Гатчина
План парков Гатчины
Ей тоже принадлежит особое место в истории русского садового искусства. В 1765 году Гатчина, небольшое имение под Петербургом, была подарена Екатериной II своему фавориту, графу Г.Орлову. Для него А.Ринальди построил дворец-замок, облицованный желтым известняком, — необычный и непохожий на другие русские загородные дворцы первой величины. Вокруг (за двадцать лет) разбили обширный — первый в России — пейзажный парк и создали искусственную озерную систему, запрудив реку Гатчинку. Орлов не без некоторого хвастовства писал Ж-Ж.Руссо: «Мне вздумалось сказать Вам, что в шестидесяти верстах от Петербурга ... у меня есть поместье, где воздух здоров, вода удивительна, пригорки, окружающие озера образуют уголки, приятные для прогулок и возбуждающие к мечтательности...».
С 1783 года Гатчина становится резиденцией наследника престола. Павел приказывает начать работы во дворце и кое-что переделать в парке. Целое (более 700 гектаров, из которых 140 — площадь Белого озера) было разделено на разнохарактерные части, каждая из которых затем стала развиваться по своему «сценарию». Тем самым была избегнута опасность смешения стилей и наслоений, часто разрушительных для того, что уже достигнуто.
Архитектурные сооружения Гатчинского парка — искусные вариации классической темы, восходящей к античности, исключительно богато представленной в пригородных ансамблях Северной столицы. В облике каждого запечатлены неповторимые черты. Феерический Петергоф, изящный Ораниенбаум, величественный екатерининский Пушкин, сентиментально-лирический Павловск — все они узнаваемы и имеют неповторимый характер. Без Гатчины эта «парковая» корона великого города не была бы полной. Но из всех парковых ансамблей Гатчинский, пожалуй, самый органичный. В отличие от Павловского, он создавался единовременно, и здесь нет тех многочисленных пластов, как в парке долины реки Славянки. Чистота стиля — редкость для старого парка.
В
войну Гатчинское имение пострадало
чуть ли не больше остальных. До сих пор
не закончены реставрационные работы
во дворце. Парки же, в отличие от
архитектурных сооружений, имеют
способность самостоятельно залечивать
нанесенные раны и становиться со временем
только лучше. Поезжайте посмотреть
своими глазами и показать друзьям то,
что сохранилось или восстановлено в
Павловске и Гатчине — к нашей гордости
и вящей славе Отечества.
Государственный художественно-архитектурный дворцово-парковый музей-заповедник (ГМЗ) «Павловск» — дворцово-парковый ансамбль конца XVIII — начала XIX веков, расположенный в городе Павловске, современном пригороде Санкт-Петербурга. Ядро дворцово-паркового комплекса — Павловский дворец, который являлся летним дворцом Павла I.
Ко дворцу примыкает парк площадью около 600 га, по обоим берегам реки Славянки, что делает его одним из крупнейших пейзажных парков в Европе. Дворец и парк строились на протяжении около 50 лет тремя поколениями архитекторов и оформителей: Чарлз Камерон, Винченцо Бренна, Джакомо Кваренги, Андрей Воронихин, Карло Росси.
Содержание
1 Территориальное деление: составляющие парка
2 Строительство
2.1 Русская дворянская усадьба 1782—1796 годов
2.2 Императорская резиденция
3 Общая хронология дворца
3.1 Туризм и рекреационный потенциал парка
4 Фотографии
4.1 Дворец и садово-парковый комплекс
4.2 Интерьеры дворца
5 Примечания
6 Литература
7 См. также
8 Ссылки
Территориальное деление: составляющие парка
Основная статья: Павловский парк
Павловский парк делится на следующие районы:
Большая звезда (по этой ссылке можно посмотреть и другие районы парка)
Долина реки Славянки
Центральный (Придворцовый район)
Старая Сильвия
Новая Сильвия
Белая берёза
Парадное поле
Строительство
Строительство дворца заняло около 50 лет и происходило в три условных этапа:
основание и планировка загородной усадьбы архитектором Чарльзом Камероном с 1782—1796
превращение усадьбы в императорский дворец с парками и парадными залами архитектором Виченцо Бренна
художественно-оформительская отделка зодчими Воронихиным, Кваренги, Росси, а также художником Пьетро Гонзаго.
Русская дворянская усадьба 1782—1796 годов
Павловский дворец был заложен 25 мая 1782 года. Поначалу строительство началось на месте демонтированных деревянных хо́ром Паульлюст, поэтому первоначально дворец скорее представлял собой дворянскую усадьбу с дворцом, хозяйственными постройками и парком. Руководил работами британский архитектор Чарльз Камерон, который постоянно конфликтовал с Павлом I по тем или иным архитектурным вопросам. Строительство всё же велось быстрыми темпами и осенью 1782 года появились главное здание и боковые галереи.
Императорская резиденция
После коронации в 1796 году император продолжал настаивать на увеличении размеров дворца, поэтому дворец был перестроен и расширен для придания ему большей величественности и парадности. В это время ответственным за строительство был назначен помощник Камерона итальянский архитектор Виченцо Бренна.
Общая хронология дворца
25 мая 1782 г. — начало строительства Павловского дворца.
1783 г. — построен центральный корпус.
1785 г. — построены галереи-колоннады и служебные корпуса.
1787 г. — завершена отделка внутренних помещений дворца.
1796 г. — воцарение Павла I
Конец 1790-х гг. — дворец перестроен и расширен.
1801 — убийство Павла I
10 января 1803 г. — пожар в Павловском дворце.
1803—1805 гг. — восстановление дворца.
1808 год — построен «кабинет-фонарик» с фигурами кариатид. Архитектор А. Н. Воронихин. Скульптор В. И. Демут-Малиновский.[1]
1822—1824 гг. — построен библиотечный корпус.
1872 г. — в парадном дворе установлен памятник Павлу I.
1942—1944 — парк сильно пострадал во время фашистской оккупации. Дворец был подожжен оккупантами при отступлении[2][3][4]
1957 г. — в ходе послевоенной реставрации открыты для посетителей первые залы дворца.
1978 г. — завершена реставрация Павловского дворца.
1978 г. — коллектив Дворца-музея награждён орденом «Знак Почёта».
1983 г. — присвоен статус музея-заповедника.
Туризм и рекреационный потенциал парка
Дворец и прилегающий к нему парк являются важными объектами как внутрироссийского, так и международного туризма.
Фотографии
Дворец и садово-парковый комплекс
Цветущая гортензия в цветнике Павловского дворца
Живопись в античном стиле на одной из наружных стен Павловского дворца
Памятник Павлу I на площади у Павловского дворца
Вид на плац Павловского дворца
Интерьеры дворца
Парадный лестничный пролёт Павловского дворца в древнеегипетском стиле
Купольный свод Павловского дворца
Столик с часовыми механизмами в Павловском дворце
Гобелен со сценами придворной жизни в Павловском дворце
Греческий зал
Большо́й Га́тчинский дворе́ц построен в 1766—1781 годах в Гатчине по проекту Антонио Ринальди для фаворита Екатерины II графа Григория Григорьевича Орлова. Расположенный на холме над Серебряным озером, и ныне окруженный массивом высоких деревьев, дворец производит впечатление средневекового замка. Интерьеры дворца — образец русского классицизма второй половины XVIII в. и историзма середины XIX века. Дворец был одним из любимых мест отдыха царской семьи.
