Russkie_etnokulturnaya_identichnost

С.И. Дмитриева

жизнь Русского Поморья, как в свое время и Киевской Руси, во многом определяло географическое положение, в силу которого через него проходили пути, с глубокой древности соединявшие Восточноевропейскую равнину с равниной Среднеазиатской и с Сибирью. Торговые пути, шедшие через Север, первоначально контролировались новгородцами. Торговые связи Новгорода распространялись от Фландрии и ганзейских городов до Югорской земли и от Скандинавии до Константинополя и Астрахани. Роль Новгорода в торговле, особенно с Западом, возросла, когда после татарского нашествия и падения Константинополя прежняя торговля с Византией и Востоком пришла в упадок, а водный «Путь из Варяг (Балтийского моря) в Греки (Средиземное море)» утратил свое былое значение. Эту контролирующую роль в восточноевропейской торговле Новгород сохранял до своего поражения в борьбе с Московской властью (1478 г.).

Так же, как и в Древнерусском государстве, основными жизненными артериями на Русском Севере были реки, часто служившие торговыми путями; на их протяжении возникали слободки, становища, деревни и села. С торговыми путями связаны торги и ярмарки, на которых русские и иноземные купцы обменивались товарами. Как и в Древней Руси, в торгово-экономическом укладе Русского Поморья особенно большую роль играла торговля с севе- ро-западными европейскими государствами, в частности, меновая торговля со скандинавскими странами, особенно, с Норвегией. Сношения русских поморов с поморами скандинавскими, особенно норвежскими, продолжались до ХХ в. Жители селений по берегам Бело-го моря на своих лодьях плавали не только по родному морю, но и по океану, достигая Скандинавии.

Изображаемая в былинах природа состоит из труднопроходимых лесов, болот, топей, рек без переправы. Основными путями сообщения эпических героев были водные пути – моря и реки. Моря чаще всего упоминаются в связи с купцами-«гостями», которые прибывали на кораблях, хотя, по мнению исследователей, так назывались небольшие судна, вмещавшие не более 30 человек; на «червленном» корабле Василия Буслаева размещалась его дружина

– «тридцать удалых молодцов» (Марков 1904: 31). Плавание к месту назначения на таких судах (гребных и парусных) занимало продолжительное время. Например, описываемое в былинах путешествие Василия Булаева в Иерусалим продолжалось семь недель. Согласно письменным источникам, путь киевлян в Царь-Град занимал не ме-

210

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

нее сорока дней, а в Рим – полгода; на путь новгородцев в Данию, к устью Одера, уходило от тридцати до сорока трех дней. Из-за плохого состояния дорог еще продолжительнее были сухопутные пути. Дорогу путнику преграждали не только грязи и болота, но и большие реки, которые надо были переходить вброд.

Подобно эпическим персонажам, жители севернорусских селений, расположенных преимущественно вдоль рек, пользовались главным образом водными путями сообщения. Обилие болот, непроходимых лесов, мелких озер и рек затрудняло сухопутное передвижение. Поэтому лодка была наиболее употребима в быту северян. На лодке отправлялись на работу, на рынок, на рыбные и охотничьи промыслы. Для переправы грузов по сухопутным дорогам нередко употребляли волокушу. Сухопутное передвижение становилось основным лишь в зимнее время. Санный путь, так называемый «зимник», связывал селения бассейнов рек Печоры, Мезени и Северной Двины с Архангельском. Известно, что многие путешественники и этнографы, изучавшие Северный край, предпочитали пользоваться именно зимним путем. Достаточно вспомнить собирателей былинного эпоса А.Д. Григорьева, Н.Е. Ончукова. Тем же путем воспользовался и известный этнограф С.В. Максимов.

