Пучинский, Безбах - ГППЗС

судопроизводства. Очевидно, невозможно составить такой исчерпывающий перечень этих действий, который был бы одобрен всеми юристами. Но известный минимум полномочий суда и заинтересованных лиц теоретики почти единодушно относят к проявлениям идеи" буржуазной диспозитивности. Речь идет о правах, касающихся предъявления иска, определения его элементов и размера взыскания, отказа от иска, заключения мирового соглашения, признания требований, обжалования решений и установления границ рассмотрения дела вышестоящими инстанциями, обращения решения к исполнению.

В отличие от советского суда на английских судах не лежит обязанности контролировать распорядительные волеизъявления сторон с целью оказания им в необходимых случаях реальной помощи. Например, суд не выясняет мотивов отказа истца от ранее заявленных требований и принимает такой отказ, хотя бы он был продиктован заблуждением, внепроцессуальным давлением и т.п.

Однако тезис о пассивности английского гражданского суда нуждается в уточнении. Верно, что по своей инициативе суд действует мало, обычно его активные шаги являются реакцией на ходатайства, заявления, просьбы участников рассматриваемого конфликта. Это характерно и для сферы отношений, где господствует начало диспозитивности, и для отношений иного типа. Но когда ходатайство уже заявлено, то его разрешение зависит нередко от широкого дискреционного усмотрения суда. Это усмотрение закреплено статутами, иными нормативными актами, прецедентами или даже выводится непосредственно из сущности правосудия.

Так, согласно ст. 3 разд. 20 ПВС суд разрешает истцу взять обратно исковое требование на условиях уплаты издержек или запрещения начинать тождественное дело в будущем или на любых других условиях, которые суд находит справедливыми. Такой или сходными формулировками обозначают полномочие суда действовать по усмотрению. А число подобного рода ситуаций непрерывно возрастает*(91). Правда, как утверждает Р. Кросс, судья не может руководствоваться личными симпатиями, слепым жребием ("крутить монету"), а должен

учитывать конкретные обстоятельства, излагать мотивы, использовать прецеденты. Но Кросс же замечает, что здесь имеет место нечто иное, чем применение точного положения закона, и что вывод судьи нельзя изложить в виде строгого правила*(92).

Из сказанного можно сделать вывод о наличии у английских судей "легальных" возможностей для произвола. Налицо не просто конкретизация нормы или выбор одного из четко намеченных законодательством вариантов действий, что является нормальным для любой правовой системы. Нет, речь идет о создании судом новых, от его усмотрения зависящих вариантов, лишь бы они были "справедливыми", а классовый характер "справедливости" буржуазной юстиции убедительно доказан марксистско-ленинской наукой. Расширение границ судейского усмотрения при разрешении поставленных участниками дела вопросов - таков главный путь усиления власти и активности юстиции Англии в гражданском процессе.

7. Состязательность - принцип гражданского судопроизводства, которому буржуазная юридическая теория отводит исключительно важное место. Состязательность, трактуемая в широком плане, захватывает все элементы диспозитивности. Но логически более завершенные концепции разграничивают эти руководящие начала: диспозитивность есть распоряжение объектом конфликта, а состязательность конкретизирована в полномочиях и обязанностях, относящихся к определению круга подлежащих установлению фактов, собиранию доказательств, участию в их исследовании, представлению различных аргументов для защиты или опровержения исковых требований.

История эксплуататорского общества знает два основных типа гражданского процесса: следственный и состязательный. Грань между ними, если исходить из критериев юридических, зыбка и подвижна, хотя крайние точки различить нетрудно. Главная черта следственного процесса - лидирующая роль суда в собирании доказательств, состязательного - возложение бремени доказывания исключительно на заинтересованных лиц. Между этими полюсами лежит множество разновидностей, в

которых указанные черты отражены в различных дозах и комбинациях. Дополнение юридического анализа классовым показывает, что следственное производство характерно для феодализма с его внеэкономическим гнетом, формальным неравенством людей, бесправием трудящихся масс, безграничным произволом чиновников и судей. Напротив, капиталистической формации присущ состязательный гражданский процесс, как больше отвечающий экономическим и политическим лозунгам буржуазии, ее идеологии.

Но исторические особенности развития Англии наложили отпечаток на судопроизводство, которое трудно измерять юридическими мерками, пригодными для юстиции других государств. В XII-XIII вв. процесс носил обвинительный (accusatorial) характер, т.е. о движении дела заботились стороны, а для установления победителя применялись испытания и поединки ("суд божий"). К ордалиям неодобрительно относилась церковь, особенно когда дело касалось священников. Церковь поддерживала концепцию следственного (inquisitorial) производства, вскоре крепко утвердившегося на континенте. Англичане же, как не без гордости заявляет Р. Джексон, сохранили верность обвинительному началу отчасти из-за неприязни ко всему иностранному, отчасти вследствие формирования суда присяжных, исключившего ордалии. Превосходство и достоинства своей системы английские юристы оценили, когда инквизиционный процесс средневековья даже в гражданских делах начал допускать пытки*(93).