Содержание
1 История дворца
1.1 Строительство
1.2 Первая перестройка дворца
1.3 Вторая перестройка дворца
1.4 Дворец после революции
1.5 Дворец в годы Великой Отечественной войны
1.6 Дворец в послевоенные годы
1.6.1 Фильмы, снимавшиеся в Гатчинском дворце
2 Архитектура дворца[40]
2.1 Южный фасад
2.2 Северный фасад
3 Интерьеры дворца[41]
4 Примечания
5 Литература
6 Ссылки
История дворца
Строительство
В 1765 году Екатерина II выкупила Гатчинскую мызу (будущий город Гатчина) у князя Бориса Александровича Куракина и, согласно распространенному, но документально не подтвержденному мнению, подарила её своему фавориту графу Григорию Григорьевичу Орлову в благодарность за организацию дворцового переворота 1762 года, в результате которого она стала императрицей. 30 мая 1766 года на территории мызы началось строительство Гатчинского дворца.[2]
Разработка проекта дворца была поручена "государственному" (т. е. придворному) архитектору-итальянцу Антонио Ринальди. В Гатчине он попытался воспроизвести итальянскую виллу, но, окруженный изначально английским (т. е. пейзажным), а не регулярным садом, как было обычно в Италии, дворец вскоре стал ассоциироваться с мрачным средневековым замком. Сближал его со средневековой крепостью набор традиционных для русского глаза "крепостных элементов": каменная облицовка стен, башни и подземный ход. К изначальному проекту относится и ров, служивший всего лишь вариантом ограждения парадного двора, но не фортификацией (изначально он не имел каменного бастиона). Хотя все они не выходили из набора архитектурных форм европейского зодчества вплоть до конца 18 века. Разросшиеся к середине 19 века деревья, скрывшие объем дворца и оставившие вид только на его части, а так же перестройка, проведенная в то же время Романом Кузьминым, только усилила ассоциации дворца со средневековой крепостью, и он превратился в "замок".
Строительство продвигалось медленно, в конце 1768 года дворец был доведён до карниза, в 1770 году начались работы по наружной отделке, которые продолжались до 1772 года. Внутренняя отделка затянулась до конца 1770-х годов (в центральном корпусе дворца до 1950-х годов сохранялась медная доска с указанием дат начала и окончания строительства «Заложен в 1766 мая 30. Окончен 1781 года»).[3]
Строительные работы велись итальянским каменных дел мастером Джузеппе Педуцци, который оставался при делах и после смены владельца поместья (в документах середины 1780-х годов его имя еще встречалось).
После окончания строительства новый дворец представлял собой здание, состоящее из трёх связанных между собой частей. Основная часть — центральный трёхэтажный корпус с примыкавшими к нему двумя пятигранными башнями. На южной были часы, на северной — громоотвод. Главный корпус соединялся двумя полуциркульными галереями с одноэтажными служебными каре — Кухонным и Конюшенным дворами, представлявшими собой замкнутые четырёхугольники одноэтажных корпусов, шедших по периметру дворов. По углам каре находились восьмиугольные башни. Снаружи здание было облицовано парицким известняком, добывавшимся недалеко от Гатчины в деревне Парицы.[4] Облицовка вестибюля и парапета над карнизом была сделана из пудостского камня.[4] Сведений о внутреннем убранстве дворца в эти годы практически не сохранилось, так как были утеряны описи имущества графа Орлова.[5] Но можно предположить, что великий князь Павел Петрович, получивший поместье после смерти Орлова, при перестройках сохранил все лучшее из имевшегося, перестроив только то, что не соответствовало статусу дворца.
Орлов недолго прожил в новом дворце. После его смерти в начале 1783 года Гатчина была выкуплена обратно у его братьев Екатериной II (4 июля 1783 года) и 6 августа того же года была подарена великому князю Павлу Петровичу (будущему императору Павлу I)[6], куда новый владелец переехал в сентябре. В это время Павел Петрович был занят строительством своей резиденции, которая была названа его именем (село Павловское). Из-за ограниченности личного бюджета Гатчиной он смог заняться только когда в Павловске были закончены основные работы, в 1790-х годах.[7]
План Гатчинского дворца 1. Центральный корпус 2. Кухонное каре 3. Арсенальное (Конюшенное) каре 4. Плац 5. Сигнальная башня (с громоотводом) 6. Часовая башня 7. Памятник Павлу I 8. Бастионная стена с бастионами 9. Собственный сад 10. Мосты через ров 11. Купол дворцовой церкви
Фасады дворца. Чертеж 1781 года
Первая перестройка дворца
Гатчинский дворец. Акварель XVIII в.
Существовало несколько неосуществлённых проектов перестройки дворца. Один из них представляет особый интерес, поскольку на плане, датируемом 1783 годом, на оси Гатчинского дворца (на месте современного Балтийского вокзала) показан новый монументальный дворец, замыкающий своим массивом обширный плац перед дворцом. Этот проект не был осуществлён в Гатчине, но явился прообразом Михайловского замка в Санкт-Петербурге. Другой проект предполагал строительство ещё одного обширного дворца с тремя внутренними дворами на территории, прилегающей к Арсенальному каре.[8]
В начале 1790-х годов начались работы по переделке внутренних помещений дворца. Одной из первых в полуциркуле к Кухонному двору (или каре) появились Чесменская галерея и шедшая за ней Овальная, в 1794 году установили колонны в Мраморной столовой и в результате, к моменту вступления Павла Петровича на престол внутренние помещения приобрели тот облик, который они имеют и сейчас. Единственным помещением, которое в спешке доделывали к весне 1797 года, была Греческая галерея и маленькая комната, позднее получившая имя "Комната Ротари".
Вступление Павла Петровича на престол позволило приступить к расширению дворца, ибо из загородной резиденции великого князя Гатчина превратилась в загородное местопребывание императора, в связи с чем понадобилось большое число покоев для всех членов императорской семьи, придворных, а так же многочисленной обслуги, гостей, артистов, почти ежевечерне дававших спектакли, и др. Основной этап работ во дворце начался осенью 1796 года, архитектором стал Винченцо Бренна, работавший в то время в Гатчине. В его задачу входили надстройка обоих каре вторыми и третьими этажами и приспособление их под жильё, а также переделка открытых галерей — колоннад во втором этаже главного корпуса. После перестройки вместо открытых галерей появились стены, декорированные полуколоннами. Кроме того, стены появились на первом этаже в центре главного корпуса на месте открытых аркад и сквозного прохода в парк. Работы по устройству комнат для семьи Павла I в Арсенальном каре (бывшем Конюшенном) и в главном корпусе дворца были начаты в 1797 году. Кроме этого площадь перед дворцом, занятая газонами, была превращена в плац, а вдоль рва установили металлическую решетку на каменных тумбах.
В 1800 году Павел I назначил главным архитектором Гатчины Андреяна Дмитриевича Захарова. Ему пришлось закончить некоторые работы во дворце, так как в это время Бренна был занят на постройке Михайловского замка в Петербурге. В частности Захаров закончил надстройку Кухонного каре. Также по его проекту на месте старой церкви во дворце, которая существовала ещё с орловских времён, в 1800 году была построена новая.[9]
После смерти Павла I в 1801 году Гатчина стала принадлежать его жене Марии Фёдоровне.[10] По её желанию в 1809—1811 годах архитектором Андреем Никифоровичем Воронихиным во дворце были произведены небольшие переделки. Они касались убранства комнат императора Александра I и его супруги Елизаветы Алексеевны в третьем этаже главного корпуса дворца, переделки комнат вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Арсенальном каре. Тогда же дворец был приспособлен "на случай зимнего пребывания».[11] С этой целью парадные и часть жилых комнаты получила воздушное отопление: внутри стен были пробиты каналы для горячего воздуха, поступавшего от печей, установленных в подвалах. В разрушенных и до сих пор не восстановленных Чесменской галерее и Овальной комнате эти каналы очень хорошо видны в кладке.
В 1835 году на одной из башен дворца был установлен сигнальный оптический телеграф.[12]
Фасады дворца. 1790-е годы
Вторая перестройка дворца
Гатчинский дворец. Роспись по фарфору, вторая половина XIX века
Следующий этап крупных работ по перестройке дворца пришёлся на 1840-е годы, когда он принадлежал императору Николаю I. С 1844 года работами в Гатчинском дворце руководил Роман Иванович Кузьмин, который с 1841 года был в должности главного архитектора Министерства Императорского двора. Основные работы велись в каре, которые были практически полностью перестроены. В каре были сделаны подвальные этажи, увеличена высота первого и третьего этажей, а между ними построен небольшой второй этаж, который рассматривался как антресольный. За счёт перестройки высота каре увеличилась до высоты полуциркульных галерей. Из-за изменения высоты каре центральный корпус дворца перестал доминировать над зданием, поэтому под руководством Кузьмина к боковым башням корпуса был достроен ещё один этаж. Кроме крупных работ по реконструкции дворца в центральном корпусе были проведены реставрационные работы и частично изменена отделка парадной лестницы для размещения в ее верхнем ярусе живописных полотен с видами Гатчины и Павловска. На балконе фасада, выходящего на плац был построен навес, поддерживаемый колоннами, которые по замыслу архитектора должны были быть мраморными, но в конечном итоге по рекомендации Николая I были выполнены из чугуна. Также в 1850-х годах была создана массивная бастионная стена. По плану Р. Кузьмина дополнением к бастионной стене должны были служить предмостные башни-барбаканы, возведенные из гранита, однако рукой императора эти излишества были вычеркнуты из проекта. Это были последние крупные работы по перестройке дворца, при следующих владельцах проводился только необходимый текущий ремонт.
