Кожа -------------- 2.(материал)- кожаный
3. (сырье)-КОЖЕВЕННЫЙ
ГЛОХНУТЬ -------- 1.(о человеке) – ОГЛОХНУТЬ
2.(о машине)- ЗАГЛОХНУТЬ
ПЯЛИТЬ ----------- 1.(глаза)-ВЫПЯЛИТЬ
2.(одежду) – НАПЯЛИТЬ
БЕЖАТЬ ------- 1. (дистанцию) --- БЕГУН
2. (покидать) ---- БЕЖЕНЕЦ
3. (спасаться) ----БЕГЛЕЦ
ОЛИМПИАДА ---1. (в спорте) --- ОЛИМПИЙСКИЙ
2. (в конкурсе) --- ОЛИМПИАДНЫЙ
4.2. Соотношения функции, значения и формы.
Подключив к рассмотренному соотношению планов формы и значения ещё одного – плана значимости, базирующегося на категории функции, рождает множество новых проблем большинство, из которых пока ещё не описано в науке. Обсудим некоторые из них в следующем порядке: соотношение формы и функции, значение и значимости (функции), словообразовательной формы (структуры), значения и функции. В основе изложения также лежит тезис о типичности асимметрии данных категорий и разнообразия её форм.
4.2.1. Маркирование производности – основная функция словообразовательной структуры (словообразовательная форма) – осуществляется не только средствами морфодеривационного уровня, т.е. не только морфемами – функтивами, но и средствами других уровней: морфологического (ЗВЕРЬ – ЗВЕРЬ –”молодая красивая зверь”), АХ – АХИ, ДОСУГ – ДОСУЖИЙ, ВХОДИТЬ – ВХОЖИЙ, ГРЯЗЬ – ГРЯЗИ; лексического (присоединение к данному слову другого слова – ЛЕСОСТЕПЬ, БЫСТРОРАСТВОРИМЫЙ и т.п.), фонетического (например, усечение основы – СПЕЦ, АКАДЕМ), синтаксического (позиция в предложении – АДЛЕЧЕ ГРЯНУЛО УРА). Морфодеривационные средства (форманты) занимают центральное, ядерное положение среди других средств по отношению данной функции, остальные лишь замещают собственно словообразовательные средства, но таковыми не становятся. Аналогичные проблемы имеются и на других уровнях, сравним, например, вопрос о категории (формах) лица и времени у глаголов в сослагательном наклонении, где нет специальных (морфологических) показателей: Я ПИСАЛ БЫ, ТЫ ПИСАЛ БЫ, ВЧЕРА Я БЫ НАПИСАЛ, ЗАВТРА Я БЫ НАПИСАЛ.
Разумеется при определённых условиях переход с одного уровня на другой может постепенно осуществится как в отдельных единицах: СЯ (мест.)-СЯ (постфикс), ДЕЛЕЦ (слово)- ДЕЛЕЦ (суффиксоид) и т.п., так и в типах единиц: усечение по аббревиатурному способу (МАГ, СПЕЦ), субстанция, суффиксация в наречиях, восходящая к флексиям имен (добела, во-первых, дома), сложение сочинительного типа (ДРУЗЬЯ-ПРИЯТЕЛИ, САПОГИ-ЧУЛКИ), берущее начало в приложениях (ср.:”Ваш Скрябин придумал звукоцвет, а я верю в слово-цвет или цвето-слово”{126}). Аналогичные явления наблюдаются на других уровнях; таков, например, переход частицы БЫ на роль аналитического средства собственно морфологической системы русского языка.
4.2.2. Другой стороной представленных процессов является взаимодействие функции (значимости) и значения, которые, хотя и не накладываются друг на друга, тем немее являются взаимопроницаемыми при общем примате функции как более общей категории.
Основным признаком, разделяющим словообразовательное значение и значимость, является определенность отношения, связывающего мотивирующее слово с мотивированным. Укажем в связи с этим на основе направления, по которым осуществляется взаимодействие значения и значимости:
1) Сопоставляя производные от одного слова единицы типа КРОШКА и ОКРОШКА, ХОД и ПОХОД, ПОКОЙНЫЙ и СПОКОЙНЫЙ, мы можем увидеть, что отрезки слова, стоящие перед корнем, в первую очередь служат материальными показателями различий звуковых оболочек, выражающих разные значения, но сами эти значения на данные отрезки не переходят. Следовательно, они уподобляются в данном отношении единицам более низкого уровня-фонемам, основная функция которых - создание неповторимых комбинаций, способных маркировать разнообразные значения {54. c.20-36}, (сравним ПРОЕКТ и ПРЖЕКТ, ЧУЖОЙ и ЧУЖДЫЙ, РОВНЫЙ и РАВНЫЙ, ЗУБНОЙ и ЗУБОВНЫЙ, МНОГОЗАЧНЫЙ и МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ и т. п.). Приписывание усложняющим элементам разницы значений соответствующих слов является неправомерным, так как значение здесь принадлежит всему слову, растворяется во всей звуковой оболочке (см.7.1.1). Кроме того, такого рода усложнение функционально близко обычным чередованиям типа Ж/ЖД,Б/БЛ.
