10.3.2. Кто или что стоит за трансформацией понятия «собственность»?

Радикальные изменения в представлениях человечествас нейших правовых и экономических положениях (в первув редь речь, конечно, идёт об европейских государствах) пр шли в период буржуазных революций и в процессе поел; щего формирования капиталистической общественной с мы. История знает немало примеров таких явлений, koi представляют собой явный регресс в общественном разв Выше мы упоминали о некоторых из них применительно! цессу интеграции. В данном случае нас интересуют конкр< и очень существенные изменения в представлениях особе ности, которых формально как бы и не было, поскольку идёт об естественных правах, не имевших законодател! оформления. Но поскольку в условиях общественного п водства невозможно обойти молчанием такие объекты с венности, к;ис интеллектуальные или трудовые способно! вся система законодательства чётко свидетельствует о то) эти объекты собственности законодательство отвергает, т< вомерно говорить о новом понимании объектов собственк Что же касается субъектов собственности, то здесь пере носят и формальный характер. Человечество постепенно: ботало очень удобный механизм, объект собственности, н его на свою беду юридическим лицом, без которого общее ное производство, объединяющее нескольких субъектов с венности, просто не может функционировать. Не долго д

296

этот объект признали субъектом, наделив его такими правами, которыми наделять способен разве что один Господь, хотя по­добных случаев Библия не описывает.

В осуществлении значительных общественных перемен всегда просматриваются интересы определённых обществен­ных сил. Может показаться, что в данном случае проявились интересы нарождающейся буржуазии. Если говорить о совре­менной финансовой олигархии, то она обладает такими воз­можностями, которых вполне достаточно, чтобы научно дока­зать что угодно. Но, во-первых, 200-300 лет тому назад такой олигархии ещё не существовало, а во-вторых, заинтересован­ность буржуазии в изменённых трактовках понятия «собствен­ность» не столь очевидна: больше всего при этом ущемляются интересы предпринимателей, так как отвергается важнейшая форма их участия — интеллектуальный вклад. Хотя, конечно, в преувеличении роли имущественного капитала заинтересова­ны в первую очередь именно те, кто им располагает.

Огромное значение для закрепления в обществе ошибочных представлений о нраве собственности имел труд К. Маркса « Ка­питал». Какие цели преследовал Маркс, когда писал этот труд? Конечно, это были политическиецели, изложенные в Манифес­те Коммунистической партии ещё до того, как появился «Капи­тал». Этот труд должен был прозвучать как анафема представ­лениям о капитале в том виде, в каком они к этому времени благодаря усилиям представителей школы классической политэкономии не только сформировались в общественном со­знании, но и получили законодательное признание во многих европейских государствах. Казалось бы, имущественному и фи­нансовому капиталу (инструменту, эффективность которого целиком зависит от того, кто им пользуется) следует противо­поставить человеческий капитал, представляющий собой объект частной собственности и являющийся активной состав­ляющей производительных сил, уравняв тем самым правовое положение всех участников процесса производства. Однако Маркс не нашёл ничего лучшего, как заменить частную собст­венность общей совместной, самой неэффективной. Почему? Мы далеки от того, чтобы заподозрить Маркса в некомпетент­ности. Для того, чтобы увидеть роль человеческого капитала, никакой компетентности и не требуется. Вполне достаточно обычного здравого смысла, которым Маркс обладал в полной

297

мере. Подумаем о Другом. Если обладатели имуществе! трудового и интеллектуального капитала выступают как f правные участники производственного процесса, эконок кие партнёры, то рушится вся идеология классовой бо оказывается неприменимой философская идея «развит! борьба противоположностей», а капиталисты становят эксплуататоров полезными и нужными участниками upoi ственного процесса. Возможно, Маркс и сам пришёл к; выводу, иначе непонятно, почему на создание «Капитал затратил 30 лет, так и не сумев его закончить. Не забудем т что ко времени работы Маркса над «Капиталом» Коммун ческий манифест был уже обнародован и получил широч; признание.

