Diff Iljin Differentsialnaya Psychology
.pdfной степени интегральным свойством является активированность покоя, а чувствительность является вторичной характеристикой, зависящей от уровня активации в покое нервной системы (Е. П. Ильин, 1979).
Свойства, выявляемые с помощью методик, в которых используются произвольные двигательные реакции человека, дают постоянные связи с деятельностными и поведенческими характеристиками человека, а свойства, выявляемые в зрительном и
слуховом анализаторах, таких связей часто не обнаруживают или же дают связи, противоречащие здравому смыслу. Следовательно, для практических целей прогнозирования склонностей, способностей, устойчивости к неблагоприятным состояниям и т. д. парциальные (анализаторные) свойства мало пригодны.
Глава 5
ХАРАКТЕРИСТИКА ОТДЕЛЬНЫХ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ
в этой главе раскрываются физиологические механизмы проявления некоторых свойств нервной системы (силы, подвижности, лабильности, баланса
нервных процессов), показывается, как типологические особенности свойств нервной системы изменяются с возрастом, какие имеются половые особенности в проявлении свойств нервной системы.
5.1. СИЛА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ Понятие о силе нервной системы выдвинуто И. П. Павловым в
1922 году. При изучении условнорефлекторной деятельности животных было выявлено, что чем больше интенсивность раздражителя или чем чаще он применяется, тем больше ответная условнорефлекторная реакция. Однако при достижении определенной интенсивности или частоты раздражения условнорефлекторный ответ начинает снижаться. В целом эта зависимость была сформулирована как «закон силы»
.
Было замечено, что у животных проявляется этот закон не одинаково: у одних запредельное торможение, при котором начинается снижение условно-рефлектор- ного ответа, наступает при меньшей интенсивности или частоте раздражения, чем у других. Первые были отнесены к «слабому типу» нервной системы, вторые к «сильному типу». Возникли и два способа диагностики силы нервной системы: по максимальной интенсивности однократного раздражения, еще не приводящего к снижению условнорефлекторной реакции (измерение силы через «верхний порог»), и по наибольшему числу раздражений, тоже еще не приводящему к снижению рефлекторного ответа (измерение силы через ее «выносливость»).
Влаборатории Б. М. Теплова была выявлена большая чувствительность лиц со слабой нервной системой по сравнению с лицами, имеющими сильную нервную систему. Отсюда возник еще один способ измерения силы нервной системы — через быстроту реагирования человека на сигналы разной интенсивности: субъекты со слабой нервной системой из-за своей более высокой чувствительности реагируют на слабые и средние по силе сигналы быстрее, чем субъекты с сильной нервной системой. По сути, в этом случае сила нервной системы определяется через «нижний порог».
Втом же исследовательском коллективе сила нервной системы стала определять-
ся и по уровню активации ЭЭГ. Однако этот метод технически сложен для массовых обследований.
До недавнего времени все эти способы измерения силы нервной системы не имели единого теоретического обоснования и поэтому рассматривались как независимые друг от друга, как выявляющие различные проявления силы нервной системы, как базирующиеся на разных физиологических механизмах. Отсюда и требование изучать типологические проявления свойств сразу несколькими методиками, о чем говорилось в главе 4. Тем не менее возможно единое объяснение различных проявлений
силы нервной системы (Е. П. Ильин, 1979), которое делает равноправными различные методики, с помощью которых изучается сила нервных процессов. Объединяющим эти методики фактором оказапся уровень активации в покое (суждение о котором выносилось на основании уровня энерготрат в покое — рис. 5.2): у одних людей он выше, а у других — ниже. Отсюда и различия в проявлении «закона силы».
Сила нервной системы как реактивность. Для того чтобы возникла види.мая ответная реакция (ощущение раздражителя или движение рукой), нужно, чтобы раздражитель превысил или по крайней мере достиг определенной (пороговой) величины. Это значит, что данный раздражитель вызывает такие физиологические и физи- ко-химические изменения раздражаемого субстрата, которые достаточны для появления ощущения или ответной двигательной реакции. Следовательно, чтобы получить ответную реакцию, нужно достичь порогового уровня активации нервной системы. Но в состоянии физиологического покоя нервная система уже находится на определенном уровне активированности, правда, ниже порогового. У субъектов со слабой нервной системой уровень активации в покое выше (что следует из того, что в покое у них выше потребление кислорода и э1герготраты на килограм веса тела), следовательно, они ближе к пороговому уровню активации, с которого начинается реагирование (рис. 5.3), чем лица с сильной нервной систе.мой. Для того чтобы довести этот уровень до порогового, им, как следует из схемы, нужен меньший по интенсивности раздражитель. Субъектам же с сильной нервной системой, у которых уровень активации покоя ниже, требуется большая величина раздражителя, чтобы довести уровень активации до порогового. Отсюда и различия между «слабыми» и «сильными» по нижнему порогу раздражения (г^< г^).
