22. Введение

Общественно-политическое движение в России во второй четверти XIX века можно охарактеризовать разнообразием направлений. Однако все они задавались вопросами: кто мы? Откуда? Какова наша роль и предназначение в истории? Каким будет или должно быть будущее России? Примерно те же вопросы встают перед представителями различных ныне существующих партий и общественных движений. Как и тогда, мы сегодня задаёмся вопросом, каким путём должна развиваться Россия?

Некоторые считают, что у России должен быть свой самобытный путь развития, отличный от западного. Россия - могучая держава, и она имеет свои традиции, которых необходимо придерживаться. В основе самобытного российского пути развития лежат православие и национальный русский характер. Господство духовных интересов над материальными должно быть основополагающим в развитии будущего России.

Другие, напротив, считают необходимым учиться на опыте развитых Западных стран. Главную задачу они видят в развитии демократических начал, в достижении большей социальной и политической свободы личности. Важно развивать рыночные отношения, предпринимательство, промышленность и торговлю считают они.

Когда речь заходит об изменениях общества, о его будущем, то вольно или невольно вставал вопрос о каком человеке, человеке настоящего, ныне живущих поколениях, или человеке будущего, поколениях грядущих. И здесь позиции представителей разных направлений русской философской мысли расходились, иногда очень резко. Философы, озабоченные судьбой конкретных, ныне живущих людей, неизбежно выходили на проблему допустимой цены социальных преобразований.

Все эти важные черты русской философии особенно ярко и выпукло проявились во второй четверти XIX века, когда русская философия достигает периода зрелости.

Рассмотрим, какими были общественные движения второй четверти XIX века, и какие пути развития России они предлагали, их плюсы и минусы.

1. Общественное движение в России после декабристов. Начало революционной деятельности в.Г. Белинского, а.И. Герцена, м.А. Бакунина

Поражение декабристов явилось тяжелым ударом для общественного движения в России. Однако и в годы николаевской реакции, несмотря на правительственный террор, революционный процесс не был остановлен. Русская общественная мысль настойчиво искала выход из создавшегося положения. В 30-40-е годы эти идейные поиски происходили на фоне заметной активизации массового движения в стране.

Социальная напряженность, нарастающая в стране, не могла остаться незамеченной царским правительством. Оно пыталось найти выход из кризиса путем консервации существующей политической системы, основой которой по-прежнему являлось самодержавие.

В области идеологии эта тенденция проявилась в теории "официальной народности", суть которой отражала формула "самодержавие, православие, народность". Ставший вскоре министром народного просвещения, С.С. Уваров, используя некоторые положения из работ Карамзина и Погодина, в 1832 г. сформулировал основы теории, которая преследовала цель воспитания юношества в национальном духе. Фактически она представляла собой “теорию официальной педагогики". Суть ее заключалась в том, что самодержавие, православие и народность как основы русской истории обеспечивают благоденствие и могущество России, мир между сословиями и защиту от "тлетворных" революционных идей Запада. Проявление народности автор видел в русском языке, культуре, самобытности русского народа. В теории содержалась попытка совместить результаты европеизации российской культуры и общества с русским национальным религиозно-философским наследием. Уваров считал необходимым “продолжать дело Петра и потом еще приготовлять Россию и к обратному шагу, т.е. возвращать русских к русскому”. В соответствии с этой теорией стержнем всей русской общественной жизни признавалось самодержавие, служение которому становилось высшей гражданской доблестью. Духовной опорой самодержавия было православие. Единение народа и монарха ("народность") объявлялось третьим "коренным чувством" в России. Пресса, близкая к правительству (Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч, О.И. Сенковский), постоянно пропагандировала теорию официальной народности, ее теоретическим обоснованием занимались профессора М.П. Погодин и С.П. Шевырев.

Несмотря на разгром декабристских организаций, традиции движения продолжали существовать и нашли отражение в создании ряда кружков конца 20-х - первой половины 30-х годов. Характерно, что возникали они уже не в столице, а в Москве. В 1826-1827 гг. в Московской студенческой среде возник кружок братьев Критских. Они вместе с другими участниками кружка (всего около десятка лиц) объявляли себя продолжателями борьбы декабристов. Кружок братьев Критских носил политический характер. Михаил Критский называл декабристов великими, считал несчастным тот народ, который состоит под монархической властью. Членами кружка была заведена печать с надписью «Вольность и смерть тирану», оттиск которой был обнаружен на одной из бумаг. Участники кружка стояли за конституционный строй. В области тактики революционной борьбы члены кружка братьев Критских сделали большой шаг вперед по сравнению с декабристами. Они вели речь не о военном перевороте, а о необходимости поднять массовое восстание, сделать революцию. Его члены занимались анализом истории и перспектив развития России.