Фактически Маркс своей весьма неудачной критикой тализмадал его сторонникам мощное идеологическое ор если даже такой человек, как Маркс, выдающийся эконо идеолог борьбы с капитализмом, не увидел в экономим!

системе капитализма саких изъянов, кроме частной с

венности, то значит, этих изъянов действительно не суще ет. Такой же логикой руководствуются и российские реф. торы, слепо переносящие В Россию западный опыт. Капит тическая экономика выработала во второй половине ! целый ряд сдержек и противовесов для того, чтобы комп ровать отрицательное воздействие ошибочных экономим: постулатов, на которых базируется современная эконо ЭТОГО нельзя не учитывать и нельзя надеяться решить во блемы путём копирования изначально порочной эконом кой системы. Возможно, Маркса следует упрекнуть в тол он «не увидел» (или не захотел увидеть) ошибочных трак-понятия «собственность». Но эти изменения произошли е Маркса и присущи классической политэкономии. Во вс случае, не Маркс был виновником появления ошибочных товок собственности.

Главная причина изменений в понимании собственно другом. Искажения в понятиях «субъекты» и «объекты» с венности явились следствием перекосов в понимании i терминов, как естественное право и позитивное право. О из главных политических задач буржуазных революций соответствующих Преобразований, происходивших не в d революции, была ликвидация СОСЛОВНОГО неравенства, cyi

298

вовавшего чаще всего в форме естественного права, и провоз­глашение и законодательное подтверждение равенства всех людей независимо от их общественного положения. Собствен­но говоря, к этому времени значительная часть общества уже начала осознавать равенство всех граждан как своё естествен­ное право, но одновременно значительная часть общества ещё придерживалась прежних взглядов. Чтобы в этих условиях одно право пришло на смену другому, потребовалось не только отстранить от власти носителей устаревшей идеи, но и закре­пить законодательно новое понимание прав человека. Всё это было вполне разумно, хотя на практике выглядело так, будто только право, получившее законодательное выражение, являет­ся «настоящим правом» в отличие от естественного права пер­вородства, которое теперь превратилось в нарушение прав че­ловека. Господство римского права, проработанного достаточ­но глубохо и служившего в большинстве государств основой создаваемой правовой системы, тоже немало способствовало тому, чтс позитивное право оказалось поставленным выше ес­тественного. А постепенно естественное право, не получившее законодательного подтверждения, вообще утратило роль пра­вового регулятора.

Революции представляют собой хороший инструмент для разрушения всего устаревшего, но не уступающего места ново­му. Они успешно решают политическую задачу, объединяя всех недовольных по принципу «против кого дружитьк Но далее возникает созидательная задача, экономическая по своей сути, которую политики часто просто не способны решать. Впрочем, как показывает практика, послереволюционное строительство нового общества почти всегда происходит методом проб и оши­бок. Как это, например, происходит и в современной России.

Разрушение феодального строя, ликвидация сословного не­равенства и формальное провозглашение равенства всех людей «перед судом и законом» - всё это были политические задачи, стоявшие перед буржуазными революциями, достаточно ясные и понятные. Из экономических задач, тоже достаточно очевид­ных, была одна: ликвидация феодальной собственности на землю как экономического фундамента феодального строя. Но одновременно существовали экономические задачи, совсем не очевидные. Разрушение мелкотоварного производства, осно­ванного на личном труде собственника, естественным образом

299

объединявшего в себе псе три вида капитала, привело к та» положению, когда естественного прям быть собственш своих способностей, не подкрепленного законодательно, о» ЛОСЬ явно недостаточно. Раз происходил передел имущее! ного капитала, то необходимо было законодательно подт дни, существование интеллектуального И трудового капит не подверженного никакому переделу. Однако в то время э не было сделано по совокупности различных причин, част которых мы выше назвали.