1 августа 1851 года на плацу перед дворцом был установлен памятник Павлу I, отцу Николая I.[13]
При императоре Александре III в 1880-х годах во дворец были проведены электричество, телефон, заменены водопровод и канализация, печное отопление заменено калориферным.[14] В это время во дворце уже имелись специальные подъемники, подававшие пищу из буфетных кухонь нижнего этажа в жилые покои Александра III.
Дворец после революции
После Февральской революции 1917 года и отречения от престола императора Николая II к власти пришло Временное правительство во главе с Александром Фёдоровичем Керенским. Дворец перестал принадлежать царской семье, и по решению нового правительства 27 мая 1917 года в пригородных дворцовых резиденциях начали работать комиссии по приемке и описи имущества дворцов. Гатчинскую комиссию возглавлял Валентин Платонович Зубов. Параллельно обсуждался вопрос о дальнейшем использовании дворцов. Было решено, что дворцы, в том числе и гатчинский, должны стать национальными музеями. После Октябрьской революции, 26 октября 1917 года, Зубов стал первым директором гатчинского дворца-музея.[15]
Мемориальная доска на одном из бастионов плаца, посвящённая митингу 1 (14) ноября 1917 года
В дни революции в Гатчине столкнулись казачьи части генерала Краснова и отряды красногвардейцев. 27 октября 1917 года во дворец прибыл штаб третьего конного казачьего корпуса во главе с председателем временного правительства Керенским.[16] 1 (14) ноября 1917 года на площади перед дворцом был проведён митинг, на котором нарком советского правительства по военным и морским делам Павел Ефимович Дыбенко убедил казачьи части не выступать против советской власти в Петрограде, в результате чего в ночь с 1 на 2 ноября Керенский покинул дворец, который заняли революционные войска.[17]
Для посещения музей был открыт 19 мая 1918 года.[18]
Период с 1918 по 1941 год был временем развития дворца как музея. Только в 1919 году, во время Гражданской войны, дворец оказался в зоне боевых действий, когда войска Юденича вошли в Гатчину. Красноармейцы, погибшие во время этих событий, были похоронены на плацу перед дворцом. Могила до нашего времени не сохранилась.[19]
Сохранились данные о посещаемости дворца-музея в первые годы после его открытия. Например, в 1921 году музей посетило наибольшее количество посетителей — более 21 тыс. человек.[20]
В 1926 году принадлежности дворца: мебель, бронзовые изделия и ковры были вывезены на склад Госфондимуществ для последующей распродажи.[21]
Большой Гатчинский дворец до Великой Отечественной войны был крупнейшим из дворцов-музеев пригородов Санкт-Петербурга и нередко назывался «пригородным Эрмитажем».[22]
Дворец в годы Великой Отечественной войны
Северный фасад дворца после пожара в 1944 году
После объявления о начале войны в пригородных дворцах-музеях, в том числе и в гатчинском, начали принимать меры по эвакуации ценностей и по защите зданий от воздушных бомбардировок. 15 августа 1941 года под окнами дворца разорвалась первая авиабомба, а уже в конце месяца город оказался в пределах досягаемости немецкой артиллерии. 24 августа снарядами было повреждено Арсенальное каре, а 3 сентября во двор каре упала авиабомба, причинившая ему значительные повреждения.[23]
Осуществить полную эвакуацию находящихся во дворце ценностей не удалось. Только четыре эшелона с самыми ценными экспонатами были отправлены в тыл, а также один эшелон был отправлен в Ленинград. Оставшееся имущество было размещено в подвалах дворца, часть крупной скульптуры была захоронена в парке, другая часть закрыта мешками с песком. Только 9 сентября оставшиеся сотрудники музея эвакуировались. В этот же день снарядом была повреждена башня Кухонного каре, другой снаряд взорвался около паркового фасада дворца.[24]
Гатчина и дворец до января 1944 года находились в руках оккупантов. При отступлении немецкие войска сожгли и заминировали гатчинский дворец. Часть оставшихся ценностей они уничтожили, часть увезли в Германию.[25] На одной из стен дворца на штукатурке сохранилась надпись «Здесь были мы. Сюда мы больше не вернемся. Если придет Иван, все будет пусто».[26] Эта надпись с фрагментом стены была сохранена и сейчас демонстрируется в экспозиции дворца.
Дворец в послевоенные годы
В послевоенные годы началось восстановление Гатчинского дворца. Но работы, проводимые во дворце, не были реставрационными в полном смысле этого слова. Принимались меры, чтобы это здание можно было использовать. В 1944 году уцелевшие мраморные, гипсовые барельефы и отдельные декоративные детали были закрыты временными щитами. К началу 1950-х годов были восстановлены межэтажные перекрытия, кровля, оконные и дверные проёмы в главном корпусе. Арсенальное каре же еще долго оставалось без кровли, в результате чего сильно пострадала сохранившаяся отделка Мраморной лестницы и Китайской галереи. При приспособлении дворца для нужд военного производства часть отделки была утрачена.
Воссоздавать дворец-музей не планировалось, поскольку это считалось нерентабельным. Спасенные предметы из коллекций Гатчинского дворца-музей были переданы по приказам Министерства культуры СССР и РСФСР на хранение в 24 музея страны.[27] Возвращение этих предметов в родные стены происходит до сих пор и с большим трудом.
В 1950—1959 годах во дворце располагалось Военно-Морское училище Министерства обороны СССР, а затем — ВНИИ «Электронстандарт».[28] В 1960 году здание дворца было снято с учета ГИОП, то есть перестало числиться в списках памятников архитектуры.[29] Статус дворца как памятника архитектуры восстановлен в 1970-е годы.
В 1961—1963 годы архитектором М. М. Плотниковым была начата разработка проекта возрождения Гатчинского дворца. Проводились архитектурные обмеры, поиск архивных материалов, выполнялись чертежи интерьеров первого и второго этажей[30] Проект предполагал восстановление интерьеров по состоянию на 1890 год, и не для музея, а под нужды ВНИИ[31], но он так и не был осуществлен.
Реставрация возобновилась благодаря усилиям А. С. Ёлкиной, главного хранителя музея с 1968 по 1998 год (статус музея сохранял Дворцовый парк). На протяжении 8 лет она добивалась от чиновников разных уровней, чтобы «Электростандарт» освободил здание. Удалось это лишь в 1976 году. М. М. Плотниковым был разработан новый проект восстановления парадных залов (2-й этаж Главного корпуса) — по состоянию на конец XVIII века — период наивысшего расцвета Гатчинского дворца. Восстановление лепного декора велось скульптором-модельщиком Л. А. Стрижовой. Живописные работы исполняла бригада художников-реставраторов под руководством Я. А. Казакова. Первые интерьеры дворца-музея были торжественно открыты для обозрения 8 мая 1985 года[32], к сорокалетнему юбилею Великой Победы.
Восстановление интерьеров дворца продолжается и сейчас. Средства, выделяемые на восстановление дворца в постперестроечное время, были минимальны, но с 2006 года значительно увеличились. Полное восстановление дворца и парка планировалось к 2012 году[33][34], однако из-за экономического кризиса финансирование реставрационных работ было отложено.[35]
Большой дворец является одним из неофициальных символов Гатчины — его изображение часто можно встретить на сувенирной продукции, на обложках книг, посвящённых городу.
Фильмы, снимавшиеся в Гатчинском дворце
Съёмки фильма около Гатчинского дворца. Май 2006 года
Здание и интерьеры Гатчинского дворца часто привлекали внимание кинематографистов и становились декорациями при съёмках многих художественных фильмов. Среди них такие как:
«Левша» (1986)
«Бедный, бедный Павел» (2003)[36]
«Юнкера» (2006)[37]
«Серебряный самурай»[38]
«Испытание для «настоящей принцессы»»[39]
«Три мушкетера» (2012)
и другие.
