[Править]Заговор против Николая II

В ночь на 17 декабря 1916 года группой заговорщиков был убит Распутин Г. Е.; в число заговорщиков вошли, в частности, известный в то время правомонархический депутат Пуришкевич, и даже один из ближайших родственников царя — великий князь Дмитрий Павлович. Сами заговорщики считали Распутина центром так называемых «тёмных сил», якобы негативно влияющих на царя и императрицу.

Как отмечает Ричард Пайпс,

К концу 1916 года все политические партии и группировки объединились в оппозицию к монархии. Впрочем, это было их единственной точкой соприкосновения — ни в чем другом они не сходились. Крайне левых не устраивало что-либо меньшее, чем радикальное преобразование политического, социального и экономического устройства России. Либералы и либерал-консерваторы удовольствовались бы парламентской демократией. И те и другие, при всем их различии, вели речь об институтах власти. Крайне правые, теперь тоже примкнувшие к оппозиции, напротив, сосредоточили внимание на личностях политических деятелей. По их мнению, в российском кризисе повинен был не сам режим, а люди, стоявшие у кормила власти, а именно императрица-немка и Распутин. И стоит убрать их с политической арены, считали они, как все пойдет хорошо.

Однако, как также отмечает исследователь, после устранения Распутина начали возникать планы уже насильственного смещения Николая II с престола с отречением его в пользу одного из великих князей, по образцу дворцовых переворотов XVIII века. По данным Ричарда Пайпса, первый подобный заговор возник вокруг будущего премьер-министра Временного правительства, известного в то время деятеля Земгора князя Львова, и предполагал воцарение популярного в войсках великого князя Николая Николаевича. Соответствующее предложение было передано ему 1 января 1917 года через тифлисского городского голову Хатисова. Великий князь от предложения отказался, заявив, что «мужик и солдат не поймут насильственного переворота», однако извещать царя о заговоре он тоже не стал. После этого в качестве основной кандидатурой на роль нового царя стал рассматриваться родной брат Николая II, великий князь Михаил Александрович. План предусматривал отречение царя в пользу несовершеннолетнего наследника при регентстве Михаила.

Группа современных историков во главе с д.и.н. А. Б. Зубовым в «Истории России. XX век» пишут^[4](с.381):

«Силы, оппозиционные Николаю II, готовили государственный переворот начиная с 1915 года. Это были и лидеры различных политических партий, представленные в Думе, и крупные военные, и верхушка буржуазии, и даже некоторые члены Императорской фамилии. Предполагалось, что после отречения Николая II, на престол взойдет его несовершеннолетний сын Алексей, а регентом станет младший брат царя — Михаил. В ходе Февральской революции этот замысел начал осуществляться»

Глава партии октябристов (во время ПМВ также председатель Центрального Военно-промышленного комитета) А. И. Гучков после эмиграции рассказывал, что осенью 1916 «родился замысел о дворцовом перевороте, в результате которого государь был бы вынужден подписать отречение с передачей престола законному наследнику. В этих пределах план очень быстро сложился. К этой группе двух инициаторов (Н. В. Некрасов и Гучков) присоединился по соглашению с Некрасовым М. И. Терещенко, и таким образом образовалась та группа, которая взяла на себя выполнение этого плана… примкнул к нашему кружку и князь Вяземский»^[5]. Осенью 1916 года А. И. Гучков через свои связи в Военно-промышленных комитетах вовлек в заговор двух-трех командующих фронтами (во главе с Н. В. Рузским) и несколько чиновников Департамента ж\д в Петрограде, а в последние дни перед Февральской революцией и начальник штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева^[6]. 9 февраля 1917 года в кабинете председателя IV Государственной думы М. В. Родзянко состоялось совещание лидеров оппозиционных думских фракций. Присутствовали также приглашенные на него генерал Н. В. Рузский и полковник А. М. Крымов. Переворот согласно сделанным здесь наметкам, должен был произойти не позже апреля 1917 года (на апрель было запланировано согласованное с союзниками по Антанте наступление — которое неизбежно вызвало бы подъем патриотизма и невозможность переворота). План заговорщиков был прост (и воплотился в жизнь 1 марта): во время очередной поездки государя в Ставку в Могилев постараться задержать царский поезд (эта задача возлагалась на главнокомандующего Северным фронтом Н. В. Рузского), а арестовав царя заставить его отречься от престола^[7] По данным С. П. Мельгунова, в феврале 1917 г. с Родзянко встречался также и генерал М. В. Алексеев^[8].

