11. Язык и "картина мира".

Великий немецкий лингвист В.Гумбольдт высказал положение о том, что язык свойственен самой природе людей и представляет собою необходимое проявление, выражение духа народа. Восприятие мира человеком осуществляется благодаря языку и предсказывается языком. Язык осуществляет процесс вербализации мира и тем самым устанавливает точку зрения людей на него.

В.Гумбольдт писал: «... в каждом языке оказывается заложенным своё мировоззрение. Если звук стоит между предметом и человеком, то весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внутренним и внешним образом природой. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять и усвоить мир предметов. Это положение ни в коем случае не выходит за пределы очевидной истины. Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, человек отдаёт себя в его власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступишь в другой круг. Изучение иностранного языка можно было бы поэтому уподобить приобретению новой точки зрения в прежнем миропонимании...»

Взгляды Сепира – Уорфа в существенном оказываются сходными со взглядами В.Гумбольдта. Но если В. Гумбольдт опирался в своих концепциях природы языка на воззрения немецких философов, в частности Гегеля, то Э.Сепир и Б.Уорф как будто были далеки от этой философии и шли от наблюдений за языками индейских народов (и «цивилизованными» языками Европы и Америки).

В чем же суть американского варианта этой гипотезы? По мнению Э.Сепира, «язык служит руководством к восприятию «социальной действительности». Хотя язык обычно мало интересует ученых, занимающихся социальными науками, он оказывает мощное воздействие на наше мышление о социальных проблемах и процессах. Человеческое существо живёт не в одном только объективном мире и не в одном только мире общественной деятельности, как это обычно полагают. В значительной степени человек находится во власти конкретного языка, являющегося средством выражения в данном обществе. Совершенно ошибочно полагать, что человек ориентируется в действительности без помощи языка и что язык есть просто случайное средство решения специфических проблем общения и мышления. Факты свидетельствуют о том, что «реальный мир» в значительной мере бессознательно строится па языковых нормах данного общества. Не существует двух языков настолько тождественных, чтобы их можно было считать выразителями одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут разные общества, – отдельные миры, а не один мир, использующий разные ярлыки».

Взгляды Б.Уорфа являются развитием взглядов Э. Сепира и представляют собою попытку показать, как отдельные слова и грамматические категории предуказывают развитие понятий о действительности и как они регулируют поведение человека. По мнению Б. Уорфа, «мы должны признать влияние языка на различные виды деятельности людей не столько в особых случаях употребления языка, сколько в его постоянно действующих общих законах и в его повседневной оценке им тех или иных явлений».

Конечно, было бы неправильно без размышлений и аргументов отклонить все соображения о влиянии языка, его структуры на мышление, культуру и поведение людей. Однако с абсолютизацией этих взглядов согласиться невозможно. Могут быть выдвинуты следующие возражения:

а) В процессе развития и функционирования языка его структура, в частности и прежде всего – лексическая, получает членение в зависимости от членения действительности и её осознания. Поскольку одна и та же действительность, как правило, оказывается средой обитания и областью деятельности многих и разных народов, языки этих народов, несмотря на структурные различия, получают во многом похожее членение.

б) Именно соотнесённость членения разных языков с действительным, осознаваемым в процессе труда, членением мира делает возможным взаимопонимание людей, говорящих на разных языках.

в) Многовековой опыт лексикографической работы убеждает в том, что лексика даже очень далёких типологически друг от друга языков (английский и японский, русский и суахили) допускает достаточно строгое и однозначное соотнесение, на семантико-понятийной базе подавляющего большинства слов.

г) Существующие между языками расхождения лексико-семантических систем и систем значений отдельных слов преодолеваются в процессе перевода с одного языка на другой благодаря возможностям лексической синтагматики (благодаря особому расположению слов внутри фразы). Об этом прекрасно сказал А.С.Пушкин: «...разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона. Мысль отдельно никогда ничего нового не представляет; мысли же могут быть разнообразны до бесконечности».

д) Несовпадение у разных народов обычаев, верований, культуры сказывается, разумеется, на осмыслении и применении элементов языка, но едва ли бывает следствием воздействия языковых различий на жизнь людей.

е) Полученные наукой результаты изучения человеческой нейрофизиологии, психологии, мышления мало дают оснований думать, что народы, говорящие на разных языках, пользуются несовпадающими законами мышления и несопоставимыми системами понятий.

По поводу научных результатов в области расовых и этнических различий в области мышления так осторожно говорится потому, что демократические власти в принципе чрезвычайно подозрительно относятся ко всякого рода антропологическим исследованиям. Известен рассказ знаменитого учёного Поля Брока о тех препонах и трудностях, которые сопровождали его всё время, пока он занимался созданием первого в Европе Антропологического общества. Дело доходило до того, что заседания этого общества должны были проходить под надзором полицейского агента (и всё происходило в демократической Франции). Вполне объяснимо поэтому, почему в ходе проведения Антропологической выставки в Москве (1879 г.) французские антропологи провозглашали тосты за русского царя, ибо они первыми осознали, что к свободе мысли демократия не имеет никакого отношения (В.Б.Авдеев 2002: 25-30).