Так или иначе, по ошибочные правовые решения в вопр собственности, которые первоначально утвердились в гр; европейских государств, сегодня характерны для всего со менного общества и примерно одинаковы для всех госуда независимо от их политического строя. Было ли это явл! неизбежным? Вряд ли. Неизбежными в сфере экономики ступают только такие явления, которые вызываются стре пнями получить побольше, потратив поменьше (времени ресурсов), присущими, осознанно или пег, каждому учасп производственного процесса. Нет никаких видимых npi считан, появление ■современных трактовок понятия «собп ность» закономерным. Скорее всего, оно возникло в резуль случайного стечения обстоятельств. И никаких объектив экономических причин, мешающих привести это понимал соответствие с экономической природой собственности, » шествует. Но зато существуют политические причины, npi достаточно весомые.

10.4. Почему в эпоху НТР интеллектуальный капитал н< признаётся де-юре?

Мы не склонны связывать ошибочные представления о к венности и, в частности, признание существования интелле ального капитала, только с отсутствием понимания этоп проса в современном обществе. Возможно, о непонимании можно было говорить в первой половине XX столетия, но XXI в. Для примера рассмотрим, как эта проблема решает США, так сказать, в цитадели капитализма. 11е решаясь mi малыше признание существования трудового и интеллект; пою капитала (по причинам, на которых мы ещё останови;

:юо

но понимая роль этих факторов, американское общество пред­приняло целый ряд мер, если и не устраняющих полностью, то существенно уменьшающих негативные последствия допущен­ного юридического, экономического и политического казуса. В обществе созданы экономические условия, чтобы каждый рабо­тающий гражданин мог бы при желании стать держателем акций, что предоставило бы ему право, хотя и формальное, участвовать в управлении предприятием. В большей степени, чем в других капиталистических государствах, в США уделяет­ся внимание деятельности предприятий с собственностью ра­ботников (т.е. полностью или частично принадлежащих «наемным» работникам). Существуют десятки консультацион­ных центров, в которых происходит обучение работников осно­вам экономики, Конгрессом принят ряд законов, содержащих для таких предприятий определённые налоговые льготы и г.п. Зачем это делается? Затем, чтобы сделать каждого работника владельцем не только своего интеллектуального и трудового капитала, каким он де-факто всегда является, но и владельцем имущественного капитала, уменьшив тем самым расслоение об­щества по имущественному признаку. Установив очень высо­кий уровень почасовой оплаты, американское общество как бы обращается к споим гражданам, занятым наёмным трудом: да, ты считаешься наёмным работником; но подумай, сумеешь ли ты сам заработать столько же, став предпринимателем?

Высокий уровень оплаты труда является мощным мотива-ЦИОННЫМ фактором, практически снимающим вопрос об экс­плуатации наёмного труда и создающим экономическую воз­можность покупки акций. Кроме того, очень высокий уровень почасовой оплаты — это одновременно критерий высокой эко­номической эффективности: при такой зарплате прибыль может быть получена только за счёт получения высокого дохо­да. Таким образом, американская экономика, де-юре ориенти­рованная на прибыль, де-факто оказывается ориентированной на доход. Одновременно в США установилась очень высокая оплата интеллектуального труда, в чём убедились тысячи рос­сийских специалистов, далеко не всегда выдающихся, которые, переехав в США, стали полу an. за аналогичную работу в де­сятки раз больше, чем получали В России. В США созданы специальные фонды, связанные с ведущими учебными заведе­ниями всего мира. Они финансируют любые работы студентов,

301

чтобы таким способом шлянии, наиболее одарённых. Хотя о) мально существование интеллектуального капитала вроде t не признаётся. Можно принести немало и других приме] показывающих, что рои» интеллектуального и трудового кг тала признаётся де-факто во всём мире.