При нарастании интенсивности одиночных раздражителей уровень активации (возбуждения) и величина (или быстрота, как при измерении времени реакции) реагирования повышаются. Однако субъекты со слабой нервной системой, начав реагировать раньше, чем лица с сильной нервной системой, достигают и предельного уровня активации, при котором наблюдаются наибольшие и самые быстрые ответные реакции. После этого у них начинается снижение эффекта реагирования, в то время как у субъектов с сильной нервной системой наблюдается еще рост эффекта реагирования. Они достигают предела активации позже, при большей силе одиночного раздра-
жителя (R^ < R^). Следовательно, и «верхний» порог {R) у «слабых» ниже, чем у «сильных», т. е. запредельное торможение у первых наступает раньше, чем у вторых, при меньших интенсивностях достаточно сильного раздражителя .
На выявление этих различий в реагировании людей на стимулы разной интенсивности направлена методика, разработанная В. Д. Небылицыным и получившая краткое название «наклон кривой» (рис. 5.4, описание методики см. в Приложении).
В. Д. Небылицын выдвинул гипотезу, что диапазон между нижним ( г) и верхним
(R) порогами должен сохраняться от индивида к индивиду неизменным:
Он исходил из того факта, что оба эти порога у лиц с сильной нервной системой выше, чем у лиц со слабой нервной системой.
Из приведенной формулы должно следовать, что и сильная, и слабая нервные системы должны выдерживать одну и ту же величину фадиента (прироста) сверхпорогового раздражителя. Если принять абсолютный порог за нулевую точку отсчета величины физиологической силы раздражителя, то, при увеличении его силы, и сильная и слабая нервные системы будут реагировать одинаково: увеличится в два раза сила
раздражителя, увеличится во столько же раз и величина ответной реакции со стороны как сильной, так и слабой нервной системы. Из этих представлений должен следовать вывод, что различий между сильной и слабой нервными системами при выравнивании физиологической силы раздражителя не будет; в обеих нервных систе-
мах запредельное торможение разовьется при одной и той же физиологической силе раздражителя. Это означает и то, что ход кривой реагирования на стимулы разной
физиологической силы сильной и слабой нервной системы совпадет. Таким образом, с позиций этой гипотезы В. Д. Небылицына, различия в силе нервной системы обнаруживаются потому, что используется физическая шкала интенсивности раздражителя, в которой одинаковая физическая величина раздражителя является разной физиологической силой для сильной и слабой нервных систем. Причиной этого, как теперь стало ясно, является их разная фоновая активированность: чем она выше, тем большим по физиологической силе становится физический раздражитель.
Тем не менее практически эта правдоподобная гипотеза В. Д. Небылицына остается недоказанной. Больше того, П. О. Макаров (1956) использовал разницу между верхним и нижним порогами в качестве показателя силы нервной системы: чем больше диапазон между порогами (который автором принят за энергетичский потенциал), тем больше сила нервной системы. Но и эта гипотеза осталась не проверенной в эксперименте.
Сила нервной системы как выносливость. Многократное повторное предъявление одинакового по силе раздражителя через короткие интервалы времени вызывает
явление суммации, т. е. усиление рефлекторных реакций за счет роста фоновой активации, так как каждое предыдущее возбуждение оставляет после себя след и поэтому каждая последующая реакция испытуемого начинается на более высоком функциональном уровне, чем предыдущая (заштрихованная область на рис. 5.5).
Поскольку исходный уровень активации у субъектов со слабой нервной системо!! выше, чем у субъектов с сильной нервной системой, явление суммации возбуждения
исвязанное с ним увеличение реагирования (несмотря на постоянную по физическим параметрам силу раздражителя) у них быстрее достигнет предела реагирования
ибыстрее наступит «тормозный» эффект, т. е. снижение эффективности реагирования. У лиц с сильной нервной системой из-за более низкой активации покоя имеется больший «запас прочности», и поэтому суммация у них может продолжаться большее время без достижения предела реагирования. Кроме того, возможно, что и предел реагирования у «сильных» находится на более высоком уровне, чем у «слабых» (это не нашло отражения на схеме, где гипотетически пределы реагирования для «сильных» и «слабых» обозначены одинаковыми; единственно, что не укладывается в эту схему — это случай, когда у «слабых» предел реагирования будет большим, чем у «сильных»). Поскольку величина суммации возбужде]П1я определяется длительностью действия раздражителя (временем t или количеством повторений раздражения п), сильная нервная система оказывается более выносливой. Это значит, что при многократных предъявлениях сигналов (внешних или внутренних — самоприказов) снижение эффекта реагирования на эти сигналы (величины или быстроты реакций) у «слабых» произойдет быстрее, чем у «сильных». На этом и основаны различные методики определения силы нервной системы через ее выносливость.
