Динамика учтенной преступности в армии и на флоте за 1965-1991 гг.

Год	Все преступления			Общеуголовные			Воинские
	абс.	%	доля	абс.	%	доля	абс.	%	доля
1965	13150	100,0	1 ,7	5045	100,0	38,4	8013	100,0	61,5
1966	1 7 788	135,3	2,0	6747	134,7	38,2	10981	135,7	61,7

Окончание таблицы 2

Год	Все преступления			Общеуголовные			Воинские
	абс.	%	доля	абс.	%	доля	абс.	%	доля
1967	16071	122,2	1 ,8	6582	130,5	40,9	9478	117,1	59,0
1968	17317	131,7	1 ,8	7344	145,6	42,4	9961	123,1	57,5
1969	16978	129,1	1 ,7	8184	162,2	48,2	8778	108,5	51,7
1970	16173	123,0	1 ,5	7 607	154,7	48,3	8360	103,3	51,7
1971	15348	116,7	1 ,4	7517	149,0	49,0	7819	96,6	50,9
1972	14732	112,0	1 ,4	7168	142,1	48,6	7551	93,3	51,2
1973	16222	123,4	1 ,5	8 334	165,2	51,4	7869	94,8	47,3
1974	15617	118,8	1 ,3	8 091	160,4	51,8	7505	92,7	48,0
1975	16710	127,1	1 ,4	8 845	175,3	52,9	7 644	96,9	46,9
1976	16653	126,6	1 ,3	9074	179,9	54,5	7530	93,0	45,2
1977	16304	124,0	1 ,3	8696	172,4	53,3	7567	93,5	46,4
1978	18150	138,0	1 ,4	9655	191,4	53,2	8467	104,6	46,6
1979	20399	155,1	1 ,4	10454	207,2	51,2	9925	122,6	48,6
1980	22408	170,4	1 ,4	11284	223.7	50,3	11089	137,0	49,5
1981	25896	196,9	1 ,6	12722	252,2	49,1	13088	161,7	50,5
1982	28689	218,2	1 ,7	13907	275,6	48,5	14603	180,4	50,9
1983	29452	224,0	1 ,4	14987	297,1	50,9	14325	177,0	48,6
1984	25396	193,1	1,2	10632	210,7	41,9	14655	181,1	57,7
1985	29947	227,7	1,4	12067	239,2	40,3	17672	218,4	59,0
1986	26354	200,4	1 ,3	11202	222,0	42,5	15038	185,8	57,1
1987	23226	176,6	1 ,3	9669	191,6	41,6	13512	166,9	58,2
1988	19597	149,0	1 ,0	843/	167,2	43,0	11134	137,6	56,8
1989	20670	157,2	0,8	8983	178,0	43,5	11656	144,0	56,4
1990	27796	211,4	1 ,0	9539	189,1	34,3	18238	225,3	65,6
1991	31260	237,7	1 ,0	9424	186,8	30,1	21807	269,5	69,8
Среднегодовой прирост		3,4%			2,45%			3,9%
Средний удельный вес			1,4%			45,9%			53,9%

Доминирование общеуголовных преступлений в структуре преступности в войсках, обозначившееся в 1966 г., увеличивалось до 1984 г., до перевода «дедовщины» из общеуголовных преступлений в воинские. После 1984 г. удельный вес общеуголовных преступлений превышал долю воинских незначительно. В 1990 г. их доли сравнялись, а затем воинские преступления намного превысили уровень общеуголовных деяний. Причины очевидны: началось новое сокращение Вооруженных Сил, которое в первую очередь сказалось на воинских правоотношениях, как и во время сокращения войск в 1956 и 1961 гг.

Относительно высокий уровень преступности среди военнослужащих и ее рост характерны не только для СССР. Аналогичные проблемы существуют и в США. С 1960 по 1971 г. число тяжких преступлений в вооруженных силах США увеличилось почти вдвое. Особо высокий уровень преступности американских военнослужащих отмечался во время вьетнамской войны. В 1968 г., например, было учтено 53 357 дезертирств, 155536 самовольных отлучек. В разные страны дезертировали более 100 тыс. солдат⁶³¹. В 1972 г. только в сухопутных войсках было совершено 40 610 различных преступлений.