Следует заметить, что появление наращений в случаях производных, соответствующих безаффиксным, создает любопытную картину имитации ими собственно суффиксов, ср.: ЧУЖДЫЙ, НАДЕЖДА, ТЛЕН, ВОПЛЬ, СЕВ, ТОРГОВЛЯ, КУПЛЯ, БЕЗМОЗГЛЫЙ, ТКАНЬ, СТАН, ГЛИНОМЯЛ, СТЕКЛОДУВ, НЕВИДАЛЬ, ФРАНЦУЗ, ЛАТЫШ. Разграничить наращения и суффиксы в таких случаях непросто ср.: например, ДРА(К)А и ДА(Ч)А (показаний), НЕУМЕ(Х)А и ПРОДА(Ж)А, ДА(Р) и НАДЕ(ЖД)А и т. д. В словах типа СМЕХ отрезок Х-исторический суффикс, сейчас же он, на наш взгляд, ближе к консонантизирующему наращению, тогда как в словах НЕУМЕХА, РАСТЕРЯХА этот же отрезок – скорее, суффикс (ср.: ВЫПИВОХА, РАСПУСТЕХА). Сравним также аналогичную проблему для префиксов (РАДУГА, МУСОР) или корней (НЕГО, НЕМУ).
Накопление определенности значения может дать основания для рассмотрения подобных отрезков как собственно аффиксов, т. е. формально-семантических единиц, например, префикса О- в словах типа ОПИЛКИ, ОКУРОК, ОСКОЛОК, который, очевидно является носителем значения “остаток от действия, названного мотивирующим глаголом” (модель “О + осн.Г+К/и, ов,ам../).
2)Иной характер имеет функция у таких несемантических отрезков, как соединительные гласные в сложных словах (ЛУНОХОД, ДВУОКИСЬ, КАЛОРИМЕТР) и прокладки между корнем (основой) и аффиксом (ВОВЛЕЧЬ, КОНТРАПУНКТ, ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, КОФЕЙНЫЙ, СЫГРАЙТЕ). Появление подобных прокладок чаще всего обусловлено фонетическими причинами; в сложных словах, в частности, константным исходом первой из соединяемых основ. Если же основа кончается на гласной, то соединительной гласной не требуется (ЗЕБУОБРАЗНЫЙ, КОФЕВАРКА, МЕНЮСОСТАВЛЕНИЕ). Переходит ли здесь функция в значение, например, в значение соединительности? Положительное решение предлагается в книге В.В.Лопатина {47. c. 53-57}, уподобляющего гласные сочинительным союзам. На наш взгляд, даже в том случае, если бы соединительные элементы, интерфиксы, регулярно оформляли сложения, а это далеко не регулярное средство (ср.: ДЖАЗ-ОРКЕСТР, САПОГИ-ЧУЛКИ, ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ), это не сделало бы их в полной мере значимыми, так как ро отношению к ним трудно говорить о семантической определенности: неясно, каким значениям “соединительность” противопоставляется и чем такое значение среди них выделяется. Соединительные гласные не связаны ни с какими семантическими единицами, наоборот, для сложений характерно нейтрализация категориальных значений мотивирующих слов и релятивной семы (ср. СЛАДКОЕЖКА, МНОГОБОРЬЕ, ОБЩЕЖИТИЕ, МОЛОДОЖЕН, ЛЕЖЕБОКА, НОВОИСПЕЧЕННЫЙ, ВЕРТОЛЕТ, СНЕГОХОД, ПАРОХОД, в которых исходные словосочетания, если они возможны, имеют разный смысл, так как выражают разные отношения). Неясно также, чем должно отличаться сложение от аффиксации, которая в принципе такое же сложение, в котором участвуют единицы иного языкового статуса; при этом аффиксы также нередко требуют интерфиксации (см. примеры выше), а сама граница между аффиксами и основами нередко нечетка (ПОЛУ-, -ГРАД, -ГОРСК, -ДРОМ, -ВЕД, -ТЕКА).
Думается, что идею соединения достаточно ясно выражает сам факт объединения дискретных единиц в цельнооформленную единицу, а интерфиксы связаны с этой идеей опосредованно.
Преодоление такой опосредованности может возникнуть тогда, когда определенный соединительный элемент начинает регулярно обслуживать основы с определенным значением, например –Ш-, оформляющий отадъективные наречия (ВСЕГДАШНИЙ, НЕКЧЕМУШНЫЙ), -К-, оформляющий глаголы от звукоподражательных слов (ОЙКАТЬ, ЯКАТЬ, ГАВКАТЬ, и подобных; ср.: ЛИСТАТЬ, ДИЧАТЬ, ХРОМАТЬ, где суфф. –А-, образующий глаголы от других частей речи, не связан с отрезком –К-), -АН-, достаточно часто включающийся в оттопонимические образования (АМЕРИКАНЕЦ, НИКАРАГУАНСКИЙ) и т. п. Разумеется, значение, исходящее из семантически мотивированного слова, еще не является собственно значением. Так, связь аффиксов КОЕ-, -ЛИБО, -НИБУДЬ с местоимениями еще не позволяет говорить об их “местоименном” значении. Это лишь предпосылка для словообразовательного значения. Но тем не менее отрыв от чистой значимости здесь, очевидно, произошел. Это особенно наглядно при сравнении подобных наращений с такими отрезками, которые обуславливаются формальными причинами, например, с наращениями регулярно возникающими после аббревиатур: БАМОВСКИЙ, ДЕТДОМОВСКИЙ, где о значении говорить не приходится.
