 93-94]. Эта
200
мысль приобрела определенный смысл в процессе перестройки, когда после более чем полувекового социально-политического эксперимента было осознано, что уравнительный социализм, приведший нас к "равенству в бедности", нежизнеспособен. При этом надо учитывать, что уравнительный социализм в недалеком прошлом существовал лишь для народных масс, тогда как партийная и государственная бюрократия, особенно в годы застоя, какой бы демагогией ни прикрывалась, объективно стояла на позициях существенного неравенства, за сохранение которого для себя она сейчас активно борется.
Таким образом, существующее социальное неравенство в нашей стране всегда было. Причем прошлое неравенство с учетом социально-экономических привилегий бюрократии, ее коррупции и злоупотреблений было куда более несправедливым, чем то, которое будет формироваться (если, конечно, это удастся) на основе принципа "каждому по труду".
Проблема социального равенства - главнейшая в понимании детерминации преступного поведения вообще и корыстного в частности. Пути ее решения на современном уровне развития общества криминологически неоднозначны. Стремление к тотальному равенству в недалеком прошлом оказалось не только недостижимым, но и экономически, и социально, и криминологически вредным. Провозглашение неравенства и легализация процесса социально-экономического расслоения народа в экономическом отношении позитивно, а в криминологическом вряд ли. Наличие любой формы социального неравенства при существовании других причин и условий оказывает на граждан негативно-мотивационное влияние. Механизм такого влияния образно был обрисован К. Марксом. Он писал: "Как бы ни был мал какой-
201
нибудь дом, но пока окружающие его дома точно так же малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домиком вырастает дворец, то домик съеживается до размеров жалкой хижины. Теперь малые размеры домика свидетельствуют о том, что его обладатель совершенно не требователен или весьма скромен в своих требованиях; и как бы ни увеличивались размеры домика с прогрессом цивилизации, но если соседний дворец увеличивается в одинаковой или еще в большей степени, обитатель сравнительно маленького домика будет чувствовать себя в своих четырех стенах все более неуютно, все более неудовлетворенно, все более приниженно" [4, с. 446].
Этот механизм универсален. Он действует в любом обществе, внося свой вклад в формирование корыстной мотивации. Как показывают исследования, такие мотивы, как жажда накопления ценностей, стремление к материальному комфорту и благополучию, к приобретению престижных ценностей, к жизни "не хуже других", среди определенных социальных групп по своей сути являются разновидностями стремления к более высокому уровню материальной обеспеченности, который фактически имеется у некоторых слоев населения, стремления к социальному неравенству в той мере, в какой оно объективно существует.
Криминальные представления некоторых граждан о неравномерном распределении материальных благ значительно усиливались за счет широко распространенных отступлений от принципа распределения по труду, субъективного искажения реально существующих различий и других объективно-субъективных явлений и процессов. Наиболее криминогенны в этом плане случаи искажений, допускаемые со стороны партийных и со-
202
вегских руководителей. "Материальная бедность при известных условиях ощущается человеком тем сильнее, чем больше разница в материальной обеспеченности между данным человеком и другими людьми, объектами сравнения и подражания" [4, с. 446].
Известно, что каждый человек постоянно сопоставляет свое социальное положение с социальным положением других. В стихийном процессе повседневного социального сравнения много произвольного, случайного, неадекватного. Это связано с недостаточной информацией о реальном содержании труда или его оплате других социальных и профессиональных групп, с неосознанным или сознательным искажением информации о доходах, с социальными стереотипами и предрассудками восприятия того или иного труда и другими причинами. Тем не менее, пишет Н.Ф. Наумова, социальное сравнение очень гибкий и динамичный механизм, в котором заложена возможность адекватного отражения социальной реальности. И это социальное сравнение дает субъекту информацию для своего целенаправленного поведения [253, с. 18-19], в том числе и преступного.
