Билет 1
Место и роль психической саморегуляции в жизни человека достаточно очевидны, если принять во внимание, что практически вся его жизнь есть бесконечное множество форм деятельности, поступков, актов общения и других видов целенаправленной активности. Именно целенаправленная произвольная активность, реализующая все множество действенных отношений с реальным миром вещей, людей, средовых условий, социальных явлений и т.д., является основным модусом субъектного бытия человека. От степени совершенства процессов саморегуляции зависит успешность, надежность, продуктивность, конечный исход любого акта произвольной активности. Более того, все индивидуальные особенности поведения и деятельности определяются функциональной сформированностью, динамическими и содержательными характеристиками тех процессов саморегуляции, которые осуществляются субъектом активности. Саморегуляция целенаправленной активности выступает как наиболее общая и сущностная функция целостной психики человека, в процессах саморегуляции и реализуется единство психики во всем богатстве условно выделяемых ее отдельных уровней, сторон, возможностей, функций, процессов, способностей и т.п.
Таким образом, проблема психической саморегуляции является одной из наиболее глобальних и фундаментальных проблем общей психологии. Ее исследование открывает большие, во многом специфические, нетрадиционные возможности для понимания и содержательного объяснения общих закономерностей построения и реализации человеком своей произвольной активности (деятельности, поведения, общения), для определения условий успешного психического развития ребенка, для понимания феномена общего уровня субъектного развития человека, для исследования индивидуально-типических особенностей деятельности и поведения, для продуктивного участия в решении широкого спектра очень разнообразных практических задач.
Билет 2-3
Способность к регуляции психических процессов и состояний отличалась еще в работах Аристотеля.
К научному исследованию саморегуляции как специфического процесса в живых системах приступили в начале ХХ века.
Идея регуляции поведения как особого самостоятельного процесса была ясно сформулирована в работах Ч. Шеррингтона и И.М. Сеченова, развивших положение К. Бернара о саморегуляции. И Ч. Шеррингтон и И.М. Сеченов считали, что саморегуляция, связанная с сознанием человека, не нуждается в наличии особого психического образования, и осуществляется через работу определенных нервных центров, связанных с сознательным отражением. Ч. Шеррингтон писал: «Иными словами, реакции рефлекторных дуг управляются механизмами, деятельность которых связана с сознанием. Этими высшими центрами тот или иной рефлекс может быть остановлен, запущен или модифицирован в его реакции с таким разнообразием и с очевидной независимостью от внешних раздражителей, что будет наивным прийти к заключению о существовании самопроизвольного внутреннего процесса…» (42)
Исследования произвольного поведения и произвольной регуляции различных процессов (психологических и физиологических) начались с первых шагов становления советской психологии и проводились в нескольких направлениях.
Уже в 20-х годах в школе Л.С. Выготского начались исследования произвольной регуляции действий человека и различных психических процессов. Первичной проблемой здесь становится не порождение действия, а «овладение собой». Первые формы овладения собственными процессами видятся Л.С. Выготским в использовании внешних стимулов, в намеренной организации среды, вызывающей определенное поведение. Дальнейшее развитие «овладения собой» Л.С. Выготский видел в том, что ребенок, выполняя приказы других в коллективной деятельности (например, игре) и управляя другими, научается управлять и собой, используя речь как универсальное средство общения людей. В своих развитых формах саморегуляция опосредована искусственными знаками (психологическими орудиями) и осуществляется объединением различных психических функций в единую функциональную систему, выполняющую регуляцию деятельности или какого-то психического процесса.
Вслед за Л.С. Выготским ставит вопрос о проблеме овладения собой В.К. Калин. «Произвольная регуляция, - пишет он, - это сознательное, опосредованное целями и мотивами предметной деятельности создание состояния оптимальной мобилизованности, оптимального режима активности и концентрирования этой активности в нужном направлении, т.е. целенаправленное создание такой организации психических функций, которая обеспечивала бы наибольшую эффективность действий». (21) Таким образом, по мнению В.К. Калина саморегуляция – это проявление самосубъектных отношений, т.е. активности, направленной не на внешний мир или других людей, а на самого себя.
Сильное влияние на исследование саморегуляции оказали исследования В. Мишель по отсрочке вознаграждения. Автор исследовал новый аспект саморегуляции, а именно стойкость намерений деятельности вопреки отклоняющим влияниям источника искушения. В работах В. Мишель исследовалось развитие способности детей воздерживаться от желаемого поведения и использовать различные приемы волевого торможения. Показано, что дошкольники практически не пользуются такими приемами и перелом наступает около девяти лет.
Другое направление исследований произвольных процессов связана с исследованием способов регуляции состояний человека и отдельных физиологических и психических процессов, в частности с исследованием саморегуляции эмоциональных состояний и реакций с произвольной регуляцией чувствительности анализаторов и состояний возбудимости нервно-мышечных структур (Валуева М.Н., Дашкевич О.В., Чуприкова Н.И.).
Чрезвычайно важным результатом этих исследований явилась зависимость саморегуляции действий и процессов от содержания сознательного образа.
Помимо самостоятельной ценности полученных в этих исследованиях результатов, они чрезвычайно важны в понимании закономерностей развития регуляции поведения в детском возрасте. Как показывают исследования, уже на первом году жизни начинают формироваться произвольные движения. Со второго года жизни формируется способность к представлениям отсутствующих предметов, благодаря чему поведение ребенка определяется уже не только наличной ситуацией, но и представляемой. Вследствие этого растет и время удержания заданной ребенку цели действия, а затем появляется возможность и самостоятельной постановки цели.
В период от двух до трех лет закладываются основы регулирующей функции речи, хотя побуждение и торможение действия в этом возрасте в основном еще регулируется действием реальных внешних стимулов. Вследствие развития речи и основанного на нем мышления ребенка постепенно формируется внутренний интеллектуальный план, благодаря которому ребенок создает замысел и план игровых действий, подчиняется правилам. Развитие внутреннего плана сознания позволяет предвидеть будущее и учитывать его в своих действиях.
С двух до двух с половиной лет ребенок делает попытки действовать на основе соподчинения мотивов, когда неприятное действие совершается ради привлекательного мотива.
С четырех лет развивается контроль над своими действиями, а нарушение правил поведения другими замечается уже с трех лет. Уже в дошкольном возрасте появляется первая самооценка, роль которой в регуляции поведения постоянно возрастает.
Одним из важных результатов, полученных в исследованиях онтогенеза саморегуляции, является выявление связи между развитием саморегуляции и развитием мотивационной сферы личности, зависимости эффективности регуляции действия от силы стоящих за ним мотивов.
Развитие саморегуляции оказалось также связанным с изменением соотношения внешней и внутренней стимуляции. Если в младшем возрасте регуляция поведения осуществляется только через внешнюю стимуляцию, через помощь со стороны взрослых, то с возрастом растет роль внутренней стимуляции (собственной постановки цели, самостимуляции, намеренные изменения мотивации). При необходимости затормозить какое-либо действие дети сами создают условия, исключающие привлекательные действия.
В исследованиях Болзитовой И.В. отмечается связь саморегуляции с самооценкой. Независимо от возраста и вида деятельности у детей с высоким уровнем развития саморегуляции преобладает неустойчивая, дифференцированная, адекватная самооценка, высокий уровень развития ее когнитивного компонента, реалистичный уровень притязаний; и, наоборот, у детей с низким уровнем развития саморегуляции доминирует устойчивая, недифференцированная, неадекватная высокая самооценка, средний или низкий уровень развития когнитивного компонента, завышенный или заниженный уровень притязаний. Эти исследователи среди множества факторов, которые обусловливают механизм саморегуляции, центральное место отдают самооценке. «Именно она, определяя направление, уровень активности субъекта, его ценностные ориентации, личностные смыслы в конечном итоге позволяет перейти субъекту на личностный уровень регуляции». (10
1.2. Становление психологии саморегуляции предметной деятельности.