Почему же за ЭТИМ исследует юридическое признание? тому, что на этом рубеже кончается экономика и качина< политика. Представим на минуту, что в бывшем СССРруко, ство КПСС осознало, что субъектом собственности можетб только человек, что интеллектуальные и трудовые способно ЯВЛЯЮТСЯ объектами его собственности (т.е. пидивидуаль частной собственностью) и что государственная собсп НОСТЬ — это общая совместная п самая неэффективная. А гд ТОГДа классовая борьба, уже унесшая миллионы человече( жизней? Политикам решиться на такой шаг равнозначное; убийству.

Л возьмём Другу»сторону. Представим, что Конгресс С громогласно Признает, что нее байки об исключительной г имущественного капитала — ЭТО просто ложь, а главный к тал - интеллектуальны ii и трудовой, и что вся система кап ЛИЗМа покоится па порочной основе. Реакцию на подобно! явление легко предугадать: коммунисты были полное правы, когда критиковали пороки капитализма. Выходит, ведущие силы современности не ваинтересоваяы в утвер: ннп истины. Конечно, •ипн лай мешке не утаишь» иэкономи кие факторы заставят с ними считаться. Рино или поздно, вопрос только в цепе, Которую платит человечество за сохр внеэкономически порочной концепций собственности.] же эта огромна. Вероятно, наведения порядка в таком в» общественном институте, как институт собственности, бы.г достаточно, чтобы решить проблему нищеты и всеэколоп кие проблемы, вместе взятые.

10.5. Россия и проблемы собственности

Выше мы отметили, что ведущие по.пп пческие силы совре

кости нс слишком заинтересованы в приведении законода ныхопределений различных сторон понятия «собетвевж в соответствие с его экономической природой. Однако

302

группа государств, где дело обстоит несколько иначе. Это Рос­сия и некоторые страны СНГ и Восточной Европы, отказавшие­ся от социалистического пути развития и не слишком связав­шие себя с капиталистическим. Возможно, к России это отно­сится в наибольшей степени. Россия ушла от социализма и вряд ли может туда вернуться, если даже предположить, что Зюганов и К" вдруг придут к власти. То, что способна была сделать РСДРП (б), явно не по силам КП РФ. Но и к капитализму Россия, как ни стремилась, пока ещё не пришла. А может быть и не нужно стремиться? Мы привыкли оперировать понятием «система», включающим в себя и политическую, и экономичес­кую системы, и системы образования и здравоохранения, и науку, словом, практически всё. Спорить о системе как о чём-то целом в таком её понимании абсурдно. Тем более, как показы­вает мировой опыт, прямой связи между политической систе­мой и экономической не существует. Китай, например, осу­ществляет капиталистический путь развития под руководством коммунистической партии. Сегодня в России много говорят о политической стабильности как о необходимом условии эконо­мического развития. Политической стабильности коммунисти­ческим режимам было не занимать, а экономика отставала всё равно. Особенно характерен в этом отношении пример двух Корей. В Северной Корее существовал стабильный политичес­кий режим, пользовавшийся безусловной поддержкой всего на­рода. В Южной Корее один марионеточный режим сменял дру­гой, процветала коррупция, велись непрерывные баталии между гражданами и властью. Правителям было просто не до экономики. А результат? Северная Корея голодает, а Южная — процветает.

Экономическую систему не следует увязывать с политичес­кой, она требует детального самостоятельного рассмотрения. А детальное рассмотрение «капиталистической» и «социалисти­ческой» экономических систем показывает, что они построены на одних и тех же экономических принципах и различаются только тем, что социалистическая система не имела ни одного хозяина (собственность общая совместная), В капиталистичес­кая имеет миллионы хозяев и сохозяев (частная индивидуаль­ная и общая долевая). Прежде, чем что-либо перенимать, было бы нелишним определиться в следующих вопросах:

303

от чего нам следовало бы отказаться? что нам следует сохранить? что мы могли бы позаимствовать? что нам предстоит создавать заново?