Рост корыстных экономических преступлений не вытекает с необходимостью из сущности перестройки наших экономических отношений. Стагнация в экономике, возникшая в доперестроечное время, привела страну в кризисное состояние, из которого еще только предстоит выйти. Об этом свидетельствует и график динамики корыстных преступлений. Поэтому неблагоприятная тенденция в корыстно-преступном поведении людей является, с одной стороны, продолжением тех застойных явлений в экономике, которые сформировались в предыдущие годы, с другой - результатом экономической непоследовательности перевода народного хозяйства с командно-бюрократических методов управления на эко-
203
комические законы и стимулы. Решение этой проблемы связано с утверждением в нашей экономике объективного закона стоимости, экономически обоснованных цен, развитого хозяйственного механизма и т.д. При осознании необходимости движения нашей страны к товарно-рыночным отношениям следует диалектически оценивать и их негативные стороны, которые, по опыту других стран, имеют существенную криминогенность.
Таким образом, экономические преступления, обусловленные корыстной мотивацией отдельных лиц и групп, вытекающей из условий их экономического существования, порождаются не только сложившимся, но и складывающимися экономическими отношениями. Поэтому прогнозировать сокращение корыстной мотивации, реализуемой в экономических преступлениях, нет достаточных оснований. Значит, следует объективно оценивать возможные криминологические перспективы, заблаговременно изучать наметившиеся тенденции и вырабатывать научно обоснованные способы их сдерживания.
Следующей основной причиной корыстных преступлений называют нужду и нищету. Существуют ли они у нас?
Если считать научно обоснованным прожиточный минимум в 78 руб., то по расчетам Госкомстата СССР у нас в 1988 г. имели доход ниже этого "порога бедности" 41 млн человек, или 14,5% населения. Социологические исследования, проведенные в 1989-1990 гг., показывают, что удельный вес хорошо обеспеченных в нашей стране составляет не более 2-10%, среднеобеспеченных -10-30 и малообеспеченных, которые еле сводят концы с концами и ограничивают удовлетворение своих насущных потребностей, - 60-80%. К концу 1991 г. число граждан, скатившихся ниже порога бедности (250-300 руб.), составило более половины.
204
Понятие нужды более неопределенно, чем бедности. Если понимать под нуждой "потребности в предметах первой необходимости", то данная мотивация в 70-е годы составляла единицы процентов. В действительности она должна рассматриваться шире. Крими-ногенностью обладают, как правильно пишут М.М. Бабаев и А.С. Шляпочников, не только неудовлетворенная нужда в предметах первой необходимости, но и потребности в предметах и услугах, которые представляются необходимыми с точки зрения нормальных потребностей советского человека в современный период, но недостаточно высокий жизненный уровень отдельных групп населения не позволяет этого сделать [59, с. 63]. Экономическая стратегия перестройки, направленная на преодоление бедности, нужды и повышение уровня жизни народа, предполагает возможность существенного социально-экономического расслоения, углубление неравенства, укрепление частной собственности, товарного производства и рыночной экономики, что неизбежно приведет к увеличению безработицы и инфляции. Уровень последней в 1988 г. оценивался в 8,5%, который практически удваивался в последующие годы.
Прогнозируя развитие корыстной преступности, нельзя не учитывать пути формирования различных форм собственности. На страницах печати ведется острая дискуссия о допустимости в нашей стране частной собственности, а следовательно, и наемного труда, и эксплуатации. Раскрывая позитивный потенциал товарного производства, удастся ли нам при проведении дальнейших экономических преобразований минимизировать негативные черты частнособственнического товарного производства и рынка, т.е. избежать массовой и хронической безработицы, эксплуатации человека человеком,
205
дальнейшего расслоения, углубления неравенства, инфляции, которые характерны для начального капитализма? Этот вопрос задают многие. Ответ не ясен. Надо иметь в виду, что социально-экономические институты, единожды сформировавшись, имеют внутренние закономерности и логику развития.
Во всяком случае становится очевидным, что ни одна из коренных причин корыстных преступлений не может быть устранена. При любом развитии социально-экономической ситуации в стране неравенство будет продолжать углубляться. Если учесть, что у нас еще сильны идеи популизма, уравнительности и конфискаций и не удовлетворяются насущные жизненные потребности значительной части населения, то дальнейшее расслоение общества большинством народа будет восприниматься болезненно. И эта болезненность может заметно подтолкнуть массовое формирование корыстных криминальных мотиваций. Симптомы этого четко проявились в связи с развитием кооперативного движения. Отрицательное отношение к кооператорам у значительной части населения связано не столько с тем, что некоторые из них зарабатывают неправомерным путем (что, естественно, недопустимо), сколько с тем, что они много получают. Нетрудовой доход в данном случае отожествляется с высоким доходом.