3) Морфемное значение образуется при накоплении определенности со стороны мотивированного слова, так, например, происходят тогда, когда уникальный элемент структуры обретает воспроизводимость. Это означает формирование у него собственной семантики, так как этот процесс связан с расчленением ранее целостного значения на части и распределения их в соответствии с выделенными структурными элементами. Повторное выделение все более закрепляет образовавшуюся связь. Так, появление новообразование КОЛЧЕРУКИЙ (название повести Ф. Искандера) наделяет элемент КОЛЧ/Е/-значением “неуклюжесть”, причем это значение не совпадает с этимологическим (КОЛЧА- диал. “хромота”); расчленение слова ЧЕРТОГ на фоне окказиального СОНОГ дает основание для наделения “суффикса” –ОГ значением “дворец”. Таким путем возникли суффиксы (терминологические элементы) –БОЛ (ПИОНЕРБОЛ и др.), -ЕМ/А/(ЛЕКСЕМА), -МОБИЛЬ (МАХОМОБИЛЬ) и т.п. Будучи уникальным, тот или иной элемент лишь потенциально соотносится с определенным значением, которое реализуется, хотя и не всегда прогнозируемых формах, лишь при утрате уникальности.
4) Сложные процессы в семантике структурных отрезков происходят при изменении или утрате ими своей исходной функции. Так, флексии, выражающие различные отношения слов и его денотата, могут в той или иной степени утратить данную функцию, но при этом сохранить свое значение, что превращает их, в выражение В.В. Виноградова, в “окончания-суффиксы” {11, с.189}: существительное ЗАВКАФЕДРОЙ, наречие ВЕЧЕРОМ, модальное слово ПРАВДА (суффиксами в прямом смысле этого термина они не являются хотя бы потому, что формально не отличают производные от одной из словоформпроизводящего); или в окончания- интерфиксы (УМАЛИШЕННЫЙ, ТРЕХЯРУСНЫЙ). При утрате исходного значения флексии становятся собственно суффиксами, выполняющими словообразовательную функцию и выражающими словообразовательное значение, которое генетически восходит к значению падежных форм (наречие ДОМА- обстоятельственно- локальное значение, ОЩУПЬЮ- обстоятельственно- модефактное значение) или собственно интерфиксами (ДВУЧЛЕННЫЙ, ГОРИЦВЕТ).
Аффиксоиды (“корни- аффиксы”): ПСЕВДО-, ПОЛУ-, ЭКС-, -ГРАД, -ГОРСК, -ДРОМ, -ВЕТ, -ЛОГИЯ и т.п.- справедливо определяются рядом ученых как элементы, обладающие словообразовательной функцией, характерной для аффиксов, и вещественным значением, характерным для знаменательных морфем {66, с.24}. Степень наличия того и другого у разных аффиксоидов разная, что зависит от степени абстрактности значения, его регулярности, характера мотивированности, внешней формы и других признаков.
Переход с уровня слов на уровень морфем означает утрату словом функции выражения дискретных понятий приобретения функции выражения отдельного компонента какого-либо целостного понятия при сохранении исходного значения, ср. нетождественность выражений: ДОЛГО ИГРАЮЩАЯ ПЛАСТИНКА и ДОЛГОИГРАЮЩАЯ ПЛАСТИНКА, ЛЕС и СТЕПЬ и ЛЕСОСТЕПЬ. Производные сложные слова обозначают устойчивые целостные понятия, отличные от расчлененных понятий, выражаемых свободными словосочетаниями. Аналогичные результаты имеют место аббревиатурах /например, АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ- АГУ/. Разницу можно усмотреть лишь в том, что в формальном плане производность аббревиатур выражена более отчетливо, а в семантическом, как правило, менее, так как по содержанию аббревиатуры- фактически те же самые словосочетания с малой степенью утраты расчлененности. Следовательно, большинство аббревиатур- это не что иное, как формально преобразованные составные наименования. Лишь редкие сложносокращенные слова имеют новизну содержания, как, например, в шуточной аббревиатуре: ЦУ - “ценное указание”.
5) Вышеизложенное иллюстрирует в основном движение от функции (значимости) к значению. Но не менее важную роль играет и обратное направление (связанное с уменьшением семантической определенности морфемы и приближения ее к плану значимости. Процессы разрушения определенности словообразовательного значения идут по всем его основным компонентам: категориальному (частеречному) значению мотивирующего слова, значению аффикса и релятивной семе.
