Глава 6. Продуктивная социальная регуляция – стержневая задача управлении государством и обществом

В настоящее время, когда государственное и муниципальное управление и управление в экономической сфере осуществляется на основании постнеклассических схем, в которых доминирует децентрализация и планомерность, важнейшим инструментом управленческого воздействия на общество и локальное территориальное сообщество становится социальная регуляция.

Различные аспекты существования общества как саморазвивающейся и саморегулирующейся системы являются объектом применения управления как на уровне государственного целого, так и на регионально-муниципальном уровне или уровне субъекта экономики. Однако ряд вопросов, определяющих состояние и перспективы изменения современного общества, еще не получил должного внимания со стороны управления и не имеет необходимого отражения в философско-социологической литературе. К числу их принадлежит проблема системности социальной регуляции в единстве действия и проявления ее рациональных и иррациональных факторов в деятельности многообразных организаций, возникающих в человеческой практике.

В то же время, не очевидно, что проблема социальной регуляции вообще не исследуется в научной литературе: обычно она упоминается в том или ином аспекте, но не рассматривается в своей органической целостности и единстве, будучи представленной как фундаментально обоснованная научная концепция. Наиболее явные попытки создать своё видение социальной регуляции можно увидеть в юриспруденции, психологии и социологии.

Социология организаций, согласно концепции А.И. Пригожина, рассматривает социальную регуляцию в качестве важной составной управления, которое включает:

1) целевое воздействие субъекта управления на объект через приказ, задание, стимулирование, координацию и т.д.;

2) организационный порядок, выражаемый в системе норм и правил деятельности и поведения индивида в организации, внешне заданных по отношению к работнику;

3) самоорганизацию, понимаемую как спонтанное регулирование коммуникационных процессов.

Согласимся с выводом А.И. Пригожина о том. что в социальных системах (группах, организациях, локальных территориальных сообществах, регионах и т.д.) действуют три основных типа социальных регуляторов¹⁵². Регулирование, в том числе и социально-экономическое, происходит не только на уровне самоорганизации, выражающей процесс спонтанного регулирования: оно и тесно связано с двумя составляющими частями управленческой коммуникации - целевым воздействием субъекта на управляемый объект и организационным порядком, представленным в качестве системы норм и правил деятельности и поведения. Содержательно социальное регулирование и управление на государственном и муниципальном уровне фактически совпадают.

С учетом этого, следует принять во внимание и другую позицию, в рамках которой сущностным признаком управления признаётся целеполагание как сознательное воздействие субъекта управления на управляемую систему, а управление рассматривается целенаправленным организационным воздействием материального, технологического, экономического, административного, идеологического характера на объект. Смысл коммуникации такого типа – упорядочение, активизация и регулирование состояния управляемого объекта. Очевидно, что упорядочение, имеющее место в процессах организации и самоорганизации в живой и неживой природе, не следует сводить к управлению и на этой основе полагать, что управление имеет универсальный характер и присуще как социальному, так и биологическому и иным уровням бытия материи. В природе, в том числе и в неживой, нет управления, но есть самоупорядочение, регуляция и саморегуляция на основании объективных закономерностей развития, следовательно, и здесь проходят процессы самоорганизации. Закономерен вывод о том, что соотношение управления и регуляции демонстрирует антропогенный характер управления: до появления человеческого общества природа не нуждалась в управлении, но процессы регуляции и саморегуляции, упорядочения и самоупорядочения имели место. Но и человечество на ранних этапах социализации не знало управления, которое выделяется из руководства в особый вид деятельности лишь в предгосударственную эпоху. С появлением коммуникаций, опосредуемых отношениями собственности, и возникает управление с целеполагающим сознательным воздействием на объект, смысл которого в упорядочении, регулировании, детерминации. Таким образом, управление, во-первых, определяется как упорядочение, регулирование, детерминация, во-вторых, процессы коммуникации в форме регуляции и саморегуляции являются атрибутом лишь живой природы, что указывает на возникновение управления исторически позже руководства и социального регулирования, что включает его с помощью опосредования в процессы регулирования.

