2.3 Александр Иванович Барятинский

Окончание Кавказской войны неотделимо от имени Александра Ивановича Барятинского. Продолжатель традиций А.П. Ермолова и М.С. Воронцова, он оказался успешнее и удачливее их, потому что значительную часть работы они уже сделали. Оставалось закончить это дело окончательной победой и пленением Шамиля. Но на момент вступления Барятинского на должность Кавказского наместника эта задача представлялась отнюдь не просто техническим завершением усилий предшественников. В период Крымской войны (1853-56 гг.) России пришлось сократить число войск на Северном Кавказе и перейти к оборонительной тактике. И хотя позиции русской армии в предгорной Чечне и Дагестане были уже достаточно прочны, чтобы отразить любое нападение Шамиля, до полной победы было еще далеко.

В июле 1856 году Барятинский становится наместником Кавказа и главнокомандующим русскими войсками. Столь высоким назначением он был во многом, но далеко не во всем, обязан личной дружбе с императором Александром II. О теплой дружбе императора и нового кавказского наместника, свидетельствуют многочисленные письма Александра II к князю Барятинскому. В этих письмах царь называет Александра Ивановича не иначе как «дорогой друг». [4 с. 233-293]. Барятинский имел за плечами богатый и стремительно накопленный опыт боевой службы на Кавказе, начиная от младшего офицера до генерала. Он глубоко изучил особенности жизни кавказских народов, и у него сложились собственные взгляды на то, какой должна быть политика по отношению к ним. Менее всего походивший на бездумно-педантичного исполнителя, Барятинский тяготел к творческим идеям. Способный, мыслящий полководец и администратор, он умел подбирать себе под стать и помощников, самый видный из которых – Д.А. Милютин – в будущем получит пост военного министра России.

Отчаянно храбрый, несколько раз раненный, сполна отведавший невзгод и опасностей походно-бивачной жизни, Барятинский был любим и популярен в армии. Грубость и лицемерие никогда не замечались за ним. Принимая новую должность, прежде всего как знак доверия своих соратников, он обращается к ним с искренними словами благодарности: «Воины Кавказа! Смотря на вас и дивясь вам, я взрос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливлен назначением быть вождем вашим. Трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастье и великую для меня честь. Да поможет нам Бог во всех предприятиях на славу Государя!» [4 с. 359]. Новому кавказскому наместнику предстояло завершить многолетние труды его предшественников, опираясь на созданный ими военно-стратегический потенциал, учитываю их опыт и ошибки. Он принялся за дело со свойственной ему неутомимой энергией. Этой энергии нужно было много – как для борьбы с Шамилем, так и для борьбы с петербургской бюрократией. Дело в том, что после поражения в Крымской войне Россия сосредоточилась на внутренних проблемах, решение которых требовало немало средств. Барятинский настаивал на расширении масштабов войны на Кавказе, а она всегда была сопряжена с солидными расходами.

В 1856 году Александр Иванович представил Александру II подробный план покорения Кавказа, в основе которого лежали идеи А.П. Ермолова, дополненные проектом кардинальных преобразований в Кавказской армии. Совместно со своим начальником штаба и единомышленником Д.А. Милютиным он предложил разделить Кавказ на военные округа, командующим которых давалась бы довольно широкая самостоятельность в рамках общего руководства со стороны наместника. [2 с. 167-174]. Царь одобрил эту концепцию, но все упиралось в деньги. Ссылаясь на их острую нехватку, военное и финансовое министерства оказывали Барятинскому сильное противодействие. Император, в принципе поощряя своего фаворита, все же испытывал колебания. Был момент, когда, казалось, сомнения одолели Александра II. Он стал склоняться к мысли о целесообразности приостановки военных действий в Чечне и Дагестане на «год или два» и даже заключения с Шамилем компромиссного соглашения. Барятинский усмотрел в этом попытку украсть у него победу, что было не только вызовом ему лично, но и знаком неуважения к русской армии на Северном Кавказе. Смысл доводов Барятинского, изложенных в письмах к царю, сводился к простой формуле: когда речь идет о такой проблеме как Кавказская война, финансовые соображения, какими бы весомыми они ни были, должны отступать на второй план, тем более, что победа с лихвой оправдает затраты на нее. По мнения наместника, следовало либо увеличить расходы на кавказскую войну, либо вообще отказаться от нее навсегда. Убедительно выглядел и другой вывод Барятинского: сокращение военных операций неминуемо ослабит прорусскую ориентацию среди горцев и вдохнет новые силы в Шамиля. Таким образом, будут перечеркнуты купленные дорогой ценой военно-политические результаты 40-летней борьбы с мюридизмом.

Трудно сказать, что в больше впечатлило Александра II – аргументы Барятинского или пафос убежденности, с которым он их излагал, но итог был налицо. Император взял соответствующие распоряжения в поддержку планов наместника, хотя так и не смог полностью избавиться от колебаний вплоть до дня пленения Шамиля.

С 1856 года Барятинский вновь переходит к наступательным операциям. Сжимается кольцо вокруг мюридов. Начинается концентрическое движение русских войск вглубь Чечни и Дагестана. Наносятся удары по укрепленным стратегическим пунктам противника, из которых он вытесняется в горы. При этом никаких авралов, никаких авантюр. Все делается методично и основательно. Он слишком хорошо усвоил, чем оборачивались в прошлом опасные соблазны Кавказской войны. Уж сколько раз крупные поражения Шамиля оказывались лишь временными неудачами, а крупные победы русских – лишь временными успехами.