Архитектура дворца[40]
Здание дворца располагается на возвышенности, доминируя над окружающим ландшафтом. Северный фасад здания обращён к парку и выходит на склон, спускающийся к Серебряному озеру, за которым простирается Дворцовый парк с обширным Белым озером. Южный фасад дворца закрывает своим массивом обзор на парк, акцентируя внимание на архитектурном облике здания.
Взглянув на общий план дворца можно выделить три основные части. Центральный корпус представляет собой вытянутый прямоугольник, к углам которого со стороны парка примыкают две пятигранные пятиярусные башни. На противоположной парку, южной стороне центрального корпуса находится заглубление с тремя арками входных дверей и балконом, создающее игру объёмов. Корпус соединён двумя полукружиями галерей с двумя трёхэтажными каре, почти квадратными в плане. Углы каре выделены восьмигранными трёхъярусными башнями, две из которых, примыкающие к галереям, завершены куполами. Планировка дворца создаёт ощущение пластичности и целостности как здания в целом, так и каждого его элемента в частности, что усиливается чередованием протяжённых объёмов и выступающих гранёных башен.
Южный фасад
Вид на южный фасад дворца. Апрель 2006 года
Композиционная ось ансамбля проходит через среднюю линию плаца, начальной точкой которой служит памятник Павлу I, от которого чётко просматривается структура и объёмные соотношения отдельных частей дворцового здания.
Первый этаж центрального корпуса и примыкающих к нему галерей ритмично членится пилястрами дорического ордера. Простенки между пилястрами «облегчаются» окнами — прямоугольными в центральном корпусе и полуциркульными в стенах галерей. Над каждым окном заглублённое панно, в сочетании с рельефными наличниками сообщающее фасаду пластическую текучесть. Второй этаж трактован более богато — на главном корпусе используются парные пилястры ионического ордера, а на полуциркулях галерей — ионические полуколонны. Оконные проёмы, как и на первом этаже, имеют прямоугольный профиль в центральном корпусе и полукружный — в галереях. Также усложнён рисунок наличников оконных проёмов, завершающихся рельефной выкружкой барочного характера. Третий этаж оформлен более просто — лопатки, расположенные соответственно пилястрам, рельефные наличники вторят обрамлению оконных проёмов первого этажа. Поэтажные членения выполнены в виде классического антаблемента, окружающего здание по всему периметру. Центральный корпус и галереи увенчаны парапетами, состоящими из каменных тумб и ажурной решётки. Связанные с парапетом аттики отмечают основные оси фасадов, на которых расположены входы во дворец. В центральной и торцевой части галерей расположены двери, выделенные двухколонными дорическими портиками. Перекрытия портиков несут на себе балконы с ажурным ограждением. К каждому портику ведут гранитные лестницы в форме усечённого конуса. К центральным аркам главного корпуса ведёт пологий пандус.
Общее оформление фасада, выходящего на плац, представляет собой сочетание и противопоставление прямых (вертикали пилястров и прямоугольные проёмы) и волнистых (полуциркульные завершения проёмов галерей) линий. Кульминационными точками волнообразного движения являются купола башен, закрепляющие объёмно-пространственную композицию и создающие выразительный переход к фасадам каре.
Фасады обоих каре продолжают линию разворота, начатую галереями и придают фронтальной композиции бо́льшую масштабность и монументальность. На фасадах каре повторяется поэтажные членения полуциркульных галерей, с небольшим отличием — в простенки первого этажа включены небольшие прямоугольные окна второго этажа, а в башнях — круглые люкарны. В декоре используются пилястры дорического ордера и наличники строгого рисунка, на гранях башен — русты. Все эти элементы придают довольно протяжённой стене ритм, снимающий ощущение статичности.
Сочетание массивных корпусов каре с изящным центральным корпусом создают органичное соединение черт крепостной цитадели и загородной виллы. Одна из характерных черт, создающих впечатление укреплённого замка — бастионная стена с амбразурами и двумя бастионами, «охраняющими» мосты, перекинутые через ров. Профиль стены в плане зеркально повторяет конфигурацию южного фасада, композиционно замыкая парадный плац, предназначенный для проведения военных парадов и смотров.
Панорама южного фасада Гатчинского дворца. Октябрь 2010 года.
Северный фасад
Вид на северный фасад дворца. Июнь 2008 года
Северный фасад дворца, в отличие от южного, невозможно полностью охватить взглядом, он открывается постепенно при обходе здания. Самой выразительной частью этого фасада является центральный корпус, замкнутый с двух сторон Часовой и Сигнальной башнями. Центр фасада акцентирован двухколонным дорическим портиком, служащим основанием балкону с ажурной решёткой. Балконная дверь завершена лучковым рельефным сандриком. Массив стены расчленён горизонтальными тягами и пилястрами и не имеет каких либо ярко выраженных выступов, что придаёт ему, в сочетании с пятью полуциркульными арками на первом этаже, особую цельность. В оформлении первого этажа использованы пилястры дорического ордера, второго — ионического ордера, третьего — лопатки. Арки обрамлены широкими массивными наличниками, импосты подчёркнуты выступающими квадратами, а своды арок — замковыми камнями. К аркам входных дверей ведёт широкая гранитная лестница в восемь ступеней, имеющая всходы с трёх сторон.
Пластический и высотный аккорд создаётся двумя башнями, сообщающими фасаду сходство с замком. В самых верхних ярусах башен устроены люкарны, завершённые рельефными полуциркульными сандриками.
Полуциркульные фасады с северной стороны, в отличие от южного фасада, имеют трёхэтажное членение. В декоре первых двух этажей используются гигантские пилястры дорического ордера, на третьем этаже — ионического. Их вид создаёт впечатление монументальности форм и суровости облика.
Интерьеры дворца[41]
Основная статья: Интерьеры Большого Гатчинского дворца
Туалетная комната. Э. П. Гау, 1878 год
В создании интерьеров Гатчинского дворца просматривается два основных этапа. Первоначальное убранство внутренних помещений дворца создавалось в 1770—1780-х годах по проектам главного архитектора дворца — Антонио Ринальди. Отличительной особенностью декораций дворцовых помещений, созданных в это время, была тонкая и изысканная лепка, а также наборные паркеты из ценных пород дерева. Стены помещений декорировались стилизованными цветами, плодами и растительными побегами. Лепные работы выполнялись опытными, в основном итальянскими, мастерами.
В 1790-х годах внутренние помещения дворца подверглись значительной переделке под руководством Винченцо Бренны. Бренна создал новое оформление залов дворца. Архитектор применял классические архитектурные ордера, лепку, позолоту, сложные орнаментальные композиции, драпировки и гобелены. Росписью некоторых помещений занимался известный живописец своего времени Скотти. Не смотря на значительность переделок, большая часть комнат (семь из тринадцати) сохранила отделку, восходящую ко времени Григория Орлова.
Во время Великой Отечественной войны, в 1944 году пожаром была уничтожена отделка всех дворцовых залов. Восстановление интерьеров началось в 1976 году и продолжается до сих пор.[41]
25. Архитектура русской провинции последней трети 18 века (градостроительное развитие городов, архитектура усадеб, стилевые особенности архитектуры храмов).
Вторая половина XVIII в. была переломным периодом в развитии провинциальных городов России, которое было связано и во многом обусловлено грандиозными административно-территориальными реформами екатерининского времени. Эти реформы сопровождались необычайными по широте охвата и кардинальности градостроительными преобразованиями на принципах регулярности. Именно в этот период губернские и уездные центры России начали превращаться из городов средневековых в города нового времени, в города европейского типа. В их архитектуре произошли существенные изменения, выразившиеся в стилистическом развитии от допетровских традиций (в церковном зодчестве) и барокко (в гражданских постройках) к раннему и зрелому классицизму; в тенденции к перемещению городского центра из древнего кремля на новую общественную площадь; в перенесении акцента с церковного строительства на общественное и жилое. Решающую роль в формировании нового архитектурного облика провинциальных городов во второй половине XVIII в. сыграли общественные здания, ставшие здесь главными образцами регулярного строительства.
