Еще какой то материал по вопросам 32-35: Левый радикализм в Латинской Америке. Идеологическое наследие Че Гевары.

Реформистская деятельность в рамках «Союза ради прогресса», военные перевороты и последовавшие за ними репрессии привели в середине 60-х гг. в ряде стран к спаду рабочего движения. Стачечная борьба уменьшилась, хотя ее масштабы оставались значительными — от 8 до 16 млн бастующих в год (1964—1968). Усилились позиции реформистских профсоюзов, входивших в Межамериканскую региональную организацию трудящихся. Численность латиноамериканских профсоюзов в ее составе увеличилась с 4 млн в конце 50-х гг. до 6 млн человек в середине 60-х гг.

Продолжало развиваться партизанское движение в Никарагуа, Гватемале, Венесуэле, Колумбии, Перу. В 1965 г. министр промышленности и член руководства компартии Кубы Че Гевара покинул остров с целью принять участие в революционном движении других стран. Сначала он отправился в Африку, где участвовал в повстанческих формированиях в Конго, а затем нелегально переехал в Боливию. В марте 1967 г. отряд Че Гевары начал боевые действия против подразделений правительственных войск боливийского диктатора генерала Баррьентоса в сельских районах, рассчитывая поднять на борьбу местных жителей. Подпольные вооруженные организации появились в Бразилии, Уругвае, Аргентине, Чили.

В партизанском движении активно участвовали леворадикальные организации, появившиеся в Латинской Америке под влиянием Кубинской революции на базе радикально настроенных групп молодежи, студенчества, интеллигенции, представителей средних слоев. Многие организации возникли на основе левых групп, вышедших из националистических движений и реформистских партий, а также фракций, отколовшихся от компартий и их молодежных организаций из-за разногласий по тактическим и стратегическим вопросам.

Левые радикалы стремились связать левонационалистические концепции с марксизмом и на этой основе выработать революционную теорию, отвечающую условиям развития латиноамериканского региона. Они выступали за «освободительную антиимпериалистическую революцию» на континенте, связывая ее с борьбой за социализм. Левые радикалы апеллировали в первую очередь к беднейшему сельскому и городскому населению. Единственный путь революционных преобразований в Латинской Америке они, как правило, видели в вооруженной борьбе. Созданием партизанских отрядов в сельской местности или вооруженными акциями подпольных групп в городах они надеялись быстро развернуть народную революцию на континенте.

Однако их надежды не оправдались. В 1965 г. были разгромлены перуанские партизаны. В октябре 1967 г. был разбит измотанный долгими переходами, стычками с войсками отряд Че Гевары в Боливии. Сам Че Гевара, раненный в бою, был схвачен карателями и убит. Его имя в дальнейшем стало необычайно популярным среди латиноамериканской молодежи, как символ революционного самопожертвования во имя возвышенных идеалов. Терпели неудачи партизаны и в других странах. Многие компартии отказались от вооруженной борьбы (в том числе в Венесуэле в 1967 г.), основное внимание уделяя мирным, легальным формам, созданию широких коалиций левых и демократических сил, участию в избирательных кампаниях, не отказываясь от революционных целей. В странах с диктаторскими террористическими режимами компартии признавали правомерность вооруженной борьбы, но считали также необходимыми длительную подготовительную работу, пропаганду и поиски соглашения всех оппозиционных сил. В Колумбии коммунисты возглавляли Революционные вооруженные силы, созданные на основе крестьянских отрядов самообороны и действовавшие в зонах, где с 1964 г. возобновилась борьба крестьян в защиту занятых ими территорий от правительственной армии. Однако эти выступления не вышли за пределы локальных очагов и конкретных целей крестьянского движения. В общенациональном масштабе компартия Колумбии выступила за легальные формы массовых действий, добившись некоторых успехов в профсоюзах.

Коммунисты обвиняли левых радикалов в мелкобуржуазном революционаризме и левацком экстремизме, а те, в свою очередь, упрекали компартии в догматизме и оппортунизме. Полемика шла и среди самих левых радикалов.

Леворадикальное течение в 60-е гг. появилось и в латиноамериканской церкви в связи с начавшимся со времени папы Иоанна XXIII (1958—1963) обновленческим процессом в католической церкви и продолженном при Павле VI (1963— 1978). Церковь стала выступать с критикой негативных сторон капитализма, высказываясь за улучшение положения обездоленных слоев населения. Она признала правомерность социальных преобразований и борьбы против диктаторских режимов, осудила неоколониализм и милитаризм, выступила за мир и разоружение. В то же время церковь осуждала революционное насилие, апеллируя в первую очередь к духовному началу, к моральному и нравственному совершенствованию самого человека. Схожие тенденции развивались и в протестантской церкви.

Левый радикальный фланг обновленческого движения в церкви составили сторонники «теологии освобождения», или «религии угнетенных». Наибольшее развитие данная теория получила в Латинской Америке в движении «народной», «мятежной церкви». Ссылаясь на христианское учение, его сторонники подвергли резкой критике капитализм и империализм и призвали к активному участию верующих в освободительной борьбе за социальную справедливость. Для «теологии освобождения» было характерно стремление соединить моральные и духовные ценности христианства как религии угнетенных с марксистской интерпретацией действительности и с левонационалистическими концепциями. Они выступали за «национальный» и «гуманный» социализм, основанный на активном участии масс в общественной собственности и местном самоуправлении. Идеи социализма они связывали с Евангелием.

Одним из инициаторов и популярнейшим представителем «мятежной церкви» был колумбийский священник, капеллан Национального университета в Боготе, Камйло Торрес (1929— 1966), выступивший в 1965 г. с пламенными обличениями империализма и олигархии и призывами к сплочению борцов за социальное освобождение. Разочаровавшись в мирных средствах борьбы, он присоединился к партизанам и в феврале 1966 г. погиб в бою. Его взгляды и личный пример нашли последователей. В Латинской Америке появился ряд организаций — сторонников «религии угнетенных»: Группа Голконда в Колумбии, Движение имени Камило Торреса и Движение в защиту «третьего мира» в Аргентине и др.

