3.«Поучении» Владимира Мономаха.

Владимир был политиком, воином и мыслителем. В 1113 году он, как говорилось тогда «сел на великое княжение» - возглавил государство Киевской Руси, твердой рукой пресекал любые попытки расколоть и ослабить государство.

В конце жизни этот всесильный князь, воин и опытный государственный муж, решил поделиться с будущим князем, с семьей, с народом своим пониманием мира и людей. «Поучение дошло до нас в Лаврентьевском списке «Повести временных лет». Откроем его страницы. Владимир говорит о трех добрых делах, которые должны приводить людей к победе, к цели, - покаяние, слезы и милостыня. «Не забывайте 3-х дел тех: не бо суть тяжка: ни одиночество, ни чернечьство, ни голод, яко ини добрии терпят, но малым деломъ улучите милость божию».То есть не отшельничество, не монашество, не пост – только добрые дела,прямое обращение к Богу. Такое понимание человеческого поведенияпротивостояло требованием византийской церкви с ее возвеличиванием не дела, а монашества, отшельничества, ухода от жизни. Владимир призывает идти не на исповедь к священнику, а прямо обращаться к Богу. Причем он предупреждает: «Послушайте меня, аще не всего примете, то половину». То есть, нет здесь всеобщего закона, строго диктующего поведение человека в каждое мгновение его жизни. Каждый выбирает сам свою форму обращения к Богу. В «Поучении» в каждой строчке проглядывает рождающееся чувство человеческой свободы. Владимир свободен от церковных канонов византийского православия, языческие начала вольного человека утверждаются в его поучении. Конечно, он привержен, как крещеный человек, как христианин, единому Богу. Но это приверженность не подавляет Владимира, не делает его рабом Божьим, безгласным и безвольным существом, способным лишь к бездействию и послушанию. Божественное у Владимира слито с природой, поведение человека определяется не церковным предписанием, а здравым смыслом. Молитва – не формальный акт, а действие, наполненное глубоким смыслом, форма сохранения серьезности, деловитости. Молитва не должна быть показной. Лучшая молитва – тайная. Она нужна самому человеку, говорящему: «Господи, помилуй». Точно так же и покаяние – лучше покаяться перед самим собой, а не перед священником. Ведь Христос помиловал и блудницу, и разбойника, рассуждает Владимир Мономах, помилует и нас грешных. Через все «Поучение» проходит скрытая полемика не просто церковью, а с византийской традицией аскетизма, умерщвления плоти, отшельничества, с печерскими канонами. Ни слова нет в «Поучении» о спасении души, о превосходстве веры над знанием. Нет ни слова и о Христе; между человеком и Богом, по Владимиру, не должно быть посредников. Таким образом, все сочинение пронизано земным интересами, идеей превосходства мирских дел. Это было одним из первых проявлений гуманистической тенденции в русской философской мысли. Вслед за Илларионом Киевским Владимир Мономах в своем «Поучении» подчеркивает необходимость утверждения справедливости в обществе, жизни не только по формальному закону, но по совести. Иначе говоря, закон должен совпадать с «правдой». Он пишет: «А не вдовайте сильным погубить человека» и разъясняет, что надо защищать «убогого» человека – смерда, сироту, вдовицу. Владимир размышляет о роли правителя государства – князя, и здесь также на первом план выходят нравственные характеристики, неразрывно связанные с политическими и правовыми проблемами. Вражда между князями, стремящимися к расчленению единого государства, противоречит «добру», т. е. интересам подданных, разоряемых войнами. Договоры должны быть «грамотой с правдой». Единство русской земель – это не только политическая, но и нравственная цель: «отселе имеемся в едино сердце и блюдем Русские земли». В противовес церковным призывам «каждый сам за себя», установками на личное спасение, Владимир утверждает идею единства человечества, т. к. при всем различии людей их объединяют общие интересы мирской жизни, земные радости, труд.

Таким образом, «Поучение» отчетливо выразило тенденцию самобытности русской философской мысли с ее языческими, народными истоками деяния, здравого смысла, а не буквального повторения строгих византийских предписаний.[2.(201-202)]