Наместник стремился к тому, чтобы в конце концов лишить Шамиля свободы перемещения в условиях лесистой предгорной местности, что делало его неуловимым и вездесущим. Барятинский же хотел вынудить мюридов быть видимыми и предсказуемыми. Для этого он теснил их не только своими войсками, но и с помощью широких лесных просек, расчерчивавшими Чечню и Дагестан в виде концентрических кругов и пересекающих их радиальных линий. В стратегически важных точках закладывались укрепления, соединяемые друг с другом удобными дорогами. В 1857-58 годах преимущественное внимание Барятинский уделял Нагорной Чечне и Южному Дагестану, где мюриды были еще сильны и в военном, и в политическом, и в моральном плане. Наступление развивалось не очень стремительно, но методично и успешно.

Скоро дал о себе знать позитивный эффект реформы Барятинского-Милютина, проведенной в Кавказской армии. Разделение на военные округа Кавказа вообще и Северо-Восточного Кавказа в частности развязало инициативу на местном уровне.

В начале 1859 года обстановка складывалась таким образом, что наместник мог реально поставить задачу взятия главного оплота Шамиля в Чечне – аула Ведено. Прежде захват резиденции ничего не давал: у Шамиля оставался выбор путей отступления, ибо любой из контролируемых мюридами аулов мог стать новой столицей имамата. Теперь же, в случае успеха русских войск Шамилю пришлось бы отступать в одном направлении – горный Дагестан, чего и добивался Барятинский. В первые месяцы 1859 года русские войска, неся огромные потери в кровопролитных боях, пробились к Ведено. После 10-дневной осады начался штурм аула, встретивший ожесточенное сопротивление. Шамиль не видя возможности удержать эту ключевую позицию, покинул ее, не досчитавшись многих своих соратников. Падение ведено окончательно решило судьбу Чечни, долгое время служившей главной политической и экономической опорой имамата.

Шамилю ничего не оставалось, как двигаться в Дагестан. Быть может, впервые за всю историю Кавказской войны правила игры диктовал не он, а ему. Но и в этой ситуации Барятинский не стал планировать генеральных сражений, а по-прежнему придерживался стратегии методичного сдавливания противника со всех сторон. Для него важнее было не разбить Шамиля в какой-нибудь крупной баталии, а выиграть Кавказскую войну. Этим и объясняется его терпеливость. Кавказский наместник одобрил план летней кампании 1859 года, разработанный Д.А. Милютиным. Предусматривалось наступление на подвластные территории Шамиля с северо-востока, северо-запада и с юга всеми силами. В случае успеха у имама не было бы шансов ускользнуть.

15 июля 1859 года русские силы на Северо-Восточном Кавказе под общим руководством Барятинского пришли в мощное движение. Через два дня Чеченский отряд генерала Евдокимова уже вышел в долину Андийского-Койсу и после непродолжительных боев форсировал реку в неимоверно трудных условиях. Одновременно с северо-запада наступал Дагестанский отряд генерала Врангеля, а с юга – Лезгинский отряд генерала Меликова. Кольцо вокруг имамата сдавливалось с неумолимой силой, не оставляя Шамилю иного выбора как отступать, сдавая одну оборонительную позицию за другой. Его армия таяла на глазах в результате боевых потерь, но больше – от дезертирства. В ходе июльского наступления к русским генералам явились депутации от гумбетовцев, койсубулинцев, аварских и южно-дагестанских аулов с просьбами о принятии их в российское подданство. На сторону Росси перешли видные деятели мюридизма, ближайшие сподвижники Шамиля. В такой критической ситуации, под натиском русских войск имам предпочел отойти к труднодоступному аулу Гуниб. Аулы и общества, сохранявшие какое-то подобие верности Шамилю, отвергали своего имама и посылали делегации к Барятинскому. Когда 29 июля Шамиль подошел к Гунибу, с ним было всего 400 мюридов, 3 наиба и несколько приближенных.

К середине августа Гуниб был плотно окружен. Во избежание лишнего кровопролития Барятинский предложил Шамилю сдаться, гарантируя полную безопасность ему лично, его семейству и находившимся при нем мюридам. Имам, по-видимому, сохранявший надежду на неприступность своего убежища, отказался.

Барятинский отдал приказ о штурме. Когда положение осажденных стало совершенно безнадежным, он остановил наступление и повторил Шамилю предложение сложить оружие, не подвергая жителей аула напрасным жертвам. Была дана четверть часа на размышление. Наступили самые драматичные минуты в жизни двух главных героев Кавказской войны…

25 августа 1859 года около 3 часов пополудни, под оглушительный рев многотысячного русского войска, возбужденного чувством причастности к эпохальному историческому событию, Барятинский принял капитуляцию. Главнокомандующий сидел на камне, в небольшой роще возле Гуниба. К нему подвели Шамиля, в полном вооружении, окруженного приближенными мюридами, которые также были оставлены при оружии. Эта встреча для Барятинского была, наверное, главной в его жизни. Если бы он не добился триумфа именно в 1859 году, то ему припомнили бы все – амбициозность, своеволие, дворцовые интриги, злоупотребление дружбой с императором, колоссальные расходы на войну. Но он победил, а победителей не судят.

А.П. Ермолов, М.С. Воронцов и А.И. Барятинский – знаковые фигуры Кавказской войны с точки зрения военной и социально-политической стратегии России на Кавказе. Каждый из них внес свой неоценимый вклад в общую победу, в общее дело. При всей непохожести этих людей их объединяло одно – беззаветное служение национальным интересам России.