Управление как специфическая форма бытия социального регулирования имеет в качестве важнейшего основания признание приоритета объективных законов развития природы и общества. Общество, человек, государство, экономика, культура и иные важнейшие институты человечества являются частью живой природы и элементами единого ноосферного образования, регулирование процессов жизнедеятельности в котором осуществляется в соответствии с действием законов природы, основным векторным проявлением которого выступает движение, изменение в сторону ноосферной упорядоченности, связанной с деятельностью человека. В рассматриваемой взаимозависимости регуляция природная и социальная регуляция соотносятся как целое и часть, а изменения в обществе коррелируются с ритмами природы, ибо как доказал Н.Н. Моисеев, эволюцией биосферы и ноосферы движут, прежде всего, потоки информации, энергии, вещества, направляемые и регулируемые всей системой этих сфер¹⁵³.

Коммуникация в управлении формирует в межличностном взаимодействии поля социального напряжения. Причем, социальная регуляция включает в процесс социокультурную составляющую, что имеет значение прежде всего в межличностном регулировании в рамках трудовой кооперации и общественной самоорганизации. Характер общественной связи, устанавливая приоритет социокультурных оснований в регулировании поведения людей как на уровне бытия объективных социальных общностей, так и на индивидуально-личностном уровне, в различных сферах и видах деятельности имеет важное значение в саморегуляции общественных систем. Но государственно организованное общество немыслимо без института управления. Государство с его жесткой детерминацией и организацией, устанавливая определенным порядком общеобязательные правила, нормы и коммуникации, играющие первоочередную роль в существовании и развитии общества, создаёт не только условия жизни отдельного индивида, но и аккумулирует созидательную энергию индивидов для реализации идей, целей, установок ценностного характера, воплощающихся в рамках национальной идеи.

Для реализации собственных многочисленных потребностей человек самоорганизуется и создаёт организации. Организация как результат межличностной коммуникации – явление исторически меняющееся, но постоянно выполняющее определяющие функции в системе факторов прогресса человечества. Вместо пространных рассуждений о сущности организации в современную эпоху процитируем Ульриха Бека - ведущего социолога современной Германии. Исследователь делает вывод: «… Под организациями имеются ввиду специальные акторы, располагающие определённым количеством членов , финансовыми и пространственными ресурсами, а также определённым правовым статусом…Я различаю (по первым, грубым прикидкам) три организации: это государства, всемирно-экономические акторы и акторы глобального гражданского общества…Это означает, что старый национально-государственно-интернациональный институциональный порядок не является онтологической данностью…» ¹⁵⁴.

Управление как инструмент реализации национальной идеи на уровне общегосударственной или общенациональной организации социальной коммуникации нередко употребляется в социально-философском дискурсе. Однако это ставит вопрос о качестве его научного осмысления: зачастую при помощи рассматриваемого понятия стремятся дать характеристику всего многообразия общественных коммуникаций и тем самым, по мнению Ж.Т. Тощенко, стирают грани научного знания и любого нарратива (социокультурного толкования управления как института в нашем случае). Частота использования социокультурных качеств и элементов в процессах управления указывает на определенные сдвиги в ракурсе рассмотрения социально-экономических и политических явлений, об изменении содержания культуры управления, о возрастающем интересе к соотношению между культурой и формами коммуникаций, что ведёт к отказу от упрощенного рассмотрения общества как совокупности общественных отношений. Возрастает интерес к «стыку» между экономическими, социальными и политическими коммуникациями и культурой управления, к её превращению в фокус объяснения, понимания жизни общества. В то же время следует учитывать, что социокультурные коммуникации не являются неким объединяющим феноменом. Только в управлении отражается целостность совокупности социального, экономического и политического, спаянной воедино миром культуры, который не реально не существует вне своего живого носителя - человека»¹⁵⁵.