По телевидению в 1989 г. показывался документальный фильм "Нечистая сила". Сюжет фильма прост: один из механизаторов выпахал из земли слиток золота и получил за него положенные 25% вознаграждения, которое составило 150 тыс. руб. Мотивация зависти односельчан оказалась следующей: "Мы тут всю жизнь живем и ничего не нашли, а он ..." Он стал для них виноватым, так как вышел (пусть по воле случая) из равной шеренги уравнительной бедности. Именно эта мотивация руко-
206
водит некоторыми людьми, нападающими на кооперативы вообще. Они упрекают их в том, что кооператоры стремятся как можно больше заработать. Хотя известно, что если выхолостить мотивацию наживы у кооператоров, то это равносильно разрушению всех рыночных структур.
Во взаимной связи с социально-экономическим неравенством, нуждой и нищетой, как объективными причинами формирования мотивации корыстных преступлений, находятся те негативные тенденции в экономике, которые особо остро проявились в 70-е и 80-е годы, когда образовался разрыв между общественными потребностями и достигнутым уровнем производства, между платежеспособным спросом и его материальным покрытием, когда окончательно и бесповоротно проявилась несостоятельность социалистического контроля за мерой труда и распределения. В этом плане самым сильным мотивом корыстных злоупотреблений и преступлений является товарный дефицит. Обусловленный в первую очередь недостаточным производством товаров народного потребления, он существенно обостряется в связи с сокрытием товаров от покупателей и оптовой продажей их спекулянтам. В 1989 г. органы БХСС вместе с другими контрольными органами проверили 160 тыс. предприятий торговли. В каждом третьем из них вскрыты хищения и другие правонарушения. В процессе этих проверок было выявлено укрытых от реализации товаров на 35 млн руб. В рамках одной операции только в Москве обнаружено скрытых дефицитных товаров на сумму 17 млн руб. 1990 год в этом отношении стал рекордным.
Симптоматичным индикатором дефицита товаров и услуг является очередь. В проблеме очереди ныне
207
концентрируются социально-экономические, организационно-управленческие, социально-психологические и нравственно-правовые реалии. Очереди стали не только своеобразным барометром нашего бытия, но и повседневным "народным университетом" негативно-нравственной социализации. Ни одна очередь за мало-мальски ходовым и дефицитным товаром практически не обходится без социально-психологической напряженности, конфликтов, ссор, оскорблений, а иногда и драк, вызываемых стремлением некоторых людей "обойти ближнего". Накопившаяся злоба нередко выплескивается на участников Великой Отечественной войны, инвалидов, стариков и многодетных матерей, которые имеют право на внеочередное обслуживание.
Таким образом, наличие коренных и иных объективных и субъективных причин социально-экономического характера при недостаточной сознательности и иных сопутствующих условиях может служить исходным моментом формирования корыстных побуждений не только у нуждающихся, но и у материально обеспеченных, людей. Корыстные устремления к накопительству, приобретению престижных ценностей, достижению более высокого уровня материальной обеспеченности и т.п. объективно обусловлены не нуждой в хлебе насущном, а наличием в обществе социально-экономического неравенства и имеющимися отступлениями от принципа распределения по труду.
Взаимосвязь между социально-экономическими явлениями и корыстной мотивацией не является прямой и непосредственной. Она опосредуется через идеологию, мораль, культуру, право, через социальную психологию людей, их мнения, взгляды, традиции, моды, стереотипы и стандарты поведения, через материальные условия жизни и деятельности субъектов преступления, конкрет-
208
ньіе жизненные ситуации, т.е. через все уровни социальной действительности надстроечного характера.
Не ставя перед собой задач подробного рассмотрения всей совокупности общих причин корыстных преступлений, глубоко исследуемых в специальных работах М.М. Бабаева, А.Д. Берензона, Г.В. Дашкова, У.С. Джеке-баева, Н.Ф. Кузнецовой, К.Ф. Скворцова, В.А. Серебряковой, А.П. Сырова, В.Г. Танасевича, А.С. Шляпочникова, И.Л. Шраги, A.M. Яковлева, В.Д. Ястребова и других, скажем лишь об особенностях непосредственных обстоятельств, которые способствуют формированию корыстной мотивации, отражаются в ней.