Следует обратить внимание на два существенных момента. Во-первых, при диагностике силы нервной системы нельзя использовать слабые раздражители, так как oini снижают, а не повышают активацию нервной системы, и в результате более выносливыми к монотонному раздражителю оказываются лица со слабой нервной системо!!. Кстати, по этому поводу еще в лаборатории И. И. Павлова возник спор: И. П. Павлов считал, что те собаки, которые быстро засыпали в «бап1не молчания», при выработке у них условных рефлексов, имеют слабую нервную систему. Однако его ученица К. П. Петрова (1934) доказала, что это как раз собаки с сильной нервной системо!!, не
выдерживающие монотонной обстановки (или как сейчас сказали бы — сенсорной депривации). В конце концов И. П. Павлов признал правоту ученицы.
Во-вторых, не каждый показатель выносливости может служить критерием силы нервной системы. Выносливость к физической или умственно11 работе не является прямым индикатором силы нервной системы, хотя и связана с ней. Речь должна идтп о выносливости именно нервных клеток, а не человека. Поэтому методики долж}1ы
показывать быстроту развития запредельного торможения, с одной стороны, п выраженность эффекта суммации — с другой.
5.2.ПОДВИЖНОСТЬ—ИНЕРТНОСТЬ
ИЛАБИЛЬНОСТЬ НЕРВНЫХ ПРОЦЕССОВ
Выделенное И. П. Павловым в 1932 году свойство подвижности нервных процессов в дальнейшем, как отмечал Б. М. Теплов (1963а), приобрело боль-
шую многозначность. Поэтому он выделил следующие особенности нервно!! деятельности, характеризующие быстроту функционирования нервной системы:
1)быстроту возникновения нервного процесса;
2)быстроту движения нервного процесса (иррадиация и концентрация);
3)быстроту исчезновения нервного процесса;
4)быстроту смены одного нервного процесса другим;
5)быстроту образования условного рефлекса;
6)легкость переделки сигнального значения условных раздражителей и стереотипов. Изучение взаимосвязи между этими проявлениями быстроты функционирования нервной системы, проведенное в лаборатории Б. М. Теплова, позволило выделить два главных фактора: легкость переделки значения условных раздражителей (положительного — на отрицательный и наоборот) и быстроту возникновения и исчезновения нервных процессов. За первым фактором Б. М. Теплов оставил название подвижность, а второй фактор обозначил как лабильность. Другие показатели быстроты функционирования нервной системы не относятся в настоящее время к названным двум свойствам. Попытка М. Н. Борисовой выделить быстроту иррадиации и концентрации нервных процессов в самостоятельное свойство не получила достаточно веских аргументов. Также неудачной, как уже говорилось, оказалась попытка В. Д. Небылицына выделить быстроту образования условных рефлексов в самостоятельное свойство динамичности.
Хотя переделка условных рефлексов до сих пор используется в ряде физиологических работ как показатель подвижности нервной системы, однако полученные в последние десятилетия данные поставили под сомнение ее как референтный показатель свойства подвижности. Оказалось, что переделка условных рефлексов — довольно сложный феномен высшей нервной деятельности, который определяется не только легкостью перехода возбуждения в торможение и обратно, но и прочностью образованных условных связей (т. е. быстротой затухания следов), интенсивностью раздражителя, влиянием второй сигнальной системы и т. д. (В. А. Трошихин и др., 1978). Да и сам И. П. Павлов расценивал переделку условных раздражителей как весьма сложное комплексное испытание, довольно трудно поддающееся расшифровке. Переделка не связана с другими индикаторами подвижности, в частности, с показателями, входящими в группу лабильности. Зато она обнаруживает зависимость от силы нервной системы. В связи с этим физиологическое толкование «переделки» как свойства нервной системы весьма затруднительно. По крайней мере, очевидно, что она не является простым аналогом быстроты течения нервных процессов. Поэтому не случайно в последние два десятилетия больше изучаются показатели группы лабильности, т. е. быстроту развития и исчезновения нервных процессов. Этому способствует и то обстоятельство, что «переделка» связана с большими затратами времени, поэтому ее невозможно применять при массовых обследованиях.