Труды М. Вебера, П.А. Сорокина, Т. Парсонса имеют важнейшее методологическое значение для понимания социокультурных и институциональных оснований социальной регуляции как элемента управления. Согласно М. Веберу, управление выступает как действие, несущее определенный социальный, политический или экономический смысл и испытывающее при этом регулирующее воздействие этого смысла. Поэтому смысл управления раскрывается у М. Вебера через понятие социального действия, которое одновременно ориентировано на прошедшее, настоящее или ожидаемое в будущем поведение других. Но не все типы коммуникации являются «социальными» в принятом здесь смысле. В работе «Основные социологические понятия» Макс Вебер раскрывает методологический смысл явления: «Внешнее действие не может быть названо социальным, в том случае, если оно ориентировано на поведение вещных объектов. Внутреннее отношение носит социальный характер лишь в том случае, если оно ориентировано на поведение других»¹⁵⁶. Следовательно, и в экономике, и в политике, и в жизни локального территориального сообщества лишь те коммуникации имеют социальный характер, чьё действие по своему смыслу ориентировано на поведение других. М. Вебер не считает социальным действием чисто подражательное действие, совершаемое индивидом под влиянием бессмысленно воспринятого внешнего сигнала и выделяет наряду с такими его необходимыми признаками не только наличие субъективного смысла и «ориентации на других». Важнейший признак социального действия - наличие осмысленной «ориентации» адресата управленческого послания, связанной с различной степени рациональным осознанием смысла и направленности исполнителя и наличие у него «ориентации на других», то есть коммуникация в управлении будет иметь качество социального действия только в том смысле, если в нем присутствует осознанный смысл.

В зависимости от уровня осознания управленческого решения М. Вебер выделяет четыре вида социального действия, которое может быть:

1) целерациональным (т.е. осознано преследующим выполнение общесоциальной или групповой задачи);

2) ценностно-рациональным (т.е. сочетающим выполнение персональных целей при решении общесоциальной задачи) ;

3) аффективным (т.е. имеющим принудительный характер по отношению к управляемому объекту, осуществляющему решение общесоциальной задачи);

4) традиционным (т.е. включающим работника в решение задачи по принципу «Я как все»).

Заметим, что М. Вебер рассматривает социальное действие, прежде всего, как деятельность коллективного или группового характера, а не исполнение команды отдельным индивидом. Исследователь выделял в коллективной коммуникации индивидуальные трудовые и деятельностные мотивы путем выявления субъективно воплощаемого смысла действий участников управленческой коммуникации и их взаимных установок друг на друга, а также на «третьих лиц в будущем». В крупных общностях, каковыми выступают наёмные работники больших предприятий и организаций, жители регионов, муниципальных образований, городов, поселений различного типа и локальных территориальные сообщества, коммуникация всё более и более теряет непосредственный характер. Опосредование управленческой коммуникации постоянно развивается , пройдя путь от вербальных сообщений непосредственно от актора к получателю до сообщений, передаваемых с помощью сложных электронных систем.

Социальная регуляция, таким образом, - выступает как элемент системы управления, упорядочивающий процессы воспроизводства и изменения общества или социальной общности на основании элементов спонтанной социокультурной самоорганизации, самоупорядочения и саморегуляции индивидов, социальных групп и общностей, действие которого происходит во взаимосвязи с институциональной организацией и внешне-регулятивной детерминацией властного субъекта или субъекта управления как такового. В системе социальной регуляции постоянно присутствуют рациональные и иррациональные факторы. Рациональное в социальной регуляции связано с деятельностью, поведением и социальными процессами, доступными самостоятельному разумному пониманию участника управленческой коммуникации в форме логически непротиворечивых и соответствующих общепринятым нормам посланий. Иррациональное возникает в результате спонтанного влияния внешней среды и элементов внутреннего хаоса социальной системы, пробуждающего коллективное бессознательное и ведущего к социально-противоречивым результатам общественных изменений..