Н.Е. Ончуков в своем предисловии к собранию «Печорских былин» писал: «Печора совсем еще не знает тележных дорог… Летом ездят исключительно в лодках… Как только подул сильный ветер, так езда по Печоре в лодках становится невозможной… Бывает часто, что выехав в хорошую погоду, но застигнутые в пути ветром, путешественники робинзонствуют где-нибудь на пустынном берегу Печоры неделю и больше… В глухих лесах Печоры некоторые деревни столетиями жили совершенно безвестно для властей; одна из таких деревень была обнаружена лишь в начале ХХ столетия» (Ончуков 1904: 11). От тяжелых климатических условий и бездорожья в не меньшей мере страдали жители других районов Русского Севера. Из-за внезапного изменения погоды крестьяне, промышлявшие на островах холодных северных морей, оставались зимовать там, будучи полностью отрезанными от родных мест. Нередко это вынужденное ожидание из-за недостатка еды и постоянного холода оканчивалось смертью. Известно, что так погиб отец нашего знаменитого ученого М.В. Ломоносова.

Суровые климатические и природные условия, в которых оказывались северяне, требовали от них больших усилий в быту и работе. А.Ф. Гидьфердинг писал: «Легко вообразить, но трудно

211

С.И. Дмитриева

передать словами, какого тяжелого труда требует от человека эта северная природа… чтобы существовать… никто не ограничивается одним хлебопашеством и рыболовством; кто занимается в свободное время каким-нибудь деревенским ремеслом, кто идет в извоз к Белому морю зимой, а летом в бурлаки на канал, кто “полесует”, т.е. стреляет и ловит дичь и т.д. Женщины и девушки вынуждены работать столько же, сколько мужчины. Крестьянин этих мест рад и доволен, если совокупными усилиями, по тамошнему выражению, “огорюет” как-нибудь подати и не умрет с голоду. Это – народ труженик в полном смысле слова» (Гильфердинг 1871: 31–32). Другой исследователь Русского Севера С.В. Максимов так характеризовал крестьян, вынужденных работать на морских промыслах в замерзающих зимой северных акваториях: «Чтобы понять, почему героика былин была настолько сродни промысловой среде, надо вспомнить о тяжести работы на старых северных промыслах: борьбу со штормом на море и на озерах, единоборство промышленников с моржом и белым медведем, обладающим неизмерно большей силой, сбегание на пловучий лед к залежкам тюленей в момент прилива, когда лед прижимает к берегу, причем малейшее промедление грозило гибелью или тем, что зверобоев “отдернет” от берега и унесет со льдиной в открытое море» (Максимов 1871: 20). Рыбацкий промысел был также связан с постоянной опасностью и риском, особенно тресковый промысел на Мурмане, где лов производился в «голымя» – в открытом море за десятки километров от берега, и рыбаков на парусных лодках застигал нередко шторм. Эти промыслы требовали соединенных усилий многих людей и строгой внутренней дисциплины. В то же время необходимы были большая наблюдательность, зоркость и выдержка. О тюленьем промысле сами зверобои говорили, что «тяжелее его нет: недели по три, по четыре земли не видишь, какая есть она. Боевой промысел, смертельный, трудный промысел» (Максимов 1871: 20). Об опасности и рискованности промыслового труда свидетельствует обычай поморов брать с собой на очередной сезон смертную одежду.

Особой дисциплины требовала и сложная организация промысловых артелей. Артель (бурса) включавшая иногда до двухсот человек, возглавлялась опытным юровщиком. Внутри артели ее члены соединялись по двое – парами, помогая друг другу переправляться через трещины между льдинами, тащить тяжелый груз. Нередко такие пары обвязывали друг друга веревками, чтобы иметь

212

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

возможность вытянуть напарника, провалившегося в ледяную воду. По свидетельствам крестьян не бывало так, чтобы напарник вернулся один, оставив другого в беде. Подобное товарищество очень похоже на отношения богатырей-побратимов. К тому же обычай побратимства был свойственен русским поморам и связывал их не менее крепкими узами, нежели кровное родство.