Исходя из того, что лабильность включает в себя быстроту развития нервного процесса и быстроту его исчезновения, наметились три методических подхода изучения функциональной подвижности (лабильности): а) выявление быстроты возникновения возбуждения и торможения, б) выявление быстроты исчезновения возбуждения и торможения, в) выявление максимальной частоты генерации нервных импульсов, зависящей как от «а», так и от «б».
Изучение быстроты развития нервных процессов значительно усложнено тем, что
она зависит, как говорилось в разделе 5.1, от уровня активации покоя, т. е. от того, слабая или сильная нервная система имеется у обследуемого. Конечно, это не исключает влияния на быстроту генерации возбуждения и других механизмов, которые могут прямо характеризовать предполагаемое свойство нервной системы. Однако выделить их в «чистом» виде пока нельзя. Еще хуже обстоит дело с измерением быстроты возникновения торможения. Можно рассчитывать пока лишь на один способ — измерение латентного периода расслабления мышц с помощью электромиографии. функциональная подвижность как быстрота исчезновения нервных процессов Нервный процесс не исчезает сразу после действия раздражителя или осуществления какого-то действия, а ослабевает постепенно. Наличие следов препятствует нормальному развитию противоположного нервного процесса. Однако, даже исчезнув, он не перестает влиять па развитие противоположного процесса. Дело в том, что по механизму индукции он сменяется фазой, облегчающей возникновение противоположного процесса. Например, вместо бывщего раньше процесса возбуждения возникает в этих же центрах процесс торможения. Если на этом фоне подействовать тормозным раздражителем, то возникшее торможение суммируется с уже имевшимся индукционным торможением и тогда тормозный эффект усиливается.
.
Последействие, зависящее от следовой деполяризации и циркуляции нервных импульсов по сети нейронов, у разных людей имеет разную длительность. У одних положительные и отрицательные фазы протекают быстро, у других — медленно. Поэтому, если предъявлять разным людям одинаковые задачи на сближение положительных и тормозных раздражителей или возбудительных и тормозных реакций, выявляется разные временные развертки происходящих следовых изменений, т. е. различия по функциональной подвижности нервной системы.
Поскольку длительность затухания следов нервных процессов может зависеть от их интенсивности (чем интенсивнее процесс, тем длительнее будет его затухание),
важно учитывать влияние этого фактора. У лиц со слабой нервной системой при действии одного и того же раздражителя процесс возбуждения развивается более интенсивный (по крайней мере, в пределах слабых и средних по интенсивности раздражителей), затухание этого процесса у них будет более длительным, чем у лиц с сильной нервной системой. Не случайтю в психофизиологической лаборатории Теплова—Не- былицына получены положительные связи между инертностью и слабостью нервной системы. Однако при нивелировании разными методическими приемами различий в уровне активации покоя можно получить показатель быстроты протекания следовых процессов в чистом виде. Так, не найдены корреляции между силой нервной системы и подвижностью нервных процессов при использовании для выявления последействия методик К. М. Гуревича и Е. П. Ильина, о которых речь будет идти в Приложении.
Методики, изучающие функциональную подвижность по быстроте течения следовых явлений, чаще всего основаны на том, что после положительного сигнала, вызывающего возбудительный процесс, предъявляется тормозный сигнал, вызывающий противоположный процесс или реакцию. И наоборот, после тормозного сигнала (или реакции) через короткое время предъявляется положительный сигнал, вызывающий возбудительную реакцию. Эти приемы весьма близки к приему, названному И. П. Павловым «сшибкой». Все же они не тождественны приему, названному «переделкой» сигнального значения раздражителей, хотя в том и другом случае есть внешне сходный момент: один нервный процесс (или реакция) должен уступить место другому. Различие этих двух приемов, как отмечают В. А. Трошихин и соавт., состоит в следующем. При «сшибке» смена одного нервного процесса другим обусловлена последовательным действием двух различных сигналов или операций (например, звука как положительного раздражителя и света как отрицательного). При «переделке» же ме-
няется сигнальное значение одного и того же условного раздражителя, остающегося неизменным по своей модальности и физическим параметрам. При «сшибке» имеет-
5.3. БАЛАНС НЕРВНЫХ ПРОЦЕССОВ Соотношение нервных процессов было первым из свойств нервной
системы, выдвинутых И. П. Павловым. Несмотря на это, оно до сих пор наименее изучено. Во всяком случае, мы не можем говорить о том, что изучаем баланс нервных процессов так, как его понимал И. П. Павлов (напомним, что он говорил о балансе по силе возбуждения и силе торможения). Не можем потому, что не знаем способов определения силы процесса торможения. Вместо этого мы судим (по косвенным признакам) о превалировании или равновесии возбудительных и тормозных реакций в действиях человека.