Содержание и структура непосредственных причин и условий формирования корыстной мотивации своеобразны. Они отличаются от криминогенных факторов всей совокупности преступлений. Для подтверждения этого тезиса сопоставим упорядоченное распределение криминогенных факторов (условный эталон 2) с распределением причин и условий в корыстной мотивации (рис. 11). Как видно из графика, эти кривые далеки от совпадения. Подчиняясь общей закономерности эталонного распределения, удельные веса многих криминогенных факторов корыстной мотивации значительно (иногда более чем в 3 раза) превышают доли тех же факторов, мотивирующих все преступления, что свидетельствует о большей внешней криминогенной "обеспеченности" корыстных преступлений, особенно преступлений против государственной и общественной собственности, по сравнению с другими группами уголовно наказуемых деяний.
Структура обобщенных криминогенных факторов корыстной мотивации, базируясь на законе избирательного сложения, выстраивается вполне определенной: бесхозяйственность во всех ее проявлениях (60,3%),
!4. Зак. 1723 209
Распределение
криминогенных факторов:
условно-эталонное
при корыстной
мотивации
при
насильственно-эгоистической мотивации
при
анархистско-индивидуалистической
мотивации
при
легкомысленно-безответственной
мотивации
Криминогенные
факторы Рис.
11
недостатки в распределении, учете и контроле материальных ценностей (53,0%), пробелы в организации охраны и хранения государственного, общественного и личного имущества (43,6%), социальная пассивность коллективов, ближайшего бытового окружения (33,1%) и другие криминогенные факторы. Каждая корыстная мотивация, как известно, связана с "набором" нескольких обстоятельств. И этот набор не случаен. Он взаимосвязан и даже взаимообусловлен.
Бесхозяйственность оказывает существенное влияние на формирование корыстной мотивации преступлений против государственной и общественной собственности. Ее мотивационное влияние двояко. С одной стороны, она содействует актуализации корыстного мотива и формированию других элементов мотивации, с другой - способствует достижению преступного результата, т.е. способствует присвоению, растрате, краже и другим видам разбазаривания государственного и общественного имущества.
Приведу лишь один пример. За последние годы в газетах было опубликовано несколько материалов о хищениях золотосодержащих отходов с различных предприятий бывшего Минцветмета. На одном лишь Алмалыкском горно-металлургическом комбинате за один прием на пяти КамАЗах вывезли с территории завода 24 тонны золотосодержащего материала, из которого было выплавлено 70 кг чистого золота и почти 692 кг серебра. Общая стоимость изъятого у преступников и возвращенного государству золота и серебра составила более 11 млн руб. Следствием по делу "вскрыта вопиющая бесхозяйственность. Сам собой напрашивается вопрос: если к сохранению золота на режимном предприятии такое отношение, то что можно ожидать на предприятиях обычных?
211
Полных и точных сведений о существующей в нашей стране всеобщей бесхозяйственности нет. Есть статистические данные о потерях сельскохозяйственной продукции, потерях грузов на железнодорожном и автомобильном транспорте, порче продовольственных и промышленных товаров в системе торговли и т.д. Однако имеющиеся сведения не приводятся к общему знаменателю, некоторые из них носят выборочный характер, а по большинству признаков бесхозяйственности вообще нет никаких сведений. Бесхозяйственность - основной источник теневой экономики, а ее доходы многомиллиардны.
Бесхозяйственность в нашей стране имеет большую историю. Ее первые симптомы появились в 20-е годы, когда за обобществлением собственности стало формироваться отчуждение от нее и отношение к ней, как к "ничейной". С.М. Шнейдер в работе 1927 г. "Растратчики" писал, что растрата социалистической собственности была там, "где нельзя было не брать" и "где только ленивые не брали". Такое отношение к социалистичесокой собственности не изменилось и во времена жестоких репрессий за различные посягательства на нее. Ныне же уголовная ответственность за корыстные преступления против государственной и общественной собственности является "лотерейной". По выборочным данным, к уголовной ответственности за мелкие хищения привлекаются менее 5% лиц, их совершивших, а за некоторые хозяйственные корыстные деяния - один из 5-6 тыс. [165а, с. 19].