За ненасильственные действия в пользу социальных преобразований высказалась группа священников в Бразилии во главе с известным архиепископом Э. Камарой. В 1968 г. Манифест епископов «третьего мира», написанный в духе «теологии освобождения», был подписан 800 священнослужителями региона. Конференция епископов Латинской Америки в 1968 г. в Медельине (Колумбия) в присутствии папы Павла VI осудила насильственные методы борьбы, но высказалась за «освобождение народов континента от вековой нищеты, зависимости и угнетения», за ликвидацию условий, порождающих несправедливость и эксплуатацию.

В 60-е гг. возникло и движение христианских низовых общин, как католических, так и протестантских. Они создавались по инициативе приходских священников из самих прихожан с целью усилить влияние церкви на население сельских районов, «поселков нищеты», среди индейцев. В таких общинах отсталые, пассивные слои населения приобщались к социальной активности. Деятельность христианских низовых общин быстро начала превращаться в массовое движение за социальные перемены. Наибольшее распространение оно получило в Бразилии и в странах Центральной Америки.

Основные направления экономических реформ в современном Китае.

1970-80е:

Сельское хозяйство: сначала отказ от коллективных форм обработки земли и перехода к индивидуальному ведению хозяйства. В 1979 - Новая организация сельскохозяйственного производства, получившая название «системы производственной ответственности». Суть «производственной ответственности» состояла в том, что крестьянский двор, получив землю (в ряде случаев те же участки, что принадлежали ему прежде, до коллективизации), заключал контракт с руководством производственной бригады, представлявшим интересы государства. Контракт не ограничивал крестьян определенными формами хозяйственного использования земли, но предусматривал лишь уплату государству сельскохозяйственного налога и продажу государству части урожая. Все излишки, остававшиеся в крестьянском дворе, могли использоваться в зависимости от желаний крестьян. Сначала контракты были непродолжительными, потом земля перешла в наследственное владение дворов.

Предпринимательство: Разрешение реализовывать значительную часть произведенного крестьянами продукта на свободных рынках в качестве следующего шага имело смягчение государственного контроля над частным предпринимательством. Наряду с государственным сектором в промышленной сфере и торговле стали складываться и новые частные структуры в области сначала мелкого, а затем и среднего предпринимательства. К концу 80-х вне непосредственного государственного централизованного контроля работало уже около половины занятых в городской промышленности. При этом одна четверть работала на предприятиях, принадлежавших частному сектору экономики.

Производство: важную роль играли иностранные инвестиции и технологии. К НР встало на путь образования «специальных экономических зон» (СЭЗ), где создавались льготные условия для иностранного капитала. Наиболее крупной из них стала зона Шэньчжэнь, образованная рядом с английской колонией Гонконг. На основе иностранной технологии с участием иностранного капитала здесь были построены современные предприятия легкой промышленности, затем электроники, продукция которых предназначалась для экспорта.

Государственный сектор: на очередном пленуме ЦК КПК было принято решение распространить реформу и на государственный сектор. Суть реформы сводилась к сокращению сферы непосредственного государственного управления предприятиями и, как следствие этого, директивного планирования. Цель этого курса заключалась в достижении максимально полного хозяйственного расчета в деятельности предприятий при сохранении государственной собственности. Предприятия получили значительную экономическую свободу, что предусматривало право (при неприкосновенности основных фондов) распоряжаться имеющимися фондами, определять численность занятых, размеры оплаты труда и материального стимулирования, даже устанавливать цены на производимую продукцию. Это сопровождалось переходом управленческих функций от парткомов, в которых главную роль играл секретарь, в руки директорского корпуса. Постепенно начался и процесс акционирования госпредприятий.

Внешняя политика: частью новой экономической стратегии была идея «открытости» Китая для всего остального мира. Причем речь шла не только о развитии экономических отношений, но и о развитии культурных и научных связей.

Конец 1980-х - 1990е:

Государственный сектор: была разработана конкретная программа реформы государственного сектора промышленности. Программа предусматривала, с одной стороны, реорганизацию неэффективных предприятий путем банкротств, слияний, расформирования и т.д. С другой — были приняты меры для поддержки тех государственных компаний, которые представляли наиболее современные отрасли промышленности и обеспечивали основную долю промышленного производства. Из более чем 300 000 тыс. госпредприятий были отобраны около 500, обеспечивавших 40% общего потребления на рынке и дававших 85% ежегодных поступлений в казну от налоговых сборов. Именно сюда был направлен главный поток государственных инвестиций и именно на этих предприятиях прежде всего следовало провести акционирование с размещением акций на внутреннем и внешнем рынках.

Социальная реформа: Для того чтобы избежать обострения социальных конфликтов, были предприняты меры для реформы системы социального обеспечения. Каждый из занятых в госсекторе, как было объявлено, должен получить страховой полис, дающий право на медицинское обслуживание и пенсию, независимо от того, на каком предприятии он работает.

Военная реформа: Было принято решение о сокращении вооруженных сил к 2000 г. на 500 000 человек (до 2,4 млн) при одновременном наращивании технических и боевых характеристик вооружения и повышения уровня подготовки военнослужащих

Циклическая динамика экономического роста в современном Китае.

Китайская экономика в последние 30 лет действительно росла среднегодовым темпом, превышавшим 9 %. Но экономический рост в КНР был подвержен колебаниям, позволяющим говорить о формировании в китайской переходной экономике особой модели делового цикла. Резкие ускорения прироста ВВП сопровождались скачками инфляции, и для обуздания «перегрева» экономики властям приходилось осуществлять политику по «связыванию» совокупного спроса фискальными и монетарными инструментами. В результате экономический рост замедлялся, а инфляция снижалась. Но, в свою очередь, введенные рестрикции вызывали к жизни такие проблемы, как накопление запасов нереализованной продукции, высвобождение занятых, нарастание «плохих долгов» в банковской системе. В совокупности эти явления «вялости спроса» подготавливали условия для ослабления финансовой политики и соответственно нового резкого ускорения экономического роста.

