Глава 4 Жизнь монастыря и хозяйственная деятельность

Внутри картузии существовала четкая иерархия и распределение функций. Руководил кляштором приор. Все монахи делились на две группы: лайки (новички, еще не принятые в монахи) и монахи-отшельники. Кроме этого существовала группа кандидатов в новички — аблаты. Из числа отшельников выбиралась администрация кляштора: викарий — заместитель приора по внутренним вопросам кляштора, прокуратор — заместитель Приора, отвечал за связь с внешним миром.

Аблаты выполняли основные хозяйственные работы и могли относительно свободно перемещаться вне кляштора. Обычно носили одежду (хабиты) из серого полотна, и только в праздники из белого. Через год они могли перейти в лайки.

Лайки жили вместе, выполняли также хозяйственные работы, но уже занимались изучением Библии. Через семь лет могли перейти в категорию отшельников.

Монахи-отшельники целую неделю жили отдельно в своих кельях без связи с внешним миром и другими отшельниками. Они изучали Библию, молились, обрабатывали небольшой огород (находился рядом с кельей), сами готовили еду из полученных продуктов. Отшельники занимались также переписыванием религиозных книг, выполняли ремесленные работы (среди них были хорошие мастера резьбы по дереву, художники и т.д.). Воскресенье отшельники проводили вместе в беседах и молитвах. Носили одежду исключительно из белого полотна.

Картузианский орден особое внимание уделял религиозным песнопениям, и многие гости костела отмечали высокий уровень певческого мастерства березовских монахов. В настоящее время по радио и телевидению можно услышать песнопения григорианских монахов, которых можно отнести к родственным картузианцам. Следует отметить, что в березовском монастыре был и орган, который находился над главным входом в костел.

С начала основания кляштора и до середины ХVIII века подавляющее большинство монахов прибывало к нам из чешских, моравских, польских и австрийских монастырей. Выходцев из Великого княжества Литовского было минимальное количество, Согласно завещанию Казимира Льва Сапеги, количество монахов в березовской картузии должно было быть не менее 14 - ти. Например, в 1743 году их было 19 (из района Моравия-Чехия-Силезия — 11, из немецких земель — 3, остальные — из Речи Посполитой), в 1804 году 17, в 1831 году— 18 (все из западнобелорусских земель)[8;12].

До 1795 года монастырь входил в состав Восточной провинции (Аlemania Superioris) картузианского ордена. Контакты с другими монастырями, несмотря на отдаленность Березы от остальных кляшторов, были интенсивные. Монахи нередко переводились из одного кляштора в другой. Например, библиотека березовского монастыря состояла в большинстве из книг, изданных в Западной Европе. Известно, что березовский художник Винцент Харлински, который написал несколько десятков картин, украшавших костел в Березе, обучался искусству рисования в Италии. Два раза березовские приоры (1670 и 1741) участвовали в заседании генеральной капитулы (высшего органа управления) в главном монастыре ордена недалеко от Гренобля (Франция).

После вхождения Березы в состав Российской империи все связи с заграницей были запрещены. Оставшись отрезанными от своего ордена, березовские монахи в 1803 году заключили соглашение с родственными монастырями (бенедиктинами и камедулинами), которые находились на территории западной Беларуси и Литвы.

Кляштор за свои средства содержал в Березе школу, которая с перерывами существовала с 1784 года и до закрытия картузии в 1832 году. Так, в 1786 году в школе было 36 учеников, разделенных на два класса. Учили они катехизис, чтение, писание, арифметику, основы латыни, географию и историю Литвы. В период 1793-1800 гг. школа была закрыта. В 1831 году в школе было 17 учеников (16 мальчиков и 1 девочка). Предметы были следующие: чтение и письмо по-русски и по-польски, арифметика, христианская наука, история Старого и Нового заветов, география и религиозное пение. Интересен способ оценки учеников: среди них было 5 «способных к науке» (в том числе, и девочка), 9 «умеренно способных», 1 «мало способный» и 2 «тупых по определению»[8;6].

При монастыре существовали аптека и лазарет для «бедных».