Вкачестве показателей этого свойства у разных исследователей павловской школы выступали: величина положительных и тормозных условнорефлекторных реакций, отношение числа ошибок (или же правильных реакций) на положительный и тормозный сигнал, постоянство фона условнорефлекторной деятельности и др. (Э. П. Кокорина, 1963; Г. А. Образцова, 1964 и др.).
Впсихологии при измерении баланса нервных процессов у человека используются другие показатели: число переводов и недоводов при воспроизведении на основе проприорецепции (при выключении зрения) амплитуды движений, а также временных отрезков (Г. И. Борягин, 1959; М. Ф. Пономарев, 1960 и др.). По мнению этих авторов, наличие переводов свидетельствует о преобладании возбуждения, а наличие недоводов — о преобладании торможения.
Эти представления находят подтверждение как в опытах с фармакологическими воздействиями на человека, так и в исследованиях, проводимых на различном эмоциональном фоне человека. Так, прием испытуемыми кофеина, усиливающего возбуждение, приводит к увеличению срывов дифференцировок (по которым судят о выраженности торможения) и количеству и величины переводов при воспроизведении амплитуд движений. Прием же брома, усиливающего тормозный процесс, уменьшает количество срывов дифференцировок и увеличивает число недоводов при воспроизведении амплитуд (Г. И. Борягин, М. Ф. Пономарев). В состоянии предстартового возбуждения, регистрируемого как по самоотчету спортсменов, так и по ряду физиологических показателей (пульсу, артериальному давлению, тремору и т. п.) резко увеличивается число переводов воспроизводимых амплитуд движений, а в состоянии заторможенности (при скуке, сонливости) возрастает число недоводов (Л. Д. Гиссен, И. П. Фетискин).
Однако все это говорит о соотношении возбуждения и торможения по их величине (интенсивности), но не по силе в смысле выносливости нервной системы, как понимал баланс И. П. Павлов. Как-то так получилось, что всегда имелся в виду баланс в павловском его понимании, и никто не обращал внимания на то, что легче всего (и ближе к истине) говорить о соотношении величин возбуждения и торможения и изучать влияние именно этого соотношения на поведение и деятельность человека. По крайiieii мере, имеющиеся у физиологов и психологов методы изучения баланса нервных процессов не дают возможности рассчитывать на большее.
Особенностью изучения баланса между возбуждением и торможением по их величине является то, что о нем судят по интегральной характеристике, являющейся результирующей противоборства этих двух процессов. Таким образом, сравниваются у разных людей не выраженность возбуждения или торможения, а какой из них берет верх над другим. Поэтому теоретически одна и та же типологическая особенность у двух субъектов (например, преобладание возбуждения над торможением) может базироваться на разных уровнях выраженности возбуждения и торможения. Так, у одного субъекта преобладание возбуждения над торможением происходит при высокой интенсивности того и другого, а у другого преобладание возбуждения мо-
жет наблюдаться при слабой выраженности того и другого.
Попытка глубже разобраться в физиологической сущности этого свойства привела к выявлению ряда интересных фактов, которые, однако, до конца еще не очень
понятны. Например, выявлено, что баланс, как и сила нервной системы, имеет связь с уровнем активации покоя (Е. П. Ильин). Однако если для силы нервной системы эта связь носит линейный характер (чем слабее нервная система, тем выше активация в покое), то для баланса - криволинейный характер: уровень активации (энерготраты в покое на килограмм массы тела человека) выше у лиц с уравновешенностью возбуждения и торможения и ниже у лиц с преобладанием возбуждения и торможения Эти факты хотя и не дают прямого ответа о физиологической природе изучаемого свойства нервной системы, но наталкивают на мысль, что при рассмотрении соотношения между возбуждением и торможением следует, очевидно, отказаться от, казалось бы, простой и очевидной схемы: баланс — это прямая линия, на верхнем конце которой господствует возбуждение, а на нижнем — торможение; уравновешенность же — срединная точка на этой линии, свидетельствующая о средней выраженности
того и другого процесса. Полученные данные не укладываются в эту схему: преобладание возбуждения и преобладание торможения — не два полюса одной прямой, отношения между ними гораздо сложнее и уравновешенность не является промежуточной (срединной) инстанцией между ними.
