Государственный университет Высшая школа экономики

Факультет истории

Доклад по теме

«Альбигойские войны. «Друзья» и «враги» альбигойцев»

Выполнила:

студентка 2 группы

Фадеева Марина

Проверил:

кандидат наук, доцент,

старший научный сотрудник

Воскобойников Олег Сергеевич

Москва. 2012 год.

Альбигойские войны 1209-1229 гг. стали важным событием истории средневековой Европы, которое повлияло на изменение европейской политической карты, приблизило объединение Франции, усилило роль ее короля и подорвало моральный авторитет католической церкви несмотря на одержанную ею победу над катарской ересью.

Альбигойские войны называют еще и крестовым походом, который отличался от всех предыдущих походов тем, что был направлен на христианскую страну. Главными противниками в этих войнах стали папский престол, граф Тулузский и его подданные, отошедшие от католицизма. Но так как церковь не имела своего воинства и обладала лишь духовной властью, силой, проводящей в жизнь папский указ об истреблении ереси, стало европейское рыцарство и примкнувшие к ним вилланы. Особую роль в войне сыграла позиция французского короля. Поэтому в центре внимания доклада будут взаимоотношения основных обозначенных составляющих альбигойского конфликта, а именно: папы римского, катаров, графов Тулузских и королей Франции.

1. Положение графства Тулузского и его правителей.

Ж ак Мадоль прослеживает родословную графов Тулузских, или Сен-Жилей, которые «вели происхождение от некоего Фулы-альда, каролингского чиновника, имя которого упоминается в середине IX века, в эпоху Карла Лысого. Вторым сыном Фулыуальда был Раймон I. Домены Раймондинов с течением времени были разделены между различными ветвями этого дома до той поры, покуда на трон не взошел знаменитый Раймон IV де Сен-Жиль»¹. Раймона V столкнулся с враждебностью своих соседей «Транкавелей, виконтов Безье и Каркассона, а также с королем Арагона, графом Барселонским. Тогда граф Тулузский призвал на помощь своего далекого суверена, Людовика VII, на сестре которого Констанции он был женат»² Французский король почти без войска бросился к Тулузе, и город спасла только храбрость его собственного ополчения, но помощь парижского двора поставила тулузский фьеф в прямую зависимость от него. Поэтому в 1173 году, воспользовавшись междоусобной войной между Генрихом Плантагенетом и его сыновьями, Раймон V перенес свой оммаж от Капетингов к Плантагенетам. Таким образом, он отделился от Северной Франции не только территорией герцогства Аквитанского, но также и графствами Жеводан, Беле и Виваре.

Раймон VI был женат на Жанне Английской, дочери Генриха II Плантагенета и Альеноры Аквитанской, сестре Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного, она стал матерью Раймона VII – последнего из рода Сен-Жилей.

Как отмечает З. Ольденбург, власть французского короля на юге в значительной мере номинальна. С другой стороны, английский король для Раймона также был далеким и номинальным сюзереном. Крупные вассалы графа Тулузского одновременно являются вассалами короля Арагона, который в Лангедоке владеет Монпелье и виконтствами Карла и Мийо. Такое многообразие сюзеренов de facto гарантирует независимость страны, пока все они заняты своими внутренними и внешними проблемами. Таким образом, графы Тулузские, балансируя между престолами, не подчинялись никому. Но, как подчеркивает Ж. Мадоль, главной опасностью для графства был враг на севере – французский король, и с ослаблением английской угрозы он обязательно предъявит права на юг Франции, что и произошло позднее. Сложные взаимоотношения с сюзеренами и вассалами отразятся на событиях альбигойских войн и определят в будущем союзников и противников.

Граф Тулузский не был полновластным хозяином страны. Каждый город представлял собой суверенную республику. Богатство южных городов вызывало зависть соседей. Тулуза, Нарбонна, Авиньон, Монпелье, Безье были университетскими городами, где преподавалась арабская философия, изучались труды Аристотеля, находящиеся еще под запретом в Париже. Особое положение занимала и церковь: она «не имела ни престижа, ни авторитета: она была «мертва»³. «Если Северная Франция надолго станет для Европы непревзойденной моделью согласия между двумя властями (...) всякая победа церкви здесь становится победой короля и наоборот, то в странах Юга разделение обеих властей намного сильнее»⁴ и более того, на Юге светская жизнь постепенно вытесняла религиозную.

«Если северный клир в общем намного выше южного, то население Севера Франции много ближе к варварскому состоянию. В глазах среднего южанина крестовый поход был настоящим варварским нашествием. Именно поэтому современные историки часто видели в конфликте, противопоставившем обе части Франции, столкновение между цивилизацией и варварством. На самом же деле в недрах общей культуры мир церковный и феодальный противостоял другому — миру городской среды с преобладанием светских и народных ценностей»⁵.