Система социальной регуляции как элемент и условие управленческой деятельности проявляет себя в следующих ипостасях:

1. самоорганизационной коммуникации неинституционального характера (самоупорядочении, саморегуляции и самоорганизации индивидов и социальных групп, в стихийные социально-экономических и социокультурных процессах, включающих элементы иррационального содержания);

2. целенаправленно организованных институциональных формах, контролирующих и регламентирующих на формальном уровне процессы организации и самоорганизации в труде, быту, обыденной жизни, в т.ч. связанные с неформальной самоорганизацией саморегулирующего характера;

3. функционировании взаимодействующих элементов коммуникации на основании внутреннего самоупорядочения, самоорганизации и саморегуляции и внешней организацией и регламентацией институционально-государственной регуляции, чьи регулирующие функции дополняются коммуникацией властного субъекта нижестоящего уровня или субъекта управления на местах, а императивно-регулирующие функции власти сочетаются с потребностно-нормативной саморегуляцией субъектов экономики, индивидов и социальных групп.

Включение системы социальной регуляции в управление и самоуправление обусловлено наличием сознания, включающего как рациональные, так и иррациональные факторы и компоненты, регулирующие деятельность и поведение индивидов, социальных групп, сообществ людей на различных уровнях социального бытия. Рациональное и иррациональное как феномены сознания, деятельности и поведения в социальной, экономической и политической практике индивидов, в условиях системного кризиса, когда отрицаются прежние рациональные устои общества и привычная система ценностей, постоянно меняются местами и интенсифицируются. Застойные явления в системе социальной регуляции возникают в условиях идеологического монополизма и гипертрофированного монологического рационализма с его отрывом в практике от первоначального логического содержания и целерационального замысла. Избыточность регламентации и упорядочивания как властная стратегия, как установил М. Вебер, с неизбежностью ведёт к гибели системы¹⁵⁷. Преодоление отчуждения рационального от действительности и превращения его в иррациональное, предотвращение онтологического поражения человечества становится возможным в процесс дополнения регулирующего действия управления в субъект-объектных отношениях социальной регуляции диалогическим рационализмом межсубъектных социальных коммуникаций – включением механизма обратной связи субъекта и объекта управления. Самоорганизация и самоуправление включаясь в инструментарий социальной регуляции, выполняют роль духовного коммуникатора между ее субъектами в регуляции и саморегуляции.

Эффективное управление в обществе, в локальных территориальных сообществах или субъектах экономики становится возможным при достижении гармоничного баланса стихийных и осознанных, спонтанных и запланированных социальных изменений, обусловленных рациональной потребностью и умением своевременно разрешать противоречия уровня развития производительных сил и качества производственных отношений, меры соотношения должного и сущего, тенденций роста и развития, прогресса и регресса. Способность общества, локальных территориальных сообществ или субъектов экономики находить, включаться и использовать самоупорядочение и регламентацию, саморегуляцию и регуляцию, стихийное и сознательное, организованное и неорганизованное, спонтанное и планируемое, управление и самоуправление при сочетании детерминирующего воздействия центра и регионов и использовании локальных инициатив и механизма обратной связи, позволяет своевременно разблокировать социальные, экономические и политические противоречия и формулировать общезначимые решения, повышающие жизненные силы общества в целом, человеческих сообществ и отдельных индивидов. Вынужденное развитие, детерминируемое властным субъектом, в условиях гармонического баланса субъекта и объекта управления, плавно трансформируется в саморазвитие.

В достижении гармонии в коммуникации субъекта и объекта управления важную роль выполняют социокультурные факторы, обеспечивающие стабильность общественной системы в целом, духовный рост и повышение качества жизни граждан. Спонтанность инициатив населения способствует усилению саморегулятивных форм труда и жизнедеятельности, повышению содержания рационального в социально-регулятивной функции, нейтрализации тенденций нелинейности, неравновесности и неустойчивости, как в жизни и деятельности отдельного индивида (или работника), так и различных общностей и экономических субъектов.