С переходом на контрактную систему комплектования войск в 1973 г. преступность в них несколько снизилась. В 1986 г. во всех вооруженных силах США было проведено 38 927 уголовных расследований, а в 1990 г. — 35 435⁶³², т.е. примерно на 8 тыс. больше того, что регистрировалось в этом же году в армии и на флоте в СССР. Причем численность войск в США была намного меньше, а следовательно, преступность военнослужащих в расчете на 100 тыс. была почти вдвое большей. Сказанное позволяет предположить, что переход наших Вооруженных Сил на смешанную и контрактную систему комплектования может улучшить правопорядок в воинских частях и подразделениях, но проблема эта всегда будет острой.

Удельный вес преступлений военнослужащих в структуре преступности в стране не был постоянным. В 1949 г. он равнялся 3,7 % . В последующие годы он снижался до 1% и меньше. Соотношение воинских и общеуголовных преступлений в структуре преступности в войсках менялось в зависимости от объективных и субъективных условий. (Рис. 4).

Рис. 4. Соотношение воинских и общеуголовных преступлений (1965-1990 гг.)

Воинские преступления, как правило, доминируют в условиях организационной неопределенности, сокращения Вооруженных Сил, снижения престижа военной службы и других экстраординарных условиях, тогда как в обычной обстановке командование легко «управляет» их уровнем в собственных целях.

Как было показано при анализе «дедовщины», механизм регулирования уровня преступности в войсках достиг особого совершенства в период застоя. Начальник крупного политотдела тогда рассказывал: «Я могу «сократить» преступность, особенно воинскую, хоть вдвое за год. Но что я буду делать, если в следующем году будет большой скачок тяжких преступлений, скрыть которые не удастся? На фоне предшествующего года будет сильный всплеск, за что не похвалят. Поэтому я «сокращаю» преступность медленно, удерживая ее примерно на одном уровне. За это не хвалят, но и не наказывают». Подобная «философия выживания» подтверждается статистикой последних нескольких десятилетий.

При всей неполноте статистики преступности в Вооруженных Силах ее тенденции не могут быть диаметрально противоположными общей направленности развития преступности в стране. Общеуголовные преступления, несмотря на свой малый удельный вес (около 0,5% в структуре преступности в стране), изменялись практически сообразно криминологической обстановке в государстве. Коэффициент парной корреляции колебался в пределах +0,8. Уровень воинских преступлений особо командно управляем. В связи с этим между динамическими рядами этих деяний и преступности в стране нередко образовывались ножницы, и коэффициент корреляции между ними не превышает +0,6.

Итак, несмотря на наличие в Вооруженных Силах объективных и субъективных, временных и постоянно действующих особенностей, оказывающих существенное влияние на уровень, динамику и структуру преступности военнослужащих, между преступностью в стране и в Вооруженных Силах существует сильная корреляционная взаимосвязь. Она объясняется действием в стране и армии единых основных тенденций и закономерностей. Военнослужащие, составляя около 1,5% в структуре населения страны, но призванные со всей ее территории, из различных социальных слоев и групп населения (так было в СССР), достаточно репрезентативно представляют территориальное, социально-экономическое, культурное многообразие страны, общества, народа. Еще более сильная связь существует между преступностью несовершеннолетних и их общим нравственно-правовым уровнем поведения и преступностью военнослужащих⁶³³. Слова К. Маркса, сказанные много лет назад, о том, что в «истории армии с поразительной ясностью резюмируется вся история гражданского общества»⁶³⁴, справедливы и для анализа криминальных явлений среди военнослужащих.

Этот вывод является ключевым в понимании основных закономерностей и тенденций преступности в Вооруженных Силах, ее важнейших и определяющих причин. Все военно-криминологические проблемы могут успешно анализироваться и решаться в тесной связи с общими криминологическими проблемами в стране. Попытки радикально решить криминологические проблемы военнослужащих внутри советских Вооруженных Сил, предпринимавшиеся неоднократно, терпели провал.

В то же время анализ преступности военнослужащих в связи с той или иной обстановкой в Вооруженных Силах показывает, что возможности воинских должностных лиц в деле борьбы с отклоняющимся поведением военнослужащих значительны. Ослабление этой работы во время неоднократных сокращений Вооруженных Сил, что в первую очередь сказывается на снижении требовательности командования в связи с потерей перспективы службы, вызывало резкие всплески преступности военнослужащих, особенно воинской. Реалистический подход к преступности в войсках позволит находить соотношение общегосударственных и сугубо военных мер по удержанию преступности военнослужащих на социально терпимом уровне.