Это предположение подкрепляется и другими фактами. Первый факт состоит в том, что при измерении «внешнего» баланса в середиие ночи сразу после пробуждения обсле-
дуемых было выявлено, что «возбудимые» и «тормозные» подневным измерениям ночью переходили в разряд уравновешенных. Если переход первых в разряд уравновешенных удивления не вызывал и соответствовал представлениям об усилении тормозных процессов во время сна, то переход «тормозных» в уравновешенные, что должно расцениваться как усиление возбуждения, в общепринятые представления никак не укладывался. Правда, такой переход наблюдался не у всех испытуемых, но все же 9 из 17 «возбудимых» и 12 из 17 «тормозных» стали ночью уравновешенными (Е. П. Ильин, М. И. Семенов, 1969). Обратил на себя внимание и тот факт, что ночью повысилась точность воспроизведения, как будто бы испытуемым стало легче выполнять задание экспериментатора. Этот факт навел на мысль, что в полудремотном состоягнш испытуемые освобождались отдавившего на них днем и мешавшего раскрепощенно действовать мотивационного фактора.
Наблюдение за поведением испытуемых во время ночного эксперимента, когда у них было одно желание — скорее отделаться от экспериментатора и продолжить сон, позволило сделать
предположение, что и худпия точность воспроизведения, и во многих случаях появление реакций с преобладанием возбуждения или торможения при дневных измерениях могли быть следствием желания сделать задание экспериментатора как можно лучше. Ночью же это давление на двигательные действия испытуемых либо исчезало, либо значительно ослаблялось, отсюда в том и другом случаях управле1Н1е движениями было разным.
В другом исследовании вмешательство стремления «сделать лучше» в управление точностными движе}1иями было устранено путем гипноза (Е. П. Илын1, С. К. Малиновский, 1981). Испытуемые, у которых баланс измерялся в состоянии бодрствования, вводились в
первую стадию гипноза, во время которой они выполняли под команду экспериментатора ту же самую пробу для определения баланса. Из 16 человек трое имели в обычном состоянии преобладание во.эбуждения, и именно их не yAajmcb перевести в гипнотическое состоя-ние и выяснить, придут ли они к уравновеп1енности. Однако для нас важнее было выяснить, придут ли к уравновепюнности лица с преоблада1Н1ем торможения (таких мы подобрали шесть человек). Наши ожида1Н1я подтвердились: у пятерых из шести испытуемых в состоянии гипнотического сна обнаружилась уравновеп1снность нервных процессов.
Таким образом, подтвердились результаты эксперимента с прерыва1Н1см естественного ночного сна. А .это значит, что в сонном состоянии наши испытуемые освобождались как от тормозных, так и возбудительных влия1Н1Й на управление точностными движениями. Откуда идут эти влияния, можно только предполагать (скорее всего, из лобных отде-
лов больших полушарий, в которых находятся интегративные центры, заведующие сознательными актами человека). При блокировании во время сна этих влияний центры управления движениями переходят на автоматизированный и более оптимальный режим. Отсюда можно предположить, что уравновешенность нервных процессов является исходной базовой характеристикой при автоматизированном режиме работы нервных центров, а преобладание возбуждения или торможения является искажением этого соотношения нервныхпроцессов в результате вмешательства другого уровня управления, связанного с активным привлечением внимания человека к выполняемому заданию, с его желанием выполнить задание как можно лучше. Какое соотношение между возбуждением и торможением проявится у данного человека, зависит, вероятно, от его типа реагирования на ситуацию: у одних типичной является возбудительная реакция, у других - тормозная, у третьих же возникает индифферентная реакция или вообще таковая отсутствует, поэтому у них проявляется базовое соотношение между возбуждением и торможением, т. е. их уравновешенность.
Несмотря на то что данное объяснение природы баланса не больше, чем гипотеза, только оно позволяет на данном уровне наших знаний как-то объяснить те факты измене1шя баланса и его связи с уровнем активации покоя, которые были выявлены. Ясно только одно — сущность свойства уравновешенности по величине возбуждения и торможения нуждается в дальнейшем изучении и на этом пути нас ожидает, вероятно, еще много неожиданного.