Идеи следственного направления все-таки проникли в гражданский процесс Англии через зародившуюся канцлерскую юстицию. Канцлеры, а за ними и судьи их судов полагали, что "в интересах справедливости" они должны проявлять активность при рассмотрении дел. В качестве иллюстраций элементов следственности обычно называют две процедуры: письменный или устный допрос сторон и предварительное раскрытие документов. Эти процедуры после образования единых судов (1873-1875 гг.) были распространены на все разновидности исков. Однако не нужно преувеличивать роли указанных категорий в судопроизводстве Англии или безоговорочно

относить их к существенным изъятиям, отклонениям от состязательности (contest), как теперь именуют обвинительное начало. Центральная идея процесса следственного типа, а именно - расследование дела непосредственно судьей, в какой-то мере, несомненно, осуществлялась на ранней стадии судами канцлера, в дальнейшем регламенты судов справедливости и общего права начали сближаться, причем состязательное начало победило.

Суды общего права, действовавшие с участием жюри, издавна восприняли принцип состязательности. Он господствует и в современном английском гражданском процессе. Судей даже приравнивают к арбитрам, разрешающим лишь вопросы факта и права, намеченные заинтересованными лицами. Если вопрос сформулирован ошибочно, судья в лучшем случае укажет на это. Но исправлять оплошности сторон и добираться до сути дела - не его забота. "Продолжая проводить аналогию между судьей и арбитром, - говорит Р. Джексон, - мы можем сказать, что стороны выбирают игру, в которую должны играть, а арбитр наблюдает, чтобы игра шла по надлежащим правилам"*(94). Это образное сравнение в целом довольно точно отражает действительное положение вещей. Модная в зарубежной публицистике "спортивная" терминология рассчитана на обывательский интеллект. Звонкие фразы о том, что гражданский процесс - игра, судья - спортивный рефери, объективно маскируют логическое шулерство. Справедливо и законно, когда матч выигрывает более сильный, ловкий, умный противник. Но на суде должен торжествовать не тот, кто хитер, а тот, кто прав. Иначе извращается коренная идея правосудия. Инструментом такого извращения, обеспечивающим господство капитала в гражданской юстиции, является принцип состязательности.

Для оценки буржуазной состязательности важнейшее значение имеет замечание В.И. Ленина о ее непосредственной связи с институтом частной собственности. Этот институт "...был проведен впервые со всей полнотой созданием нового "состязательного" гражданского процесса, обеспечившего такое же "равенство" на суде, которое воплощалось в жизни "свободным трудом" и его продажей капиталу..."*(95). Главная

мысль В.И. Ленина, красноречиво подчеркнутая расставленными кавычками, ясна: нельзя говорить о равном положении перед судом лиц, чьи фактические возможности неодинаковы. Это такое же лицемерие, как и демагогическая проповедь равенства капиталиста и рабочего на рынке труда.

Цель и результат буржуазной состязательности - формальная истина, которая зависит от успеха процессуальных действий тяжущихся. Реально существовавшие факты значения не имеют, причем для гражданского производства стандарты доказывания снижаются. "...В уголовном деле, - отмечает Э. Джэнкс, - прежде чем признать обвиняемого виновным, надо, чтобы чистый итог доказательств не оставлял никаких разумных сомнений в его виновности, в то время как в гражданском деле достаточен перевес вероятностей"*(96). Чистейшее фарисейство - считать равными во многих отношениях неравных людей. Буржуазный процесс, как очень хорошо резюмирует болгарский юрист Ж. Сталев, "...может быть только современным "божьим судом-поединком". Он отличается от феодального "божьего суда-поединка" лишь тем, что боевое умение и физическая сила заменены профессиональным умением и денежными средствами. В остальном, и при одном и при другом "суде", право оказывается предоставленным произволу силы"*(97).

При анализе понятия состязательности внимание неизбежно привлекает вопрос о характере и границах активности и инициативы суда в области исследования фактов гражданского дела. Чистая состязательность классического типа требует максимальной пассивности судей.