Глубинные причины такой хозяйственной динамики коренятся в сложившейся институциональной структуре китайской экономики. Постепенность китайских реформ справедливо считается их достоинством, но надо иметь в виду и то, что она способствовала консервации определенного переходного состояния, которое само по себе способно порождать существенные макроэкономические проблемы. Непроясненность прав собственности, неразделенность финансов предприятий и государства, сохранение среды «мягких бюджетных ограничений» приводят к тому, что в экономике постоянно присутствует избыточный спрос на инвестиции. Гипертрофированный инвестиционный бум ведет к возникновению «перегрева», обуздать который невозможно без специальной противоциклической политики. К тому же со второй половины 1990-х гг. модель китайского экономического цикла стала меняться. Антиинфляционная политика середины 1990-х гг. способствовала не просто замедлению экономического роста, а погружению экономики на несколько лет в состояние дефляции.. Выход из нее наметился только в 2002 г., именно с этого момента отсчитывается последний экономический цикл, завершившийся в конце 2008 г. новым резким замедлением под воздействием глобального финансового кризиса.

Главным двигателем экономического роста в КНР, таким образом, традиционно выступает инвестиционный процесс, а он в свою очередь базируется на аномально высокой (до 50 % ВВП) норме сбережения. Стимулы к сбережению в Китае связаны как с традиционными социокультурными особенностями страны и всего восточноазиатского региона, так и с так называемой «предохранительной мотивацией». Высокая норма сбережения обеспечивает инвестиционный процесс финансовыми ресурсами, но у нее есть и оборотная сторона – потребительский спрос расширяется сравнительно медленно.

Сам перелом циклической динамики, выход из дефляции, переход к новому оживлению экономики на этот раз были обусловлены не столько внутренними предпосылками, сколько влиянием внешнеэкономических факторов: активизацией экспортной экспансии после присоединения Китая к ВТО, резким усилением притока в страну спекулятивного капитала из-за рубежа в результате новых мер финансовой либерализации. Роль экспорта как еще одного, наряду с инвестициями, ключевого фактора экономического роста в Китае за последние годы резко возросла. Благодаря увеличению экспорта и притоку капитала происходило быстрое накопление валютных резервов, которое стало главным механизмом снабжения экономики ликвидностью. Денежная политика властей в таких условиях во многом утратила автономию и стала зависимой от внешнеэкономической сферы.

Избыточная ликвидность привела к очередному «перегреву» экономики и скачку инфляции во второй половине 2007 г. Если в предыдущие годы власти пытались осуществлять финансовые рестрикции выборочно, то с конца 2007 г. они были вынуждены задействовать весь арсенал мер антиинфляционной политики: повышать процентные ставки и нормы обязательного резервирования, квотировать кредитную эмиссию банков, ускорить ревальвацию юаня, снижать нормы возмещения НДС экспортерам и т. д. И если в предыдущие годы, в период высокой международной конъюнктуры, китайская экономика практически не реагировала на ограничительную политику властей и продолжала ускоряться, то в течение 2008 г. комбинация внутренних и внешних факторов стала работать в противоположном направлении.

Уже в первой половине 2008 г. прирост китайского экспорта стал замедляться из-за кредитных ограничений, ревальвации юаня и роста издержек на оплату труда, а затем и из-за воздействия начавшейся в развитых странах рецессии. С конца 2007 г. произошел перелом тенденций на китайских рынках акций и недвижимости, где до этого разворачивался обусловленный избыточной ликвидностью спекулятивный бум. А когда в сентябре – октябре 2008 г. международный финансовый кризис перешел из вялотекущей в острую форму, то китайская экономика испытала крупномасштабный внешний шок, сопровождавшийся не только обрушением показателей экспорта и импорта, но и резким замедлением прироста инвестиций и промышленного производства. С февраля 2009 г. в китайской экономике снова началась дефляция. Внутренние изъяны модели экономического роста, основанной на инвестициях и экспорте при недостатке внутреннего потребительского спроса, зависимой от состояния международных рынков, были очевидны и раньше. Но теперь выправление сложившихся перекосов стало предметом не только долгосрочной структурной, но и краткосрочной антикризисной политики.

В конце 2008 – начале 2009 г. китайские власти задействовали практически все доступные методы для поддержания экономического роста в стране, уже к середине 2009 г. определенное оживление экономики было достигнуто. Но, судя по всему, обеспечено оно было опять-таки за счет реанимации инвестиционного процесса, причем его лидерами на этот раз выступали непосредственно государственные инвестиции. Иначе говоря, прежняя модель экономического роста пока воспроизводится в еще более утрированной форме.

Эволюция идеологического обеспечения экономических реформ в Китае в 1970 – 2000-е годы.

1976: скончался Мао Цзэдун, началась борьба за власть. Участники: выдвиженцы культурной революции (“четверка”, Хуа Гофэн, Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо и Е Цзяньин), “старые кадры” (Дэн Сяопин). В итоге первого этапа борьбы “четверка” и Сяопин были отстранены от власти, Хуа Гофэн стал Председателем ЦК КПК и Председателем военного совета при ЦК КПК.