В начале 30-х годов студентами Московского университета во главе с В.Г.Белинским создается демократическое "Литературное общество 11-го нумера" (по номеру занимаемой им комнаты). Виссарион Григорьевич Белинский, представитель нового поколения революционеров-разночинцев, был зачинателем революционного демократического движения в России и одним из самых выдающихся русских революционных демократов. Принадлежа к числу выходцев из народа, к числу тех, кто жил за счет своего трудового заработка, В. Г. Белинский хорошо знал тяжелое положение народных масс и отражал в своей идеологии их борьбу.. Будучи непримиримым противником крепостничества, сторонником свободы, В. Г. Белинский в этом же духе влиял на лучших представителей как своего, так и последующих поколений. С момента поступления в университет и до конца своей жизни (1848) В. Г. Белинский неустанно боролся за дело освобождения народа из-под гнета крепостничества и самодержавия. Во время своего пребывания в университете Белинский пишет антикрепостническую драму "Дмитрий Калинин", направленную против крепостного права. В этом своем произведении он называет помещиков «змиями», «крокодилами», «тиграми», питающимися костями и мясом своих ближних и пьющими, как воду, «их кровь и слезы». Устами героя своей драмы Дмитрия Калинина он заявляет: «Кто дал это гибельное право - одним людям порабощать своею властью других, подобных им существ, отнимать у них священное сокровище - свободу? Кто позволил им ругаться правами природы и человечества? Господин может для потехи или для рассеяния содрать шкуру со своего раба; может продать его, как скота, выменять на собаку, на лошадь, на корову, разлучить его на всю жизнь с отцом, с матерью, с сестрами, с братьями и со всем, что для него мило и драгоценно». Другой герой драмы, Сурский, говорит: «Хотя земля и есть поприще страданий людей, однако в этом виноват не бог, а сами люди». Значение своей драмы «Дмитрий Калинин» как протеста против существующей несправедливости, против существующих социальных порядков В. Г. Белинский очень ярко выразил в письме к своему отцу, где он сообщал ему следующее:

«В этом сочинении со всем жаром сердца, пламенеющего любовью к истине, со всем негодованием души, я в картине довольно живой и верной представил тиранство людей, присвоивших себе гибельное несправедливое право мучить себе подобных».

Далее Белинский пишет о том, что хотя цензор и признал его талант, похвалил за сочинение, но оно было признано безнравственным, позорящим честь университета; за что он был исключен, а возглавляемый им кружок распался.

К 1831 г. относится существование в Московском университете "Сунгуровского общества" (по имени бывшего воспитанника университетского пансиона Н.П.Сунгурова, выдававшего себя за члена сохранившейся декабристской организации). Его руководителями были Сунгуров Н., Костянецкий Я., Антонович А., Кноблох А. Общество планировало подготовить вооруженное восстание. но было разгромлено властями.

Еще один кружок студентов университета был организован А.И.Герценом и Н.П.Огаревым, с участием А. Закревского, И. Оболенского, В. Петрова, Е. Челищева, П. Антоновича и др. Участники кружка демонстративно носили береты a la Карл Занд (немецкий студент, убивший в 1819 г. драматурга А. Коцебу, считавшегося агентом русского правительства в Германии) и шейные платки французских республиканских цветов. Огарев и товарищи пели, распевали на улицах “Марсельезу”. Все это давало повод некоторым современникам называть молодых друзей фрондерами, любящими внешний эффект и картинность. Однако кроме этой показной бравады в кружке шла напряженная работа. Читались и распространялись запрещенные цензурой произведения декабристов, труды западноевропейских философов и политических деятелей, исследования по истории Великой французской революции. С конца 1832 г. все большее внимание членов кружка стало привлекать учение французского социалиста-утописта К.А. Сен-Симона. Часть членов кружка была готова перейти на позиции утопического социализма, однако неожиданно (в связи с “Делом о лицах, распевавших в Москве пасквильные песни”) в 1834 г. кружок был разгромлен.