Хронологические рамки исследования диссертации соответствуют времени правления Екатерины II и Павла I, то есть охватывают период с середины 1762 по начало 1801 г. Вторую половину XVIII в., охватывающую два царствования, с точки зрения предмета исследования, удобно разделить на три периода. Первый (1760-е - 75 гг.) и второй (1776 - 96 гг.) периоды соответствуют двум этапам екатерининских административно-территориальных реформ, оказавших столь сильное влияние на развитие городской общественной архитектуры. Граница между ними чётко обозначена указом 7 ноября 1775 г. «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи»1 (в дальнейшем - «Учреждение о губерниях»). Третий период отвечает времени правления Павла I (конец 1796 - начало
1801 г.) и отражает те изменения, которые произошли при новом монархе, в том числе в области провинциальной общественной архитектуры.
Первый из названных периодов иногда характеризуется как «малая административная реформа»2, которая предшествовала коренным административно-территориалным преобразованиям. Закон о штатах правительственных учреждений (1763), «Наставление» губернаторам (1764), указ 11 октября 1764 г., в котором большое внимание уделялось изменениям областного деления, наконец, деятельность созданных Большой уложенной комиссией четырёх частных комиссий (1768 - 71), занимавшихся вопросами территориального устройства и местного управления России3, подготовили коренные преобразования, осуществлённые во второй половине царствования Екатерины. Законодательные проекты и указы периода «малой административной реформы» в определённой мере способствовали развитию некоторых типов общественных сооружений в городах, в первую очередь присутственных мест и губернаторских домов. Свою роль в этом сыграли и всевозможные наказы депутатам, избранным от разных сословий для участия в Большой уложенной комиссии 1767 г.4 Значительным фактором в развитии городской архитектуры тех лет послужила работа Комиссии о каменном строении С.-Петербурга и Москвы (в дальнейшем — Комиссия о строении), которая с середины 1763 г. распространила свою деятельность на провинциальные города, в основном занимаясь их реконструкцией, проектированием их планировки и застройки на принципах регулярности5. Определённый импульс проектирование общественных зданий получило в новых Белорусских губерниях, присоединённых к России в результате первого раздела Польши (1772)6.
Основное внимание в диссертации уделяется архитектуре второй половины царствования Екатерины II, как наиболее значительного и плодотворного периода казённого строительства в городах рассматриваемой эпохи. Подлинный расцвет общественной провинциальной архитектуры во второй половине 1770-х — 80-е гг. связан со знаменитой административнотерриториальной реформой, осуществлённой преимущественно в эти годы на основании «Учреждения о губерниях». Этот документ был не только любимым детищем императрицы, которая, по словам Г.Р. Державина, была «чрезвычайно самолюбива и учреждение своё о губерниях почитала выше всех в свете законов»7, но и вызвал неподдельный интерес в образованном обществе своего времени. По свидетельству чиновника Саратовской гражданской палаты И.И. Мешкова, «эта книга тогда беспредельно всех занимала»8.
Новое административно-территориальное устройство России стало одной из самых успешных и плодотворных реформ екатерининского времени, доказавшее свою действенность на протяжении последующих полутора столетий9. Она способствовала развитию старых и образованию новых городов. За короткий срок (областная реформа в основном завершилась к 1785 г.) было учреждено 216 новых городов, построенных заново или, по большей части, преобразованных из бывших сёл, ямских слобод и т.д. В 1787 г. в России насчитывалось 499 городов, то есть их количество в результате реформы возросло почти в два раза10. И хотя часть новых городов были таковыми лишь по названию11, а в конце XVIII в. почти
1 "У половину из них перевели в заштатные , всё же значение реформы для развития большинства городов трудно переоценить. В этот период значительно расширилась деятельность Комиссии о строении, которая за 12 лет (с 1777 по 1788 гг.) разработала более 280 генеральных планов, утверждённых императрицей13. Эти проекты, как правило, предусматривали строительство целого ряда общественных зданий, для которых определялось конкретное место в структуре города. В первую очередь это касалось главных административных учреждений — присутственных мест — и сооружений, необходимых для экономического развития города — гостиных дворов, торговых лавок, винных, соляных и хлебных магазейнов (складов)14. Новые административные и иные учреждения, появившиеся во вновь образованных губерниях в соответствии с указом 7 ноября 1775 г., вызывали появление новых типов общественных сооружений и способствовали развитию прежде существовавших. Изменившиеся функции и характер административных органов губернского, уездного и городского управления потребовали иного, по сравнению с предшествующими годами (даже в пределах екатерининского царствования), архитектурного облика присутственных мест. Не менее значительные изменения произошли в архитектуре домов представителей высшей государственной власти на местах (наместников, губернаторов и вице-губернаторов). Учреждённый в каждой губернии приказ общественного призрения способствовал развитию благотворительных заведений, для которых строились соответствующие здания (больницы, богадельни, воспитательные дома и т.д.).
Новые тенденции в общественной провинциальной архитектуре рассматриваемого периода распространялись по городам России неравномерно, но в зависимости прежде всего от открытия учреждаемых губерний (наместничеств). Первыми были образованы Смоленская и Тверская губернии (25 ноября 1775 г., открыты соответственно 23 декабря 1775 г. и 25 января 1776 г.). Эти наместничества были названы «примерными»15 и должны были служить образцом для подражания во всех остальных новых губерниях. «Примерность» проявилась не только в административно-территориальном устройстве этих губерний, но и в архитектурном облике их городов, в первую очередь губернских центров. Именно поэтому общественные сооружения, проектировавшиеся и строившиеся в городах Смоленского и особенно Тверского16 наместничеств во второй половине 1770-х - 80-е гг., занимают исключительно важное место в развитии русской провинциальной архитектуры этого времени. Большое значение имело также казённое строительство в городах тех губерний, которые были открыты вслед за двумя первыми наместничествами во второй половине 1770-х гг.: Новгородская (учреждена 24 августа и открыта 16 декабря 1776 г.), Калужская (24 августа 1776 г. и 15 января 1777 г.), Ярославская (3 августа 1777 г. и 22 февраля 1778 г.), Тульская (19 сентября
1777 г. и 22 февраля 1778 г.), Рязанская (24 августа 1778 г. и 31 января 1779 г.), Владимирская (1 сентября 1778 г. и 31 января 1779 г.), Нижегородская (5 сентября и 22 декабря 1779 г.) и некоторые другие.
Учреждение о губерниях» было главным, но не единственным законодательным актом рассматриваемого периода, оказавшим влияние на развитие общественной архитектуры в провинциальных городах. В первую очередь следует назвать «Устав благочиния» от 8 апреля 1782 г.17 и «Жалованную грамоту городам» от 21 апреля 1785 г.18. Хотя в них прямо не затрагивались вопросы казённого строительства, ряд положений этих указов был направлен на упорядочение городской структуры и строгое соблюдение конфирмованных генеральных планов, что должно было учитываться при проектировании и сооружении общественных зданий. По новому городскому положению, которое содержалось в «Жалованной грамоте городам», учреждались городские думы. Их открытие по всей империи пришлось в основном на конец 1785 - 87 гг.19, что в какой-то мере способствовало развитию новых типов административных зданий.
Рассматриваемый период в целом отличается большой активностью законодательной деятельности — не только в сфере административно-территориальных реформ. Внимание к некоторым другим аспектам государственного устройства отразилось на развитии соответствующих типов общественных построек. Например, разработка проектов пенитенциарной системы, в которой принимала участие сама Екатерина II, способствовала возникновению новых типов тюремных зданий (см. об этом: глава 2, раздел 6).
Говоря об общественных постройках екатерининского времени, трудно обойти молчанием вопрос о роли императрицы в процессе формирования новой городской архитектуры. Тема «Екатерина II и архитектура» весьма обширна и заслуживает специального исследования. Архитектура была одной из страстей императрицы, и в этом отношении Екатерину можно поставить в один ряд с такими коронованными особами Европы XVIII в., как саксонский курфюрст и польский король Август II, царь Пётр I и курфюрст майнцский Лотарь Франц фон Шёнборн20. В диссертации будут затронуты лишь некоторые частные аспекты названной темы. В целом же без особого преувеличения можно сказать, что Екатерина была заказчицей всех казённых сооружений в городах России, которые должны были отвечать её представлениям об общественной архитектуре новых губерний, созданных в соответствии с дорогим императрице «Учреждением о губерниях».