Сравнивая мотивации типа РАЗЛИВ-РАЗЛИВНОЙ и РАЗЛИВАТЬ-РАЗЛИВНОЙ, ШТУРМ-ШТУРМОВЩИНА, ШТУРМОВАТЬ-ШТУРМОВЩИНА, БУР-БУРОВОЙ и БУРИТЬ-БУРОВОЙ, ГОЛОС-БЕЗГОЛОСИЦА и БЕЗГОЛОСЫЙ-БЕЗГОЛОСИЦА, БЕЗМОЛВИЕ-БЕЗМОЛВСТВОВАТЬ и БЕЗМОЛВНЫЙ-БЕЗМОЛСТВОВАТЬ, ХРОМАТЬ-ХРОМУША и ХРОМОЙ-ХРОМУША, ОБИДА-ОБИДЧИВЫЙ и ОБИДЕТЬ-ОБИДЧИВЫЙ, ОЗОРНИК-ОЗОРНИЧАТЬ и ОЗОРНОЙ-ОЗОРНИЧАТЬ и т. п., мы легко можем убедиться в том, что частеречная прикрепленность мотивирующего слова не является жесткой. Многие аффиксы русского языка, имеющие одинаковое значение, оформляют производные от разных частей речи –И- (МОРОЗИТЬ и МЯГЧИТЬ) и включают их иногда в разные части речи: -ЕНЬК-/АЛЕНЬКИЙ, РУЧЕНЬКА, РАНЕНЬКО/.Все это свидетельствует о противоречиях морфемного и словообразовательного значений (см. 2.3) и дает известные основания для “критического отношения к той распространенной теории словообразования, которая предусматривает описание словообразовательных моделей на основе изучения так называемых связей между частями речи ” {55,93}. Действительно, факты затруднительного описания образования к тому или иному образовательному типу (модели) нередки в русском языке, скажем окказионализм “ОБАЯШКА” (С.Залыгин), в равной мере мотивируется словами ОБАЯНИЕ, “ОБАЯТЬ”, ОБАЯТЕЛЬНЫЙ; ОЗОРСТВО-ОЗОРНОЙ, ОЗОРОВАТЬ; ПСИХИАТР-ПСИХИЧЕСКИЙ, ПСИХИХА и т. п. Тем не менее такие факты занимают периферийное положение в словообразовательной системе.
Столь же типична диффузия релятивной семы, сравните, например, отношения, реализованные в прилагательных на –ТЕЛЬНЫЙ: ПЛАВАТЕЛЬНЫЙ (целевое отношение), УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНЫЙ (модельное отношение), ЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ (объективное отношенное), ГЛОТАТЕЛЬНЫЙ (общеотносительное отношение); или на –ОВАТЫЙ: МУЖИКОВАТЫЙ (отношение подобия), СУКОВАТЫЙ (отношение обладания), ВИНОВАТЫЙ (общеотносительное значение); в глаголах на –ИТЬ: РЫХЛИТЬ (наделение признаком), ГОРЧИТЬ (проявление признака), СЕРДИТЬ (вынуждать проявление признака) и т. п.
Отмеченные причины совместно с другими нередко приводят к разрушению определенности собственно морфемного значения, которое в силу этого стремится к высоким ступеням абстракции, это иллюстрирует, например, расширение значения суффикса –АТИН-:ЗАЙЧАТИНА, СВЕЖАТИНА, ТУХЛЯТИНА, ОТСЕБЯТИНА. Другие примеры: ИЗДАТЕЛЬСТВО, НОВШЕСТВО, РУГУТЕЛЬСТВО, ЛЕКАРСТВО; СИБИРЯК, ИЗВЕСТНЯК, ГУСАК, КРАКОВЯК и т. п. Многие регулярные аффиксы русского языка являются в целом семантически некорректными: -НИК, -ЕЦ, -ИСТ- (у прилагательных), -И- (у глагола) и др.
Результатом таких процессов является семантическая диффузия аффикса (модели), значительно превосходящая лексико-семантическую диффузию (семантическую неопределенность, по терминологии Д. Н. Шмелева) {95, с. 21}). Причиной диффузии в генетическом плане является приблизительность семантической аналогии при образовании окказионализмов (приблизительность, нужно заметить, весьма характерна и для формальной аналогии (см. 6.25). Именно вследствие самой общей оценки семантических отношений могут появиться рядом со СМОРОДИНКОЙ слова типа СМЕШИНКА, рядом с ЗАКУСОНОМ – ЗАПИСОН, с ОЛИМПИАДОЙ - УНИВЕРСИАДА, с КУБАТУРОЙ – ВЕРХОТУРА, с ДЕЛОВИТЫЙ - МАСТЕРОВИТЫЙ {116}, с СОТОВАРИЩЕМ - СОПОДОНОК {107, с.130},c ГУСЕНКОМ и ГУСЯТАМИ - БОЧОНОК и БОЧАТА, или с ДОШКОЛЬНИКОМ – ДОШКОЛЯТА, с ИГРАЛЬНЫЙ - ПОДДАВАЛЬНЫЙ от ПОДДАВКИ {125}, с РЕБЕНОК - ПОДВЕРЕНОК и ВОРОНЕНОК (окказионализмы В. Золотухина), с СЕНАЖ-ТРАВЯЖ и подобные.
Оборотной стороной диффузии является широкое дублирование аффиксами друг друга. Например: “Он пустил в ход словечко “ГОФМАНИАДА”, которым определялось каждое невероятное происшествие... Вообразите себе, вчера в кино у меня указали калоши. Прямо какая-то гофманиада. - Не гофманиада, а пушкиниана, -пробурчал синеглазый, -даже чайковщина. “Пиковая дама”. Сцена у Лебяжьей канавки. Уж полночь близится, а Германа все нет” {108,с.47}.
