2. Взгляды русских государствоведов на государственное управление (А.Д. Градовский, Б.Н. Чичерин, Н.М. Коркунов) Капитальный труд Градовского, единственный в своём роде в русской литературе, это — «Начала русского государственного права»; т. I вышел в 1875 г. (посмертное изд. 1891 г.), II — в 1876 г. (2-е изд. 1880 г.), III — в 1883 г. Ценный вклад в науку составляют и труды Градовского по государственному праву иностранному — «Германская конституция» (т. I, 1875 и II — 1876); статьи, посвящённые сравнительному обзору систем местного управления («Сборн. госуд. знаний», т. V и VI); «Государственное право важнейших европейских держав. Часть историческая» (1886). Последнее произведение представляет собою глубокий анализ тех фактов политической истории Западной Европы, которые привели почти все западноевропейские государства к конституционализму. Он основал административное отделение юридического общества при Спб. университете и состоял некоторое время членом комитета и казначеем литературного фонда. Как профессор, Градовский был незаменим: строгий на экзаменах, он заставлял студентов усиленно работать по своему предмету, зато и сам тщательно обрабатывал свои лекции и горячо проповедовал в них начала гуманности и свободы. Как учёный, он, можно сказать, создал науку русского государственного права. Как публицист, он постоянно боролся за те идеи и учреждения, которые, по его же выражению, служили «раскрепощению России». Градовский доказывал, что для полного и цельного развития человеческой личности необходимы известные условия общественной и политической жизни. Несовершенства политической и общественной жизни свидетельствуют у нас, говоря словами Градовского, о следующей «нехитрой истине»: никакие общественные установления не могут ни развиться, ни даже пустить корней, если человеческая личность не обеспечена в своих элементарных правах. «Уважение к человеческой личности» — вот верховный критерий, в незыблемости которого Градовский всегда и везде старался убедить читателей и слушателей. Твердо и неуступчиво защищая права личности, Чичерин связывал с этим идею «порядка» — он очень сознательно стоял за твёрдую власть, решительно и резко осуждал все проявления революционного духа. Это отталкивало от Чичерина русское общество и, наоборот, делало его ценным в глазах правительства. Чичерин — представитель и один из основателей (наряду с С. М. Соловьёвым и К. Д. Кавелиным) «государственной школы» в русской историографии. В своей магистерской диссертации и в ряде других работ («Опыты по истории русского права», «Очерки Англии и Франции» (обе — 1858)) обосновывал решающую роль государства в русской истории. Оценка исторического значения государства в существенной мере соответствовала принципам гегелевской философии истории. В то же время Чичерин был сторонником либерализации общественной жизни в России: выступал за отмену крепостного права, считал необходимым введение представительных форм правления, ратовал за расширение и гарантии гражданских свобод всех сословий и каждого человека. Либеральные воззрения Чичерина нашли выражение в его работах 1860-х — начала 1880-х годов: «О народном представительстве», «Курс государственной науки», «Собственность и государство» и др. В духе гегельянства он считал, что Абсолют направляет процесс развития мира и человечества. При этом человеческая свобода сохраняет своё значение, так как человек изначально причастен к Абсолюту, будучи одновременно конечным и бесконечным существом. «Абсолютность» и «бесконечность» человека определяются в первую очередь его разумом как формой абсолютного духа. «Верховной наукой», постигающей смысл происходящего в мире, оказывается, согласно Чичерину, метафизика истории. В историческом процессе философ-метафизик обнаруживает логику развития идей, поэтому особое значение среди исторических дисциплин имеет история человеческой мысли, история философии. Для Н. М. Коркунова характерен социологический подход к изучению проблем государства и права. Его правовые идеи основывались на закономерностях развития общественных явлений. Поэтому он критиковал господствовавшую тогда школу естественного права, выдвигающую в праве на первый план момент воли и требующей строгого разграничения догматического правоведения от социологии и истории. В трудах Н. М. Коркунова историко-социологический элемент играл значительную роль, он не признавал тогдашних немецких авторитетов в правовой науке и внимательно относится к специфическим явлениям русского юридического и политического быта, тем самым часто идя вразрез с общепринятыми учениями. Право, по определению Н. М. Коркунова, есть не просто защита интересов, но разграничение их. Разграничение интересов, составляющее содержание правовых норм, совершается в двоякой форме: Путём поделения объекта пользования в частичное, индивидуальное обладание; Путём приспособления его к совместному пользованию многих. Этим он обусловливал различие частного и публичного права. В непосредственной связи с этим воззрением, устраняющим из понятия права элемент воли, стоит учение Коркунова о юридической природе государства и государственной власти, намеченное уже в первом издании «Лекций» и сложившееся в законченную систему в монографии «Указ и закон» 1894 год. Н. М. Коркунов отверг обычное понимание власти, как единой воли, господствующей над подданными государства. По его мнению, эта так называемая «волунтарная теории власти», унаследованная правовой наукой от средневековой схоластики и совершенно чуждая величайшим мыслителям античности должна была быть признана несостоятельной. В его концепции властвование предполагало сознание не с активной стороны, не со стороны властвующего, а с пассивной, со стороны подвластного. Государственная власть — не воля, а сила, вытекающая из осознания людьми их зависимости от государства как общественного союза, в котором принудительно устанавливается мирный порядок. Кладя в основание социума общность интересов субъектов и связывая его специфику со способностью образования идеалов, Н. М. Коркунов концентрировал внимание в первую очередь на духовных факторах общественной жизни и субъективистских мотивах. Свою точку зрения на государственную власть в философии права Коркунов обозначал как «субъективный реализм», противополагая её с одной стороны «наивному» объективному реализму, отождествляющему власть с личной волей властителя, с другой стороны — метафизическому объективному идеализму, признающему власть волей государства, как особого субъекта, отличного от составляющих его личностей. С точки зрения субъективного реализма, государство — не лицо, а юридическое отношение, в котором субъектами права являются все участники государственного общения, начиная с монарха и кончая последним подданным, а объектом служит сама государственная власть, как предмет пользования и распоряжения. По мнению Коркунова, для того, чтобы издавались справедливые законы, чтобы суды были способны разрешать противоречия между указами и законами, чтобы суды могли отменять незаконные распоряжения и охранялись гражданские права (неприкосновенность собственности, право граждан на подачу петиций) в России не нужно наделять подданных политическими правами и создавать представительный орган, ограничивающего власть самодержца. В России должна быть монархия, которая «сосредоточивает в своих руках всю полноту верховной власти безраздельно, но осуществляет ее правомерно».