В 60-70-х годах начала разрабатываться концепция осознанной саморегуляции деятельности человека. Этим исследованиям предшествовали довольно обширные исследования изолированных процессов регуляции. Ориентировка человека в условиях деятельности и закономерности анализа условий и контроля тщательно изучались в русле концепции поэтапного формирования умственных действий П.Я. Гальперина. Я.А. Пономарев, детально изучая психологические особенности внутреннего плана действий. В.В. Давыдов – роль обобщений и рефлексивно-теоретического осмысления учащимися выполняемых заданий и условий окружающей действительности, А.В. Захарова, М.Э. Боцманова, А.И. Липкина – роль самооценки в деятельности учащихся и в их развитии, Ю.Н. Кулюткин, А.К. Маркова – роль мотивации учебной деятельности. И.С. Кон, М.И. Лисина анализировали самосознание ребенка и его определяющее влияние на направленность деятельности и развития.
Каждый из перечисленных выше процессов имеет место в саморегуляции. Но объединение этих процессов в систему регуляции, рассмотрение и изучение ее целостной структуры и установление необходимого и достаточного числа основных структурных компонентов в системе составили методологию собственно регуляторного подхода.
В 1980 году на ХХII Международном конгрессе психологов в Лейпциге советский психолог О.А. Конопкин заявил о необходимости разработки новой области психологии – психологии саморегуляции предметной деятельности и поведения. Развивая взгляды ведущих советских психологов, О.А. Конопкин сформулировал основные принципы саморегуляции деятельности человека (системность, активность, осознанность), разработал представление о структуре системы саморегуляции и ее компонентах. В ходе исследований, проводимых под его руководством в Лаборатории психологических проблем регуляции деятельности НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, раскрыты многие механизмы саморегуляции деятельности, связи системы саморегуляции с продуктивностью психических процессов, с личностными особенностями, эффективностью деятельности человека.
По определению О.А. Конопкина психическая саморегуляция – один из высших уровней регуляции активности биологических систем, отражающий качественную специфику реализующих ее психических средств отражения и моделирования действительности, в том числе рефлексию субъекта на самого себя и свою активность, деятельность, поступки.
Уровень психической регуляции, организация и функционирование которого осуществляется и контролируется произвольно и осознанно, обозначается понятием «осознанная саморегуляция». При этом имеется в виду не постоянно развернутая актуальная осознанность всех моментов регуляции субъектом своей целенаправленной активности, а их принципиальная подвластность, «подотчетность» сознанию субъекта, доступность сознательному анализу, контролю и управлению.
Раскрытие закономерностей формирования и функционирования произвольной осознанной саморегуляции, реализуемой человеком в различных видах и формах деятельности, поступках и поведении в целом, - одна из общезначимых задач психологической науки. Она лежит в центре важнейших теоретических проблем психологии.
Исследование осознанной саморегуляции является, по сути, изучением механизмов той активности субъекта по организации и управлению своей деятельностью, общением и поведением, которая остается, как правило, скрытой от наблюдателя и не всегда специально и отчетливо осознается самим субъектом, но которая вместе с тем является выражением субъектности деятельности и поведения, их целенаправленности и произвольности.
О.А. Конопкин предлагает концептуальную модель саморегуляции, отражающую ее принципиальную внутреннюю структуру. Эта модель отражает общие и в то же время существенные для различных процессов регуляции моменты. Саморегуляция отражена в этой модели как целостная открытая система, состоящая из функциональных звеньев, основанием для выделения которых является их специфическая функция в общем контуре регулирования, абстрагированная от психических средств ее реализации.
Лишь определенная внутренняя структура саморегуляции при достаточной сформированности ее отдельных компонентов обеспечивает эффективность деятельности относительно ее цели. При этом компонентная структура саморегуляции инвариантна, постоянна для самых разных видов и форм произвольной активности человека. В зависимости от вида деятельности и условий ее осуществления одни и те же по своим функциям структурные компоненты саморегуляции могут реализовываться разными психическими средствами.
Общая модель указанной системы саморегуляции состоит из следующих функциональных звеньев:
¨ принятая субъектом цель деятельности;
¨ субъектная модель ее значимых условий;
¨ программа собственно исполнительских действий;
¨ субъектная система критериев успешности деятельности;
¨ контроль и оценка реальных наличных результатов;
¨ решение о коррекции системы саморегуляции.
В процессе онтогенетического развития, в ходе овладения новыми разнообразными и усложняющимися видами произвольной активности человек приобретает генерализованные умения саморегуляции, общую способность произвольного построения своей целенаправленной активности. Генерализация и обобщение многочисленных конкретных и единичных регуляторных навыков и умений, приобретаемых в процессе реальной собственной деятельности и поведения, приводят к формированию индивидуализированной «метасистемы» саморегуляции, характеризующей общий уровень развития человека как субъекта своей деятельности и поведения, характерный для него стиль регуляции своей целенаправленной активности.
Динамические и содержательные характеристики регуляторной «метасистемы» данного человека существенно зависят от общего уровня его психического развития – интеллектуального, волевого, эмоционального нравственного, гражданского и др. Это понятно, так как весь процесс саморегуляции является информационным, в нем информация существует, фиксируется, добывается, оценивается средствами психического отражения различных сторон действительности, своего места и связей с нею, своего внутреннего мира, личностных ценностей, потребностей, стремлений, отношений с другими людьми, самооценок и т.д. Все наличное богатство общего психологического развития используется в саморегуляции и определяет совершенство используемых в ней средств, личностный смысл действий и индивидуальное своеобразие ее общего стиля.
Ведутся исследования и личностной саморегуляции, в которой проявляется, во-первых, активно-действенное отношение человека к себе и другим, во-вторых, его нравственные и социальные установки, направленность личности, и, в-третьих, его предметный и социальный опыт, умение соотносить себя и другого в процессе общения, в процессе совместной деятельности.
Осницкий А.К. так определяет саморегуляцию деятельности: «Саморегуляция деятельности – есть регуляция, осуществляемая человеком как субъектом деятельности и направленной на приведение возможностей человека в соответствие с требованиями этой деятельности». (31)
Он считает, что саморегуляция деятельности и связанная с нею саморегуляция личности не имеют прямого отношения к саморегуляции биохимических и физиологических функций человека и к саморегуляции психических состояний. В то же время и в роле – как саморегуляции деятельности, когда человек сам приводит свои возможности в соответствие с требованиями той или иной деятельности, отдельные моменты физиологической саморегуляции и саморегуляции психических состояний могут стать предметом целенаправленного управления в связи с задачами, стоящими перед субъектом.
Абульханова-Славская К.А. рассматривает саморегуляцию активности человека. Она считает, что саморегуляция не ограничивается контрольными функциями. В процессе саморегуляции личность принимает в расчет не только «нужное количество, меру активности», но и учитывает свое состояние, возможности, всю совокупность мотивов, социально-психологических ориентаций и т.д. Следовательно, механизмами саморегуляции личность охватывает всю совокупность своих жизненных отношений, проявлений, тенденций. С помощью саморегуляции личность определяет «нужную меру» соотношения значимости для себя и общественной полезности, выбирая соответствующую форму проявления активности.
Личность как субъект деятельности может приспосабливать свои индивидуальные особенности, способности к конкретным задачам деятельности. Способность непротиворечиво соединять все уровни регуляции деятельности Абульханова-Славская и называет способностью к саморегуляции.