Наряду с процессами расширения сферы действия аффиксов (модели) действуют и процессы с обратной направленностью, результатом которых является формирование более или менее дискретных семантических групп с определенным значением. Так, в сфере упомянутой модели “осн. Сущ. + ИАД/А/” выделился конкретный деривационно-семантический вариант со значением “спортивное состязание коллектива, названного мотивирующим существительным”: УНЕВЕРСИАДА, БАЛКАНИАДА, ДИНАМИАДА. Другой пример: суффикс-ИХ/А/ имеет большой функционально-семантический диапазон: от конкретных существительных (типа ОБЛЕПИХА) и различных модификатов (ЗАЙЧИХА, САЛТЫЧИХА) до абстрактных существительных (НЕРАЗБЕРИХА, ШУМИХА). Внутри этого “поля”, однако, есть ряд достаточно компактных группировок: названия самок животных (ВОЛЧИХА), оценочные по отношению к женщинам существительные (ФРАНТИХА), названия рек (ГРЕМИХА, ВОЛЧИХА). Что касается существительных со значением женскости вообще значения “жена”, то они претерпевают в современном русском литературном языке существительные функционально- стилистические изменения (см. 1.3.). Близкий к суффиксу -ИХ/А/ суффикс -Х-(НЕУМЕХА, РАСТЕРЯХА) и его вариант -ОХ/А/ (ВЫПИВОХА, РАСПУСТЕХА) тяготеют к оценочным значениям безотносительно к полу, а производные о этими суффиксами являются в основном отглагольными.
4.2.3. Для обобщения и углубления представлений соотношении функции, значения и формы рассмотрим основные типы структур в русском языке с точки зрения данного соотношения. Этот вопрос тесно связан с проблемой членимости, активно обсуждаемой в современной морфемике и дериватологии {43, с.26-66;66, с.59-78;68}.
1) Основной структурный тип в русской языке характеризуется тем, что каждой элемент структуры определенной единицы обладает тремя соотносимыми друг с другом планами: ЯСН-О, ЯСН-ОСТЬ, ПРИ-Г0РОД. Все остальные типы, следовательно, должны рассматриваться как недостаточные в том или ином отношении.
2) Полярную по отношению к основному типу позицию занимают стру-ктуры, элементы, которых обладают только формальным планом: КОСМ-ОС (ср. КОСМ-ИЧЕСКИЙ), ПРОТЕЖ-Е (ср. ПРОТЕЖ-ИРОВАТЬ), СОЛН-Ц-Е (ср. СОЛН-ЫШКО) и другие.
Деление здесь основано на наличии приспособляемостных усечений в производных формах. Усеченный (вторичный) и полный (первичный) варианты входят в одну морфему, поэтому об отрезках типа -ОС и -Е можно говорить в статическом плане как о вариантообразующих. Аналогично членение в регулярных аффиксах: -ТИ и ТЬ(НЕСТИ и НОСИТЬ), -СЯ и СЬ (МЫТЬ-СЯ и MOЮ-CЬ), -OЮ и ОЙ (ЗЕМЛЕЙ и ЗЕМЛЕЮ). В последнем примере первичен усеченный вариант.
3) 0дин из элементов структуры асемантичен, но обладает функцией маркирования производности, другой - полноценный: КУР-Н0С/ЫЙ/, РА-ДУШ-ШИЙ/Е/, БЕЛ’-ОС/ЫЙ/, ЖА-В0РОН-ОК, СТЕКЛ’-АРУС и подобные.
4) Несемантический элемент структуры выполняет приспособляемостную, соединительную функцию, другие- полноценные; МАТ-ЕР/И/, К0-ФЕ-Й-Н/ЫЙ/, ДА-Й, СЕ-В, ЛЬ-ЩИК (ШЛИФОВА+ЛЬ-ЩИК), -АТ-ИЗ-ИР-0ВА-(ДРАМ-АТИЗИРОВА/ТЬ/) и т.п.
5)Один отрезок обладает значением, но не функционален в мотивационно-словообразовательной цепи, другой, несемантический, выступает как носитель значения соседнего отрезка: ЯМ-ЩИК, БЕЗ-АЛАБЕР-Н/ЫЙ/, НЕ-ЛЬЗЯ. Или, в другом аспекте, корнеподобные отрезки типа ЯМ-,-АЛА-БЕР-, -ЛЬЗЯ выполняют дифференцирующую функцию при классифицирующем или модифицирующем значении аффикса. Сюда же примыкают структуры типа ВОЛЕЙ-БОЛ, ОКТ-ЯБРЬ, в которых семантика аффикса менее фиксирована из-за низкой регулярности.
6) Оба отрезка семантические функционально ограниченные в силу отсутствия полноценного самостоятельного звена в мотивационно-словообразовательной цепи, на которой они могли бы актуализироваться как функтивы, такое звено может быть реконструировано лишь условно.
Представляется неубедительным отрицание значения у связанных основ и корней, сравним: “Связанные” основы-редаксоиды, т.е. морфологические элементы лишенные семантики" {67, c.31}. Ha наш взгляд, на семантику связанность морфемы мало влияет: корень -ВЕРГ- (НИЗ-ВЕРГНУТЪ, ОТВЕРГНУТЬ) имеет специфическое “негативное” значение, -У- (РАЗУТЬ, ОБУТЬ)- “действия с обувью”, -ОППОН- (ОППОНИРОВАТЬ, ОППОНЕНТ)- “возражения” и т.п. Напротив, ограниченность мотивационно-словообразовательной функции у слов со связанными корнями несомненна, поскольку у них не обнаруживается исходного формально-семантического звена в цепи лексической мотивации, где бы такие корни могли выступить в качестве функтивов, т.е. мотивирующих основ в прямом и полном смысле этого термина.