1977: Хуа Гофэн настаивал на продолжении промаоистской политики, о чем было объявлено на XI съезде КПК В отчетном докладе, сделанном им, прозвучали основные лозунги маоистской эпохи, включая и призыв строить социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее», выдвинутому еще в период «большого скачка». Председатель ЦК КПК настаивал на широком развитии движения по созданию предприятий в городе и на селе по типу Дацина и Дачжая. Партии и обществу было обещано и впредь проводить кампании, подобные «культурной революции». Наряду с этим было заявлено о необходимости модернизации Китая с целью превращения его в современное государство на основе подъема сельского хозяйства, промышленности, обороны, развития науки и техники («четыре модернизации»).План «четырех модернизаций», предложенный Хуа Гофэном на сессии, представлял из себя, в сущности, новый вариант «большого скачка». Однако в отличие от «большого скачка» в конце 50-х гг., основанного на концепции «опоры на собственные силы», новый «скачок» предполагалось осуществить за счет западных кредиторов, интенсивного импорта современных технологий и оборудования из промышленно развитых стран.

Весной 1978 г. в китайской печати началась мощная кампания под старым лозунгом Мао Цзэдуна «практика — единственный критерий истины». Однако очень скоро стало ясно, что она направлена против Хуа Гофэна и других вьщвиженцев «культурной революции» и по сути дела против самого Мао Цзэдуна. Важную роль в организации этой кампании сыграл Ху Яобан, репрессированный в годы «культурной революции» руководитель китайского комсомола, впоследствии реабилитированный и введенный в состав ЦК на XI съезде КПК. Весной 1978 г. он занимал пост руководителя Высшей партийной школы, профессора которой и подготовили серию статей, положивших начало новой идеологической кампании. Призыв, скрытый в них, был понятен: лишь такая экономическая политика имеет право на существование, которая обеспечивает экономическую эффективность. Это был определенно вызов, брошенный «прагматиками» выдвиженцам «культурной революции» и означавший, что они готовы перейти от борьбы за широкую реабилитацию «старых кадров» к наступлению на основополагающие догмы маоизма.

Фракция Хуа Гофэна была ослаблена, поддержку получила фракция Дэн Сяопина. Поворотным моментом стал III пленум ЦК КПК 11-го созыва. Проблемы экономической стратегии в решениях пленума были затронуты лишь отчасти — скорее в негативной, чем в позитивной форме. Главным было отрицание опыта Дачжая, что означало отказ от ставки на формы социальной организации в деревне, подобные народным коммунам. Однако в реальной жизни решения пленума создали предпосылки для возвращения к методам «урегулирования», использовавшимся после провала «большого скачка» в начале 60-х гг. Была подвергнута критике также политика Хуа Гофэна, направленная на осуществление нового «большого скачка». Экономические вопросы оказались в центре внимания очередной сессии ВСНП в июне—июле 1979 г. Сессия принимает решения о проведении в течении трех лет (1979—1981) политики «урегулирования» народного хозяйства. Эта новая политика означала прежде всего смену экономических приоритетов и соответствующую корректировку инвестиционной политики. За счет сокращения капиталовложений в тяжелую промышленность было ускорено развитие легкой, особенно текстильной промышленности. Сокращение капиталовложений коснулось также военной промышленности. Приоритетной сферой стало и сельское хозяйство.

После этого, в 1980-81 Хуа Гофэн подвергался резкой критике, он был отстранен с государственных постов. Победа фракции Дэн Сяопина была окончательно закреплена в результате судебного процесса над их политическими противниками — «бандой четырех» и их ближайшим окружением (“культурной революцией”), проходившего в течение нескольких месяцев в 1980-81.

Ход этого процесса не мог не поставить вопроса о личной ответственности Мао Цзэдуна за те бедствия и преступления, которые были совершены, начиная со времени «большого скачка». Легитимация нового политического режима требовала обновленной версии истории КПК, в первую очередь в период КНР. «Решение по некоторым вопросам истории К ПК со времени образования КНР» было принято на VI пленуме ЦК в 1981 г. В этом весьма противоречивом документе Мао Цзэдун признавался вьщающимся политическим деятелем, под руководством которого КПК пришла к победе в 1949 г. Наряду с этим в решении признавались его ошибки, начиная с «большого скачка», и факты жесточайших репрессий. Курс нового руководства страны был направлен на преодоление маоистского наследия во внешней и внутренней политике.Сохраняя словесную и ритуальную верность “идеям Мао Цзэдуна”, новое руководство пошло по пути все большей деидеологизации своей политики, выдвигая на первый план лишь патриотические идеи строительства богатого и могучего Китая. Все эти глубокие политические перемены создали предпосылки для проведения новой экономической политики, для реализации курса экономических реформ.

1980е: Успешное проведение экономических реформ имело своим следствием фундаментальное изменение характера современного китайского общества. Началось демократическое движение.Разгром демократического движения в 1989 г. отчетливо выявил как достижения, так и пределы реформ в КНР. Китаю удалось добиться несомненного и даже беспрецедентного экономического прогресса, однако в рамках «социалистического выбора» реформы практически полностью исчерпали себя, столкнувшись с проблемой преобразования государственного сектора экономики. Кровавое подавление выступлений на Тяньаньмэне и разгром демократического движения надолго сняли вопрос о проведении политических реформ, о демократизации политической структуры. Эти трагические события также задержали углубление и расширение экономических преобразований. V пленум ЦК КПК, проходивший в Пекине в ноябре 1989 г., высказался за продолжение политики «урегулирования», принятой руководством КПК еще в 1988 г. Пленум принял решение «О дальнейшем урегулировании, упорядочении и углублении реформы», предлагая проводить его в жизнь до 1992 г. Главная цель этой политики - снять возникшую социальную напряженность. Фактически речь шла о значительном торможении реформаторского процесса. Но это продолжалось недолго.Уже в 1992 г., полагая, что политические и экономические последствия тяньаньмэньской трагедии преодолены, Дэн Сяопин высказался за возобновление и активизацию экономических реформ. Этот призыв был воспринят руководством КПК, которое на XIV съезде партии осенью 1992 г. официально провозгласило курс на строительство «социалистической рыночной экономики».