Похожим образом строилась работа на рыболовецких промыслах; основным орудием производства был невод, вмещавший сотни пудов рыбы. Чтобы вытащить такой невод на сушу, требовались усилия немалого числа людей (от 20 до 40 человек). Поморырыболовы объединялись в артели, которые в некоторых районах назывались дружинами. По представлениям северян, работавших на морских промыслах и охотившихся на лесного зверя, глава артели должен быть «знатливым», способным снять «обуроченность» (порчу) с промысла своей артели. Такую способность крестьяне приписывали сельским знахарям. Подобными свойствами обладает былинный охотник Вольга, владеющий искусством превращения в разных животных, чтобы выгонять добычу из водных источников, воздушных просторов и земли (Липец 1951: 176).

Необыкновенных физических и душевных усилий от северян требовали не только работы на морских промыслах, но и земледельческие. В.Н. Харузина писала: «Кто видел пашни в лесу – так называемые “лядины”, кто знает, что такое “лядины” или подсечное хозяйство, тот не станет сомневаться в силе воли олончанина» (Харузина 1890: 29). Трудоемкая вырубка леса применялась при прокладывании дорог; стволами деревьев выстилали образовавшуюся просеку. Сделанными таким образом гатями пользовались жители Архангельской губернии. Так же устраивались волоки, по которым древние новгородцы перетаскивали свои суда из реки в реку во время торговых и военных походов. О подобной практике делания дорог неоднократно говорится в летописях. В «Слове о полку Игореве» присутствует эпическая формула – «мосты мостить», применявшаяся как иносказание сборов в путь (Жилинский

1919: 256).

В былинном эпосе присутствует образ леса как мощная, неопреодолимая застава, наряду с грязями, разбойниками и чудовищами:

Еще перва-то застава – река Заостровочка, А втора заставушка – черны грязи, И еще третья-то заставушка – темны леса.

213

С.И. Дмитриева

Главный эпический герой Илья Муромец «стелет мосты», прокладывая дорогу к Киеву лесами и болотами, что засчиталось ему как подвиг.

Помимо непроходимых лесов и болот, путнику преграждали дорогу реки и озера, на которых часто отсутствовали мосты и переправы. Если реки были мелкими, их переходили вброд, если глубокими – их переплывали, держа одежду в одной руке; озера обычно огибали, обходя их по берегу. Подобные преграды описываются в былинах; например Авдотья Рязаночка, спасаясь от погони, преодолевала препятствия:

Мелки-то ручейки бродом брела, Глубокие-то реки плывом плыла, Широкие озера кругом обошла

(Астахова 1938: 253).

Слушателям и исполнителям былин, вынужденным жить и трудиться в тяжелейших природных и климатических условиях, были понятны и вызывали сочувствие нелегкая служба и неустроенная жизнь эпических героев. Жизнь богатырей проходит в непрерывных скитаниях. К богатырству начинали готовиться с детства; поездки в поле, охота, противоборство с «поединщиками» начиналось с двенадцати лет. Как следствие кочевой жизни богатырей – частое упоминание в былинах шатров, ковров, войлоков, потников

– атрибутов кочевой жизни. Помимо военных (ратных) подвигов, герои эпоса выполняют ответственные дипломатические поручения князя Владимира: привозят и отвозят дани, выступают в качестве сватов к дочерям иноземных властителей, иногда добывают невесту князю силой. В мирное время дружинники, сопровождавшие князя, исполняли различные хозяйственные должности, служили стольниками, чашниками, придверниками. Например, имя одного из дружинников – Данила Ловчанин – говорит о его должности по организации охоты.

Вся жизнь главных богатырей, воспетых в былинах героического цикла, проходила в походах и битвах. По словам Ильи Муромца, за свою службу, длившуюся тридцать лет, он участвовал в семидесяти семи боях. В другой былине этот богатырь говорит князю Владимиру:

Жил-то я у тя во Киеве шестьдесят годов Я сносил-то у тебя во Киеве шестьдесят воев,

А как срывочных, порывочных – числа, счета нет.