«Саморегуляция – это тот механизм, посредством которого обеспечивается централизующая, направляющая и активизирующая позиция субъекта. Она осуществляет оптимизацию психических возможностей, компенсацию недостатков, регуляцию индивидуальных состояний в связи с задачами и событиями деятельности. Она обеспечивает также целевое и смысловое соответствие действий субъекта этим событиям, своевременность, пропорциональность действий и т.д.» (2)
Посредством саморегуляции личность поддерживает стабильный уровень активности независимо от изменчивости психических состояний на том или ином этапе деятельности.
Абульханова-Славская К.А. отмечает, что в организацию деятельности входит и неосознаваемая саморегуляция активности: последовательность включения восприятия или мышления, способ реализации своих способностей, психические и личностные темпы деятельности, установка на трудность (легкость) и многое другое. Каждая личность, став субъектом, определенным образом реорганизует свои способности. Субъект типичным и удобным для себя образом актуализирует, преобразует, направляет систему тех качеств, которыми он обладает, именно с помощью механизмов саморегуляции.
Ю.А. Миславский особый регуляторный смысл придает отношениям человека с окружающими. «Эти отношения, будучи отраженными, субъективированными человеком, в виде опыта отношений складываются в систему саморегуляции личности, которая определяет и наличие, и специфичность форм его личностной активности». (29)
Традиционно в качестве детерминант активности личности выступали отдельные компоненты ее структуры: ценности, цели, идеалы, образ и «я», уровень притязаний, самооценка. Согласно представлениям, развиваемым Миславским, совокупность отношений, в которых возникают и воспроизводятся указанные структурные компоненты личности, как раз и является процессуальной, динамической формой существования этих компонент как системы, детерминирующей активность личности. На рис. 1 представлены субъективированные отношения между людьми, которые выступают для каждого человека в его отношениях со «значимыми другими» в качестве структурно-функциональных составляющих системы саморегуляции личности.
Билет 4
Билет 5 Психологические концепции саморегуляции человека
Существует множество различных концепций относительно саморегуляции человека. Условно их можно подразделить на биологические (физиологические) и психологические. Мы в данной работе рассмотрим психологические концепции.
Под саморегуляцией О.А. Конопкиным понимается системно-организованный процесс внутренней психической активности человека по инициации, построению, поддержанию, управлению разными видами и формами произвольной активности, непосредственно реализующей достижения принимаемых человеком целей.
При всем многообразии саморегуляция по О.А. Конопкину имеет следующую структуру:
На рисунке 1 показаны структурные компоненты саморегуляции. Цель отражает принятую субъектом цель деятельности, которая выполняет системообразующую функцию.
Модель значимых условий субъективна и выражает комплекс внешних и внутренних условий активности, несет функцию источника информации, на основании которой человек осуществляет программирование собственно исполнительских действий.
Программа исполнительских действий осуществляет регуляторную функцию построения, создает конкретную программу исполнительских действий, которая является информационным образованием, определяющим характер, последовательность и способы действий, направленные на достижение цели в тех условиях, которые выделил сам субъект в качестве понимания программы действий.
Система субъективных критериев достижения цели является функциональным звеном, специфическим для психической регуляции. Она несет функцию конкретизации и уточнения исходной формы и содержания цели.
Контроль и оценка реальных результатов - регуляторное звено, несущее оценки текущих и конечных результатов относительно системы принятых субъектом критериев успеха. Здесь происходит обеспечение информацией о степени соответствия и несоответствия между запрограммированным ходом деятельности, ее эталонными и конечными результатами и реальным ходом достижения.
Специфика реализации коррекции системы саморегулирования состоит в том, что если конечным моментом такой коррекции является коррекция собственно исполнительских действий, то первичной причиной этого может служить изменение, внесенное субъектом по ходу деятельности в любое другое звено регуляторного процесса.
Все звенья регуляторного процесса, будучи информационными образованиями, системно взаимосвязаны и получают свою содержательную и функциональную определенность лишь в структуре целостного процесса саморегуляции [7].
Ю.А. Миславский же в контексте изучения личностной саморегуляции включает в состав структурно-функциональных компонентов системы саморегуляции личности ценности и цели, идеалы и образ „Я“, а также уровень притязаний и самооценку. Эти компоненты, по его мнению, соотносимы с моделью осознанной регуляции О.А. Конопкина и являются процессуальной, динамичной формой существования этих компонентов, как системы, детерминирующей активность личности [12].
Ю.А. Голикова и А.Н. Костин предложили модель саморегуляции, которая получила название „Обобщенная модель регуляции психической деятельности“. В качестве саморегуляции представили модель, которая сочетает системный и межсистемный подход. Эта модель отражает как целостность, так и неустойчивость, неупорядоченность процессов регуляций. В модели психическая активность распределяется на три типа: текущая, ситуационная и долгосрочная.
Рис.2. Структурная схема этапов процесса психической регуляции деятельности и поведения
Текущая активность инициализируется с необходимостью обеспечения непосредственного реагирования на события, ситуативная - поиском выхода из некоторой ситуации, долгосрочная - формирование общей стратегии поведения. Психическая регуляция в целом включает в себя три самостоятельные системы: текущую, долгосрочную, ситуативную.
В каждой из этих систем выделяется по три уровня регуляции. В системе текущей регуляции это уровни активационно-энергетической стабилизации, непосредственного взаимодействия и опосредованной координации. В системе ситуативной регуляции - уровни ситуационного реагирования, эмоционального овладения и чувственной устремленности. В системе долгосрочной регуляции - уровни программно-целевой организации, личностно-нормативных изменений, мировоззренческих коррекции.
Инициирующим фактором процессов регуляции рассматривается несоответствие между объективной действительностью и субъективным, „внутренним миром" человека, возникающее вследствие субъективно значимых изменений в них. Человек стремится оценить и понять происходящие изменения, т.е. преодолеть указанное несоответствие, что и направляет, организует его дальнейшую активность. Степень несоответствия определяет как тип психической активности (текущую, ситуативную, долгосрочную), так и класс проблемностей (или разные формы несоответствия - неопределенности, неоднозначности, затруднения): проблемные моменты (когда отмечается незначительная степень несоответствия), проблемные ситуации (с достаточно существенной степенью соответствия) и проблемы (с наиболее серьезной степенью несоответствия). Данные классы проблемностей являются средством содержательного анализа особенностей психической активности и регуляции.
Несмотря на совпадения названий типов психической активности и систем регуляции, они не идентичны. При объединении трех перечисленных систем, ситуативная является центральной, с ней может состыковываться система текущей регуляции к нижнему уровню и долгосрочной - к верхнему. Это может быть обеспечено, если верхний уровень системы текущей регуляции и нижний уровень системы долгосрочной регуляции будут направлены на организацию ситуативной активности, т.е. той же, что и в системе ситуативной регуляции. Два других уровня в системах текущей (нижний и средний) и долгосрочной (средний и высший) регуляции, а также все три уровня в системе ситуативной регуляции будут связаны с одноименными типами активности.
В системе текущей регуляции происходит адаптация психофизиологических процессов обеспечение жизнедеятельности организма и контакта человека с действительностью.
Ситуативная регуляция выражается в эмоциональных стенических и астенических реакциях на необычные, внезапные события, прерывающие текущую активность, которые либо заставляют мобилизовать ресурсы организма в случае потенциальной опасности (т.е. в защитных реакциях боязни, тревоги, страха, напряжения и возбуждения), либо приводят к расслаблению в случае приятных, позитивных впечатлений (т.е. реакции удовольствия, восторга, радости, восхищения). Регуляция проявляется в форме моральных, интеллектуальных, эстетических чувств, связанных с необычностью, новизной, неожиданностью переживаний, которые заставляют человека изменить поведение и деятельность, совершить некоторый поступок.
Долгосрочная регуляция направлена на поиск и формирование целей и программ деятельности. Также происходит анализ, оценка общих особенностей деятельности, организация и планирование в целом, выработка личной стратегии поведении. Регуляция происходит на уровне профессиональных, социальных, моральных и нравственных норм поведения и деятельности, выработанных и принятых личностью. Коррекцию и дополнение системы знаний, убеждений, идеалов о природе, человеке, обществе реализует уровень мировоззренческих коррекций.