Левый радикализм в Латинской Америке. Идеологическое наследие Че Гевары.

Реформистская деятельность в рамках «Союза ради прогресса», военные перевороты и последовавшие за ними репрессии привели в середине 60-х гг. в ряде стран к спаду рабочего движения. Стачечная борьба уменьшилась, хотя ее масштабы оставались значительными — от 8 до 16 млн бастующих в год (1964—1968). Усилились позиции реформистских профсоюзов, входивших в Межамериканскую региональную организацию трудящихся. Численность латиноамериканских профсоюзов в ее составе увеличилась с 4 млн в конце 50-х гг. до 6 млн человек в середине 60-х гг.

Продолжало развиваться партизанское движение в Никарагуа, Гватемале, Венесуэле, Колумбии, Перу. В 1965 г. министр промышленности и член руководства компартии Кубы Че Гевара покинул остров с целью принять участие в революционном движении других стран. Сначала он отправился в Африку, где участвовал в повстанческих формированиях в Конго, а затем нелегально переехал в Боливию. В марте 1967 г. отряд Че Гевары начал боевые действия против подразделений правительственных войск боливийского диктатора генерала Баррьентоса в сельских районах, рассчитывая поднять на борьбу местных жителей. Подпольные вооруженные организации появились в Бразилии, Уругвае, Аргентине, Чили.

В партизанском движении активно участвовали леворадикальные организации, появившиеся в Латинской Америке под влиянием Кубинской революции на базе радикально настроенных групп молодежи, студенчества, интеллигенции, представителей средних слоев. Многие организации возникли на основе левых групп, вышедших из националистических движений и реформистских партий, а также фракций, отколовшихся от компартий и их молодежных организаций из-за разногласий по тактическим и стратегическим вопросам.

Левые радикалы стремились связать левонационалистические концепции с марксизмом и на этой основе выработать революционную теорию, отвечающую условиям развития латиноамериканского региона. Они выступали за «освободительную антиимпериалистическую революцию» на континенте, связывая ее с борьбой за социализм. Левые радикалы апеллировали в первую очередь к беднейшему сельскому и городскому населению. Единственный путь революционных преобразований в Латинской Америке они, как правило, видели в вооруженной борьбе. Созданием партизанских отрядов в сельской местности или вооруженными акциями подпольных групп в городах они надеялись быстро развернуть народную революцию на континенте.

Однако их надежды не оправдались. В 1965 г. были разгромлены перуанские партизаны. В октябре 1967 г. был разбит измотанный долгими переходами, стычками с войсками отряд Че Гевары в Боливии. Сам Че Гевара, раненный в бою, был схвачен карателями и убит. Его имя в дальнейшем стало необычайно популярным среди латиноамериканской молодежи, как символ революционного самопожертвования во имя возвышенных идеалов. Терпели неудачи партизаны и в других странах. Многие компартии отказались от вооруженной борьбы (в том числе в Венесуэле в 1967 г.), основное внимание уделяя мирным, легальным формам, созданию широких коалиций левых и демократических сил, участию в избирательных кампаниях, не отказываясь от революционных целей. В странах с диктаторскими террористическими режимами компартии признавали правомерность вооруженной борьбы, но считали также необходимыми длительную подготовительную работу, пропаганду и поиски соглашения всех оппозиционных сил. В Колумбии коммунисты возглавляли Революционные вооруженные силы, созданные на основе крестьянских отрядов самообороны и действовавшие в зонах, где с 1964 г. возобновилась борьба крестьян в защиту занятых ими территорий от правительственной армии. Однако эти выступления не вышли за пределы локальных очагов и конкретных целей крестьянского движения. В общенациональном масштабе компартия Колумбии выступила за легальные формы массовых действий, добившись некоторых успехов в профсоюзах.

Коммунисты обвиняли левых радикалов в мелкобуржуазном революционаризме и левацком экстремизме, а те, в свою очередь, упрекали компартии в догматизме и оппортунизме. Полемика шла и среди самих левых радикалов.

Леворадикальное течение в 60-е гг. появилось и в латиноамериканской церкви в связи с начавшимся со времени папы Иоанна XXIII (1958—1963) обновленческим процессом в католической церкви и продолженном при Павле VI (1963— 1978). Церковь стала выступать с критикой негативных сторон капитализма, высказываясь за улучшение положения обездоленных слоев населения. Она признала правомерность социальных преобразований и борьбы против диктаторских режимов, осудила неоколониализм и милитаризм, выступила за мир и разоружение. В то же время церковь осуждала революционное насилие, апеллируя в первую очередь к духовному началу, к моральному и нравственному совершенствованию самого человека. Схожие тенденции развивались и в протестантской церкви.

Левый радикальный фланг обновленческого движения в церкви составили сторонники «теологии освобождения», или «религии угнетенных». Наибольшее развитие данная теория получила в Латинской Америке в движении «народной», «мятежной церкви». Ссылаясь на христианское учение, его сторонники подвергли резкой критике капитализм и империализм и призвали к активному участию верующих в освободительной борьбе за социальную справедливость. Для «теологии освобождения» было характерно стремление соединить моральные и духовные ценности христианства как религии угнетенных с марксистской интерпретацией действительности и с левонационалистическими концепциями. Они выступали за «национальный» и «гуманный» социализм, основанный на активном участии масс в общественной собственности и местном самоуправлении. Идеи социализма они связывали с Евангелием.

Одним из инициаторов и популярнейшим представителем «мятежной церкви» был колумбийский священник, капеллан Национального университета в Боготе, Камйло Торрес (1929— 1966), выступивший в 1965 г. с пламенными обличениями империализма и олигархии и призывами к сплочению борцов за социальное освобождение. Разочаровавшись в мирных средствах борьбы, он присоединился к партизанам и в феврале 1966 г. погиб в бою. Его взгляды и личный пример нашли последователей. В Латинской Америке появился ряд организаций — сторонников «религии угнетенных»: Группа Голконда в Колумбии, Движение имени Камило Торреса и Движение в защиту «третьего мира» в Аргентине и др.