214

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

О тяжести службы богатырской красноречиво свидетельствует обращенная к матери жалоба Добрыни Никитича на свою участь:

Ты на что меня несчастного спородила, Спородила бы, государыня родна матушка, Ты бы беленьким горючим меня камешком, Завернула в тонкий в льняной во рукавичек, Спустила бы меня во сине море.

Ябы век Добрыня в море лежал,

Яне ездил бы Добрыня по чисту полю,

Яне убивал бы Добрыня неповинных душ, Не проливал бы крови я напрасныя…

(Рыбников 1909–1910: 162).

Былины сохранили свидетельства походов княжеской дружины

сцелью обороны от врагов, расширения государственных границ («прибавления земли святорусской»), покорения «немирных орд». Однако подавляющее большинство эпических песен рисует богатырей как оборонителей земли русской. По словам В.Ф. Миллера, «самое главное и основное в нашем эпосе – борьба русских богатырей

сразными врагами Русской земли и, преимущественно, с татарами, заслонившими в эпосе других, более ранних исторических врагов России» (Миллер 1892: 216.).

Исполнителям и слушателям былин был понятен необычный эпический образ поленицы – женщины-богатырши, некоторые качества которой соответствовали особому типу женщины-поморки. А.Ф. Гильфердинг писал: «Как бы образ женщины-богатырши ни сложился, сохранению его в живом представлении народа способствовали несомненно бытовые условия в северной части Олонецкой губернии. Здесь от женщины требуется не только равная доля физического труда, но требуется та же неустрашимость и отвага, что от мужчины. Здесь женщина в бурю должна уметь гресть и править лодкою, в осеннюю погоду тянуть “кереводы” и невода, в зимние метели отправляться в извоз к Белому морю» (Гильфердинг 1949–1951: 56). Работая на мужских промыслах, женщины нередко надевали мужскую одежду, зачастую усваивая мужские навыки и привычки. Именно таких женщин поморы сравнивали с поленицами.

Северянам был близок и другой былинный образ – девушки-за- творницы, проводящей время за шитьем, ткачеством или вышиванием. Искусство вышиванияшириночек – полотенецзамысловатыми узорами шелком, жемчугом и золотом было привычным занятием не

215

С.И. Дмитриева

только для былинных героинь, но и для крестьянок Русского Севера. Археологические данные и музейные собрания свидетельствуют о высоком уровне этого искусства в средневековой Руси. Крестьянки Русского Севера во многом сохранили традиции древнерусского искусства. В каждой северной избе имелись вышитые досюльным (старинным) способом и украшенные древним (архаичным) узором полотенца, украшенныее жемчугом девичьи головные уборы – повязки, вышитые золотом женские головные уборы – повойники.

Нередко в былинах упоминается ткацкий стан; былинные княгини и королевишны изображаются не только искусными вышивательницами, но и ткачихами. Ткацкий стан в ХIХ в. имелся в каждом крестьянском доме. И в наше время он сохраняется и используется некоторыми хозяйками. Однообразная и долговременная работа располагала к пению, в том числе и былин. Умение девушки рукодельничать высоко ценилось при выборе невесты. В глазах деревенских жителей талантливая мастерица приравнивалась к образованной девушке. Слово ткать в старину имело значение украшать, изображать. Слово узор связано по происхождению с древнеславянским узрети (увидеть) и с культом солнца и неба, о чем, в частности, говорят такие близкородственные слова, какзаря, зарница, зарево. По свидетельствам этнографических источников, еще в середине ХIХ в. крестьянки умели «читать узоры», т.е. знали информацию, заключенную в том или ином орнаменте (Гринкова 1939: 176). Можно предположить, что древнерусские женщины, в том числе былинные княжны и княгини, также обладали подобным умением.