Царствование Павла I, как известно, внесло ряд существенных изменений в государственную и общественную жизнь России. Об этом красноречиво свидетельствуют многие мемуарные источники. Одна из наиболее выразительных характеристик перемен нового царствования принадлежит И.И. Дмитриеву: «Восшествие на престол преемника Екатерины последуемо было крутыми переворотами во всех частях государственного управления: наместничества раздробились на губернии; учреждение, изданное для управления оных, изменилось; некоторые из уездных городов превращены в посады.» . Приехавший в Петербург в декабре 1797 г. бывший смоленский вице-губернатор С.А. Шишкин в своих записках восклицает: «. вижу всё новое! Новые люди, новый образ жизни»22. Изменения не замедлили сказаться и на городской общественной архитектуре. В этом отношении особенно важными являются два аспекта государственной деятельности времени Павла I, на которые указывает историк А.Б. Каменский: её контрреформаторский характер и преобладание армейской «тематики»23. Наиболее значительные начинания Екатерины в области административно-территориального устройства империи подверглись пересмотру - достаточно назвать новое разделение на губернии, введённое уже 12 декабря 1796 г.24 При этом целый ряд городов, переведённых в разряд «заштатных», утратили всякую самостоятельность, а их развитие было заторможено. 4 сентября 1800 г. вместо прежних магистратов (и, очевидно, дум) в губернских городах учреждались ратгаузы, зависимые от губернаторов, что уничтожало зародыши городского самоуправления, присущие екатерининскому законодательству25. Многие екатерининские общественные постройки в городах меняли свои функции: присутственные места обращались в казармы, банковские конторы в ордонансгаузы (комендатуры) и т.д. Одновременно указанные и некоторые другие типы воинских сооружений получили в эти годы развитие, неизвестное предшествующему царствованию26. Впрочем, говоря о переменах павловского правления относительно екатерининского, следует всё же подчеркнуть кратковременность царствования Павла I. Изменения, начавшие проявляться в общественной провинциальной архитектуре, по существу только наметились и не успели по-настоящему развиться.
Диссертация рассматривает архитектуру в провинциальных городах России, то есть во всех городах, за исключением Москвы и Петербурга. Термин «провинциальный», используемый в работе как синоним «нестоличный», имеет только такое смысловое значение - не ценностное, но чисто территориальное, бытовавшее в России со времени Петра I . Относительно рассматриваемого в диссертации времени это города губернские, провинциальные и уездные (то есть центры губерний, провинций и уездов) в период до губернской реформы 1775 г. и города губернские, областные и уездные после этой реформы; наконец, при Павле I появились заштатные города, в которые были обращены многие из бывших уездных. Несмотря на различный статус названных типов городов, все они объединялись общей чертой: это были административно-хозяйственные центры данной округи28, которые, особенно после открытия губернских учреждений по реформе 1775 г. должны были получить новый архитектурный облик.
В диссертации речь идёт о городах всей Российской империи второй половины XVIII в., в том числе и тех её территорий, которые сравнительно недавно перед тем вошли в состав России (Прибалтика) или были присоединены при Екатерине II (западные земли, отошедшие по трём
разделам Польши, а также Крым и южные территории, завоёванные у Турции). Несмотря на сохранявшуюся специфику городского строя в некоторых из названных земель, в первую очередь в остзейских губерниях, многие процессы в их историко-экономическом и архитектурном развитии при Екатерине и Павле были схожи с теми, что протекали в городах исконных русских территорий. Это позволяет, хотя и с определёнными ограничениями, включить территориальные приобретения Российской империи XVIII в. в сферу рассмотрения диссертации.
Общественная архитектура второй половины XVIII в. в провинциальных городах России не раз привлекала внимание историков архитектуры, которые исследовали различные аспекты указанной темы и отдельные памятники данного периода, однако попытки целостного рассмотрения этого художественного явления были единичными и, в силу объективных причин, достаточно робкими. Вместе с тем первая такая попытка была предпринята уже в начале прошлого века в известном труде Г.К. Лукомского «Памятники старинной архитектуры России в типах художественного строительства», первая часть которого, посвящённая провинции, вышла в свет в 1915 г.29 Несмотря на столь широкое название, в книге речь идёт именно о городской общественной архитектуре и преимущественно о второй половине XVIII и о первой половине XIX в. В беглом (что естественно для первого труда такого рода) обозрении автор назвал практически все бытовавшие тогда в городах типы зданий и сооружений, снабдив их краткой характеристикой. Книга Лукомского послужила для диссертанта своего рода отправной точкой в его исследовании, а призыв автора к дальнейшему изучению поставленной им чл проблемы мог бы послужить эпиграфом данной работы. В своём труде Лукомский едва ли не первый из исследователей обратил внимание на роль наместников и губернаторов в процессе формирования архитектуры русских городов екатерининского времени. Он также затронул вопрос о деятельности губернских архитекторов, впервые освещённую 35 годами ранее в статье
31 ~
П.Н. Петрова, опубликованной в журнале «Зодчий» . Очень ценен, несмотря на многочисленные ошибки и неточности, перечень работавших в губерниях архитекторов, который составил заключительную часть статьи. Опыт целостного подхода к проблеме городской общественной архитектуры второй половины XVIII в. представлен в шестом томе Истории русского искусства (1961), в разделе, посвящённом архитектуре русской провинции (автор Т.М. Сытина)32. Основное внимание здесь уделяется зданиям общественного назначения, активное строительство которых справедливо связывается с осуществлением губернской реформы 1775 г. Автор рассматривает некоторые из главных типов городской архитектуры (в первую очередь присутственные места и гостиные дворы) на примере нескольких губернских центров, в основном верхнего Поволжья (этой теме была посвящена и диссертация Т.М. Сытиной 1952 г. ). Архитектура уездных городов при этом осталась за рамками исследования.
Различные аспекты и проблемы общественной архитектуры второй половины XVIII в. в провинциальных городах затрагиваются во многих монографиях, диссертациях и статьях по истории отечественной архитектуры указанного периода. Наиболее значительными работами в этом ряду были диссертация И.В. Рязанцева «Основные черты архитектуры раннего классицизма в России» (1968)34, книга С.С. Ожегова «Типовое и повторное строительство в России в XVIII - XIX веках» (1984)35 и монография С.В. Копыловой «Каменное строительство в Сибири: Конец XVII - XVIII в.» (1979)36. В своей диссертации И.В. Рязанцев определил первостепенное значение общественных зданий для характеристики раннего классицизма, как наиболее полно отражающих черты этого стиля. Используя типологический метод анализа, автор исследовал художественные особенности главных типов городской общественной архитектуры 1760-х — начала 1780-х гг. При этом предметом изучения послужили не только сохранившиеся памятники, но и большое количество архивных чертежей, впервые введённых автором в научный оборот. Очень важные для истории общественной архитектуры второй половины XVIII в. характеристики и положения содержатся в монографии С.С. Ожегова. В соответствии с темой книги в ней рассматриваются те постройки, которые возводились на основе образцовых проектов, роль которых для некоторых типов зданий впервые была достаточно точно определена. Книга С.В. Копыловой, основанная на широком использовании архивного материала, освещает целый ряд специальных проблем истории архитектуры, которые редко рассматриваются искусствоведами (организация и техника строительства, архитектурно-строительные кадры и т.д.). В данной диссертации подобным вопросам уделяется большое внимание, поэтому книга С.В. Копыловой оказалась очень важной для автора как с точки зрения фактического материала, так и методологии исследования.
Среди других работ, в которых затрагиваются вопросы интересующей нас темы, в первую очередь следует назвать ряд исследований, посвящённых русскому градостроительному искусству второй половины XVIII в. В двух книгах В.А Шкварикова об истории планировки и застройки русских городов (1939 и 1954)37 выявлена главная роль общественных зданий в структуре регулярно перепланированных городов. В диссертации Т.Е. Каменевой «Принципы перепланировки русских городов во второй половине XVIII в.» (1985)38, а также в двух статьях39 этого автора раскрывается сложная динамика преобразования городов на основе регулярных планов и обозначается связь градостроительных реконструкций с проектированием общественных зданий. Большим вкладом в изучение общественной архитектуры второй половины XVIII в. стало издание двух томов фундаментального труда о русском градостроительном искусстве под редакцией Н.Ф. Гуляницкого (1995 и 1998)40. Наряду с характеристикой общественной архитектуры провинциальных городов, авторы освещают ряд важных проблем, связанных с организацией и осуществлением проектирования и строительства на местах, особо отмечая роль губернаторов в этом процессе.