За ненасильственные действия в пользу социальных преобразований высказалась группа священников в Бразилии во главе с известным архиепископом Э. Камарой. В 1968 г. Манифест епископов «третьего мира», написанный в духе «теологии освобождения», был подписан 800 священнослужителями региона. Конференция епископов Латинской Америки в 1968 г. в Медельине (Колумбия) в присутствии папы Павла VI осудила насильственные методы борьбы, но высказалась за «освобождение народов континента от вековой нищеты, зависимости и угнетения», за ликвидацию условий, порождающих несправедливость и эксплуатацию.

В 60-е гг. возникло и движение христианских низовых общин, как католических, так и протестантских. Они создавались по инициативе приходских священников из самих прихожан с целью усилить влияние церкви на население сельских районов, «поселков нищеты», среди индейцев. В таких общинах отсталые, пассивные слои населения приобщались к социальной активности. Деятельность христианских низовых общин быстро начала превращаться в массовое движение за социальные перемены. Наибольшее распространение оно получило в Бразилии и в странах Центральной Америки.

Основные направления экономических реформ в современном Китае.

1970-80е:

Сельское хозяйство: сначала отказ от коллективных форм обработки земли и перехода к индивидуальному ведению хозяйства. В 1979 - Новая организация сельскохозяйственного производства, получившая название «системы производственной ответственности». Суть «производственной ответственности» состояла в том, что крестьянский двор, получив землю (в ряде случаев те же участки, что принадлежали ему прежде, до коллективизации), заключал контракт с руководством производственной бригады, представлявшим интересы государства. Контракт не ограничивал крестьян определенными формами хозяйственного использования земли, но предусматривал лишь уплату государству сельскохозяйственного налога и продажу государству части урожая. Все излишки, остававшиеся в крестьянском дворе, могли использоваться в зависимости от желаний крестьян. Сначала контракты были непродолжительными, потом земля перешла в наследственное владение дворов.

Предпринимательство: Разрешение реализовывать значительную часть произведенного крестьянами продукта на свободных рынках в качестве следующего шага имело смягчение государственного контроля над частным предпринимательством. Наряду с государственным сектором в промышленной сфере и торговле стали складываться и новые частные структуры в области сначала мелкого, а затем и среднего предпринимательства. К концу 80-х вне непосредственного государственного централизованного контроля работало уже около половины занятых в городской промышленности. При этом одна четверть работала на предприятиях, принадлежавших частному сектору экономики.

Производство: важную роль играли иностранные инвестиции и технологии. К НР встало на путь образования «специальных экономических зон» (СЭЗ), где создавались льготные условия для иностранного капитала. Наиболее крупной из них стала зона Шэньчжэнь, образованная рядом с английской колонией Гонконг. На основе иностранной технологии с участием иностранного капитала здесь были построены современные предприятия легкой промышленности, затем электроники, продукция которых предназначалась для экспорта.

Государственный сектор: на очередном пленуме ЦК КПК было принято решение распространить реформу и на государственный сектор. Суть реформы сводилась к сокращению сферы непосредственного государственного управления предприятиями и, как следствие этого, директивного планирования. Цель этого курса заключалась в достижении максимально полного хозяйственного расчета в деятельности предприятий при сохранении государственной собственности. Предприятия получили значительную экономическую свободу, что предусматривало право (при неприкосновенности основных фондов) распоряжаться имеющимися фондами, определять численность занятых, размеры оплаты труда и материального стимулирования, даже устанавливать цены на производимую продукцию. Это сопровождалось переходом управленческих функций от парткомов, в которых главную роль играл секретарь, в руки директорского корпуса. Постепенно начался и процесс акционирования госпредприятий.

Внешняя политика: частью новой экономической стратегии была идея «открытости» Китая для всего остального мира. Причем речь шла не только о развитии экономических отношений, но и о развитии культурных и научных связей.

Конец 1980-х - 1990е:

Государственный сектор: была разработана конкретная программа реформы государственного сектора промышленности. Программа предусматривала, с одной стороны, реорганизацию неэффективных предприятий путем банкротств, слияний, расформирования и т.д. С другой — были приняты меры для поддержки тех государственных компаний, которые представляли наиболее современные отрасли промышленности и обеспечивали основную долю промышленного производства. Из более чем 300 000 тыс. госпредприятий были отобраны около 500, обеспечивавших 40% общего потребления на рынке и дававших 85% ежегодных поступлений в казну от налоговых сборов. Именно сюда был направлен главный поток государственных инвестиций и именно на этих предприятиях прежде всего следовало провести акционирование с размещением акций на внутреннем и внешнем рынках.

Социальная реформа: Для того чтобы избежать обострения социальных конфликтов, были предприняты меры для реформы системы социального обеспечения. Каждый из занятых в госсекторе, как было объявлено, должен получить страховой полис, дающий право на медицинское обслуживание и пенсию, независимо от того, на каком предприятии он работает.

Военная реформа: Было принято решение о сокращении вооруженных сил к 2000 г. на 500 000 человек (до 2,4 млн) при одновременном наращивании технических и боевых характеристик вооружения и повышения уровня подготовки военнослужащих

Циклическая динамика экономического роста в современном Китае.

Китайская экономика в последние 30 лет действительно росла среднегодовым темпом, превышавшим 9 %. Но экономический рост в КНР был подвержен колебаниям, позволяющим говорить о формировании в китайской переходной экономике особой модели делового цикла. Резкие ускорения прироста ВВП сопровождались скачками инфляции, и для обуздания «перегрева» экономики властям приходилось осуществлять политику по «связыванию» совокупного спроса фискальными и монетарными инструментами. В результате экономический рост замедлялся, а инфляция снижалась. Но, в свою очередь, введенные рестрикции вызывали к жизни такие проблемы, как накопление запасов нереализованной продукции, высвобождение занятых, нарастание «плохих долгов» в банковской системе. В совокупности эти явления «вялости спроса» подготавливали условия для ослабления финансовой политики и соответственно нового резкого ускорения экономического роста.