Любопытно, что религия и наука нередко избирают своим языком не язык народа, а чужой язык. Так, в России для этих нужд использовались церковнославянский и латинский языки. Проникновение национального языка в сферу высшего образования обязано росту национального самосознания. Французский язык введен в науку Р.Декартом (1586–1650), английский – Дж.Локком (1632–1704); за науку на русском языке боролся М.В.Ломоносов. В 1768 г. «Московские ведомости» сообщали о том, что в Московском университете «для лучшего распространения в России наук начались лекции во всех трех факультетах на российском языке». Сейчас в России наблюдается англоизация (американизация?) языка научных исследований (особенно заметно это явление в области лингвистических исследований). В то же самое время несомненно, что научное мышление в рамках родного языка позволяет добиться бóльших научных результатов, чем мышление в рамках чужого языка (здесь необходима оговорка, что соотношение «цена – качество» справедливо и по отношению к научным исследованиям). Можно сделать предварительный вывод, что ориентация на родной язык в науке связана с повышением национального самосознания, тогда как ориентация на чужой, иностранный язык в науке связана с национальным самоуничижением.

Ориентация на русский язык в научных исследованиях, ведущихся в России, чрезвычайно продуктивна. По данным А.Н.Севастьянова, треть всех изобретений, зарегистрированных в XX в., создана в СССР и России либо за рубежом учеными русского происхождения (т.е. людьми, говорившими на русском языке). Если многие крупные нации представлены в среднем 3-4 нобелевскими лауреатами, то 21 лауреат имеет русское происхождение. Среди русских изобретений – телевизоры (Владимир Зворыкин), профессиональный магнитофон и видеомагнитофон (Александр Понятов). Идея персональных компьютеров принадлежит Арсению Горохову. Оптимальная трасса полета на Луну была рассчитана Юрием Кондратюком еще в 20-е гг. Военные США воюют на вертолётах, изобретенных бывшим нашим гражданином Сикорским. И т.д. По подсчётам доктора технических наук А.Бороздина, «Россия могла бы получать огромные дивиденды за технологии, либо не востребованные ею, либо проданные впопыхах, либо украденные. Если говорить только о последних, то с начала века до 1999 г. мы лишились уникальных разработок на сумму свыше 1 триллиона 878 миллиардов долларов». Здесь приведена лишь цена патентов, которых навсегда лишилась наша страна, но не упомянута так называемая упущенная коммерческая выгода.

Интеллектуальный ресурс России – это не только наша гарантия вхождения в постиндустриальное общество (то есть вообще – в завтрашний день человечества) и закрепления в нём на достойном месте. Это еще и гарантия процветания и независимости, ибо деньги, которые приносят изобретения в сегодняшнем мире, вполне сопоставимы с доходом от нефтяных и газовых месторождений. Уместно здесь сказать, что уже сегодня доход США от торговли патентами и лицензиями в 2,3 раза выше, чем от торговли товарами, и эта пропорция растет (А.Н.Севастьянов 2004: 129).

Наш интеллект – это наш пропуск в будущее при всех обстоятельствах. Важно только, чтобы наши власти пользовались этим пропуском в будущее.

Властные структуры широко используют возможности языка для управления массами – политические лозунги, политические эвфемизмы, искажение смысла слов. Например, в США термин «капитализм», четко выражающий социально-экономическое понятие, заменяется «фразами» – «система свободного предпринимательства» (the system of free enterprising), «открытое общество» (an open society), «народный или трансформированный капитализм» (people's or transformed capitalism), «массовое общество» (mass society), «социальное партнерство» (social partnership), «экономический гуманизм» (economic humanism) и т.п. В ФРГ (до объединения) использовались такие, например, политические эвфемизмы: Ostzone – Восточная зона (вместо Deutsche Demokratische Republik), Sozialpartner (социальный партнер): капиталист (Arbeitgeber – работодатель) и рабочий (Arbeitnehmer – работоприниматель). Боннская газета «Генеральанцайгер» словосочетание Московского Договора 1970 г. «нерушимость границ» понимала как «возможность для мирного воссоединения или ненасильственного пересмотра немецких границ на востоке, хотя бы на бумаге» (а М.Горбачёв затем эту возможность немцам предоставил). В Советском Союзе слово проститутки для обозначения собственных реалий не использовалось, вместо него использовались: девушки лёгкого поведения, интердевочки (международные проститутки), путаны и т.п.

Наверное, всё-таки существует и мотивирующее влияние языка на поведение людей, и воздействие людей на жизнь языка.

В целом же, проблема лингвистической относительности, т.е. известной зависимости взглядов людей на мир и их поведения от структурных свойств языка, – эта проблема существует и ждёт своего решения. Достаточно сослаться хотя бы на зафиксированные историками литературы заметные различия образных систем художественных произведений в странах Запада и Востока (Индия, Китай, Япония), а эти образные системы, очевидно, связаны с семантическими системами языков. Языковые структуры не предуказывают людям понимание мира и поведение в нем, но могут стимулировать варианты такого понимания и поведения, что и должно стать предметом изучения лингвистики, а точнее, социолингвистики.