Конечно, абсолютного безразличия буржуазного суда к доказательствам никогда не было, у судей всегда имелось право по крайней мере задавать вопросы свидетелям и экспертам для уточнения сообщаемой ими информации. Тенденции этапа империализма, касающиеся усиления и расширения функций государственного аппарата, отразились и на юстиции. В частности, иностранные и советские авторы констатируют активизацию органов правосудия буржуазных государств в области доказательственной деятельности по гражданским делам. Конкретными вехами на этом пути являются ГПК Австрии

1895 г., ГПК Италии 1940 г., ряд нормативных актов Франции, включая ордонансы 1958-1959 гг.*(98)

Еще в 1938 г. И.С. Перетерский делает вывод: "Из органа, воспринимающего и учитывающего лишь представленные сторонами доказательства, суд становится постепенно активным органом, влияющим на весь ход судебного процесса. Принцип состязательности процесса блекнет"*(99). Известные основания для такого заключения имеются. Но не следует преувеличивать усиления инициативы буржуазного суда в тех областях гражданского процесса, где конкретизируется начало состязательности. Законодательство капиталистических государств и практика их органов юстиции гораздо консервативнее различных ультрановых теорий, требующих наделения судей безграничной возможностью истребовать доказательства. Это тем более верно, если говорить о юридической жизни Англии. Дискреционная власть английского суда, как уже отмечалось, тоже расширяется. Однако его активность в собирании информации по собственной инициативе, т.е. без ходатайств сторон и, тем более, невзирая на их возражения, очень невелика.

Более того, есть случаи, когда Апелляционный суд достаточно резко указывает нижестоящим инстанциям на чрезмерность и неуместность их активности в ходе заседания. По одному делу о расторжении брака он констатировал, что личное ведение дела тяжущимся не уполномочивает судью брать на себя функции адвоката и усложнять деятельность адвоката другой стороны. Из 2113 вопросов свидетелям на заседании 1286 задал судья, который подвергал свидетелей постоянному, враждебному перекрестному допросу. Рассмотрение велось безнадежно неправильно*(100). В другом деле о возмещении вреда Апелляционный суд также упомянул о 334 вопросах судьи. С точки зрения суда, путаницы в объяснениях истца было бы меньше при нормальном его допросе адвокатами. Налицо вмешательство судьи и неудовлетворительное ведение процесса*(101).

Итак, судья не должен активно вести допрос свидетеля, цель его вопросов - уточнение ответов адвокатам. Вызывать же

свидетелей, как установлено решением Апелляционного суда в 1910 г., судья может исключительно с согласия обеих сторон. Этим решением было отвергнуто ранее высказывавшееся мнение о праве суда привлекать свидетелей по собственной инициативе. Функция судьи - знакомиться с доказательствами сторон и разрешать конфликт, а не искать новые материалы, какими бы ценными они ни казались. Иначе разрушается такой фундаментальный принцип английского процессуального права, как состязательность. Прецедент 1910 г. объясняет, что если суд начнет вызывать свидетелей по своей воле, то ни одна из сторон не будет иметь права на перекрестный допрос и, кроме того, суд не может, в отличие от сторон, возлагать на себя ответственность за личную добросовестность свидетеля*(102). Убедительность таких аргументов ничтожна даже с формально-юридической точки зрения.

В английском гражданском процессе начало состязательности изменяется медленно. Новейшие акты, имеющие целью заглушить недовольство демократической общественности волокитой и дороговизной судопроизводства, особенно по делам с небольшими размерами требований, не возлагают на суд обязанности собирать доказательства или помогать заинтересованным лицам в этой их деятельности. Например, с 1 марта 1972 г. введена процедура предварительного разбирательства дел и вопросов регистратором суда графства (pre-trial review), объявленная крупнейшей новеллой отправления правосудия на данном уровне. Регистратору предложено давать такие указания, которые могут обеспечить "справедливое, быстрое и экономное" разрешение споров. Но о необходимости усиления его активности в собирании доказательств нет ни слова. Идеи общего права остаются непоколебленными.

Долговечность традиционных форм классического состязательного производства в Англии объясняется, конечно, не догматическими моментами, подобными упомянутым в решении 1910 г. Главная причина - сохранение базы процессуальной состязательности (равно как и диспозитивности), т.е. частной капиталистической собственности, хотя положения о ее

абсолютной неприкосновенности деформируются в условиях империализма. Монополии, когда им приходится вести гражданские дела, чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы и без помощи суда защитить собственные интересы. Кроме того, наделение органов юстиции правом искать доказательства содержит потенциальную опасность: давление общественного мнения иногда может заставить суды действовать более лояльно по отношению к слабейшей стороне процесса.