С распространением бесхозяйственности растет и "порог терпимости" населения к преступлениям против государственной собственности. По нашим данным, каждое третье корыстное преступление против государственной собственности, совершенное на глазах граждан, не вызывает у последних чувства осуждения. Тогда как при посягательствах на личную собственность очевидцы
212
реагировали иначе. В порядке иллюстрации обратимся к общественному мнению граждан одного из городов Литвы. 81% опрошенных рабочих на вопрос : "Имеют ли место на вашем предприятии хищения?" - ответили положительно и лишь 0,9% - отрицательно. Причем 68% считают, что самый значительный ущерб наносится хищениями путем присвоения, растрат и злоупотребления служебным положением, 18% рабочих, 32% руководящих работников и 43% представителей общественности полагают, что выявляется лишь незначительная часть хищений. Однако более трети рабочих ответили, что они не желают сообщать о фактах хищения, так как товарищи по работе осудили бы их за "стукачество", "презирали бы и остерегались" [130, с. 31-35].
Аналогичные данные были получены и в других регионах страны. Они свидетельствуют о том, что социальная психология людей, отражая социально-экономические, организационно-управленческие и идеологические условия нашей жизни, породившие феномен "ничейной собственности", оказывает непосредственное влияние на формирование корыстной мотивации и оправдательной мотивировки хищений государственной и общественной собственности. Ныне становится очевидным, что пока трудящиеся реально не распоряжаются средствами производства и не несут экономической ответственности за результаты своего труда, то вряд ли они будут проявлять хозяйское отношение к "ничейной" собственности.
В рамках общей совокупности удельные веса криминогенных факторов изменяются в зависимости от конкретного содержания корыстной мотивации и внутренних условий ее формирования (мотивационной сферы личности правонарушителя). И эти изменения устойчивы. Нипример, корысть-нажива в большей мере коррелиру-
213
ет с одними факторами и одними субъектами, а корысть-пьянство - с другими; на формирование корыстной мотивации у субъектов с относительно высоким социальным статусом большее влияние оказывают одни стороны бесхозяйственности (недостатки в учете и контроле материальных ценностей), а у правонарушителей с низким социальным статусом - другие (недостатки в охране материальных ценностей). Такое избирательное сочетание криминогенных факторов не случайно. В одном случае оно связано с содержанием мотивации, в другом - с внутренними условиями ее формирования, а именно с ролевыми возможностями и ролевыми ожиданиями субъектов. Корыстная мотивация в этих случаях отражает выбор субъектами тех способов достижения желаемой цели, которые им более доступны и приемлемы, которые, по их мнению, соответствуют их положению в обществе.
3. Внутренние условия корыстной мотивации. По социально-демографическим и некоторым другим показателям корыстные преступники отличаются от других правонарушителей, их статистические характеристики далеки от совпадения (рис. 12).
По среднестатистическим параметрам ММИЛ (методика многофакторного исследования личности) расхитители социалистического имущества, существенно отличаясь по своим характерологическим особенностям от насильственных (убийц) и даже корыстно-насильственных (разбойников и грабителей) преступников, не имеют заметных отличий от правопослушных граждан. Усредненный профиль ММИЛ расхитителей располагается в пределах 53-65 Т-баллов, т.е. не выходит за границу, свойственную подавляющему большинству законопослушных граждан. Среди расхитителей меньше, чем среди других преступников, лиц, имеющих аномалии
214
Распределение
признаков личности правонарушителей:
—
условно-эталонное
при
корыстной мотивации
при
насильственно-эгоистической мотивации
при
анархистско-индивидуалистической
мотивации
—— при
легкомысленно-безответственной
мотивации
Признаки
личности правонарушителей Рис.
12
характера. Подавляющее большинство расхитителей привлекаются к уголовной ответственности впервые, имеют семью, положительно характеризуются по месту работы и жительства (кроме расхитителей "алкогольного типа"). У них более высокий уровень образования и квалификации, старше возраст (30-50 лет). По сравнению с другими преступниками расхитители более адаптированы к социальной среде, лучше ориентируются в социальных нормах и требованиях [50, с. 6-20].