Глубинные причины такой хозяйственной динамики коренятся в сложившейся институциональной структуре китайской экономики. Постепенность китайских реформ справедливо считается их достоинством, но надо иметь в виду и то, что она способствовала консервации определенного переходного состояния, которое само по себе способно порождать существенные макроэкономические проблемы. Непроясненность прав собственности, неразделенность финансов предприятий и государства, сохранение среды «мягких бюджетных ограничений» приводят к тому, что в экономике постоянно присутствует избыточный спрос на инвестиции. Гипертрофированный инвестиционный бум ведет к возникновению «перегрева», обуздать который невозможно без специальной противоциклической политики. К тому же со второй половины 1990-х гг. модель китайского экономического цикла стала меняться. Антиинфляционная политика середины 1990-х гг. способствовала не просто замедлению экономического роста, а погружению экономики на несколько лет в состояние дефляции.. Выход из нее наметился только в 2002 г., именно с этого момента отсчитывается последний экономический цикл, завершившийся в конце 2008 г. новым резким замедлением под воздействием глобального финансового кризиса.

Главным двигателем экономического роста в КНР, таким образом, традиционно выступает инвестиционный процесс, а он в свою очередь базируется на аномально высокой (до 50 % ВВП) норме сбережения. Стимулы к сбережению в Китае связаны как с традиционными социокультурными особенностями страны и всего восточноазиатского региона, так и с так называемой «предохранительной мотивацией». Высокая норма сбережения обеспечивает инвестиционный процесс финансовыми ресурсами, но у нее есть и оборотная сторона – потребительский спрос расширяется сравнительно медленно.

Сам перелом циклической динамики, выход из дефляции, переход к новому оживлению экономики на этот раз были обусловлены не столько внутренними предпосылками, сколько влиянием внешнеэкономических факторов: активизацией экспортной экспансии после присоединения Китая к ВТО, резким усилением притока в страну спекулятивного капитала из-за рубежа в результате новых мер финансовой либерализации. Роль экспорта как еще одного, наряду с инвестициями, ключевого фактора экономического роста в Китае за последние годы резко возросла. Благодаря увеличению экспорта и притоку капитала происходило быстрое накопление валютных резервов, которое стало главным механизмом снабжения экономики ликвидностью. Денежная политика властей в таких условиях во многом утратила автономию и стала зависимой от внешнеэкономической сферы.

Избыточная ликвидность привела к очередному «перегреву» экономики и скачку инфляции во второй половине 2007 г. Если в предыдущие годы власти пытались осуществлять финансовые рестрикции выборочно, то с конца 2007 г. они были вынуждены задействовать весь арсенал мер антиинфляционной политики: повышать процентные ставки и нормы обязательного резервирования, квотировать кредитную эмиссию банков, ускорить ревальвацию юаня, снижать нормы возмещения НДС экспортерам и т. д. И если в предыдущие годы, в период высокой международной конъюнктуры, китайская экономика практически не реагировала на ограничительную политику властей и продолжала ускоряться, то в течение 2008 г. комбинация внутренних и внешних факторов стала работать в противоположном направлении.

Уже в первой половине 2008 г. прирост китайского экспорта стал замедляться из-за кредитных ограничений, ревальвации юаня и роста издержек на оплату труда, а затем и из-за воздействия начавшейся в развитых странах рецессии. С конца 2007 г. произошел перелом тенденций на китайских рынках акций и недвижимости, где до этого разворачивался обусловленный избыточной ликвидностью спекулятивный бум. А когда в сентябре – октябре 2008 г. международный финансовый кризис перешел из вялотекущей в острую форму, то китайская экономика испытала крупномасштабный внешний шок, сопровождавшийся не только обрушением показателей экспорта и импорта, но и резким замедлением прироста инвестиций и промышленного производства. С февраля 2009 г. в китайской экономике снова началась дефляция. Внутренние изъяны модели экономического роста, основанной на инвестициях и экспорте при недостатке внутреннего потребительского спроса, зависимой от состояния международных рынков, были очевидны и раньше. Но теперь выправление сложившихся перекосов стало предметом не только долгосрочной структурной, но и краткосрочной антикризисной политики.

В конце 2008 – начале 2009 г. китайские власти задействовали практически все доступные методы для поддержания экономического роста в стране, уже к середине 2009 г. определенное оживление экономики было достигнуто. Но, судя по всему, обеспечено оно было опять-таки за счет реанимации инвестиционного процесса, причем его лидерами на этот раз выступали непосредственно государственные инвестиции. Иначе говоря, прежняя модель экономического роста пока воспроизводится в еще более утрированной форме.

Эволюция идеологического обеспечения экономических реформ в Китае в 1970 – 2000-е годы.

1976: скончался Мао Цзэдун, началась борьба за власть. Участники: выдвиженцы культурной революции (“четверка”, Хуа Гофэн, Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо и Е Цзяньин), “старые кадры” (Дэн Сяопин). В итоге первого этапа борьбы “четверка” и Сяопин были отстранены от власти, Хуа Гофэн стал Председателем ЦК КПК и Председателем военного совета при ЦК КПК.

