2. Принцип совпадения во времени (одновременности)

Этот принцип указывает на тот факт, что сумма влияний поля в настоящем времени «объясняют» наличествующее поведение. Событиям прошлого, которые во многих системах «детерминируют» происходящее в настоящем времени, не предоставляется статуса причин. Будущие события, которые индивид планирует или представляет, не получают специального статуса «целей» или «побудительных мотивов», с точки зрения которых рассматривалось бы то, что происходит в настоящем.

Левин делает вывод, что «характер ситуации в настоящий момент времени» может включать прошлое-как-оно-помнится-сейчас или будущее-как-оно-представляется-сейчас, которые составляют часть переживаемого индивидом в настоящий момент поля. Таким образом:

индивид видит не только текущую ситуацию, у него есть определенные ожидания, желания, страхи, фантазии относительно будущего

так же, как представлениями и воспоминания о прошлом составляют часть его сиюминутной реальности:

психологическое прошлое и психологическое будущее есть части психологического поля, составляющие его в момент настоящего текущего времени. Временная перспектива постоянно меняется. В соответствии с теорией поля любой тип поведения зависит от целостного поля, включая временную перспективу в данный момент времени, но не от прошлого или будущего поля и их временных точек отсчета (Левин, 1952).

Можно подытожить, что прошлое и будущее не являются актуальными событиями, актуальные условия поля этих других времен не представлены в настоящий момент. И поэтому нас интересуют не сами произошедшие или могущие произойти тогда события, а включенность в поле настоящего момента воспоминаний прошлого или проекций будущего.

Здесь мы можем отметить то, насколько радикально отличная концепция причинности содержится в нашей культуре и в других разновидностях психотерапии. Будучи Гештальт терапевтами, мы сосредоточены на реальности, переживаемой в настоящий момент, и мы не объясняем явления, ссылаясь на прошлые или будущие "причины". Вместо этого, мы концентрируемся на том, "что есть". И не потому, что мы намереваемся игнорировать историю личности или намерения относительно будущего - скажем, пережитое женщиной в прошлом сексуальное насилие, или ее планы выйти замуж, - а потому, что наше внимание направлено, в случае насилия, главным образом на то, как это насилие вспоминается или избегается, или облегчается или преувеличивается сейчас; а, насчет ее планов выйти замуж, мы интересуемся не столько самими планами, сколько целиком способами, которыми эти планы образуют часть ее настоящей

действительности, или - пользуясь другим понятием Левина - ее "жизненного пространства".

Продолжая рассмотрение этого примера, мы приходим к тому, что в терапии личность пациентки и присутствие терапевта, также образуют часть настоящего поля. Воспоминания или ожидания (прошлого насилия и будущего замужества, соответственно), следовательно, присутствуют в сегодняшнем человеческом контексте, в котором имеется большая или меньшая степень доверия терапевту, больше или меньше предлагаемой поддержки, и в котором терапевт может иметь более четкие или менее четкие границы. Эти обстоятельства одновременно и не столь очевидно являются частью сиюминутного поля и, в свою очередь, будут влиять на то, как прошлое или будущее будут откликаться - только в качестве их современного настоящего отклика в смысле воздействия на сиюминутную целостную ситуацию (возможно, рассмотрение возможности прохождения в будущем курса терапии) в том, как она последовательно развивается. Гештальт терапия как феноменологический подход рассматривает, таким образом, то, что происходит в настоящий момент в самой терапевтической ситуации.