Две концепции государственного развития

Измена Курбского и переход его на сторону врага не были случайностью — они отразили сложность внутриполитического положения Российского государства в период установления самодержавия. Курбский постарался как можно яснее объяснить причины своего поступка, прислав послание Ивану IV из литовского города Вольмара. Курбский недвусмысленно указывал на то, что причиной его расхождения с царем является установление единодержавия, оттеснение от власти княжеско-боярской знати. Вспоминая события недавних лет, Курбский утверждал, что дела государства шли хорошо, пока Грозный действовал вместе с мудрыми советниками «Избранной рады», и что полоса неудач и поражений началась с того, что Грозный стал подвергать гонениям и казням ближайших своих советников. Близкий к «нестяжателям» князь Курбский видел причину гонений на бояр как в злом характере царя, так и во влиянии на него осифлянских церковников. В этом и других (их было всего три) посланиях Курбского, а также в его «Истории о великом князе Московском» высказывались мысли, согласно которым наибольший успех при решении государственных вопросов обеспечивает такой политический строй, при котором знать занимает важное место в государстве. Само бегство А. М. Курбского в Литву и последующая его деятельность в качестве члена Королевской рады в Речи Посполитой указывают на то, что политический строй государства, в котором магнатам принадлежали исключительно широкие права, а королевская власть была весьма ограниченна, представлялся Курбскому лучшим вариантом и для развития России. Однако исторический опыт показал, что именно аристократия довела Речь Посполитую до полного развала, утраты национального единства и государственной независимости.

Иван Грозный ответил обширным посланием, в котором видны незаурядный ум и необузданный характер его автора. Грозный резко отверг концепцию Курбского. Он ссылался на опыт боярского правления в 30 —40-х годах, доведший страну до развала, и обвинял своих недавних советников в корыстолюбии и непонимании государственных интересов. Грозный формулировал идею «божественного происхождения» своей власти, настаивая на своей особой ответственности перед богом за врученное ему государство. Осифлянский тезис о божественном происхождении царской власти содержал в себе идею нравственного руководства и, соответственно, влияния церкви на царя. Иван I V сделал упор на другую сторону вопроса — на неограниченность и неподконтрольность своей власти, как полученной от самого бога, а не «многомятежным человеческим хотением», как ядовито намекал Грозный на любезные Курбскому политические порядки в Речи Посполитой, где правители были выборными. Ссылаясь на многочисленные тексты «священного писания» и подчеркивая древность своего царского рода, царь гневно обрушился на бояр, претендующих на соучастие во власти. Никто, в том числе и церковники, не могут вмешиваться в дела светской власти. Тезису Курбского о старинном праве свободного отъезда бояр к другому государю Грозный противопоставлял понятие государственной измены.

Эту идею Грозный проводил настойчиво и последовательно. Она красной нитью проходит и через другое послание Курбскому, написанное десять лет спустя, когда русским войскам удалось взять тот самый город Вольмар, откуда Курбский писал свое первое послание. В послании в Кириллово-Белозерский монастырь (1573 г.) Иван IV осудил монахов за поддержку и укрытие опальных бояр, требовал невмешательства церковников («живых мертвецов») в светские дела. В духовном завещании, датируемом обычно 1572 г., Иван IV развивал мысль о том, что государь должен в совершенстве знать все области государственного управления, чтобы иметь возможность контролировать ход государственных дел и принимать решения со знанием дела, а не по подсказке советников. Островпечатлительный ум Ивана IV формировался в обстановке жестоких княжеско-боярских междоусобиц, и идея единовластия запала ему на всю жизнь как самое верное средство спасения государства от разорительных распрей знати. Особенности его характера — жестокость, подозрительность, садистские наклонности — придавали борьбе Ивана IV за укрепление самодержавия самые жестокие и ужасные формы.