7)Если в предыдущем типе (п.6)отсутствие исходного звена - факт в некоторых отношениях случайный (6.2.5.4.3.),то в данном типе немотивированность структуры закономерна. Это наиболее характерно для структуры глагольной основы: КАТ-И/ТЬ/, КАТ-А/ТЬ/, ТОРГ-ОВА/ТЬ/, ИМИТ-ИРОВАТЪ/ТЬ/, ЧИТ-А/ТЬ/, ср. ЧИТ-НУ/ТЬ/, ЧИТ-ЫВА/ТЬ/ - противопоставления, поясняющие, семантику суффикса, ВОСПИТ-А/ТЬ/, ср. ВОСПИТ-ЫВА/ТЬ/, окказиональное ВОСПИТ-НУ/ТЬ/ и т.п. Таким основам противопоставлены, с одной стороны, основы мотивированных глаголов, в которых наличествует функциональность всех компонентов структуры: ЛИСТ+A/TЬ/, БEЛ+Е/ТЬ/, ГАЗ+ОВА/ТЬ/, а с другой стороны, основы нечленимые: ЗНА/ТЬ/, СН0ВА/ТЬ/, ПРЕ/ТЬ/. Представляется, что во многих случаях послекорневые элементы глагольной основы одновременно выполняют и приспособляемостную функцию, так как “появляются” перед формообразующими аффиксами, начинающимися на согласный: ДЕРЖ-А+ (-Л, -ВШИЙ, -ТЬ), ср.: ДЕРЖ-У, ДЕРЖ-А и т.д. Если же послекорневой гласный сохраняется во всех формах, то его единство с основой становится более тесным, примерно, как в нечленимых основах (здесь это их основной вариант); приспособляемостная роль его ослабляется и передается согласным соединительным элементам: ЧИТ-А-Й-У (ср. ЧИТ-К/А/, где представлен усеченный вариант), ОДЕ-Н-У, ВЛАДЕ-Й-У и т.п.
8) Ослабление функциональной роли значимых аффиксов наблюдается в случаях их присоединения к мотивирующей единице без “согласования” с мотивационно-словообразовательной цепью, например, в наречии С-ПО-ЗА-РАН-КУ каждый префикс значим: ЗА- (ср. ЗА-СВЕТЛ0),П0- (ср. ПОУТРУ), С- (ср. С ВЕЧЕРА); С-ВИДЕТЕЛЬ (ср. ВИДЕТЬ-нст.ВЕДАТЬ- совместно С...); НАКОВАЛЬНЯ (ср. КОВАТЬ НА…), НАЕЗДНИК (ср.ЕЗДИТЬ НА…). От таких случаев отличаются производные типа УДОЙ, в которых префиксу У-трудно приписать какое-либо определенное значение, ср. НАДОЙ, где НА- и значимо (результативное значение) и функционально (ДОИТЬ-НАДОИТЪ-НАДОЙ). См. также 6.5.6.4.
4.3. О двух аспектах: от формы к содержанию и от содержания к форме
Направление исследования, исходящее от формы, звуковой оболочки данного слова, морфемы, структуры, носит название семасиологического, обратное направление - ономасиологического. Например, рассматривая совокупность слов с префиксом ПЕРЕ-, мы устанавливаем, что он имеет не идентичные значения и функции, причем каждое из них реализуется в определенных позициях (семасиологический подход), напротив, взяв за основу, скажем, значение “опредмеченное действие”, мы отмечаем, что оно может выражаться суффиксами –НИЙ/Е/, -К/А/,-АЖ и т.д. Ономасиологическая точка зрения является отражением позиции говорящего, семасиологическая-слушающего. Ономасиологический подход - одноплановое явление с функциональным подходом, если иметь в виду направление деятельности говорящего: “понятие---функция---форма” {26, с.60}, семасиологический сближается с онтологическим изучением языка {97, c.110}. Отсюда можно сделать вывод о том, что словообразование ближе к ономасиологии, а морфемика к семасиологии, поэтому не случайно такие явления, как например, спор о членимости слов типа МАЛИНА одни исследователи объясняют как противопоставление ономасиологического подхода семасиологическому (М.Н.Янценецкая), другие - как противопоставление формально-семантического подхода функциональному, морфемного анализа - словообразовательному (Г.А.Пастушенков). Последнее основание, на наш взгляд, более общее.
Ономасиологический подход в морфодериватологии тесно связан с направлением от мотивирующего к мотивированному (перспективное словообразование) и с анализом “слева направо”, так как оформление новой лексической единицы (отражающее движение познавательного процесса от конкретного, чувственного - к понятийному, общему) завершается созданием конца слова {l00}, то есть сначала отыскивается мотивирующая единица, а затем выражается более абстрактное словообразовательное значение с помощью суффикса (см. 6.2.5.). Семасиологический имеет противоположную направленность: от мотивированного слова к мотивирующему (ретроспективное словообразование), от абстрактного к конкретному (“справа налево”).
5. СИНХРОНИЯ И ДИОХРОГИЯ В МОРФЕМИКЕ И СЛОВООБРАЗОВАНИИ
5.1. О специфике оппозиции синхронического или диахронического подходов к явлениям морфодеривационного уровня
Противопоставление диахронического и исторического подходов подходам синхроническому и современному исключительно актуально для морфемики и. словообразования, так как по большей части они изучают структуру отношения готовых слов, то есть слов, уже образованных когда-то в прошлом, причем образованных по законам того времени и, следовательно, в своей структуре отражающих факт былой производности.