8. Значительна роль принципа процессуального формализма буржуазного гражданского процесса. Вообще любой процесс, и социалистический тоже, есть регламентированная деятельность участников производства; значит, он немыслим без норм, фиксирующих сроки, последовательность действий и т. и. Но, как отмечает И.С. Перетерский, "...буржуазный гражданский процесс устанавливает формализм в значительно больших размерах, чем то диктовалось бы стремлением обеспечить четкое разрешение дела. Устанавливаются многочисленные формы и обрядности, не имеющие рационального объяснения. Во многих странах (Франция, Англия) процесс является архаичным: он сохраняет формы, возникшие несколько столетий тому назад, он пользуется архаическими формулировками процессуальных действий..."*(103).

Существует глубочайшее различие между формальностями советского и буржуазного процессов. В первом налицо достаточно точный критерий целесообразности регламента. Каждая его деталь помогает достижению целей народной юстиции и, прежде всего, обнаружению истины, восстановлению нарушенных правомочий. Идея объективной истины чужда правосудию империалистического государства, а потому в значительной мере утрачиваются или, вернее, расплываются критерии, с помощью которых можно оценить рациональность конкретных институтов процесса. Эта неопределенность вполне устраивает правящие круги, не желающие упрощать судопроизводство, т.е. делать его более доступным рядовому человеку. Кстати, против упрощения судопроизводства нередко выступают и юристы, например адвокаты, естественно, под благовидными предлогами, но фактически защищая

своекорыстные интересы. Технические хитрости гражданского процесса заставляют прибегать к дорогостоящим услугам юристов-профессионалов либо, если нет средств, терпеть неудачи на суде или вообще не обращаться к юстиции.

Порожденные формализмом процессуальные нормы нередко противоречат нормальной логике и здравому смыслу. Английский процесс в этом отношении занимает далеко не последнее место. Можно указать немало примеров из области доказательственного права, где расхождения между нормами и житейским опытом издавна объясняют влиянием института жюри. Но алогичность характерна и для иных, очень разных судопроизводственных категорий. Так, вроде бы каждому ясна позиция ответчика, если он делает общее заявление о непризнании всех без исключения утверждаемых истцом фактов. А ст. 13 разд. 18 ПВС считает такое широкое отрицание недостаточным и заставляет ответчика конкретно называть каждый факт, против которого он возражает.

Формализм тесно связан с волокитой и легко ее порождает. Искушенный в юридической казуистике адвокат, позиция которого по существу конфликта неубедительна или безнадежна, может надолго затянуть производство, чтобы, к примеру, отсрочить выполнение его клиентом обязанностей или же заставить измученного контрагента вступить в мировое соглашение. Для этого нужно только самому максимально придерживаться установленных норм, все действия совершать в крайние сроки, бесконечными ходатайствами и возражениями настаивать на точном соблюдении мелочей регламента другими участниками дела.

Итоги формализма и волокиты плачевны. Английский совет защиты гражданских свобод в 1972 г. заявлял, что одной из наибольших опасностей будущего является прогрессирующий развал отправления правосудия. Терпят неудачу попытки приблизить судопроизводство к уровню современных требований жизни. Нужны кардинальные решения*(104). Как вынужден был отметить лорд-канцлер, если общественное мнение осознает действительные размеры судебной волокиты, это вызовет громкий протест, и, чтобы его предотвратить, нужно тщательно

изучить многие вопросы практики, юрисдикции и т.п.*(105) Но увеличение числа такого рода пожеланий никак не изменяет реального положения вещей.

Авторы юридических сочинений к принципам буржуазного гражданского процесса относят еще и некоторые другие положения: оценку доказательств, концентрацию материалов, устность, непосредственность и т.п. Однако эти положения точнее считать конкретными институтами или категориями процессуального права Англии и анализировать применительно к отдельным стадиям, а не ко всему производству в целом.

Глава 2. Участники английского гражданского процесса

§1. Стороны

1.Стороны, т.е. истец и ответчик, - главные действующие лица гражданского судопроизводства. Между тем в английской юридической литературе нет четкого определения этой категории участников процесса. Термин "стороны" употребляют как нечто само собой разумеющееся либо примитивно расшифровывают в том смысле, что стороны есть лица, добровольно или по обязанности участвующие в производстве и связанные его результатами. Конечно, отграничить стороны от свидетелей или экспертов не так уж трудно, исходя из характера заинтересованности, объема процессуальных полномочий и обязанностей. Но если учитывать все многообразие конкретной жизни, то обнаруживается, что лица, которых нормативные акты именуют истцами и ответчиками, неоднородны. Эта неоднородность обусловлена различиями целей, преследуемых сторонами по отдельным категориям гражданских дел. Не тождественно также воздействие судебных решений на юридическое положение не только непосредственных истцов и ответчиков, но еще и других лиц, к рассмотрению дела формально не привлекавшихся.

2.Наиболее значителен удельный вес той группы случаев, где истец и ответчик непосредственно заинтересованы в