Смена содержания социально-экономической и социально-политической коммуникации обусловлена прежде всего изменениями отношений собственности, изменениями социальной структуры общества и изменениями характера детерминации коммуникационных процессов. Новые социальные группы и представляющие их новые политические силы определяют основные тенденции социальной организации и регуляции общества, предоставляя массам относительно широкие возможности реализации самоорганизации и самоуправления или ограничивая ее жестким регламентом. Управление не становится автоматически эффективным в результате принятия рациональных положений общесоциального характера, конструируемых субъектом управления. Качественное управленческое решение, удовлетворяющее потребности большинства, всегда – результат, во-первых, диалога властного субъекта и свободного участия в нём управляемого большинства, а так же объективной оценки меры положительной реакции большинства на само содержание управленческого решения, во-вторых. Показателем способности субъекта управления рационально осуществлять детерминацию в приемлемых для большинства формах является его умение не только использовать элементы манипуляции, но, прежде всего, обладание объективной информацией о состоянии социальных коммуникаций и конвенциональные способы, позволяющие добиваться в процессе диалога реализации поставленных целей.

Эффективная управленческая коммуникация невозможна вне формализации ее социокультурных оснований в деятельности и поведении индивидов. Эти изменения оптимизируют участие индивидов и сообществ в природно-преобразующей и социально-преобразующей практике и вызывают изменения, которые трансформируют функционально-регулятивную деятельность института управления. Противоречия формального и неформального социокультурного содержания управленческих решений создают базу существования иррациональных факторов и тенденций в деятельности и поведении их адресатов. Общим показателем неэффективности управленческого решения, таким образом, могут быть социокультурные причины, которые ведут к заведомому провалу намеченных преобразований в процессах детерминации и регуляции. Если управленческое решение не имеет объективных оснований и не учитывает реальных потребностей большинства, содержательно формально и касается лишь требования поверхностного соблюдения регламента – оно обречено на провал. В этой ситуации новые, рациональные с точки зрения субъекта управления, правила не затрагивают сферу неформально должного и накладываются на старые социокультурные основания, вызывая сопротивление и отторжение у широких масс.

Анализ специфики проявлений рационального и иррационального в социальной практике российского общества демонстрирует преобладание значения организационных форм детерминации и регулирования социальных процессов над процессами самоупорядочения, самоорганизации и самоуправления, что, как нам представляется, обусловлено социокультурным противоречием элементов традиционной русской культуры и либеральной культуры, проявляясь в противостоянии центра и регионов, народа и власти, субъекта и объекта управления. Совершенствование организационной и управленческой культуры в системе социальной регуляции отражает стремление властного субъекта быстрее включить в обыденность России социокультурные элементы западной институциональной матрицы. Деятельность такого рода воспроизводит иррациональность социальных процессов, обусловленную формированием в управлении неэффективных, но стабильных норм, регулирующих экономическую и социальную сферу по извращенной схеме. Этим затрудняется осуществление децентрализации и передача социально-регулирующих функций государства в сферу бытия экономических субъектов и локальных территориальных сообществ, действующих под собственную ответственность на основании собственных гносеологических схем и собственных ресурсов. Предпосылки самоупорядочения, самоорганизации, саморегуляции и самоуправления возникают при активном участии государства на основе оказания материальной поддержки социально незащищённым слоям и создания достойных социальных условий функционирования экономики и бизнеса¹⁵⁸.

