35Архитектура модерна и постмодерна

сти», представив XIX век в качестве предыстории совре­менного зодчества и функционального оформления. Не­смотря на весьма заметные Стеклянный дворец и крытый рынок, потребовались несравненно более утомительные поиски следов, чтобы в Мюнхене, на этой, скорее, отвра­тившейся от модернизма территории, обнаружить такие следы указанной разумности — и проследить их вплоть до современности. Но не только нечеткостью «фотографичес­ких отпечатков», оставленных модернизмом под солнцем династии Виттельсбахов, может объясняться изменивше­еся содержание выставки: по сравнению с выставкой, со­стоявшейся десять лет назад, сегодня явственнее просту­пают «защитные» черты стиля. Спор о постмодернизме, проходящий уже не только в архитектурных журналах, ка­сается и отправных точек обоих упомянутых попыток ре­конструкции. Бой идет за наблюдательную вышку, с кото­рой взгляд устремляется в предысторию модернистского движения.

В позициях нелегко разобраться. Ибо все выступают еди­ным фронтом в критике бездушной архитектуры «контей­неров», отсутствия соотнесенности с окружающей средой и эгоистичной надменности упрощенных офисных зданий, чудовищных супермаркетов, монументальных университе­тов и дворцов конгрессов, отсутствия городского характе­ра и враждебности по отношению к человеку городов-спут­ников; в критике разрекламированных горных хижин — этих несимпатичных потомков бункерной архитектуры; массового производства собачьих конур с двускатными крышами, разрушения деловых центров ради решения ав­томобильных проблем⁸ — столько рубрик, и в общем и це­лом никаких разногласий. Зигфрид Гидион, весьма страс­тно боровшийся за модернистскую архитектуру больше средней продолжительности человеческой жизни, еще в 1964 году написал критические тезисы, под которыми се­годня могли бы подписаться Освальд Маттиас Унгерс или

36

АРХИТЕКТУРА МОДЕРНА И ПОСТМОДЕРНА

же Чарльз Мур⁹. Правда, то, что одни преподносят в каче­стве имманентной критики, становится у других оппози­цией по отношению к модернизму; те же причины, что по­буждают одну сторону к критическому продолжению не­заменимой традиции, для другой стороны являются доста­точными, чтобы провозгласить эпоху постмодернизма. И упомянутые оппоненты опять-таки делают противопо­ложные выводы в зависимости от того, борются ли они со злом косметическими или же системно-критическими ме­тодами. Консервативно настроенные архитекторы доволь­ствуются стилистическим переряживанием того, что про­исходит и без них: например, Бранка как традиционалист, а сегодняшний Вентури как деятель поп-арта преобразуют дух модернистского движения в цитату и иронически сме­шивают с другими цитатами, превращая их в яркие тек­сты, сияющие подобно неоновым трубкам. Радикальные антимодернисты, наоборот, прилагают все усилия к тому, чтобы «подставить ножку» экономическому и администра­тивному принуждению промышленного строительства; их цель — дедифференциация строительной культуры. Что для одной стороны — стилевые проблемы, то другая сто­рона понимает как проблемы деколонизации разрушенных жизненных миров. Итак, те, кто стремится продолжить незавершенный проект модернизма, который заносит, словно машину, сталкиваются с различными противника­ми, совпадающими лишь в решимости расстаться с модер­низмом.

Модернистская архитектура, которая поначалу развива­лась из столь же органических, сколь и рационалистичес­ких подходов Фрэнка Ллойда Райта и Адольфа Лооса, и Достигла расцвета в удачнейших произведениях Гропиуса и Миса ван дер роэ, Корбюзье и Алвара Аалто, — эта ар­хитектура все еще является первым и единственным обя­зывающим стилем со времен классицизма, стилем, форми­рующим и повседневность. Правда, этот тип зодчества воз-