Среднестатистический портрет разбойников имеет свои особенности. По данным МВД СССР, значительную часть среди них составляют бывшие спортсмены, боксеры и борцы. Эти преступники более низкого образования и молодого возраста (62,4% до 30 лет), ранее судимые (43,3%) и нигде не работающие (53,6%). Объекты и предметы их посягательств, а также способы их совершения косвенно свидетельствуют об их жестокости, циничности и примитивности. Почти все разбойные нападения (99,6%) совершаются в группе и в дневное время (76%). Нападения осуществляются на расхитителей государственной собственности, лиц, занимающихся мошенничеством, спекулянтов, проституток, работников торговли, общепита и бытового обслуживания, кооператоров, артистов, художников и коллекционеров. В 70% случаев в жилище потерпевших преступники проникают под видом почтальонов, врачей, работников Госстраха, жилищно-бытово-го обслуживания; в 26% - под видом знакомых или родственников членов семьи и в 4% - путем взлома дверей и окон. Во всех случаях преступники в процессе нападения используют оружие: огнестрельное (58,7%) и холодное (41,3%). Предметами преступного посягательства в 65,9% случаев являются деньги и драгоценности и в 34,1% - импортная радиоаппаратура.
Основные различия заключены в мотивационной
сфере корыстных правонарушителей. По широте связей и отношений они отличаются не только от правопослушной личности, но и от других преступников существенным сдвигом в сторону материальных или иных потребностей, удовлетворение которых требует денежных расходов; преобладанием материальных потребностей над духовными. Многие отклонения (стяжательство, накопительство, пьянство, разгульная жизнь и др.) носят извращенный характер и не вписываются в социально одобряемые образцы человеческих отношений.
Степень иерархизации побуждений в мотивационной сфере корыстных преступников по сравнению с другими правонарушителями в среднем более высокая и устойчивая. Однако за этими средними данными скрываются значительные колебания. Они коррелируют с возрастом правонарушителей, их должностным и служебным положением, уровнем материальной обеспеченности, формами преступной деятельности и другими признаками.
Структура мотивационной сферы и характер доминирующих мотивов корыстных преступников имеют хорошо просматриваемую однородность. Деньги и вещи являются их главными социальными ценностями. Причем у лиц с высокой степенью иерархизации мотивационной сферы корыстная направленность не только преобладает в период совершенного деяния, но и является относительно устойчивой, определяющей всю жизнь и деятельность чертой их личности. В тех случаях, когда деньги и вещи рассматриваются субъектом как средство для пьянства и других развлечений, мотивационная сфера может быть дву- и многовершинной. В структуре побуждений ситуативных преступников материальные потребности могут и не доминировать.
На фоне общей актуализации материальных интересов
217
В 1989 г. было совершено беспрецедентное преступление в армии. Из склада "НЗ" воинской части группой лиц во главе с офицером было похищено 640 пистолетов "ТТ", 2560 патронов к ним и 2420 патронов к пистолету "ПМ". Мотивация элементарна - "продать оружие за большие деньги". Сила корыстной мотивации была так велика, что кадровый профессиональный защитник Родины с безразличием отнесся к тем возможным последствиям, когда это оружие " заговорит". А оно для этого и предназначалось.
Процесс "окорыствования" общественных отношений не может не привести к заметным сдвигам в содержании мотивации подростков и молодежи. Вглядимся в результаты социологического исследования "Подростки и деньги", проведенного в 1987 г. в Москве, Ленинграде, Ереване и Ашхабаде (Лит. газ. 1987. 2 сент.), которым было охвачено 798 подростков 16-17 лет. В структуре их потребностей (наряду с другими) до 80% составляли предметы одежды, 15% - радиоаппаратура. По сравнению с общественным мнением 60-х годов, когда стремление к деньгам и вещам считалось мещанством, ныне наблюдаются существенные сдвиги в сторону материальных интересов. "Сейчас, -пишет один из молодых респондентов, - ценят человека не по уму, а по внешнему виду, одежде, отчасти по вульгарному поведению, силе. Я так считаю. Учеба не
218
ценится и думаю не будет цениться... Стремления человека сводятся к деньгам, одежде".