Социальное управление в обществе России испытывает регулирующее воздействие либерально-модернистских ценностей и стандартов поведения, тогда как подавляющее большинство населения остаётся под влиянием традиционных норм – всё это раскрывается во влиянии на коммуникационные процессы рациональных и иррациональных факторов. Властный субъект и близкие к нему слои всё более становятся кастой, закрытой для проникновения в неё нижних и средних слоев. В коммуникациях управления вместо рационального диалога применяются иррационально-манипулятивные технологии. В управлении преобладающими являются императивно-интегративные методы коммуникации, что при слабости и недостаточности гражданских структур и институтов создает возможности самовластия элиты, делая её недоступной для критики и применения норм права. Отчуждение властного субъекта и объекта управления способствует утверждению иррациональных социальных процессов и феноменов сознания, препятствуя конвенциональным технологиям социальной коммуникации. Главным иррационально-образующим фактором в системе социальной регуляции является бедность населения и соответствующая ей полу-маргинальная культура. Культура бедности выступает иррациональным потенциалом социально-регрессивных изменений, способствующих утверждению различных форм девиантного поведения. Повышение качества жизни большинства, формирование многочисленного среднего класса и функциональных гражданских отношений, а так же приобщение к знаниям, достоверной информации и новейшим информационным технологиям становится одним из главных условий преодоления противоречий в социальной регуляции.

Качество жизни оказывает регулирующее воздействие на сознание, деятельность и поведение людей в различных общественных сферах, отражаясь в вырабатываемых и усваиваемых ценностях и нормах. Они содержат элементы как рационального, так и иррационального. Рациональное содержание управления представлено идеями, воплощёнными в общепринятых схемах человеческой жизнедеятельности. Иррациональное вырастает в определенных общественных ситуациях как ложное и утопическое в деятельности и поведении заинтересованного меньшинства.

Важное значение для понимания сущности и содержания управления как коммуникационного процесса имеет феномен иерархии. Управление осуществляется ради достижения социально значимых целей. Однако достижение указанных целей возможно только в ходе выстраивания функциональной иерархии. Проявление иерархии в условиях неустойчивости, неравновесности и нелинейности коммуникаций постиндустриального порядка требует применения инструментальности, социальности, предметности, равномощности и равноответственности. Это позволяет определять иерархию как универсальный принцип построения любых организационно-управленческих систем - экономических, финансовых, технико-технологических, социальных, социокультурных. Применительно к управлению этот принцип просматривается на всех уровнях жизни и деятельности общества.

Однако наличие принципа иерархичности в социальных организациях оборачивается неизбежностью проблем, им вызываемых. Даже при развитости отношений равномощности и равноответственности коммуникаций гражданского общества мир делится на управляющий субъект и управляемый объект. Эта постоянная проистекает из характерных для иерархии особенностей социальных коммуникаций – наличия отношений господства, подчинения, зависимости, неравенства. Управление целенаправленно основывается на преимущественном праве одного работника принимать решения по отношению к другому, причем первый получает также и средства контроля за должностным поведением другого. К тому же первые составляют явное меньшинство, обладающее, правом принимать решения обязательные для большинства. В этом - одна из главных социальных характеристик внутриорганизационных отношений управления, служащих объективным основанием формирования иерархических структур. Но это в то же время и наиболее спорный принцип устроения организации, издавна являющийся предметом горячей дискуссии теоретиков и практиков.

С позиций общей теории систем явление иерархии можно определить как разноуровневое распределение частей или элементов структуры целого по степени общности их функций или свойств. Такое распределение признаков характерно для всех форм управленческой коммуникации. В современных условиях социальные связи равномощности и равноответственности усложняют этот принцип в отношениях между людьми на производстве, в свободное время, в обыденности и по месту жительства, что принципиально выделяет управление в социальных иерархических системах среди прочих.

Иерархия, прежде всего, это качество централизованного управления. Это нейтральное по отношению к интересам участников назначение указанного принципа. Оно вытекает из невозможности (за некоторым пределом) непосредственного взаимодействия определенного количества участников коммуникации и естественной необходимости выделения полномочного посредника. На этом новом уровне появляются координация и интеграция индивидуальных действий в целое. В таком смысле иерархия представляет собой форму разделения труда не только по горизонтали, но и по вертикали, на общие и частные функции, на решение и исполнение. Как всякое разделение труда, централизация предусматривается для повышения эффективности и экономии труда в рамках сложившейся иерархии¹⁵⁹.