В самом кляшторе не было каких-то особых богатств, за исключением небольшого количества предметов для проведения богослужений. Однако в результате многочисленных даров членов рода Сапегов, богатой знати и местной шляхты кляштор владел несколькими населенными пунктами с местными жителями и окрестными землями, обширными площадями лесов, а также многочисленным недвижимым имуществом (жилые дома, питейные заведения, гостиные дворы и т.д.). В результате сдачи в аренду всего этого недвижимого имущества березовская картузия получала значительные доходы.

В пределах кляшторных мурованных стен находились сады: плодовые и цветочные, с прудами и домом для садовника. Здесь росли еловые деревья, липы, инжир, ананасы, виноград, много цветов. Пруды в саду были выложены мрамором, вода в них подавалась по трубам. В этих прудах как будто водились черепахи, мясо которых очень любили монахи. Для каждого вида рыбы был особый пруд. Березовские монахи были образцовыми садовниками.

По числу обитателей монастырь был небольшим – 14 - 16 монахов, а работали на них более 2,4 тысяч феодально - зависимых крестьян. Панщина зимой была 3 дня, летом — 4 дня в неделю.

Уже в 1648 году в собственность монастыря перешли крупные земельные наделы. По дарственной записи монастырь получил от Льва Сапеги громадный надел земли и 800 дворов крестьян. Из бедных отшельников монахи постепенно делаются богатыми владельцами.

Берёзовский монастырь картузианцев был кредитором - ростовщиком. За денежными ссудами в монастырь обращались феодалы, городские магистраты, нуждавшиеся в наличных деньгах мещане, обедневшие жители городских окраин. Число людей, находившихся в финансовой зависимости от монастыря, постоянно росло.

В 1686 году хоружий Великого Княжества Литовского Казимир Пац, «находясь в крайней нужде», занял у монастыря 3 тысячи злотых под залог д. Подосье. Монастырь предоставил займы под залог драгоценностей и ценных вещей. В 1731 году заем на 8 тысяч злотых был предоставлен стражнику Великого Княжества Литовского, заложившему бриллианты и другие ценные вещи[11;20].

В 1745 году Фёкла Радзивилл заняла огромную по тому времени сумму в 160 тысяч злотых под залог драгоценных камней, жемчуга, бриллиантов и имения Езернице в Слонимском повете. После смерти должницы её наследники не пожелали рассчитаться с монастырём, дело дошло до суда. Тяжба продолжалась многие годы. К 1785 году одни проценты по заёмной сумме составляли 35 тысяч злотых.

По данным, приведённым администратором приходского костёла в Берёзе ксёндзом Августином Веригой, ежегодный доход от процентов за одолженные капиталы Берёзовского монастыря составлял 20 тысяч злотых. Это значит, что сами капиталы, которые монастырь выделил на ростовщические цели, составляли, по крайней мере, 200 тысяч злотых (лошадь в те времена стоила 60-70 злотых, а корова — 50-60 злотых)[11;20].

В структуре доходов монастыря важное значение имела предпринимательская деятельность, охватившая разнообразные сферы производства. Монастырское начальство вторгалось в ремесленную и торговую деятельность населения, подчинённого магистрату, а в своих частновладельческих местечках и наследственных деревнях прибирало к рукам торговлю солью, водкой, а также монопольное право на принуждение крестьян пользоваться за плату принадлежавшими только монастырю мельницами и печами для выпечки хлеба. Во владения Берёзовского монастыря входили 2 кирпичных завода с производственной мощностью 12 и 10 тысяч штук кирпича, 2 лесопилки. В фольварках монастыря было дополнительно организовано изготовление черепицы и извести, неподалёку находился кожевенный завод. Кожевенное дело зависело от разведения овец, которых было достаточно. 5 мельниц и 8 броварен (винокуренных заводов) картузианцы сдавали, главным образом, в аренду[11;20].

