Неделин Е.А.
Отражение личности художника в творчестве и
некоторые аспекты подготовки актеров
Глава 1.
Художественная критика, в широком смысле вмещающая в себя и учебники по литературе для младших классов и обширные эссе, посвященные творчеству отдельных деятелей искусства, видит свою задачу, прежде всего в открытии красот и недостатков в произведениях искусства [А.С.Пушкин, ПСС, Москва, Воскресенье, том 11, стр.139]. Проделав эту работу она (критика) зачастую считает свою миссию исполненной и вопрос о том, почему в поле зрения художника попала определенная “натура” выносится за ее пределы. Если же подобные вопросы и всплывают, то анализ редко выходит за рамки обобщающих банальностей: “Бессмертный патриотический подвиг и необыкновенная судьба молодогвардейцев не могли не взволновать советского писателя Александра Фадеева [А. Фадеев "Молодая Гвардия, Предисловие С. Преображенского, Москва, "Детская литература, 1965, стр. 7]. (Принося извинения за низкопробность выбранного примера, автор все же приводит его в качестве точной иллюстрации вышеуказанной тенденции).
Опуская причины подобного пренебрежения критики к исследованию объектов и явлений действительности, послуживших первотолчком для создания произведения искусства, любопытна попытка проанализировать взаимосвязь автобиографии художника с выбором “натуры” для своих произведений и степени художественности созданного им продукта.
Рассмотрение данной проблемы можно начать с постановки вопроса на первый взгляд граничащего с идиотизмом: почему Александр Сергеевич Пушкин, всемирно известный автор энциклопедии русской жизни, мастер художественного описания макроэкономических явлений, определявших развитие современного ему общества, ни словом не обмолвился о тех десяти днях, которые потрясли мир - событиях октябрьской революции в России? Ответ, казалось бы, очевиден: революция состоялась через 80 лет после кончины поэта. Следовательно, прежде всего,“натурой” художнику могут послужить лишь известные ему факты или явления.
Однако отнюдь не все, попадающие в поле зрения художника явления, служат поводом для создания художественных произведений; в качестве таковых выступают лишь те, что рождают значимые для творца субъективные обобщения, или, пользуясь языком теории потребностей, взаимодействующие с доминирующей потребностью данного индивидуума [П.М.Ершов, Искусство толкования, часть вторая, Дубна, “Феникс”, 1997, стр. 64], а очевидно, что уровень важности какого-либо конкретного факта для разных субъектов различен.
Таким образом, в процессе творчества каждый художник занят ни чем иным, как созданием автопортрета развития собственных потребностей: Я памятник себе воздвиг нерукотворный... [А.С. Пушкин, ПСС, том 3, Москва, “Воскресенье”, “Памятник”, стр. 424] Термин явление искусства1, в данном контексте, может быть правомерно распространен с уровня продукта творчества до уровня личности творца.2
Рассмотрим вопрос с другой стороны. В каком случае данный автопортрет может быть причислен к явлениям искусства, а не к предметам, выполняющим иные утилитарные функции. Дабы представлять интерес для окружающих, а не только для создателя, данный продукт, должен каким-то образом выражать сущность адресата, т.е. быть важным для него, или, возвращаясь к теории потребностей, взаимодействовать с потребностной структурой потребителя 3.
Чтобы взаимодействовать с потребностями конкретного субъекта-адресата, главенствующая потребность творца должна удовлетворять условию универсальности (Для всех, не только для себя) или, пользуясь классификацией Ершова, относиться к группе идеальных потребностей.