Некоторые исследователи^[9][10] полагают, что резкое обострение противостояния власти и оппозиции в 1916—начале 1917 гг. было вызвано обвинениями властей в адрес Земгора и Военно-промышленных комитетов (созданных и контролируемых оппозицией, но дотируемых государством) в коррупции^[11][12]

Генерал царского охранного отделения Спиридович А. И. так описал обстановку в Петрограде 20 февраля 1917 года, непосредственно перед революцией:

Повидав кое-кого из Охранного Отделения понял, что они смотрели на положение дел — безнадежно. Надвигается катастрофа, а министр видимо не понимает обстановки и должные меры не принимаются. Будет беда. Убийство Распутина положило начало какому-то хаосу, какой-то анархии. Все ждут какого-то переворота. Кто его сделает, где, как, когда — никто ничего не знает. А все говорят и все ждут. Попав же на квартиру одного приятеля, серьезного информатора, знающего всё и вся, соприкасающегося и с политическими общественными кругами, и с прессой и миром охраны, получил как бы синтез об общем натиске на правительство, на Верховную Власть. Царицу ненавидят, Государя больше не хотят. За пять месяцев моего отсутствия как бы всё переродилось. Об уходе Государя говорили как бы о смене неугодного министра. О том, что скоро убьют Царицу и Вырубовуговорили так же просто, как о какой-то госпитальной операции. Называли офицеров, которые, якобы, готовы на выступление, называли некоторые полки, говорили о заговоре Великих Князей, чуть не все называли В. К. Михаила Александровича будущим Регентом.

Вопреки распространённому мнению, до Николая II дошли сведения о готовившихся против него заговорах. Как подчёркивает исследователь Куликов С. В. в фундаментальной работе «Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка», ещё осенью 1916 года соответствующая информация была передана царю через дворцового коменданта Воейкова В. Н., однако Николай II нашёл опасения коменданта «преувеличенными».

В конце декабря 1916 года имевшиеся у него сведения о заговорах попытался сообщить астраханский черносотенец Тиханович-Савицкий Н. Н., однако царь отказался дать ему аудиенцию, заявив, что «слишком занят». Так и не получив аудиенции, Тиханович-Савицкий 30 декабря передал царю через адмирала Нилова К. Д. письмо, сообщавшее о том, что Земгор во главе с князем Львовым готовит заговор. Судя по тексту, автор был хорошо информирован; в заключение он посоветовал целиком разогнать Земгор, иначе он «сделает своё дело», на что царь наложил резолюцию: «Во время войны общественные организации трогать нельзя».

В начале января 1917 года премьер-министр князь Голицын Н. Д. сообщил Николаю II, что «жизнь царя и царицы в опасности», и что в полках «открыто говорят об объявлении другого царя», на что сам царь заметил: «Императрица и я знаем, что мы в руке Божией. Да будет воля его!».

В конце января о заговоре царю сообщил флигель-адъютант Мордвинов А. А., на что Николай II ответил: «Ах, опять о заговоре, я так и думал, что об этом будет речь, мне и раньше уже говорили… добрые, простые люди все беспокоятся… я знаю, они любят меня и нашу матушку Россию и, конечно, не хотят никакого переворота. У них то уж наверно более здравого смысла, чем у других».

13 февраля председатель Госдумы Родзянко сообщил генералу Гурко В. И., что, по его сведениям, «подготовлен переворот», и «совершит его чернь», и попросил донести эту информацию до царя. В тот же день генерал на аудиенции высказался в пользу ответственного министерства; при этом Гурко грубо нарушил придворный этикет, опоздав на аудиенцию и заставив царя ждать.

Непосредственно перед революцией директор Департамента полиции Васильев А. Т. подготовил для министра внутренних дел Протопопова доклад, сообщавший о наличии одновременно двух революционных заговоров. Однако ни Протопопов, ни премьер-министр князь Голицын произвести соответствующие аресты так и не решились.

В 1983 году, за рубежом, было опубликовано признание главного либерального идеолога Февральской революции, министра первого состава Временного правительстваП. Н. Милюкова, которое он сделал в узком кругу единомышленников после своей отставки, в мае 1917 г.,^[13], и затем изложил в одном из писем вскоре после Октябрьского переворота^[14]:

«Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны, вы знаете также, что наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать свое согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть мое внутреннее состояние в настоящее время. История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю».