Из «Диалогов» Ульриха фон Гуттена Лихорадка II

Гуттен: Сколько же мало подобает такая жизнь священникам, которые должны быть настолько поглощены заботами о духовном, чтобы все мирское отступало назад и меркло! Какой страшный грех – отдаваться пустякам настолько, чтобы уже не помышлять о духовном. Впрочем, нет – помышляют: домогаясь духовных должностей, они отправляются в Рим и там служат службы, зачастую самые унизительные…. Значит, о достатке они пекутся, а не о чистоте духовной заботятся?

… Лихорадка: …пусть, как и в старь, священники женятся, дабы не касались они святыни нечистыми помыслами и руками, восстав с ложа блудницы.

… Гуттен: Скажи мне, что за корень у этой поповской развращенности?

Лихорадка: Праздность, и ее кормилица – богатство.

Гуттен: А если Германия примет здравое решение и, лишив их части имущества, прикажет возделывать пашню и в поте лица своего, как другие, снискать себе пропитание, - будут тогда у немцев добропорядочные священники? ... Скажи теперь, ты думаешь, что немцы когда-нибудь на это решаться?

… Лихорадка: Уже не долго осталось: скоро они откажутся тащить на своей спине эти тысячи и тысячи священников – племя праздное и большинстве своем никчемное, способное лишь пожинать плоды чужих трудов. Стоит ценам подняться – и в один прекрасный день честные труженики вознегодуют, видя, как то, что по праву принадлежит им, беззаботно проматывают утопающие в роскоши ленивцы.

…. Гуттен: … в твоем совете нуждаются германские государи, чтобы поправить дела Империи, обратив те неисчислимые сокровища, что прикарманивают праздные священники, частью на военные нужды, частью на поддержку ученых.

Лихорадка: Хочешь, чтобы Карл³ это сделал?

Гуттен: ... Пусть он заставит их расстаться с бездельем, покоем, праздностью, невоздержанностью, ленью – самыми скверными в жизни пристрастиями, и быть воистину священниками, пекущимися о духовном и презирающими мирское; пусть, далее, внушат им, что нажива и благочестие – не одно и то же, пусть обуздает их страсть к роскоши и положит конец позорным нравам и привычкам.

Лихорадка: … О чем, однако, ты хотел бы говорить в первую очередь, убеждая Карла принять твой совет?

Гуттен: Я призову его очистить пшеницу Господню и заново возделать виноградник... Затем я докажу, что только так он и должен поступать, если желает видеть Германию вкушающей мир и намерен воспрепятствовать негодяям почитаться людьми честными и порядочными. Недостойно доброго императора терпеливо смиряться с тем, что, к ущербу всего государства, никчемные людишки наслаждаются полной праздностью, и не просто наслаждаются, но еще и во всем без исключения главенствуют. Ты сама видишь, как надменно и нагло властвуют эти господа, которые, невзирая на крайнюю испорченность, отличающую большую их часть, именуют себя церковью и, словно некие избранники Божии… меж тем как нет никого, чья жизнь была бы столь же противна и чужда Христу. Но благодаря этим титулам они вознеслись непомерно и ныне подчинили своей тирании даже великих государей, а христианский люд покорен им до такой степени, что самого последнего из духовных величает господином.

Лихорадка: … Но все-таки сначала надо бы очистить Рим – рассадник этих злых бедствий.

Гуттен: Разумеется, надо бы…