Каждому типу психической активности соответствует определенный временной масштаб процессов ее протекания, который увеличивается по мере возрастания уровня регуляции. Поэтому, когда какой-либо из уровней регуляции становится ведущим в оперативной системе, он неизбежно должен накладывать ограничения на время ее существования, так как в противном случае произойдет переход к временному масштабу психической активности другого типа, и будет возникать несоответствие между типами психической активности и временными масштабами их протекания. Следовательно, длительность циклов регуляции для каждого из уровней должна находиться в определенном диапазоне, а последовательность проблемностей, входящих в соответствующий алгоритм их разрешения, не может быть бесконечной.
Выдающимся современным деятелем отечественной психологии является В.И. Моросанова. Она вплотную занимается проблемой саморегуляции и предложила понятие индивидуального стиля саморегуляции личности. Под данным понятием она понимает средство реализации субъектного подхода к исследованию индивидуально-типических форм произвольной активности человека [13; 15].
В.И. Моросанова опирается на следующие представления. Согласно взглядам С.Л. Рубинштейна, специфическими способами реализации психической активности являются сознание и действие. Активность человека как индивида, личности и индивидуальности осуществляется в форме действия, т.е. различных видов активности и регулируется сознанием, в форме процессов саморегуляции различных видов активности [21].
Индивидуальные формы активности человека осуществляются, с одной стороны, сообразно конкретным жизненным обстоятельствам, а с другой стороны - в той форме, как они обуславливаются и детерминируются его индивидуальными свойствами. Можно выделить две формы индивидуального стиля: индивидуальный стиль реализации действия, т.е. разных видов активности, и индивидуальный стиль функционирования сознания, т.е. саморегуляция этой активности. Индивидуальный стиль активности и индивидуальный стиль саморегуляции активности нужно рассматривать как два соответствующих индивидуальных способов существования человека. Эти способы существования взаимосвязаны, один предполагает другой и не существует без другого. Обе формы связаны с взаимодействием человека с миром: человек - саморегуляция активности - реализация активности - действительность.
Такая обобщенная схема взаимодействия человека с миром в случае конкретного субъекта может быть представлена следующим образом: субъект - индивидуальный стиль саморегуляции активности - индивидуальный стиль активности - требования действительности.
Индивидуальный стиль есть индивидуальное своеобразие саморегуляции и реализации произвольной активности человека. Индивидуальный стиль саморегуляции характеризуется индивидуально-типическим комплексом ее стилевых особенностей.
К стилевым особенностям саморегуляции относятся:
1) индивидуальные особенности регуляторных процессов, реализующих основные звенья системы саморегуляции, например, планирование, моделирование, программирование и оценка результатов. Индивидуальные различия заключаются в неравномерной развитости этих процессов;
2) особенности, характеризующие функционирование всех звеньев системы саморегуляции и одновременно являются регуляторно-личностными свойствами, например, самостоятельность, надежность, гибкость, инициативность. В силу их системного характера могут быть как предпосылками формирования того или иного стиля регуляции, так и новообразованиями в процессе его формирования.
Система саморегуляции по В.И. Моросановой рассматривается как целостная, замкнутая структура, открытая информационная система, реализуемая взаимодействием функциональных звеньев, основанием для выделения которых служат присущие им специфические регуляторные функции, системно взаимодействующие в общем процессе регуляции независимо от конкретных психических средств и способов их реализации. Модель осознанного саморегулирования включает в себя следующие звенья: цели деятельности, модели значимых условий. Программы исполнительских действий, критериев успешности, оценки и коррекции результатов. Каждое из звеньев реализуется соответствующим регуляторным процессом: планирование целей, моделирование условий. Программирование реализации активности, оценивания и коррекции результатов активности.
Стилевые особенности приобретают черты конкретного стиля саморегуляции в том случае, когда под влиянием требований конкретной деятельности и личностных переменных формируется индивидуально-типический комплекс стилевых особенностей регуляторных процессов.
Стиль саморегуляции не является пассивным интегратором влияния внешних и внутренних условий существования человека, а представляет собой результат аккумуляции наиболее типичных способов регуляции достижения целей, сформировавшихся у субъектов. Понятие индивидуального стиля включает в себя не только приспособительную активность, но и активность человека, преобразующего окружающий мир и себя как субъекта этой активности.
В.И. Моросанова выделяет следующие функции индивидуального стиля саморегуляции: системообразующая, инструментальная, компенсирующая.
Системообразующая функция проявляется в новообразованиях - субъективных свойствах человека, которые образуются в процессе формирования устойчивых стилевых проявлений регуляторных процессов и являются одновременно личностными.
Инструментальная функция индивидуального стиля регуляции соотносится с индивидуальной спецификой регуляторных процессов, а в случае стиля деятельности - с индивидуальной спецификой приемов и способов действий.
Компенсирующая функция индивидуального стиля регуляции заключается в том, что у субъекта деятельности может формироваться такой стиль регуляции, в котором высокоразвитые регуляторные звенья и регуляторные свойства могут компенсировать функциональные звенья регуляции, недостаточно развитые с точки зрения требований успешной деятельности.
Стиль саморегуляции описывается индивидуально-типическим комплексом стилевых особенностей саморегуляции, включающим особенности:
1) способствующие достижению успеха (сильная сторона стиля);
2) не способствующие достижению успеха и требующие компенсации (слабая сторона), и, наконец, возникающие в меру необходимости компенсаторные отношения между сильной и слабой стороной стиля.
В стиле саморегуляции как форме индивидуального стиля активности могут быть выделены не только структурные, но и уровневые характеристики стиля. Последние описываются развитостью целостной системы саморегуляции и соответственно развитостью и уровнем взаимосвязанности реализующих ее функциональных процессов. К структурным характеристикам относятся: соотношение (“регуляторный профиль" функциональной выраженности) и характер взаимосвязей (наличие компенсаторных отношений) между функциональными процессами, реализующими отдельные звенья системы саморегуляции произвольной активности человека [8; 13; 14; 15; 16].
А.К. Осницкий предлагает интересную модель регуляторного опыта человека. Его концептуальная модель отталкивается от того, насколько важно осмысление знаний о возможностях регуляции человека. Исходя из положения, что осмысленное знание о возможностях самоуправления становится опорой для человека в разработке собственных стратегий жизнедеятельности и решения текущих задач, им предложена концептуальная модель регуляторного опыта человека. Этот опыт представляет собой структурированную систему знаний, умений и переживаний, влияющих на успешность регуляции деятельности и поведения. Основными компонентами опыта, входящими в систему саморегуляции, являются опыт рефлексии и ценностно-мотивационный опыт, опыт привычной активизации, операциональный опыт и опыт сотрудничества. Становление системы саморегуляции оказывается в тесной связи с овладением знаковыми средствами (речью, письмом, счетом). В сознании составляющие саморегуляции представлены в виде целей, освоенных умений саморегуляции и образов управляющих воздействий, привычных оценок переживания успеха и ошибочности действий. Формы репрезентации саморегуляции в сознании не ограничиваются вербальными формулировками, а также включают и результаты чувственных оценок. Данные этих двух видов восприятия, циркулируя в системе саморегуляции, обогащают друг друга. Механизмом, способствующим синтезу в сознании непосредственно-чувствительных оценок и логических интерпретаций, выступает рефлексия, а сам процесс - переживание как психический феномен - в этом контексте рассматривается как проживание, чувствование, преодоление, претерпевание ситуации, пересмотр ее и др. Переживание связано с сознанием составляющих саморегуляции, попытками оценки возможностей и результаты использования способов и приемов саморегуляции [18].