Изучение прошлых законов, определяюших фактическое образование и дальнейшее развитие структуры отдельных слов или фрагментов морфодеривацнонной системы, находится в компетенции исторической морфодериватологии. Синхронную же лингвистику до известных пределов не интересует ни вопрос о том, когда образовалось данное слово, ни вопрос о том, как оно образовалось фактически: она исходит из того, что синхронную структуру слов определяют те реальные формальные и семантические морфодеривационые отношения, в которых находится данное слово с другими словами на определенном синхроническом срезе. Скажем, тот факт, что слова типа ЛОВИТЬ образовались в свое время от слов типа ЛОВ, не может влиять на современное представление о их словообразовательной структуре, базирующееся на типичности мотивации от глагола к имени. Слово СВИДЕТЕЛЬ образовано от глагола ВЕДАТЬ,ЗВЕЗДОЧКА от утраченного ЗВЕЗДКА, но для нас структура этих слов обусловлена мотиваций их словами ВИДЕТЬ и ЗВЕЗДА, отсюда их словообразовательная структура: ЗВЕЗД+ОЧК/А, (С)ВИДЕ+ТЕЛЪ. Этимологическая НЕДЕЛЯ восходит НЕ ДЕЛАТЬ, для нас это слово немотивированно, непроизводно.
Термины “производность”, ”образование” (“произведено”, ”образуется” и подобные) в синхронии имеют иной смысл, нежели в диахронии: они отражают наше представление, базирующееся на живых связях языка, о том, как данное слово образовано.
В современной дериватологии закрепилось две системы терминов: более ранняя в истории науки деривационная (“производящее слово или основа”, производное слово или основа”, “производность”) и более поздняя - мотивационная (“мотивирующее слово или основа”, “мотивированное слово или основа”, “мотивированность” и т.д.). Иногда эти типы терминов “разводят” по разным планам: мотивационные относят к семантическому плану, деривационные - к формальному. Однако можно увидеть и определенное “тяготение” мотивационных терминов к системному плану морфодериватологии, а деривационных - к порождающему. При этом важно подчеркнуть, что порождающий план - неотъемлемая часть синхронии как по природе (отражение синхронных структур и отношений), так и по функциям (обслуживание современных потребностей лексики).
5.2. Исторические изменения как причина асимметрии элементов мор- фодеривационного уровня на его различных синхронических срезах
Основная причина несоответствия современного состояния структуры слова структуре исторической связана с тем, что структура не является раз и навсегда данной слову, а изменяется со временем. Развитие зависит от внутренних изменений слов, обусловливающих структуру, от изменения отношений других слов к данному слову, от изменения в области аффиксов структурных отношений, в самой словообразовательной системе в целом. Результаты изменений также разнообразны: структурно-семантическом плане-идиоматизация, демотивация; в структурно-формальном-опрощение, переразложение; в структурно-функциональном аспекте-структурно-типологическая мутация.
5.2.1. Изменения в области мотивационных отношений возникают вследствие воздействия семантических ,формальных, формально-семантических и функционально-стилистических факторов, действуюших как по отношению к мотивирующему, так и по отношению к мотивированному слову.
5.2.1.1. Семантические изменения имеют следующие причины:
1) В основном все семантические изменения в мотивирующем и мотивированном слове сводятся к расширению, сужению какому-либо сдвигу значения или к изменению в его денотативных отношениях. Например, слово Г0СУДАРСТВО утрачивает мотивационную связь с исконно мотивирующем оловом ГОСУДАРЬ в силу расширения своего значения; напротив, немотивированность слова П0ГОЖИЙ связана с расширением значения мотивирующего слова (ранее ПОГОДА-только хорошая погода), слово ПОРОХ резко сузило свое значение, поэтому слово ПОРОШОК-немотивированно, слово ПИВО несколько отошло от глагола ПИТЬ в силу сужения своего значения, слово ПРЕСТОЛ потеряло связь с существительным СТОЛ по причине изменения его значения (ранее слово СТОЛ имело значение, близкое современному значению слова СТУЛ {93}). Нарушение мотивации в связи с изменением внеязыковых отношений самих реалий можно проиллюстрировать примерами типа СЫР0ЕЖКА (сейчас этот гриб не едят в сыром виде), ЗЕЕР0Б0Й (не находят связи с поверьем ), ПОДБОРОДОК (изменилась роль денотата мотивирующего слова). Частому забвению подвергаются случайные, ситуативные мотивации: СОСУЛЬКА (от СОСАТЬ), АВОСЬКА (взять на авось), СКОСТИТЬ (сбросить “кость” со счет).
2)Следствием подобных изменений в структурно-семантическом плане могут быть частичная лексикализация (частичная идиоматизация) или полная лексикализация (демотивация) структуры, представляющие две разные степени изменений одного порядка. Идиоматизация - не выводимость значения целого из суммы значений его структурных частей. Например, существительные НОСИТЕЛЬ и НОСИЛЬЩИК в соответствии со значениями структурных элементов должны иметь значение “тот, кто носит, ср. КУРИЛЬЩИК-“ тот, кто курит, однако это значение не в полной мере соответствует тому реальному значению, закрепившемуся за данными словами в современном русском языке и предполагающему наличие дополнительных, не выводимых из структуры признаков,-“тот, кто носит что-либо возвышенное” и “тот ,кто носит вещи на вокзале по службе”, то есть не всякий, кто что-либо носит, есть НОСИТЕЛЬ или НОСИЛЬЩИК, ср.: ”всякий, кто курит”, КУРИЛЬЩИК.