В XVII - XVIII вв. всё большее значение в денежном балансе монастыря приобретали доходы от питейных заведений. Монастырь в Берёзе владел аустерией (заезжим домом) и 7 корчмами с годовым доходом в 8566 злотых. Руководство следило за тем, чтобы деньги от их аренды исправно поступали в монастырскую казну, вело борьбу с конкурентами, продававшими спиртные напитки по цене ниже монастырской, стремилось добиться монопольного права на продажу вина, пива, мёда, водки не только в подвластных ему сельских местностях, но и в частновладельческих городах и местечках Берёзе и Бусяже. Этим наносился серьёзный ущерб торговой деятельности мещан, объединённых в городские общины. В то время как мещане обязаны были платить специальные питейные налоги, монастырь был от них освобождён. На почве экономических противоречий между монастырём картузианцев и мещанами происходили острые конфликты. Актовые книги городских судов Бреста, Слонима свидетельствуют о многочисленных тяжбах, которые вели берёзовские монахи, стремясь сохранить и укрепить свои монопольные права на торговлю водкой.

Монахи всячески поддерживали торговлю. В 1679 году монастырь получает от короля Яна III право на ярмарку в день нахождения Святого Креста, что способствовало более широким торговым возможностям местечка. Берёзовские ярмарки проходили 8 раз в год. Они были многолюдными. Особенно это относилось к осенним ярмаркам. Возы плотно заполняли рынок и прилегающие улицы. Общая численность достигала до 500 возов и более. Кляштор контролировал торговлю и наказывал большими штрафами за обман.

В монастыре всё, вплоть до мыла и одежды, было собственного производства. Картузы держали также двух пивоваров. В своих имениях картузы содержали работников. В Бусяже у картузов была своя фабрика сукна. За монастырём — известковая фабрика и кирпичная.

Были свои фермы для откорма скота, воскобойня для изготовления свечей, много своих кузниц и разных мастерских, 4 конюшни, 5 мельниц, 8 броварен. Земельная собственность картузов возрастала за счёт новых пожалований, завещаний феодалов, милостыней, даваемых богатыми людьми за предоставление места на захоронение в подземелье костёла.

В 1665 году на основе записи великомирского стольника Самуэля Немцевича, картузы получили фольварк Левошки. В результате ростовщических сделок с различными феодалами, к картузам перешли имения Лейпуны и Понемунье в Гродненском повете, Бабабский ключ в Брестском воеводстве, имение Мошковицы в Брестском воеводстве, фольварк Углы в Слонимском повете и многие другие.

Земельная собственность Берёзовского монастыря возрастала и за счёт завещаний феодалов. В 1672 году Кристина Высокинская завещала на вечные времена три волоки земли в Здитово, в 1678 году витебский стольник Андрей Урсин Немцевич завещает монастырю купленный им незадолго до этого фольварк Шиленок с деревней Ястрем при условии, что гроб с его телом будет установлен в монастырской каплице и что будут отправляться траурные мессы за упокой его души. В 1687 году виленский епископ Бжостовский сделал запись в пользу картузов на амбар в Бресте с пляцом. Ротмистр Пётр Сербеевский в 1774 году завещал своё имение Сейловщина в Брестском воеводстве. Он же предоставил монастырю право получать его капиталы, отданные в долг[11;19].

После третьего раздела Речи Посполитой монастырь лишился части земель, но, несмотря на это, остался одним из крупнейших собственников в Беларуси. По данным 1829 года в распоряжении монастыря было около 10 тысяч десятин пахотных земель, около 7 десятин лесов и 1165 десятин пастбищ.

Если по первоначальному уставу каждый поступивший в монашество ни под каким предлогом не мог преступить стен монастырских, то теперь выход из монастыря разрешался под предлогом управления имениями. Каждый монах старается занять какую-либо должность по руководству обширными владениями.

Монахи заботились не только о материальной стороне жизни, но прежде всего, о духовной. Поэтому при монастыре была библиотека. Она возникла сразу же с поселением в монастыре первых монахов.

Основу её составили книги, переданные из «материнской картузии «Рай Марии», находившейся под Гданьском, а также дарения основателя Берёзовского монастыря — Льва Сапеги.