В 1833 г. сложился кружок Н.В.Станкевича. Члены кружка М. Бакунин., А Боткин., К. Аксаков., А. Герцен и др. изучали философские системы Фихте, Гегеля, Шеллинга, пытались объяснить с их помощью развитие России. Герцен написал несколько произведений: «Лициний», «Встреча», «Елена» и некоторые другие. Произведения Герцена носили обличительный характер по отношению к нравам, быту и обстановке, царившей в провинции, по отношению к крепостничеству, помещичьему и самодержавному гнету в самых различных его проявлениях. М. А. Бакунин - один из главных проповедников философского кружка Н. В. Станкевича. Участников кружка объединяли интерес к философии, истории и литературе, отвращение к крепостничеству и личное обаяние Станкевича. Изучая главным образом немецкую идеалистическую философию, сначала Ф. Шеллинга, затем Г. Гегеля, члены С. к. не ставили себе, в отличие от кружка Герцена -- Огарева, конкретных политических задач, но идейно они были близки к этому кружку; по словам Герцена, их роднило "... глубокое чувство отчуждения от официальной России, от среды, их окружавшей..." (Собр. соч., т. 9, 1956, с. 36). С отъездом за границу Станкевича кружок постепенно распался и к 1839 перестал существовать. Деятельность кружка способствовала распространению в России идей классической нем. философии, в частности диалектики Гегеля, а также пропаганде просветительских идей, гуманистических идеалов. ("Телескоп", "Московский наблюдатель"). Именно в этом кружке к концу 1830-х гг. сформировались два цельных течения общественной мысли - славянофильское и западническое - которые предлагали свои концепции исторического развития России.

Вторая половина 30-х годов ознаменовалась спадом общественного движения, репрессиями и преследованиями его участников, в обществе царило состояние неуверенности и разочарования. Эти настроения отразились в знаменитых "Философических письмах" П.Я.Чаадаева. В 1836 г. в журнале «Телескоп», редактировавшемся Надеждиным, было помещено «Философическое письмо к госпоже***», написанное Чаадаевым. Герцен, находившийся тогда в ссылке, прочитав это письмо, писал, что впечатление от него было исключительным. Герцен рассказывает, что, получив новую книгу «Телескопа», он принялся за ее чтение: «Наконец дошла очередь и до письма. Со второй и третьей страницы меня остановил печальный, серьезный тон: от каждого слова веяло долгим страданием, уже охладевшим, но еще не озлобленным. Этак пишут только люди, долго думавшие и, много испытавшие в жизни, а не в теории...

Читаю далее,- письмо растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце... Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет,- все равно надо было проснуться».

В правительственных кругах письмо Чаадаева вызвало, как это видно из дневника цензора Никитенко, целый переполох. Никитенко писал: «Ужасная суматоха в цензуре и литературе. В 15 номере «Телескопа» напечатана статья под заглавием «Философические письма». Статья написана прекрасно; автор ее П. Я. Чаадаев... Думают, что это дело тайной партии. А я думаю, что это просто невольный порыв новых идей, которые таятся в умах и только выжидают той минуты, чтобы наделать шуму. Это уже не раз случалось, несмотря на неслыханную строгость цензуры и на преследования всякого рода». «Философические письма» были проникнуты глубоким пессимизмом, разочарованием в прошлом России и неверием в ее будущее. Главную причину этого Чаадаев видел в оторванности страны от передового европейского мира. Эта оторванность, по его мнению, имела исторические корни, уходящие во времена принятия христианства. Россия, заимствовав православие у Византии, поставила себя вне европейского развития, движущей силой которого был католицизм. Письма Чаадаева, при всей ошибочности взглядов их автора, сыграли важную роль в пробуждении русского общества от летаргического оцепенения. Положительная роль письма Чаадаева состояла в том, что он в своем письме выразил протест против николаевской реакции, против самодержавия. Правительство поспешило расправиться с издателем, а Чаадаев был объявлен сумасшедшим.

Период идейного кризиса переживал в это время и В.Г.Белинский. Пытаясь найти внутреннюю опору в положениях философии Гегеля, он пытался примириться с русской действительностью. Однако это примирение продолжалось недолго.

На рубеже 30 - 40-х годов наступает оживление общественной жизни. Постепенно складываются такие идеологические течения, как славянофильство и западничество, формируется и революционно-демократическая идеология.