Г.Ш. Габдреева предложила многоуровневую систему регуляции жизнедеятельности, где под жизнедеятельностью человека она подразумевает все возможные проявления его активности.
В этой системе можно выделить два блока:
1) внешний блок регуляции открытая часть функциональной системы, обеспечивающая выбор оптимальных межличностных отношений, поведения, деятельности и психического состояния;
2) внутренний блок определяет процессы, направленные на сохранение гомеостазиса в относительно закрытой части системы, отвечающей за приспособительную деятельность организма.
Первый и самый высокий уровень системы - социально-психологический. Наибольший интерес здесь представляет регуляция межличностных отношений.
Второй уровень в иерархической (т.е. построенной по принципу подчинения) системе - личностный; важнейшим объектом исследования на этом уровне является регуляция поведения личности.
Третий уровень - уровень психических процессов. На этом уровне изучению подлежат особенности управления и регуляции деятельности.
Четвертый уровень - уровень психических состояний. Объектом исследования являются управление и регуляция психических уровней реагирования, проявляющихся в виде переживаний.
Пятый уровень - уровень регуляции функциональных состояний, динамической стороной которых являются проявления периферической нервной системы (соматического отдела, иннервирующего мышцы, и вегетативного - иннервирующего внутренние органы).
Рис.3. Система регуляции жизнедеятельности человека
Понятия „психическое состояние" и „функциональное состояние" не тождественны, хотя и тесно взаимосвязаны. Под психическим состоянием понимается целостная характеристика его психической деятельности за определенный период времени, которая отражает сложную структуру взаимосвязей свыше и нижерасположенными уровнями системы психической регуляции, образованную процессами самоуправления и саморегуляции. Психическое состояние включает в себя и субъективный опыт личности, и способы его выражения и базируется на функциональном состоянии мозга. Если психическое состояние есть целостная интегральная характеристика деятельности всех элементов, участвующих в данном психическом акте, то функциональное состояние характеризует процессы регуляции в физиологических системах, обеспечивающих психическую деятельность.
Каждый из уровней в целостной системе регуляции жизнедеятельности связан со всеми остальными, зависит от них и системы в целом. Чем выше уровень, тем более интегрированы его свойства, тем больший вес он имеет в целостной системе. Близкие уровни тесно связаны прямыми нисходящими и восходящими влияниями. Связи между отдаленными уровнями могут быть как прямыми, так и опосредованными промежуточными уровнями системы.
Уровень психических состояний является своеобразной буферной прослойкой сложных взаимоотношений между биологическими и небиологическими факторами среды и личностью, осуществляющей функцию их координации [3].
Таким образом, большинство авторов в качестве основы саморегуляции рассматривают психические основополагающие. Различия же концепций состоит в том, что одни авторы раскрывают понятие саморегуляции через внутреннюю активность человека (О.А. Конопкин, М.Ю. Миславский, В.И. Моросанова, А.К. Осницкий, Г.Ш. Габдреева), другие ? через его взаимодействие с окружающей средой (Ю.А. Голикова и А.Н. Костин).
Билет 6
Индивидуальный стиль есть индивидуальное своеобразие саморегуляции и реализации произвольной активности человека. Индивидуальный стиль саморегуляции характеризуется индивидуально-типическим комплексом ее стилевых особенностей.
К стилевым особенностям саморегуляции относятся:
1) индивидуальные особенности регуляторных процессов, реализующих основные звенья системы саморегуляции, например, планирование, моделирование, программирование и оценка результатов. Индивидуальные различия заключаются в неравномерной развитости этих процессов;
2) особенности, характеризующие функционирование всех звеньев системы саморегуляции и одновременно являются регуляторно-личностными свойствами, например, самостоятельность, надежность, гибкость, инициативность. В силу их системного характера могут быть как предпосылками формирования того или иного стиля регуляции, так и новообразованиями в процессе его формирования.
Система саморегуляции по В.И. Моросановой рассматривается как целостная, замкнутая структура, открытая информационная система, реализуемая взаимодействием функциональных звеньев, основанием для выделения которых служат присущие им специфические регуляторные функции, системно взаимодействующие в общем процессе регуляции независимо от конкретных психических средств и способов их реализации. Модель осознанного саморегулирования включает в себя следующие звенья: цели деятельности, модели значимых условий. Программы исполнительских действий, критериев успешности, оценки и коррекции результатов. Каждое из звеньев реализуется соответствующим регуляторным процессом: планирование целей, моделирование условий. Программирование реализации активности, оценивания и коррекции результатов активности.
Стилевые особенности приобретают черты конкретного стиля саморегуляции в том случае, когда под влиянием требований конкретной деятельности и личностных переменных формируется индивидуально-типический комплекс стилевых особенностей регуляторных процессов.
Стиль саморегуляции не является пассивным интегратором влияния внешних и внутренних условий существования человека, а представляет собой результат аккумуляции наиболее типичных способов регуляции достижения целей, сформировавшихся у субъектов. Понятие индивидуального стиля включает в себя не только приспособительную активность, но и активность человека, преобразующего окружающий мир и себя как субъекта этой активности.
В.И. Моросанова выделяет следующие функции индивидуального стиля саморегуляции: системообразующая, инструментальная, компенсирующая.
Системообразующая функция проявляется в новообразованиях - субъективных свойствах человека, которые образуются в процессе формирования устойчивых стилевых проявлений регуляторных процессов и являются одновременно личностными.
Инструментальная функция индивидуального стиля регуляции соотносится с индивидуальной спецификой регуляторных процессов, а в случае стиля деятельности - с индивидуальной спецификой приемов и способов действий.
Компенсирующая функция индивидуального стиля регуляции заключается в том, что у субъекта деятельности может формироваться такой стиль регуляции, в котором высокоразвитые регуляторные звенья и регуляторные свойства могут компенсировать функциональные звенья регуляции, недостаточно развитые с точки зрения требований успешной деятельности.
Стиль саморегуляции описывается индивидуально-типическим комплексом стилевых особенностей саморегуляции, включающим особенности:
1) способствующие достижению успеха (сильная сторона стиля);
2) не способствующие достижению успеха и требующие компенсации (слабая сторона), и, наконец, возникающие в меру необходимости компенсаторные отношения между сильной и слабой стороной стиля.
В стиле саморегуляции как форме индивидуального стиля активности могут быть выделены не только структурные, но и уровневые характеристики стиля. Последние описываются развитостью целостной системы саморегуляции и соответственно развитостью и уровнем взаимосвязанности реализующих ее функциональных процессов. К структурным характеристикам относятся: соотношение (“регуляторный профиль" функциональной выраженности) и характер взаимосвязей (наличие компенсаторных отношений) между функциональными процессами, реализующими отдельные звенья системы саморегуляции произвольной активности человека [8; 13; 14; 15; 16].
Билет 7
В тетради
Билет 8
Волевая регуляция поведения и деятельности
Функцией волевой регуляции является повышение эффективности соответствующей деятельности, а волевое действие предстает как сознательное, целенаправленное действие человека по преодолению внешних и внутренних препятствий с помощью волевых усилий.
На личностном уровне воля проявляется в таких свойствах, как сила воли, энергичность, настойчивость, выдержка и др. Их можно рассматривать как первичные, или базовые, волевые качества личности. Такие качества определяют поведение, которое характеризуется всеми или большинством описанных выше свойств.
Волевого человека отличают решительность, смелость, самообладание, уверенность в себе. Такие качества развиваются обычно в онтогенезе (развитии) несколько позже, чем названная выше группа свойств. В жизни они проявляются в единстве с характером, поэтому их можно рассматривать не только как волевые, но и как характерологические. Назовем эти качества вторичными.
Наконец, есть еще третья группа качеств, которые, отражая волю человека, связаны вместе с тем с его морально-ценностными ориентациями. Это — ответственность, дисциплинированность, принципиальность, обязательность. К этой же группе, обозначаемой как третичные качества, можно отнести те, в которых одновременно выступают воля человека и его отношение к труду: деловитость, инициативность. Такие качества личности обычно формируются только к подростковому возрасту.
По мнению В.А. И Ванникова, главной психологической функцией воли является усиление мотивации и совершенствование на этой основе сознательной регуляции действий. Реальным механизмом порождения дополнительного побуждения к действию является сознательное изменение смысла действия выполняющим его человеком. Смысл действия обычно связан с борьбой мотивов и меняется при определенных, преднамеренных умственных усилиях.
Волевое действие, необходимость в нем возникает тогда, когда на пути осуществления мотивированной деятельности появилось препятствие. Волевой акт связан с его преодолением. Предварительно, однако, необходимо осознать, осмыслить суть возникшей проблемы.
Включение воли в состав деятельности начинается с постановки человеком перед собой вопроса: “Что случилось?” Уже сам по себе характер данного вопроса свидетельствует о том, что воля тесным образом связана с осознанием действия, хода деятельности и ситуации. Первичный акт включения воли в действие фактически заключается в произвольном вовлечении сознания в процесс осуществления деятельности.
Волевая регуляция необходима для того, чтобы в течение длительного времени удерживать в поле сознания объект, над которым размышляет человек, поддерживать сконцентрированное на нем внимание. Воля участвует в регуляции практически всех основных психических функций: ощущений, восприятия, воображения, памяти, мышления и речи. Развитие указанных познавательных процессов от низших к высшим означает приобретение человеком волевого контроля над ними.
Волевое действие всегда связано с сознанием цели деятельности, ее значимости, с подчинением этой цели выполняемых действий. Иногда возникает необходимость придать какой-либо цели особый смысл, и в этом случае участие воли в регуляции деятельности сводится к тому, чтобы отыскать соответствующий смысл, повышенную ценность данной деятельности. В ином случае необходимо бывает найти дополнительные стимулы для выполнения, доведения до конца уже начатой деятельности, и тогда волевая смыслообразующая функция связывается с процессом выполнения деятельности. В третьем случае целью может явиться научение чему-либо и волевой характер приобретают действия, связанные с учением.
Энергия и источник волевых действий всегда так или иначе связаны с актуальными потребностями человека. Опираясь на них, человек придает сознательный смысл своим произвольным поступкам. В этом плане волевые действия не менее детерминированы, чем любые другие, только они связаны с сознанием, напряженной работой мышления и преодолением трудностей.
Волевая регуляция может включиться в деятельность на любом из этапов ее осуществления: инициации деятельности, выбора средств и способов ее выполнения, следования намеченному плану или отклонения от него, контроля исполнения. Особенность включения волевой регуляции в начальный момент осуществления деятельности состоит в том, что человек, сознательно отказываясь от одних влечений, мотивов и целей, предпочитает другие и реализует их вопреки сиюминутным, непосредственным побуждениям. Воля в выборе действия проявляется в том, что, сознательно отказавшись от привычного способа решения задачи, индивид избирает иной, иногда более трудный, и старается не отступать от него. Наконец, волевая регуляция контроля исполнения действия состоит в том, что человек сознательно заставляет себя тщательно проверять правильность выполненных действий тогда, когда сил и желания делать это уже почти не осталось. Особые трудности в плане волевой регуляции представляет для человека такая деятельность, где проблемы волевого контроля возникают на всем пути осуществления деятельности, с самого начала и до конца.
Типичным случаем включения воли в управление деятельностью является ситуация, связанная с борьбой трудносовместимых мотивов, каждый из которых требует в один и тот же момент времени выполнения различных действий. Тогда сознание и мышление человека, включаясь в волевую регуляцию его поведения, ищут дополнительные стимулы для того, чтобы сделать одно из влечений более сильным, придать ему в сложившейся обстановке больший смысл. Психологически это означает активный поиск связей цели и осуществляемой деятельности с высшими духовными ценностями человека, сознательное придание им гораздо большего значения, чем они имели вначале.
При волевой регуляции поведения, порожденной актуальными потребностями, между этими потребностями и сознанием человека складываются особые отношения. С.Л. Рубинштейн охарактеризовал их так: “Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии своих влечений, может так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен уметь подняться над своими влечениями и, отвлекаяся от них, осознать самого себя… как субъекта… который … возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними.”.
Билет 9
в отечественной психологии преобладает функционально-регуляторный подход к исследованию процессов предвосхищения будущего, основанный на идеях П. К. Анохина и Н. А. Бернштейна. Изучение места процессов прогнозирования в регуляции поведения человека как личности связано с исследованием ожиданий в западной психологии. Анализ достигнутых в этой области результатов показывает, что существует необходимость изучения прогнозирования на личностном уровне как проявления универсальной функции мозга. Способность человека прогнозировать будущие события и действовать с упреждением во времени привлекает внимание психологов со времен возникновения психологии как самостоятельной научной дисциплины. Сложность данных феноменов, многообразие их проявлений обусловили возникновение целого ряда подходов к их исследованию, каждый из которых предлагает особые понятия и теоретические схемы. Для описания психических процессов и явлений, связанных с прогнозированием будущего, чаще всего используются термины "антиципация" [11, 13, 18, 27], "вероятностное прогнозирование" [22, 26, 30], "опережающее отражение действительности" [2], "прогностическая способность" [24], "ожидание" [1, 4, 21, 30]. К числу феноменов предвосхищения будущего может быть причислена установка, понимаемая как готовность действовать в некоторой ситуации определенным образом [3]. Наиболее ранним является термин "антиципация", введенный в психологию еще В. Вундтом. Понятие антиципации, по-видимому, является наиболее общим, которое используется в тех случаях, когда речь идет о проявлении способности психики к опережающему отражению. Классическим для отечественной психологии определением антиципации стало следующее: "Антиципация – это способность (в самом широком смысле) действовать и принимать те или иные решения с определенным временно-пространственным упреждением в отношении ожидаемых, будущих событий" [18, с. 5]. Чтобы сделать возможным систематическое изучение проявлений процессов антиципации, Б. Ф. Ломовым и Е. Н. Сурковым были определены ее функции, а также описано уровневое строение процессов антиципации. Полученная в итоге схема стала называться системно-уровневой концепцией антиципации. В соответствии с данной концепцией, исходя из предложенной Б. Ф. Ломовым классификации функций психики, выделяется три функции антиципации: когнитивная, регулятивная и коммуникативная. В приведенном выше определении на первый план выступает регулятивная функция антиципации, проявляющаяся в ограничении степеней свободы живой системы в соответствии с пространственно-временной структурой среды. В соответствии с прогнозируемыми изменениями условий внешней среды осуществляется опережающая подготовка, прогноз результатов действия и построение его программы. Все это определяет направление и характер поведения в сложившейся ситуации. Регуляция действия не может осуществляться без построения модели потребного будущего [6] или, другими словами, акцептора результатов действия [2], который дает возможность сравнения полученных результатов действия с параметрами требуемого результата. Этот аспект регуляции обеспечивается процессами антиципации, так как результат является будущим по отношению к действию событием. "Цель конструирует деятельность, определяет ее характеристики и динамику. Она выступает как феномен опережающего отражения. Эффекты антиципации служат как бы материалом для ее построения" [12, с. 22]. Результаты прогноза включаются как