Аспекты более частного характера заявленной темы разрабатываются в некоторых книгах и статьях о русской архитектуре второй половины XVIII в. Назовём наиболее значительные из них. Проблема стиля в отношении ряда общественных зданий, построенных в провинции (Тверь, Калуга, Казань), рассматривается в книге Н.А. Евсиной «Русская архитектура в эпоху Екатерины II» (1994)41. Некоторые из типов общественных зданий стали предметом специальных исследований в статьях Е.Д. Квитницкой (административные и ряд других зданий в белорусских городах), Н.А. Евсиной (народные училища), С.М. Шумилкина (гостиные дворы), О.П. Щенковой (воеводские дома и канцелярии) и автора данной диссертации42. Нескольким губернским архитекторам посвящены статьи С.В. Копыловой, И.В. Беровой, В.И. Кочедамова, М.Б. Михайловой и автора диссертации43.
Выше изложенный историографический обзор указывает на степень изученности темы, послужившей предметом диссертации, что во многом определило структуру работы. Основная часть диссертации содержит две главы, каждая из которых включает несколько разделов. Первая глава имеет характер историко-теоретического обобщения, которое предшествует анализу собственно архитектурного материала. В ней рассматриваются вопросы терминологии, связанные с темой диссертации; делается попытка реконструкции процесса организации и осуществления строительства общественных зданий на местах: освещается деятельность государственных чиновников и административных учреждений, разбираются вопросы финансирования казённого строительства, особенности торгов, контрактов и подрядов, а также - и этому уделяется особое внимание — выявляется роль губернских архитекторов и других архитектурно-строительных кадров в указанном процессе. Вторая глава посвящена характеристике городской общественной архитектуры второй половины XVIII в. на примере нескольких типов зданий различного назначения. Главное внимание уделяется наиболее значительным административным сооружениям (присутственные места, дома наместников и губернаторов) и постройкам представительной архитектуры (путевые дворцы). Рассматриваются также здания, имевшие большое значение в жизни города и нередко игравшие заметную роль в формировании новой градостроительной структуры (почтовые и банковские конторы, винные магазейны и питейные дома, тюремные замки и остроги). Объём диссертации не позволил в равной степени осветить все типы общественной архитектуры, характерные для городов второй половины XVIII в. За рамками подробного анализа художественных и функциональных особенностей архитектуры остались такие типы зданий, как гостиные дворы, больницы, народные школы и ряд других, что составит предмет дальнейших исследований автора. Вместе с тем в первой главе диссертации при рассмотрении общих проблем привлекаются примеры всех существовавших тогда типов общественной архитектуры. Помимо основного текста, диссертация содержит два приложения. Первое представляет собой хронологические таблицы, содержащие сведения о главных административных лицах (наместниках, губернаторах и вице-губернаторах) и основных архитектурных кадрах (губернских архитекторах и губернских землемерах) по всем губерниям, существовавшим в период с 1762 по 1801 г. Второе приложение содержит полный список губернских архитекторов последней четверти XVIII в. (в алфавитном порядке) с указанием срока и места занимаемой ими должности.
Работа выполнена преимущественно на неопубликованных архивных источниках, подкреплённых материалами натурного обследования общественных зданий, сохранившихся в различных городах. Кроме того, привлекались произведения мемуарной и статистико-топографической литературы второй половины XVIII в., исторические исследования XIX — XX вв., посвящённые рассматриваемому в диссертации периоду, а также многочисленные работы об архитектуре отдельных городов, в том числе местных изданий.
Главные архивные источники диссертации почерпнуты в трёх столичных хранилищах (РГАДА и РГВИА в Москве, РГИА в Петербурге) и в ряде областных архивов (преимущественно Тверской, Вологодской, Рязанской, Тамбовской и Курской областей). В РГАДА наиболее ценный материал для темы диссертации содержится в фонде Сената (Ф. 248) и в фонде Внутреннего управления (Ф. 16). В фонде Сената книги, насчитывающие порой более тысячи листов, полны сведений о проектировании и строительстве различных общественных зданий в городах по всей Российской империи, а также о деятельности губернских архитекторов. Чертежи различных типов зданий, как проектных, так и фиксационных, первоначально содержавшиеся в этих книгах, выделены в самостоятельную опись (№ 160), которая стала одним из важнейших источников диссертации. В фонде Внутреннего управления хранятся всевозможные донесения наместников и губернаторов в Сенат, в том числе по поводу осуществления регулярной застройки в городах. В РГВИА главным фондом, изученным в ходе работы над диссертацией, является ВУА (Военно-учётный архив), в котором обнаружено немало ценнейших проектных и фиксационных чертежей. Самый важный и обширный графический материал, почерпнутый для диссертации, содержится в двух фондах РГИА: 1) Карты, планы и чертежи Петербургского сенатского архива (коллекция) — Ф. 1399; 2) Планы и чертежи гражданской архитектуры (коллекция) — Ф. 1488. В областных архивах наиболее интересными для данной работы оказались фонды наместнического правления, казённой палаты, городовых магистратов, а также фонд губернского архитектора (из известных диссертанту архивов существующий, правда, только в Курске). По сравнению с Москвой и Петербургом, областные архивы значительно беднее графическим материалом. При этом текстовые документы местных хранилищ по своей ценности для исследуемой темы порой превосходят аналогичные материалы столичных архивов.
Среди литературных произведений, современных исследуемому материалу, большую ценность представляют мемуарные сочинения. Наряду с такими хорошо известными и часто цитируемыми авторами как А.Т. Болотов44, Г.Р. Державин45 или статс-секретарь Екатерины II А.В. Храповицкий46, в диссертации использованы записки менее известных мемуаристов, вроде провинциальных чиновников Г. Добрынина47 и И. Мешкова48. Важным источником рассматриваемой темы, особенно для выяснения и уточнения времени постройки многих общественных зданий, послужили всевозможные топографические и историко-статистические описания губерний, авторами которых были учёные, провинциальные чиновники и губернские землемеры. Некоторые из этих трудов были опубликованы в 1780-е — 1790-е гг.49, но большая их часть сохранилась в рукописном виде и хранится в Отделе рукописей РНБ50.
В обширной научной литературе, посвященной истории России второй половины XVIII в., наибольшую ценность для диссертации представили работы, освещающие проблемы административно-территориального и городского устройства в империи, а также исследования о местных государственных учреждениях. Среди первых самыми полезными оказались труды И.И. Дитятина, А.А. Кизеветтера, В.А. Григорьева, Ю.В. Готье и Ю.Р. Клокмана51, среди вторых - А.В. Лохвицкого, Н.П. Ерошкина и J1.E. Шепелева52. Кроме того, были использованы исторические работы, посвященные отдельным учреждениям, архитектура которых рассматривается в диссертации, например, тюрьмы, почтовые дома и банковские конторы53.
Многочисленные архитектурные путеводители и каталоги памятников архитектуры по областям и городам России составили ещё одну важную группу источников для диссертации. В первую очередь это тома Свода памятников архитектуры и монументального искусства, опубликованные по
Брянской, Ивановской, Смоленской и частично по Тверской областям54. Среди других работ наиболее важными были книги из так называемой Белой серии (Архитектурно-художественные памятники)55. В этих и других изданиях названной группы источников почерпнут материал по отдельным общественным сооружениям, которые рассматриваются в диссертации.
В заключение обзора наиболее важных источников, использованных при работе над диссертацией, следует назвать тома Полного собрания законов Российской империи, охватывающие время царствования Екатерины II и Павла I56. В них содержится богатый материал по административно-территориальному устройству России, особенностям различных местных учреждений и по застройке многих городов.