Лексикализация как структурно-семантическое состояние слова, отражающее соотношение мотивирующего и мотивированных слов, может возникнуть сразу вместе с образованием слова, не предполагая диахронных процессов, ср. РАКЕТОНОСИТЕЛЬ (не все, что носит ракеты есть ракетоноситель, но только специальное устройство).
Лексикализация структуры может быть весьма глубокой, но пока сохраняется семантическая связь мотивирующего и мотивированного слов, она не проявляется внешне, в структурно-формальном плане. Лишь полная демотивация (утрата связи мотивированного слова с мотивирующим) дает в результате опрощение, то есть не восприятие составных частей структуры как функциональных, деривационных единиц: сложное становится простым. Например, в слове ЗАПАДНЯ еще можно “увидеть” мотивацию словом ПАДАТЬ (первоначально -“яма, в которую должны падать животные”), но в слове ЗАПАД словообразовательной структуры уже нет, слово воспринимается как немотивированное, простое. Опрощенные слова занимают большой удельный вес в словарном запасе русского языка.
5.2.1.2. Изменения в форме мотивирующего и мотивированного слов также могут стать причиной изменений в структурном плане: незначительных, не меняющих принципиально структуры, но лишь видоизменяющих ее форму, нарушающих четкое соотношение мотивирующего и мотивированного слова, например, ПОДСОЛНУХ (усечение), СОГБЕННЫЙ (чередование), ИНДЕВЕТЬ (наращение) и существительных, приводящих к разрыву формальной связи мотивирующего и мотивированного слов, и, следовательно, к опрощению, например, ОБОЗ (ср. ВОЗИТЬ) СКВАЖИНА (ср. СКВОЗИТЬ), КОЧЕГАР (ср.КОЧЕРГА), ЖАР (ср. ГОРЕТЬ). Возможно и появление немотивированных сложных слов: БЛИЗОЗОРКИЙ (ср. БЛИ30РУКИЙ), КУРНОСЫЙ (ср.КОРОТК0НОСЫЙ), ЖАВОРОНОК (ср, ЖАРОВОРОНОК).
5.2.1.3. Большое влияние на структуру слова оказывает функционально-стилистическое развитие ее компонентов: изменения в употребительности, стилистические изменения. Они могут быть прогрессивным (мотивирующие компоненты активизируются) и регрессивными (степень активности мотивирующего слова снижается).
1) Pегрессивные изменения в функционировании слова многообразны. Например, закрепленность слова ПЕРСТ в книжном стиле, а ПОРТЫ в просторечии приводит к их разрыву с производными от них словами ПЕРЧАТКА и ПОРТНОЙ; нередко исконно производящее слово становится архаизмом или историзмом (ЯМЩИК от устаревшего ЯМА-“перегонная станция”), профессионализмом (ср. ШПОНКА от спец. ШПОН) или диалектизмом (ср. ВАРЕЖКА от ВАРЕГА); в равной мере сказанное относится к семантическим диалектизмам, профессионализмам, архаизмам. Крайней степенью изменении такого рода является полное вытеснение мотивирующего слова из языка, например, слова ЛИХ (“лишний, остальной”), являющегося производящим для ЛИШНИЙ, ЛИХВА, ЛИХОИМЕЦ. Результаты функционально-стилистических изменений аналогичны предыдущим: полная демотивация и опрощение К0РЧЕВАТЬ, КОРТ0ЧКИ, КОНДОВЫЙ, ИЗНУРИТЬ; частичная идиоматизация-ИЗМОЧАЛИТЬ, ИЗНЕМОГАТЬ, ЛУЧИНА, ЛИХОДЕЙ, полумотивация-КОЛЧЕН0ГИЙ, ЛУПОГЛАЗЫЙ, Л0ПОУХИЙ, СТРЕМГЛАВ, БЕДОЛАГА, ГЛУХОМАНЬ.
2) Прогрессивное развитие связано с появлением мотивирующих слов или слов, в которых повторяются отдельные компоненты структуры данного слова. Это приводит к явлению, противоположному опрощению по результатам, -усложнению структуры слова. Например, ранее не членимые слова АВТОМОБИЛЬ и ТЕЛЕВИЗОР становится членимыми с появлением слова типа ЭЛЕКТРОМОБИЛЬ, ЗВУКОВИЗОР, СТЕРЕОВИЗОР, ТЕЛЕБАШНЯ. Максимальной степени этот процесс достигает в случаях регулярности компонента, приближающей его к аффиксам, как, например, компонентов –ДРОМ, -ТЕКА (АЭРОДРОМ, ВЕЛОДРОМ, БИБЛИОТЕКА, ФОНОТЕКА). Некоторую роль в развитии членимости у ранее не членимых слов может сыграть появление производных, являющихся более простыми по составу: ЛЯГУХА от ЛЯГУШКА, ВДОМЕК от НЕВДОМЕК, ДРЕБЕЗГИ от ВДРЕБЕЗГИ, ВАСЯ от ВАСИЛИЙ, или равных по составу, но с другими аффиксами: ВПУКЛЫЙ от ВЫПУКЛЫЙ, ВЫНЕДРИТЬ от ВНЕДРИТЬ, ЗАКРЫТЬ от ОТКРЫТЬ (ср.: “А Василий Никандрович? Совершенно не нуждается ни в чьем открытии. Наоборот, его бы закрыть подальше от женских глаз”).
{IC6, с.38}.