Подростковые материальные интересы обоснованно считаются внетрудовыми. Они стремятся к материальным ценностям лишь за родительский счет и ориентируются (это 16-17-летние!) на трату не заработанных ими денег. Экономические представления подростков имеют спекулятивно-теневую окраску. На вопрос: кто имеет много денег? - они в 10-12 раз чаще упоминали фарцовщиков и спекулянтов, чем реально высокооплачиваемые должности. А если ограничиться только должностями, то они в 1,5 раза чаще называли те из них, которые дают возможность иметь нетрудовые доходы. Такие ориентации подростков надолго могут предопределить корыстно-криминальную ситуацию в стране.
В криминологической литературе о корыстных преступниках говорится, что особого внимания криминологов заслуживает изучение завышенного и гиперболизированного уровней их материальных потребностей по сравнению с социальным стандартом. Данный параметр, характеризующий еще одну сторону мотивационной сферы корыстного преступника, важен. Но, к сожалению, авторы обычно не указывают, что они понимают под социальными стандартами. В научном плане сегодня можно говорить лишь о первых попытках изучения разумных потребностей вообще и рациональных норм потребления (питания, одежды, обуви, жилья и др.) в частности [191, с. 123]. В реальной же жизни единых стандартов или эталонных уровней материального потребления не существует.
Потребности вообще нельзя нормировать. Нормировать можно только потребление. Но и тут не все просто. В условиях фактического неравенства может говорить лишь
219
о самых приближенных социальных эталонах потребления некоторых социальных групп, но и они не всегда могут быть мерилом материального потребления каждого ее члена.
Приемлемым критерием, позволяющим в условиях нашего общества отграничить завышенные и гиперболизированные материальные потребности каждого человека, являются, на мой взгляд, общественно полезный труд и его фактические результаты. Именно они в точном соответствии с Конституцией СССР "определяют положение человека в обществе" [28, с. 10].
Исходя из сказанного, нормальный уровень материального потребления в данном случае будет тот, который обеспечивается личным трудом конкретного человека. Таким образом, разные уровни материальных потребностей, будучи социально детермированными, индивидуальны в своем реальном проявлении. В то же время не следует забывать, что потребности обгоняют возможности их удовлетворения. И это нормально. В нашей стране существует противоречие между производством и потребностями, между потребностями личности и ограниченными возможностями общества по их удовлетворению, между потребностями личности и размерами получаемых доходов. Некоторые авторы не склонны считать неразумными потребности, которые общество не может удовлетворить в силу отсутствия у него необходимых средств. Они предлагают отличать разумные потребности от разумного потребления [247, с. 68-74]. Последнее выражается в житейской мудрости "жить по средствам".
Следовательно, основным отклонением в мотивацион-ной сфере корыстного преступника является его неумение или нежелание соизмерять свои материальные потребности с собственным трудовым вкладом, что
220
свидетельствует о преобладании у него потребительской ориентации над продуктивной. Указанное отклонение является конкретным проявлением доминирования личного над общественным, свойственного любому преступнику. Завышенные и гипертрофированные материальные притязания, находящиеся в явном противоречии с реальными возможностями субъекта, и являются исходной базой формирования материально-потребительской и корыстно-паразитической ориентации. Отношение к материальным ценностям как к главному в жизни влияет на отношение к другим людям, к обществу в целом, его культуре и даже на отношение субъекта к самому себе, тормозит развитие его духовных, творческих способностей.
4. Особенности элементов корыстной мотивации. Содержание мотивов корыстных преступлений в значительной мере совпадает с содержанием соответствующих сдвигов в мотивационной сфере личности правонарушителей, с их устоявшимися или формирующимися ориента-циями на материальные предметы как на главные социальные ценности. Цели корыстной мотивации "рациональны" и при первом приближении предметны. Многообразие предметного мира формирует значительное число конкретных целей. Они представляются субъекту в виде денег, предметов быта, комфорта, недвижимой собственности, а через них всем тем, что продается и покупается. Формированию корыстных целей правонарушителей в значительной мере способствуют соучастники и удобные для хищения обстоятельства (неохраняемое имущество, безхозяйственность, безнаказанность и т.д.).