Есть основания полагать, что баланс между величиной возбуждения и торможения на разных контурах регулирования центральной нервной системы выражен поразному. Так, кроме баланса, о котором речь шла выше и названного «внешним», имеется и другой вид баланса, названного «внутренним». Выбор названия второго
вида баланса был обусловлен тем, что, с одной стороны, он не реагирует на изменение эмоционального состояния человека, например на предстартовое возбуждение, с другой стороны — отражает уровень активации, связанный с потребностью в двигательной активности, т. е. этот баланс связан с более глубинными (внутренними) процессами в центральной нервной системе.
Нетождественность «внешнего» и «внутреннего» балансов следует из ряда фактов. Во-первых, между ними нет прямых корреляций (ни положительных, ни отрицательных). Во-вторых, при ряде состояний человека (монотонии, психическом пресыщении) сдвиги по этим балансам бывают разнонаправленными: сдвигу «внешнего» баланса в сторону возбуждения соответствует сдвиг «внутреннего» баланса в сторону торможения, а сдвигу «внешнего» баланса в сторону торможения соответствует сдвиг «внутреннего» баланса в сторону возбуждения. Это связано с механизмами саморегуляции уровня активации в центральной нервной системе, «переливанием» активности из одного уровня регуляции в другой (А. А. Крауклис, 1963).
В-третьих, у «внешнего» и «внутреннего» балансов имеются свои специфичные проявления в особенностях поведения и деятельности спортсменов, что находит отражение и в часто:-е встречаемости типологических особенностей проявления этих свойств У представителей различных видов спорта. Например, если преобладание возбуждения по «внешнему» балансу более типично для спортсменов «короткого» спринта (дистанции до 200 м), то преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу более характерно для спортсменов, специализирующихся в «длинном» спринте, требующем скоростной выносливости.
Возможно, в этих двух видах баланса проявляют себя две системы активации: ре-
тикулярная формация и гипоталамус. Однако само наличие этих двух систем активации как самостоятельных оспаривается некоторыми физиологами.
«Внутренний» баланс тоже связан криволинейной зависимостью с уровнем активации покоя: наибольший уровень активации имеется и у лиц с уравновешенностью «внутреннего» баланса (однако он ниже, чем у лиц с уравновешенностью по «внешнему» балансу).
Большинство методик изучения баланса возбуждения и торможения (рефлексометрическая методика Ю. А. Поворинского, кожно-гальваническая методика В. С. Мерлина и др.) основаны на выработке положительных и тормозных реакций и учитывают количество сорванных дифференцировок (т. е. - реакций на тормозной
раздражитель). Критерии деления на уравновешенных и неуравновешенных хотя и количественные, весьма условны, а главное, дают возможность судить о сдвиге баланса только в одну сторону — в сторону возбуждения. Сдвиг же баланса в сторону торможения не учитывается. В связи с этим, данные методики не дают возможности проводить полноценную диагностику типологических особенностей по «внешнему» балансу и в данном пособии не рассматриваются.
на над норадреналином (в 4 с лишним раза). Для лиц с сильной нервной системой характерны умеренные величины АКТГ, кортизона и преобладаиие продукции норадреналина над адреналином. Заметим, что адремалии называют «гормоном тревоги», и не случайно личностная тревожность, по многим данным, вьнпе у лиц со слабой нервной системой.
В нашей лаборатории тоже были выявлены связи силы-слабости нервной системы и баланса между возбуждением и торможением с рядом гормонов. В частности, было выяв- ' лено преобладание продукции адрепалпна над иорадреналином у лиц со слабой нервной системой, что подтверждают данные В. С. Горожанина. Можно привести и данные М. Каррутерса, который в течение двадцати лет изучал гормонагн.ные уровни сотен мужчин и женщин, поставленных в стрессовые условия. Он обнаружил, что у одних, не владевших собой в этой ситуации, выделялся эпипефрин - гормон, вызывающий беспокойство.
У тех же, кто владел собой, вырабатывался гормон порэпинофрин, вызывающий удовольствие, делающий стрессовые моменты приятными. А теперь вспомним, какая характеристика дается лицам с сильной нервной системой: *А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой!» (М. Ю. Лермонтов). Возможно, что лица с сильной нервной системой - это те, у кого при стрессовых ситуациях вырабатывается норэпинефрин, а лица со слабой нервной системой - это те, у кого вырабатывается в той же ситуации эпинефрин.