существенные и необходимые компоненты в процессы принятия решения. Принятие решения невозможно без участия процессов антиципации, так как прогноз "потребного будущего" и предвидение возможных изменений условий деятельности являются наиболее существенными факторами, определяющими выбор альтернативы. В этом плане значение процессов антиципации столь велико, что Е. Н. Сурков считает одной из наиболее существенных функций антиципации максимальное устранение неопределенности в ходе принятия решения [28]. Таким образом, роль процессов антиципации в регуляции поведения и деятельности весьма значительна. Прежде всего, это связано с тем, что человек, как и любая кибернетическая система, прогнозирует результаты собственной активности. Прогноз результатов делает активность целенаправленной и саморегулируемой, когда благодаря сличению параметров прогнозируемого результата с информацией, поступающей по каналам обратной связи становится возможной коррекция процесса деятельности, устранение отклонений от запланированных параметров результата. Вместе с тем прогнозирование касается не только будущих результатов действия, но и изменений условий внешней среды, которые происходят помимо активности субъекта, но могут иметь существенные последствия для индивида [2]. По этой причине Б. Ф. Ломов считал, что опережающее отражение выступает в двух основных формах: предвидение (прогнозирование, антиципация, экстраполяция) и целеполагание [17]. Целеполагание характеризует опережающее отражение, включенное в деятельность субъекта. Цель выступает как опережающее отражение будущего результата этой деятельности. Предвидение более относится к опережающему отражению объективного хода некоторых событий, взятых как бы безотносительно к субъекту (когда субъект выступает в роли наблюдателя). Роль предвидения в регуляции деятельности не менее значительна, чем роль целеполагания. Так, в частности, Б. Ф. Ломов подчеркивал, что предвидение хода управляемого процесса и возможных изменений среды является неотъемлемым компонентом планирования деятельности [17]. Хорошо известно, сколь большое значение имеет предвидение динамики условий деятельности в ходе принятия решений. Исходя из содержания прогноза в процессе регуляции деятельности, по-видимому, может быть дана более подробная классификация видов антиципации. Так, по мнению В. В. Фадеева, антиципация в деятельности охватывает следующие аспекты развития ситуации: возможные варианты трансформации условий; возможные варианты построения исполнительских действий; варианты оценки возможных результатов; возможные варианты коррекции модели условий и программы исполнительских действий [25]. Рассматривая итоги исследований регулятивной функции антиципации, нельзя не заметить, что процессы прогнозирования будущего преимущественно рассматриваются с функционально-регуляторной позиции, истоки которой лежат в психофизиологических теориях регуляции поведения и деятельности [2, 6]. Соответственно, в поле зрения такого подхода не попадают те аспекты, которые требуют выхода за пределы функционально-регуляторного взгляда, в частности проблемы проявлений антиципации на уровне личности, содержательно-смысловых особенностей прогнозирования и т. д. Когнитивная функция антиципации связана с участием процессов прогнозирования в протекании различных познавательных процессов. Так, восприятие включает в себя элементы антиципации в форме перцептивной гипотезы [7] или предвосхищающей схемы [20], [27]. По мнению У. Найссера, исследовательская активность субъекта направляется предвосхищающими схемами, которые представляют собой "своего рода планы для перцептивных действий" [20, с. 42]. Результат исследовательской активности – выделенная информация – модифицирует исходную предвосхищающую схему, которая направляет дальнейшее восприятие. Центральным элементом данного перцептивного цикла, по мнению У. Найссера, является предвосхищающая схема, направляющая перцептивный поиск и подготавливающая субъекта к принятию определенной информации, тем самым обеспечивая избирательность восприятия. Антиципация участвует в селекции информации не только в процессах восприятия, но и в процессах запоминания, как это было показано Б. Ф. Ломовым [17]. Б. Ф. Ломов подчеркивал, что запоминание не является механической записью того, что в данный момент действует на человека, оно необходимо включает селекцию воспринимаемой информации. Ведущая роль в процессе селекции информации для запоминания, по мнению Б. Ф. Ломова, принадлежит тем предсказаниям и планам, которые человек строит в процессе поведения. В актах целеобразования, антиципации и планирования поведения формируются критерии селекции воспринимаемой информации для запоминания, как произвольного, так и непроизвольного. Надо сказать, что и селекция информации из памяти в процессе воспроизведения, по мнению Б. Ф. Ломова, зависит от содержания антиципируемого будущего. Воображение не менее тесно связано с процессами антиципации [10, 20]. У. Найссер считал, что образы воображения представляют собой планы сбора информации из потенциально доступного окружения. Образы, по его мнению, являются реалистичным предвосхищением будущего, а суть воображения состоит в способности выделять предвосхищения из непосредственного контекста и манипулировать ими. Проявления антиципации в мышлении связаны, прежде всего, с прогнозом искомого, выступающего в форме мыслительной гипотезы [8, 16]. Прогноз искомого при этом рассматривается как детерминанта, определяющая направление поиска неизвестного. Необходимо подчеркнуть, что прогнозирование включено в решение любой мыслительной задачи (в том числе и непрогностической). На этом основании Б. Ф. Ломов и Е. Н. Сурков считают возможным говорить о единстве мышления и прогнозирования. По их мнению, мышление – это прежде всего предвидение. Таким образом, прогнозирование включено в структуру почти всех познавательных процессов, что, по-видимому, дает основания считать антиципацию "сквозным психическим процессом" [10]. Коммуникативная функция антиципации изучена несколько хуже, несмотря на тот факт, что каждый акт общения человека с другими людьми обязательно включает антиципационные процессы. Так, еще С. Г. Геллерштейн отмечал проявления антиципации в предвидении поступков других людей, основанном на не всегда осознанном знании логики эмоций и вытекающих из них поступков [11]. В настоящее время в социальной психологии используется понятие социальных ожиданий, которые группа предъявляет по отношению к поведению каждого ее члена. Наличие конвенциональных ожиданий относительно поведения партнера делает ситуацию общения прогнозируемой и "безопасной". Большое значение имеет тот факт, что партнеры по общению могут осознавать ожидания партнера и строить свое поведение в соответствии с этими ожиданиями. При этом продуктивность общения отчасти определяется тем, какие ожидания предъявляют друг другу партнеры и насколько адекватно они осознают ожидания друг друга [32]. Надо сказать, что исследование проявлений антиципации в коммуникативной сфере велось более широко в западной психологии и связано, прежде всего, с идеями символического интеракционизма и когнитивного подхода [5, 19, 32]. При исследовании эффектов антиципации в коммуникативной и личностной сфере чаще всего опираются на понятие "ожидание". Понятие "ожидание" наиболее распространено в западной психологии и встречается в работах Ф. Хоппе, Э. Брунсвика, Э. Толмена, Ж. Нюттена, П. Фресса, Я. Рейковского и др. Э. Брунсвик ввел в психологию понятие вероятностного ожидания, детерминирующего, по его мнению, поведение субъекта. Ж. Нюттен связывает ожидания с оценкой результатов собственной деятельности, которое зависит от воспоминаний о результате и от оценки результатов в прошлом, а также от особенностей "Я-концепции". Им было выделено два типа людей – "оптимисты" и "пессимисты", которые различаются по характеру ожиданий результатов собственной деятельности и социальных ожиданий. Понятие "ожидание" используется в работах Ф. Хоппе, который при изучении уровня притязаний выявил различие между идеальной и реальной целями, в соответствии с которым человек прогнозирует не только необходимый (идеальный), но и ожидаемый в данной конкретной ситуации результат, который может существенно отличаться от первого [21]. В работах этих ученых было показано, что прогноз значимых в контексте потребностей личности событий сопряжен с оценкой возможности их реализации. Тот факт, что индивидуальные особенности ожиданий Ж. Нюттен связывал с оптимистичностью, говорит о связи такой прогностической оценки с эмоциональными переживаниями. Большой вклад в исследование ожиданий в личностном контексте внес когнитивный подход. По мнению Э. Толмена, любое