Заключение диссертации по теме "Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия", Смирнов, Георгий Константинович
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Общественная архитектура провинциальных городов России второй половины XVIII в., несмотря на многообразие типов зданий, представляет собой целостное художественное явление русской культуры екатерининского и павловского времени. Его единство определяют как общая историческая основа, обусловившая развитие общественной архитектуры этого периода, так и схожая стилевая эволюция, отразившаяся в различных типах зданий. Реформы государственного устройства при Екатерине II (в первую очередь знаменитая областная реформа), которые отличались «системностью, продуманностью и основанностью на определённых принципах и чо< определённой программе» , послужили одним из главных факторов развития общественной архитектуры в провинциальных городах. Некоторые же типы построек (например, банковские конторы и работные дома) обязаны реформам и самим своим появлением.
В художественном развитии основных типов общественных зданий, прежде всего присутственных мест, наблюдается характерная для русской архитектуры с 1760-х гг. до рубежа XVIII - XIX вв. эволюция стиля от позднего барокко до зрелого классицизма. При этом переходному стилю (от барокко к классицизму) и раннему классицизму принадлежало господствующее положение на протяжении большей части исследуемого периода. Лишь в конце 1780-х и особенно в 1790-е гг. черты зрелого классицизма нашли отражение в некоторых общественных постройках. В целом такая стилевая эволюция отвечает общей картине развития провинциальной архитектуры в городах России второй половины XVIII в. Вместе с тем, по сравнению с общественной архитектурой, церковное зодчество отличалось большей традиционностью и консерватизмом, поскольку не было подвержено государственной регламентации и в частности не использовало образцовые проекты786. В архитектуре городских приходских церквей второй половины XVIII в. встречаются приёмы и формы не только барокко, но и нарышкинского стиля и даже допетровского времени. Такая традиционность совершенно исключалась в общественных постройках, которые призваны были стать идеальным выражением новой государственной политики своего времени. В градостроительном расположении общественных зданий, в представительных и регулярных формах их архитектуры отразились вкусы и представления главных заказчиков — императрицы и высших чиновников (наместников и губернаторов), то есть тех, кто олицетворял собой государство.
Государственные вкусы и представления, а вместе с ними и передовые стилевые изменения столь же чутко и последовательно отражала жилая архитектура городов второй половины XVIII в. Забота о ней со стороны императрицы и высших государственных чиновников была не менее целенаправленной и постоянной. Однако, по сравнению с общественными зданиями, в частном городском строительстве значительно шире применялись образцовые проекты, созданные в Комиссии о строении, и которые сообщали городам черты регулярности и отчасти унификации787. Напротив, проекты казённых зданий выполнялись преимущественно индивидуально или в качестве образцовых, но лишь для городов одной губернии. Последнее было особенно характерно для соляных и хлебных магазейнов, иногда для уездных присутственных мест. Среди последних лишь «никитинский» проект получил распространение в нескольких губерниях. Исключением является архитектура почтовых домов, для которых почтовое ведомство разработало несколько образцовых проектов, которые впрочем, не исчерпывают всю художественную специфику этого типа зданий.
Малое распространение образцовых проектов в целом и полное их отсутствие в некоторых главных типах общественных зданий (губернские присутственные места, дома наместников и губернаторов) во многом обусловило индивидуальный характер казённого строительства в городах России. Функциональные особенности каждого типа постройки, разумеется, диктовали определённые схожие черты в их архитектуре. Но в основном они проявлялись во внутренней планировке, как правило, наиболее зависимой от назначения здания. В отдельных случаях именно внутренняя планировка являлась специфической чертой того или иного типа здания (при схожем с другими постройками внешнем облике). Например, ряд банковских контор объёмной композицией и фасадами не очень сильно отличался от уездных присутственных мест «никитинского» проекта, однако количество и расположение помещений этих двух типов зданий было совершенно различным. . , • ,
Единство архитектурно-художественных особенностей, присущее той или иной разновидности общественных зданий, последовательно проявилось только в некоторых типах построек. К ним следует отнести почтовые дома, банковские конторы, гостиные дворы, тюрьмы и работные дома. В двух первых этому способствовало применение образцовых проектов или так называемого повторного строительства, в трёх последних — наличие обязательных функционально-типологических особенностей.
Узнаваемыми» чертами главных административных зданий уездного города наделялся целый ряд присутственных мест, благодаря использованию «никитинского» проекта. Многие присутственные места в губернских городах, несмотря на то, что они строились только по индивидуальным проектам, безусловно, отличались архитектурными особенностями, которые позволяли безошибочно определить их назначение. К ним можно отнести совокупность таких черт, как общая представительность архитектуры, крупные размеры сильно протяжённого здания, развитые ордерные формы, характерный ступенчатый аттик над средней частью главного фасада с вензелем Екатерины II или Павла I. Вместе с тем, многие общественные постройки второй половины XVIII в. не обладали какими-либо определёнными чертами, свойственными только их типу. Почти в каждом типе можно найти примеры таких зданий, архитектура которых не указывает на их функциональное назначение. Чёткая взаимосвязь между типологической принадлежностью здания и её архитектурным выражением, свойственная постройкам первой половины XIX в., в рассматриваемый период ещё не сложились.
Преимущественно индивидуальный характер городской общественной архитектуры во второй половине XVIII в. в значительной степени был обусловлен тем, что в основном в каждой губернии казённое строительство велось по проектам и под наблюдением губернских архитекторов. Мастера, получившие художественное образование в одной из столиц, заграницей или в местной школе, обладали различным профессиональным уровнем и являлись представителями различных направлений российской и европейской архитектуры своего времени. Эти особенности, несмотря на целый ряд общих факторов развития общественной архитектуры в городах России, безусловно, отразился на характере многих провинциальных построек. Дальнейшее изучение общественной архитектуры в отдельных губерниях, очевидно, позволит определить общие и индивидуальные черты в произведениях местных мастеров, выявить своего рода региональные особенности государственной архитектуры в тот период, когда она ещё не стала в буквальном (современном) смысле слова «казённой».
Исключительно велика была роль присутственных мест и многих других общественных построек в формировании европеизированного (эпохи Нового времени) архитектурного облика городов Российской Империи, который по существу стал складываться лишь в последней четверти XVIII в., с введением регулярных планов и распространением архитектуры классицизма. Корпуса присутственных мест часто были первыми, а иногда надолго оставались единственными классицистическими постройками в городе. Возводимые тогда общественные здания во многом способствовали усилению светского начала в облике русского провинциального города, придавая гражданским ансамблям градостроительное значение, если не большее, то нередко равное с древними или современными им соборами и монастырями. К ярчайшим примерам таких городов можно отнести губернские Тверь и Ярославль, уездные Торжок Тверского наместничества или Крестцы Новгородского наместничества.
Казённая архитектура второй половины XVIII в. в целом отличалась представительностью и регулярностью, характерными подчас даже для таких прозаических и второстепенных построек, как магазейны или питейные дома.
В этом можно видеть отражение того чувства гражданского достоинства, которым Екатерина II стремилась наделить города и их обитателей.
Императрица как-то обмолвилась, что «ей приятно, что дворяне себя <100 чувствуют» . Безусловно, эти слова могли бы характеризовать также отношение императрицы к городам, его жителям и чиновникам (среди последних было немало дворян). Величественная (по крайней мере на фоне большинства прочих городских строений того времени) архитектура многих общественных зданий должна была помочь горожанам «себя чувствовать», соответствовать чувству гражданского достоинства, которое государство, по мысли императрицы, призвано было в них воспитывать.
Совсем иные отношения государства и короны со своими подданными были характерны для павловского времени. Императору не только не было угодно, чтобы дворяне или тем более горожане «себя чувствовали», но это чувство сословного или личного достоинства воспринималось как крамола. Разумеется, нет оснований искать отражение подобных изменений в общественной архитектуре короткого царствования Павла I (и вероятно, не только из-за краткости периода). Но в то же время обращение многих прежних присутственных мест в воинские казармы, а также усиление в городах роли построек военного ведомства — хотя бы как тенденция - не могло не сказаться на общем облике провинциальных городов, которые по новому административному устройству должны были утратить значительную часть приобретённой при Екатерине самостоятельности.
Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/obshchestvennaya-arkhitektura-vtoroi-poloviny-xviii-veka-v-provintsialnykh-gorodakh-rossii#ixzz3MS67Zvub