Как неоднократно отмечали исследователи эпоса, многие былинные мотивы связаны с морской стихией. С моря приходят иноземные враги; нередко говорится о морских путешествиях, о морской торговле, о корабельщиках, прибывающих с моря, о сватовстве к заморским невестам. У «синего моря» происходит бой Добрыни Никитича со змеем. За морем находится родина королевы Латыгорки, от которой родился Сокольник – сын Ильи Муромца. Из-за моря привозит в Киев невесту Потык. Море является родной стихией для северных поморов. Один из исследователей их быта отмечал: «Мезенские поморы не просто кустари-мореплаватели, а особые морские казаки, не могущие совершенно жить без моря, любящие его, скучающие по нему и превосходно знающие его вдоль и поперек во всякое время года, со всеми мельчайшими подробностями» (Ростиславин 1927: 169).

216

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

О том же свидетельствуют биографии многих сказителей былин. Сказители побережий Белого моря, Мезени и Печоры по издавна установившейся традиции участвовали в заграничных плаваниях в Норвегию, Данию, Швецию и даже в Америку. Например, мезенский сказитель М.Г. Антонов, служа во флоте, был в кругосветном плавании, побывав в Англии, Испании, Южной Америке, в США и т.д. Сказитель Л.Е . Гольчиков из д. Лебской Лешуконского района «ходил матросом по найму», побывав в Архангельске, Петербурге, Америке и Дании (Астахова 1938: 161).

Морские мотивы характерны для фольклора северных поморов. Героем их песен зачастую является моряк (корабельщик), кормщик (рулевой), «гребцы-молодцы» и т.п. Во многих лирических песнях поется о разлуке с милым, «уплывающим на чужую сторонку, в сине море». Мотив похищения невесты, обычный для свадебных песен, изображающий приезд жениха с поезжанами на конях, в приморских районахвыглядитпоиному:женихприплываетнасуднеспоезжана- ми-гребцами. В святочной песне о девушке, вышивающей шелками платок,мореизображенокакчастьпейзажа(«синеморесоволнами, со черными кораблями»). Многие поморские поговорки, пословицы, загадки связаны с морем и его обитателями. Распространенными были поговорки – «море – рыбачье поле», «море – наше поле», «море не поле, рад бы посеять, да не держится зерно» и т.п. В ряде песен отражены впечатления о тяжелой жизни промысловика, вынужденного зимовать на Груманте (Шпицбергене):

Кто на Груманете, братцы, не бывали, Те-то горюшка-печали не видали,

Они в морюшке-то на лединочках не плавали, Окиянской погодушки в море не видали, Как ведь белых-то медведей они не промышляли, Холодной-то зимы они не зимовали, Страсти-ужасти погоды не видали…

(Липец 1950: 35).

Основой экономической жизни Древней Руси служили природные богатства: звери, птицы, рыбы; к земледелию главенствующее значение переходит к ХVI – ХVII столетиям. Охота на пушного зверя и дичь была важным промыслом для севернорусских поморов. Этот вид деятельности всегда играл большую роль в жизни восточных славян, однако, по мере сокращения площади лесов и истребления зверя, значение этого промысла упало. И только в северных

217

С.И. Дмитриева

районах охотничий промысел, приобретя промышленный характер, сохранил свое значение.

В былинах часто говорится о богатырской охоте на гусей, лебедей, уток, на вепря и т.п. Такая охота выглядит как обычное занятие дружинников между битвами. Охота производилась с помощью охотничьих собак и ловчих птиц; основными орудиями были лук и стрелы. Рыбу ловили с помощью неводов. Эти способы охоты широко практиковались северными крестьянами и в известной мере сохранились до наших дней, разве что лук и стрелы были постепенно заменены на огнестрельное оружие.