К сожалению, мы еще далеки от понимания конкретных механизмов проявления типологических особенностей. Как показывают некоторые, пока очень малочисленные исследования, решение вопроса о природе свойств нервной системы упирается в изучение типологических особенностей функционирования гормональных систем организма, т. е. требуется уже биохимический уровень изучения проблемы типических различий. Так, имеются данные о влиянии некоторых гормонов на поведенческие характеристики. Например, серотонин, гормон центральной нервной системы, влияет на двигательную активность человека. Высокая его концентрация соответствует высокой активности, а низкая приводит к пассивности, снижает тонус мышц. В связи с этим возникает ассоциация с особенностями проявления типологических особенностей по «внутреннему» балансу: высокая двигательная активность лиц с преобладанием возбуждения и малая двигательная активность лиц с преобладанием торможения.
Очевидно, не случайно динамика изменений «внутреннего» баланса процессов торможения и возбуждения, наблюдавшаяся у школьников в течение года, удивительным образом совпадает с динамикой изменений содержания серотонина в крови школьников в течение учебного года. Эти данные были получены независимо друг от друга в разных
учреждениях и в разных городах. На основании сопоставления этих данных можно полагать, что ограничение двигательной активности в течение учебной четверти приводит к
накоплению серотонина, которьп1 создает повышенную потребность в двигательной активности, что видно и по сдвигу «внутреннего» баланса в сторону возбуждения. Во время каникул двигательная активность увеличивается, происходит «разрядка» возникшей потребности, что приводит к снижению концентрации серотонина и сдвигу «внутреннего» баланса в сторону торможения или уравновешенности.
Но если сказанное выше - только предположение, то В. С. Горожаниным (1987) получены прямые доказательства связи свойств нервной системы с гормонами. Так, у лиц со слабой нервной системой найдена более высокая концентрация адреналина, адренокортикотропного гормона и кортизона в плазме крови с преобладанием продукции адреналина
5.4. ВОЗРАСТНО-ПОЛОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЯВЛЕНИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ
Вопреки бытующему мнению, что типологические особенности свойств нервной системы, как и темперамент, остаются в течение жизни неизменны-
ми, исследования показывают, что это далеко не так. В ряде работ выявлено, что они изменяются в различные возрастные периоды становления человека.
Изменение силы нервной системы. По данным А. П. Крючковой и И. М. Островской (1957), к концу первого года жизни ребенка сила нервной системы увеличивается. В. Э. Чудновский (1963) отмечает, что удошкольников имеется слабая нервная система, которая тем слабее, чем меньше возраст детей. Таким образом, уже из этих данных следует, что чем старше возраст детей, тем сильнее становится их нервная система. Изучение А. М. Сухаревой (1972) этого вопроса на школьниках подтвердило эту закономерность. Как видно на рис. 5.8, от 7 лет до 16-17 лет количество учащихся, имеющих слабую нервную систему, уменьшается, а количество лиц, имеющих сильную и среднюю нервную систему, увеличивается. Эта закономерность выражена как у лиц мужского, так и женского пола, но у последних более ярко (девочек 7-8 лет со слабой нервной системой больпю, чем мальчиков того же возраста). Снижение у девочек числа лиц со слабой нервной системой от 7 лет до 17 лет выявлено и Ж. Е. Фирилевой (1974). В возрасте 18-25 лет происходит некоторая стабилизация числа лиц с сильной и слабой нервной системой. При этом исчезает и разница между лицами мужского и женского пола в количестве лиц с сильной и слабой нервной системой.
Изменение подвижности нервных процессов. Имеется ряд работ, в которых свойство подвижности изучалось у людей разного возраста. Однако сложность сопоставления этих данных и вынесения суждения о закономерностях возрастных изменений этого свойства нервной системы состоит в том, что эти исследования проводились с использованием разных показателей, не являющихся прямыми показателями подвижности, И поэтому выделенных в послепавловский период в отдельные динамические характеристики. Например, Л. Н. Куркчи и Г. В. Попов (1968), Н. В. Кольченко (1967), С. И. Молдавская (1965) использовали максимальный темп, который может
усвоить испытуемый. По усвоению заданого темпа зрительных сигналов судил о подвижности и Р. Л. Рабинович (1965). Отсюда и различие в мнениях относительно того, как с возрастом изменяется свойство подвижности. В то же время быстроту исчезно-вения нервных процессов в качестве критерия подвижности—инертности изучали немногие авторы. А. И. Шлемин (1968) измерял реакцию последействия при
предъявлении тормозного раздражителя детям 11-16 лет. Более высокая подвижность найдена им в возрасте 13-14 лет. Уменьшение времени последействия — с 5 до 17 лет