Первоначальное местонахождение библиотеки неизвестно, но затем, когда монастырь значительно разросся, было выделено специальное помещение, в котором хранилась практически все книги, за исключением нескольких десятков специальных книг для проведения костёльных богослужений. Они хранились при монастырском храме. По описанию инспекции 1830 г. «библиотека размещалась в отдельном помещении, оснащённом шкафами, в котором в особом порядке, под буквами и номерами, хранились книги». Расположена она была над сводом большой внутренней галереи, при которой находились кельи отцов, живших в монастыре.

В целом библиотека разделяла судьбу монастыря, который довольно часто переживал трудные моменты, связанные с многочисленными войнами, контрибуциями, грабежами, неся при всём этом огромные убытки.

Какие же книги находились в монастырской библиотеке? Это - священные писания, труды по моральной теологии, полемической теологии, труды по истории церкви, всемирной истории, проповедческая литература, аскетическая литература, канонические труды и правоведческая литература, филологическая и философская литература. Некоторые книги были в нескольких экземплярах.

Библиотека картузианского монастыря пополнялась за счёт дарения и покупки книг, дарения были основным источником пополнения фондов библиотеки. Имена дарителей выясняются, в первую очередь, по записям владельцев, имеющихся на некоторых экземплярах. Определённая часть книг поступила в библиотеку из коллекции известного учёного Х. Цофферена, большое количество книг было подарено Львом и Яном Сапегами, а также представителями высшего и низшего светского духовенства. При наличии печатных изданий в библиотеке находились и рукописи обрядовых костёльных книг, некоторые из них были написаны берёзовскими монахами.

Большинство книг, находившихся в библиотеке, было написано на латинском языке, а также были книги на немецком, польском, голландском, французском и даже на чешском. Преобладающее число книг на латинском языке связано со спецификой монастырской библиотеки, где собраны преимущественно католические религиозные труды, писавшиеся, главным образом, на латыни.

В берёзовском монастыре, как и в других монастырях этого ордена, библиотека была доступна, в первую очередь, монастырским священникам и монахам, жившим в монастыре. Помимо духовных упражнений и медитации, литература из библиотеки использовалась при обучении послушников, для чего был специально приглашён из Вильно доктор теологии Иннокентий Кжишковский. Монахи, однако, интересовались не только религиозными и теологическими проблемами. Интенсивно использовались труды по праву, что было связано с многочисленными судебными процессами, которые приходилось вести обитателям монастыря. Активно использовались также труды по ботанике, медицине, фармацевтике.

После закрытия монастыря книги из библиотеки были распределены между католическим духовенством, рядом школьных и публичных библиотек.

Известно, что количество книг в библиотеке Берёзовского картузианского монастыря накануне конфискации 1831 г. составляло 2304 тома (в некоторых источниках упоминается цифра 2314 томов)[8;12].

Монастырь имел для Березы колоссальное значение. Он не только дал новое название - Береза Картузская, но и превратил маленькое село в местечко, известное далеко за границами Пружанского повета. В первую очередь для нужд кляштора в Березе и окрестностях были открыты кирпичные и известковые производства, пилорамы и мельницы. Строительство и последующее поддержание монастыря в надлежащем виде требовало большого количества специалистов разного профиля - от каменщиков до художников, органистов и т.д. Только в самом монастыре согласно «Протоколу визита за 1830 год» работали и служили 59 жителей Березы[9;6].

Эти люди должны были обучаться своему ремеслу, и не только в стенах монастыря. Береза становилась значительным культурным местом. В результате существования школы за деньги монахов получили образование десятки, и даже сотни детей, которые потом могли дальше продолжать учебу либо найти работу в кляшторе или другом месте. Так, например, бывший ученик школы Михал Позняк стал органистом кляштора. Нужно также помнить, что постоянное обслуживание гостей (высшей знати и шляхты) требовало соответствующего умения и мастерства монастырских поваров, садовников, швей и т.д. Существовавшие при монастыре аптека и дом «для бедных» давали возможность получить медицинскую и социальную помощь. В монастырском костеле по выходным дням и праздникам для местных прихожан проводились богослужения.