Довольно полно в эпосе представлены разновидности лесных зверей Европейского Севера – черные и красные лисицы, «соболи», бобры. Из промысловых птиц упоминаются гуси, утки, куропатки, гагары, рябчики, лебеди, соколы. Соколы и лебеди – характерные символические образы былин, возникшие под влиянием соколиной охоты,практиковавшейсявДревнейРусииоставившейследврусской народной поэзии. Например, в похоронных причетах плач женщины сравнивается с криком лебедя. Подобное сравнение присутствует в «Слове о полку Игореве». По словам Р.С. Липец, работавшей в фольклорных экспедициях на Русском Севере в 30-е – 40-е годы ХХ в., «на тихих заводях еще и теперь можно услышать, как кичут (ревут) лебеди, а на поветях крестьянских изб можно увидеть лебединые шкурысраспущеннымибелоснежнымикрыльями»(Липец 1951:186). От крестьян из с. Зимней Золотицы исследовательница слышала, что еще десять лет назад мясо лебедя употребляли в пищу.

Добываемые на охоте шкуры ценных промысловых зверей употреблялись для украшения одежды и предметов домашнего быта. В былинах упоминаются собольи, куньи, енотовые шубы, отделанные дорогим мехом шляпы, сапоги и кафтаны; говорится о соболиных одеялах и украшенных мехом парадных комнатах; в былине о Соловье Будимировиче описывается верхняя каюта (чердак) его корабля, увешанная шкурами соболей, куниц и лисиц. В севернорусском фольклоре, особенно свадебном, часто упоминаются куницы, соболи, бобры. В свадебных песнях поется о деревце, которое расцвело соболями и кунами. Ковер, на который ступает невеста – из куньих лапок, одеяло на девичьей постели

– соболиное и т.п.

* * *

Немало общего в культурной и общественной жизни севернорусских крестьян и былинных героев. Упоминавшиеся выше

218

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

многодневные пиры князя Владимира, известные не только по былинам, но и по летописям, хорошо известны по этнографическим материалам. Это престольные праздники, пиры на которых продолжались несколько дней; свадебные пиршества и застолья могли длиться не одну неделю. Исследователи указывали на сходство былинных княжеских пиров с пирами-братчинами, на которых выбирали старосту, что дало основание считать братчины архаической формой княжеских пиров. С названием пиров связан термин братина (братыня), обозначавший посуду для ритуальных напитков. Оба термина, производные от слова «брат», держались на Русском Севере до ХХ века.

Главные герои былин – богатыри предстают перед слушателями и читателями как люди грамотные, вежливые, придерживающиеся определенного этикета в общении. Богатыри обучались грамоте с малолетства:

Присадила его матушка грамоте учиться, Скоро ему грамота далася и писать научился…

Грамотны не только богатыри, но и их помощники – «паробки». Грамотность, как на это впервые обратил внимание Л.Н. Майков, присуща женским персонажам былин. Князь Владимир требует от идеальной невесты, чтобы она «знала бы хитру-мудру грамоту»

(Майков 1863: 83.).

В былинах неоднократно говорится о частных посланиях, грамотах различного назначения, письменных договорах. Грамоты бывают «запечатаны» печатями; упоминания о подобных печатях имеются в летописях. Эти свидетельства подтвержены многочисленными археологическими находками. В письменном виде скрепляют «заклады», «поруки» при состязаниях – турнирах, конских ристаниях. Письменным договором может скрепляться акт побратимства. Часто упоминаются дипломатические документы – «грамоты посыльные», «ерлыки скорописчаты», которые привозят иноземные послы. Подобные грамоты составляются при дворе князя Владимира. В письменном виде закрепляют договоры о войне и мире. С помощью письменного обращения князь Владимир созывает дружинников на военный сбор в Киев. Узнав о приближении к Киеву Идолища, князь просит Добрыню:

Уж ты гой еси, Добрынюшка Никитич млад! Ты бери-тка скоро чернил, бумаг,

Ты пиши-тка всех русских, могучих все богатырей,

219