актуальное поведение мотивируют, наряду с потребностью, две переменные – ожидания и ценность цели. Научение сводится к развитию ожиданий, которые подтверждаются или опровергаются опытом. Представление о том, что ожидания являются одной из детерминант, мотивирующих деятельность, разделяют и другие представители когнитивного подхода в психологии личности, такие как Х. Хекхаузен, А. Бандура и др. Общим для всех представителей когнитивного подхода также является понимание ожиданий как особого рода знаний, которые фиксируют связь между разными способами поведения и его результатами. По мнению А. Бандуры, способность к антиципации позволяет человеку мотивировать свои действия, опираясь на их возможные последствия: "Прошлый опыт формирует ожидания того, что определенные действия принесут ощутимые преимущества, другие не приведут к существенным результатам, а третьи будут отдалять будущие неприятности. Представляя в уме, какими могут быть последствия совершаемых ими действий, люди способны превращать их в мотивационные факторы своего поведения. Таким образом, можно сказать, что большая часть человеческих действий находится под предварительным контролем" [4, с. 34]. Сформированные на основе прошлого опыта ожидания вызывают соответствующее им поведение. Так, в частности возникает особая форма дезадаптированного поведения – защитное поведение, которое связано с ожиданием угрозы: "Уже известная из прошлого опыта угроза активизирует защитное поведение не столько из-за своих аверсивных свойств, сколько потому, что обладает некоторой предсказательной силой. Ее появление сигнализирует о возможности болезненного исхода, если не будут приняты адекватные меры защиты" [4, с.93]. Таким образом, в основе защитного поведения лежат "устрашающие ожидания" [4, с.93], которые иногда могут быть беспочвенными. Вместе с тем, такие ожидания с трудом поддаются коррекции, так как стойкое избегание некоторых ситуаций не дает организму возможности убедиться в том, что обстоятельства изменились и реальной опасности больше не существует. В итоге создается впечатление, что именно данное защитное поведение поспособствовало предупреждению потенциальной угрозы. Так подкрепляется защитное поведение, и люди продолжают вести себя в соответствии со своими ожиданиями. По мнению А. Бандуры, чтобы избавиться от устрашающих ожиданий, требуется мощный опровергающий личный опыт, который невозможно заменить вербальными уверениями. Несмотря на тот факт, что ожидания рассматриваются как особая когнитивная структура, А. Бандура указывает на тесную связь ожиданий не только с внешне наблюдаемым поведением, но и с эмоциональными реакциями: "Аверсивные переживания – как собственные, так и опосредованные – порождают ожидание неприятностей, которое, в свою очередь, может активизировать как страх, так и защитное поведение" [4, с. 92]. Наряду с ожиданием результатов поведения А. Бандура выделяет "ожидание эффективности". Ожидание результата определяется А. Бандурой как личная оценка того, что то или иное поведение должно привести к тем или иным результатам. Ожидание эффективности представляет собой убеждение в том, что индивидуум способен успешно осуществить поведение, необходимое для достижения ожидаемых результатов. Так, например, субъект может знать, что некоторые действия приводят к определенному результату, но может не верить в то, что сам он способен произвести эти действия. Ожидание эффективности проявляется в том, будет ли субъект что-либо предпринимать для достижения цели. Основной вклад когнитивного подхода в исследование ожиданий связан, по-видимому, с анализом ожиданий как результата социального научения. Это особенно важно в связи выделением проблемы отрицательных ожиданий, вызывающих дезадаптированное поведение. Поиск истоков и методов коррекции отрицательных ожиданий в этом контексте связывается с содержанием личного опыта, опровергающего или подтверждающего наличные ожидания. Другой подход к изучению истоков негативных ожиданий связан с исследованием влияния особенностей Я-концепции на индивидуальные особенности ожиданий [5]. По Р. Бернсу, одна из важнейших функций Я-концепции состоит в том, что она определяет ожидания индивида, под которыми Р. Бернс понимает "представления индивида о том, что должно произойти" [5, с.46]. Он полагает, что ожидания ребенка и отвечающее им поведение определяются в конечном счете его представлениями о себе. Существенно, что Я-концепция содержит в своей структуре оценочную составляющую, связанную с отношением к самому себе или к отдельным своим качествам, которую называют самооценкой или принятием себя [5, с. 46]. В зависимости от характера самооценки, содержание ожиданий может быть положительным или отрицательным. По мнению Р. Бернса, отрицательные ожидания могут укреплять негативную самооценку, ввиду того, что они реализуются с большой вероятностью по механизму "самореализующихся ожиданий". Таким образом, отрицательные ожидания могут выступать, с одной стороны, как результат низкой самооценки и, с другой стороны, вследствие наличия обратных связей в системе как один из источников неприятия себя. В отечественной психологии исследование ожиданий связано с изучением их роли в деятельности. Так, Т. Б. Булыгина отмечает, что объектом прогноза в учебной деятельности могут выступать отношения окружающих и свое собственное отношение к результатам учебной деятельности [9]. По ее мнению, ожидаемая оценка поступков, действий, личностных качеств становится в младшем школьном возрасте "фактором развития регуляции поведения" [9, c. 59]. По мнению Т. В. Алексеевой, "ожидания результатов деятельности являются обобщенной характеристикой личности" [1, с. 7]. Под ожиданиями она понимает психические состояния субъекта, возникающие у него перед выполнением той или иной деятельности или какой-либо коммуникативной ситуации [1, с. 53]. Т. В. Алексеева подчеркивает тесную связь ожиданий оценки с насыщенными эмоциональными состояниями (положительными или отрицательными). Тесную связь негативных ожиданий с тревожностью обнаружила А. М. Прихожан. С помощью методики незаконченных предложений она выявила ожидание неблагополучия как компонент тревожности и характеристику личности. По ее мнению, истоки ожидания неблагополучия лежат в особенностях самооценки [23]. Таким образом, исследование личностного аспекта проявлений антиципации преимущественно связано с понятием "ожидания", которое фиксирует результат предвосхищения личностно-значимых событий. В тех случаях, когда необходимо сделать акцент на процессуальной, а не результативной стороне, мы считаем возможным использование понятия прогнозирования. Термин "прогнозирование" по сложившейся традиции используют для обозначения проявлений способности к антиципации в мыслительной деятельности [8, 14], т.е. он соответствует речемыслительному уровню по классификации Б. Ф. Ломова и Е. Н. Суркова. Этот уровень является ведущим в регуляции поведения и деятельности личности, что заставляет считать понятие "прогнозирование" наиболее адекватным для использования в данном контексте. Обзор исследований антиципации показывает, что она выступает как некоторый универсальный механизм, "универсальная функция мозга" [18, с. 16]. Аналогичную позицию занимал и С. Г. Геллерштейн, который подчеркивал, что антиципация имманентно присуща любой деятельности, а ее корни следует искать "в сфере жизненно-важных приспособительных механизмов, являющихся биологически ценными продуктами эволюционного развития" [11, с 309]. По мнению Е. А. Сергиенко, антиципация должна рассматриваться как "универсальный механизм психической организации человека", причем феномен антиципации имеет универсальное значение для всех форм человеческой деятельности, так как в этом понятии связываются воедино прошлые, настоящие и будущие события [27, с 3]. Проявления антиципации на высшем уровне – уровне регуляции поведения и деятельности человека как личности являются одной из наименее изученных сторон данной проблемы в отечественной психологии. Универсальный характер функции антиципации заставляет предположить, что роль процессов прогнозирования на личностном уровне остается не менее существенной, чем на других, нижележащих уровнях. В пользу такого предположения свидетельствуют и данные зарубежных исследований, выполненных в русле когнитивного подхода и символического интеракционизма. Вместе с тем, в ходе исследования высших проявлений антиципации, по-видимому, следует учитывать принципиальное положение Б. Ф. Ломова и Е. Н. Суркова о том, что антиципация выступает как универсальная функция мозга. Это значит, что изучение проявлений антиципации на любом уровне требует учета базовых и, следовательно, общих характеристик антиципации как функции мозга.