6. Международное управление

Анархическое состояние международной среды, наличие десятков национально-государственных суверенитетов, опасности, объективно и постоянно порождаемые этой средой, вполне закономерно ставят вопрос о необходимости как-то управлять международными отношениями, необходимости определенного мирорегулирования. Его функция состоит в том, чтобы эти опасности нейтрализовать или, по крайней мере, сдерживать, ставить разрешение возникающих противоречий в определенные рамки, предотвращая разрушение сложившейся на данный момент внешней системы. Если международные отношения – это взаимодействие десятков суверенитетов, различных (часто противоположных) устремлений, стихийно порождающих конфронтацию или военные столкновения, то возможно ли, тем не менее, какое-то управление этим взаимодействием, хотя бы только для того, чтобы предотвратить возникновение состояния “всеобщей войны всех против всех”? Возможно ли оно в принципе в условиях неопределенностей, порождаемых самой стихийностью и неуправляемостью внешнего мира? Таким образом под мирорегулированием понимается возможность управлять международными отношениями вообще, регулировать их в интересах какого-то государства, коалиции государств или всего мирового сообщества. Однако управление подобного типа осуществляется не через образование какого-то центра, единой наднациональной власти, которой в системе международных отношений нет, не было и вряд ли в ближайшее время будет (хотя история знает многочисленные попытки создать мировую власть в виде империй, начиная с Александра Македонского и кончая Третьим рейхом). Оно будет осуществляться путем налаживания разного рода взаимодействия между самими субъектами международных отношений (прежде всего государствами). Это взаимодействие, как и само мирорегулирование, может принимать форму насилия, принуждения, давления, влияния, вынужденного согласия, договоренности, компромисса, моральных, нравственных, политических обязательств, наконец, правил игры, привнесенных в международные отношения силой, историческим опытом, традицией или коллективным творчеством. В идеале мирорегулирование, как и любая система, должно работать в самонастраивающемся режиме. Но реально это, видимо, возможно лишь (чаще всего) в том случае, когда страны, вовлеченные в процесс мирорегулирования, функционируют в пределах одного измерения, находятся примерно на одном уровне политической культуры и политической ответственности. Пока этого нет в мировом масштабе, но подобная ситуация уже возникает на региональном уровне, в Европе например, и это дает основания для оптимизма. Правда, речь в этом последнем случае должна идти не столько о мирорегулировании, сколько об управлении региональным взаимодействием. Но и это само по себе неплохо как пролог глобального управления. Мирорегулирование же, которое работает не в самонастраивающемся режиме, функционирует за счет того, что постоянно получает целенаправленные импульсы (силовые, моральные) со стороны государств, коалиций, международных институтов, групп давления (неправительственного характера). Таким образом, в целом процесс мирорегулирования запускается либо в результате проявления собственных внутренних закономерностей (импульсов), либо в результате воздействия внешней среды. В свою очередь эта среда активизируется либо в результате собственных изменений, либо силового давления, либо под воздействием корректировки нормативной базы поведения государств, (в известном смысле) международного права. Конечный результат мирорегулирования выражается в том, что оно понуждает субъектов международных отношений (государства) вести себя во внешнем мире, во взаимоотношениях друг с другом, в условиях определенных ситуаций (кризиса, разрешения спорных проблем, военных действий) соответствующим (предопределенным), а не иным (как кому вздумается) образом. Тем самым оно предотвращает всеобщий хаос и устанавливает (или пытается установить) определенный порядок, отвечающий интересам влиятельных групп, определенные зависимости во внешней среде. Вместе с тем следует учитывать, что способы и результаты мирорегулирования не однозначно видятся представителям различных политических тенденций в мировом сообществе, поэтому само оно, равно как и его результаты, является объектом непрекращающегося противобороства на международной арене, что не может не сказываться на выходе конечных результатов из “черного ящика”.