1977: Хуа Гофэн настаивал на продолжении промаоистской политики, о чем было объявлено на XI съезде КПК В отчетном докладе, сделанном им, прозвучали основные лозунги маоистской эпохи, включая и призыв строить социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее», выдвинутому еще в период «большого скачка». Председатель ЦК КПК настаивал на широком развитии движения по созданию предприятий в городе и на селе по типу Дацина и Дачжая. Партии и обществу было обещано и впредь проводить кампании, подобные «культурной революции». Наряду с этим было заявлено о необходимости модернизации Китая с целью превращения его в современное государство на основе подъема сельского хозяйства, промышленности, обороны, развития науки и техники («четыре модернизации»).План «четырех модернизаций», предложенный Хуа Гофэном на сессии, представлял из себя, в сущности, новый вариант «большого скачка». Однако в отличие от «большого скачка» в конце 50-х гг., основанного на концепции «опоры на собственные силы», новый «скачок» предполагалось осуществить за счет западных кредиторов, интенсивного импорта современных технологий и оборудования из промышленно развитых стран.

Весной 1978 г. в китайской печати началась мощная кампания под старым лозунгом Мао Цзэдуна «практика — единственный критерий истины». Однако очень скоро стало ясно, что она направлена против Хуа Гофэна и других вьщвиженцев «культурной революции» и по сути дела против самого Мао Цзэдуна. Важную роль в организации этой кампании сыграл Ху Яобан, репрессированный в годы «культурной революции» руководитель китайского комсомола, впоследствии реабилитированный и введенный в состав ЦК на XI съезде КПК. Весной 1978 г. он занимал пост руководителя Высшей партийной школы, профессора которой и подготовили серию статей, положивших начало новой идеологической кампании. Призыв, скрытый в них, был понятен: лишь такая экономическая политика имеет право на существование, которая обеспечивает экономическую эффективность. Это был определенно вызов, брошенный «прагматиками» выдвиженцам «культурной революции» и означавший, что они готовы перейти от борьбы за широкую реабилитацию «старых кадров» к наступлению на основополагающие догмы маоизма.

Фракция Хуа Гофэна была ослаблена, поддержку получила фракция Дэн Сяопина. Поворотным моментом стал III пленум ЦК КПК 11-го созыва. Проблемы экономической стратегии в решениях пленума были затронуты лишь отчасти — скорее в негативной, чем в позитивной форме. Главным было отрицание опыта Дачжая, что означало отказ от ставки на формы социальной организации в деревне, подобные народным коммунам. Однако в реальной жизни решения пленума создали предпосылки для возвращения к методам «урегулирования», использовавшимся после провала «большого скачка» в начале 60-х гг. Была подвергнута критике также политика Хуа Гофэна, направленная на осуществление нового «большого скачка». Экономические вопросы оказались в центре внимания очередной сессии ВСНП в июне—июле 1979 г. Сессия принимает решения о проведении в течении трех лет (1979—1981) политики «урегулирования» народного хозяйства. Эта новая политика означала прежде всего смену экономических приоритетов и соответствующую корректировку инвестиционной политики. За счет сокращения капиталовложений в тяжелую промышленность было ускорено развитие легкой, особенно текстильной промышленности. Сокращение капиталовложений коснулось также военной промышленности. Приоритетной сферой стало и сельское хозяйство.

После этого, в 1980-81 Хуа Гофэн подвергался резкой критике, он был отстранен с государственных постов. Победа фракции Дэн Сяопина была окончательно закреплена в результате судебного процесса над их политическими противниками — «бандой четырех» и их ближайшим окружением (“культурной революцией”), проходившего в течение нескольких месяцев в 1980-81.

Ход этого процесса не мог не поставить вопроса о личной ответственности Мао Цзэдуна за те бедствия и преступления, которые были совершены, начиная со времени «большого скачка». Легитимация нового политического режима требовала обновленной версии истории КПК, в первую очередь в период КНР. «Решение по некоторым вопросам истории К ПК со времени образования КНР» было принято на VI пленуме ЦК в 1981 г. В этом весьма противоречивом документе Мао Цзэдун признавался вьщающимся политическим деятелем, под руководством которого КПК пришла к победе в 1949 г. Наряду с этим в решении признавались его ошибки, начиная с «большого скачка», и факты жесточайших репрессий. Курс нового руководства страны был направлен на преодоление маоистского наследия во внешней и внутренней политике.Сохраняя словесную и ритуальную верность “идеям Мао Цзэдуна”, новое руководство пошло по пути все большей деидеологизации своей политики, выдвигая на первый план лишь патриотические идеи строительства богатого и могучего Китая. Все эти глубокие политические перемены создали предпосылки для проведения новой экономической политики, для реализации курса экономических реформ.

1980е: Успешное проведение экономических реформ имело своим следствием фундаментальное изменение характера современного китайского общества. Началось демократическое движение.Разгром демократического движения в 1989 г. отчетливо выявил как достижения, так и пределы реформ в КНР. Китаю удалось добиться несомненного и даже беспрецедентного экономического прогресса, однако в рамках «социалистического выбора» реформы практически полностью исчерпали себя, столкнувшись с проблемой преобразования государственного сектора экономики. Кровавое подавление выступлений на Тяньаньмэне и разгром демократического движения надолго сняли вопрос о проведении политических реформ, о демократизации политической структуры. Эти трагические события также задержали углубление и расширение экономических преобразований. V пленум ЦК КПК, проходивший в Пекине в ноябре 1989 г., высказался за продолжение политики «урегулирования», принятой руководством КПК еще в 1988 г. Пленум принял решение «О дальнейшем урегулировании, упорядочении и углублении реформы», предлагая проводить его в жизнь до 1992 г. Главная цель этой политики - снять возникшую социальную напряженность. Фактически речь шла о значительном торможении реформаторского процесса. Но это продолжалось недолго.Уже в 1992 г., полагая, что политические и экономические последствия тяньаньмэньской трагедии преодолены, Дэн Сяопин высказался за возобновление и активизацию экономических реформ. Этот призыв был воспринят руководством КПК, которое на XIV съезде партии осенью 1992 г. официально провозгласило курс на строительство «социалистической рыночной экономики».