Источники Из «Похвалы Глупости» Эразма Роттердамского

Что до богословов, то, быть может, лучше было бы обойти здесь молчанием, не трогать этого смрадного болота, не прикасаться к этому ядовитому растению. Люди этой породы весьма спесивы и раздражительны - того и гляди, набросятся на меня с сотней своих обвинений и потребуют, чтобы я отреклась от своих слов, в противном случае, вмиг объявят меня еретичкой. Они ведь привыкли стращать своими громами всякого, кто им не угоден… По своему произволу они толкуют и объясняют сокровеннейшие тайны: им известно, по какому плану создан и устроен мир, какими путями передается потомству язва первородного греха... а вот другие, воистину достойные, по их мнению, знаменитых и великих теологов (…): в какой именно миг совершилось Божественное рождение? Является ли сыновство Христа однократным или многократным? Возможно ли предположить и доказать, будто Бог-отец возненавидел сына? Может ли Бог превратиться в женщину, дьявола, осла, тыкву или камень? А если бы он действительно превратился в тыкву, могла ли бы эта тыква проповедовать, творить чудеса, принять крестную муку [...]

… К богословам по благополучию своему всего ближе так называемые благочестивые монахи-пустынножители, хотя это прозвище нисколько им не пристало: ведь большинство их далеко от всякого благочестия…. Они навлекли на себя такую единодушную ненависть, что даже случайная встреча с монахом почитается за худую примету… Во-первых, они уверены, что высшее благочестие состоит в строжайшем воздержании от всех наук и лучше всего – вовсе не знать грамоты. Засим, читая в церквях ослиными голосами непонятные им псалмы, они пребывают в убеждении, что доставляют великую усладу святым… […]

Папы, кардиналы и епископы не только соперничают с государями в пышности, но иногда и превосходят их. Вряд ли кто помышляет о том, что белоснежная льняное одеяние означает беспорочную жизнь. Кому приходит в голову, что двурогая митра… знаменует совершеннейшее знание Ветхого и Нового завета? Кто помнит, что руки обтянутые перчатками, суть симовл чистого и непричастного ко всему земному совершения таинств, что посох изображает бдительную заботу о пастве, а епископский крест – победу над всеми страстями человеческими? … И не вспомнит никто, что самое слово «епископ» означает труд, заботу и прилежание: лишь уловлении денег воистину пекутся они… […]

А если бы кардиналы в свою очередь поразмыслили о том, что они унаследовали место апостолов и, стало быть, обязаны подражать их жизни? Если бы им пришло в голову, что они не хозяева духовных даров, но лишь управители, которым рано или поздно придется дать строжайший отчет во всем? […]

А верховные первосвященники, которые заступают место самого Христа? Если бы они попробовали подражать его жизни, а именно бедности, трудам учительству, крестной смерти, презрению к жизни… Кто стал бы добиваться этого места любой ценою или, однажды добившись, решился бы отстаивать его посредством меча, яда и всяческого насилия? Сколь многих выгод лишился бы папский престол, если б на него хоть раз вступила Мудрость? … Что осталось бы тогда от всех этих богатств, почестей, владычества, побед, должностей, диспенсаций², сборов, индульгенций, коней, мулов, телохранителей, наслаждений? … Их место заняли бы бдения, посты, слезы, проповеди, молитвенные собрания, ученые занятия, покаянные вдохи…

[Эразм Роттердамский. Похвала Глупости / перевод П.К. Губера. М., 1991. С. 107-108, 115, 126-128].