На автомобильном рынке, например, много лет действуют организованные группы "кидал", которые среди бела дня в присутствии милиции фактически грабят, а юридически отбирают у продавцов автомашин сум-
221
мы, которые они по договоренности с покупателем получают сверх комиссионной оценки автомобиля. Дефицит автомашин при излишках неотоваренных денег у населения поднимает рыночные цены. Заниженная комиссионная оценка автомашины ставит продавца автомобиля перед дилеммой: либо продать автомашину практически за бесценок, либо потребовать от покупателя наличными сверх установленной комиссией цены. Естественно, выбирается второй вариант. Эта доплата является не вполне законной, поэтому, когда ее отбирают, ограбленный молчит, а правоохранительные органы не находили в этом состава преступления. Чем и пользовались преступники.
30 ноября 1989 г. Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что эти действия должны квалифицироваться в зависимости от способа изъятия денег как грабеж, разбой, вымогательство или мошенничество. Однако это решение не устраняет основу безнаказанности данных преступлений. В условиях роста рыночных цен на товары комиссионная цена на автомобили, устанавливаемая государственным магазином (а это единственная возможность продажи автомобиля), остается чрезвычайно низкой. Получение денег сверх комиссионной цены считается противозаконным. На продавце остается лежать обязанность передать полученную доплату в доход государства. Как и прежде, ему безразлично, кто у него отберет деньги, преступник или государство. Поэтому он будет пытаться тайно продать автомашину дороже установленной цены, а при изъятии доплаты преступниками он не заинтересован в огласке случившегося.
Корыстные цели, порожденные стремлениями субъектов материально обеспечить свое будущее, представляются им достаточно перспективными. Они действительно в большинстве своем не исчерпываются конкретной
222
ситуацией, как, например, "наикратчайшие" цели хулигана. Тем не менее эти перспективы ложные. Во-первых, здесь истинные цели человека подменяются средствами существования; во-вторых, совершив корыстное деяние, субъект не может не допускать возможности привлечения к уголовной ответственности с изъятием (конфискацией) всего того, к чему он стремился.
Говоря о предметных целях корыстной мотивации, следует особо остановиться на деньгах. Деньги считаются универсальным мотивом. Как считает Д.А. Леонтьев, они всегда светят отраженным смыслом, в них отражается не одна и не две, а много потребностей, что и придает им в конечном итоге ощутимую побудительную силу [236, с.49]. По словам К. Маркса, "все то, что не можешь ты, могут твои деньги: они могут есть, пить, ходить на балы, в театр, могут путешествовать, умеют приобрести себе искусство, ученость, исторические редкости, политическую власть - все это они могут тебе присвоить; все это они могут купить; они - настоящая сила" [12, с. 131].
Пути, способы и средства достижения корыстных целей еще более многочисленны, чем сами цели. Исходя из реально существующих "преступных квалификаций", можно насчитать около 200 способов изъятия денег. Некоторые из них (кража, грабеж, разбой, мошенничество, присвоение, растрата, злоупотребление служебным положением и др.) имеют важное уголовно-правовое значение. Каждый из этих способов, в свою очередь, может быть реализован в различных формах конкретной преступной деятельности. Выбор приемлемых путей, способов, средств и форм достижения корыстных целей по своему механизму в принципе не отличается от общих закономерностей. Как показал анализ причинной обусловленности корыстной мотивации и личности правонарушителей, этот выбор предопределяется объективными
223
и субъективными возможностями правонарушителей. Общая закономерность такова: чем ниже объективные и субъективные возможности субъекта, тем примитивнее выбранные им способы достижения корыстных целей.
Предвидение возможного будущего и принятие решения на совершение корыстного посягательства, являясь в социальном плане бесспорной ошибкой, далеко не всегда оценивается таковой самим субъектом. Наличие значительной доли латентных хищений, трудность их выявления и полного раскрытия укрепляют веру в безнаказанность. Не случайно удельный вес лиц, рассчитывающих на безнаказанное совершение хищений, в 1,5 раза выше, чем при совершении всех преступлений, и в 4 раза - чем при совершении преступлений против личности. Каждое пятое зарегистрированное преступление против социалистической собственности совершается при "стопроцентной надежде" на безнаказанность.
Преднамеренность, обдуманность и рациональность корыстной мотивации почти однозначно определяют поведение виновного после совершения преступления. Абсолютное большинство правонарушителей раскаиваются в совершенном лишь после бесспорного разоблачения и, как правило, формально. Защитная мотивация, желание уйти от ответственности полностью или частично доминируют в поведении данных преступников в процессе расследования и рассмотрения уголовных дел.