Иерархия, кроме того, выпукло проявляется в социальных коммуникациях, характеризуя меру односторонней личной зависимости одного работника от другого. Это выражено в том, что один из участников коммуникации – актор в нашем случае - может воздействовать на положение и поведение ниже стоящих в иерархии работников без необходимости предварительного обсуждения с ними управленческого решения. Но, нередко, увлечение распорядительно-управленческими функциями ведёт к утрате механизма обратной связи. Вне диалога различных уровней социальной иерархии эффективное управление в современных условиях невозможно. Разумеется, в управленческой коммуникации существует много вариантов односторонней зависимости, но в иерархии она закрепляется в статусах и выступает как фактор социального неравенства.

Серьезным следствием этой стороны иерархических отношений является то, что связь по субординации (как и другие отношения) не может регламентироваться полностью. В должностном поведении управленца верхнего уровня (не обязательно руководителя) административно-правовые нормы оставляют широкое поле выбора методов, средств и способов воздействия на работника нижнего уровня. Это значит, что одинаково допустимыми и законными считаются как научно обоснованные и ответственные управленческие решения, так и решения чисто волюнтаристские, не отражающие объективно содержания вопроса, положения или поведения нижестоящего работника. Субъективизм и волюнтаризм в управлении порождает личную зависимость и т. н. личный режим в организации, т. е. легальное законное воздействие субъектного воздействие в коммуникации и управлении.

Любая организация как общность индивидов формирует две основные социальные группы - управляющих и управляемых. При чём именно последние составляют основание иерархической пирамиды, средние звенья которой, выступая в роли вершины для нижестоящих, одновременно выступают основанием для работников и управленцев высших этажей иерархии. Понятно, что почти Все статусы работников в каждом таком звене любой иерархии многофункциональны и многозначны.

Иерархия в известной степени реализует власть, ибо коммуникационные отношения участников управления всегда регламентированы правилами и указаниями. Специфика этой стороны иерархических отношений раскрывается в контроле безличных требований организации над волей и персональными особенностями работника, в применении его индивидуальности к технико-технологическим и организационным функциям предприятия. Для этого организация вводит определённые ограничения свободы индивида и предписывает ему нормы необходимого поведения. Властные отношения основываются на принуждении и применении санкций за отклонение от предписанного порядка. Власть, таким образом, проявляется как административно-регламентирующая деятельность. Положительная роль власти в управлении выражается в способности преодоления известной спонтанности поведения человека в организации и придании ему деловой определенности. Власть кроме того проявляется в способности принуждения. Но принуждение возможно именно через систему норм и коммуникаций и поэтому вне организационной иерархии не возможно (за исключением физического насилия). Власть как определенная безличная распорядительно-детерминирующая коммуникация контролируется конкретными индивидами или группой. Она потому и безлична, что во многом нейтральна по отношению к особенностям тех, кто сменяется на ее вершине. Но власть всегда выражение политической воли экономически господствующего класса. Это позволяет осуществлять управление в соответствии с персональными общекультурными, образовательно-квалификационными, религиозными, психологическими и иными особенностями, что тоже сказываются на поведении системы.

Власть в наиболее общем виде можно представить как обладание определяющей позицией в управленческой структуре, что даёт её обладателю организационно-детерминационный ресурс к принуждению подчиненных следовать задаваемым им управленческим решениям и предписаниям.

Все рассмотренные свойства организационной иерархии образуют органическое единство, однако каждое из них имеет для управления самостоятельное значение. Следует заметить, что во всех случаях речь идет о каналах воздействия одних людей на других, часто одного на многих. Обладание таким каналом психологически мотивируется возможностью самоутверждения, самореализации, повышением престижа. Оттого социальная ценность статусов в иерархии возрастает от уровня к уровню.

Иерархические отношения в управленческой коммуникации складываются не только линейно в рамках властной вертикали. В деятельности организаций, особенно на производстве и в сфере распределения, широко применяется косвенное воздействие через механизмы экспертности и доверительность. Оно обнаруживается как "боковое" воздействие на управление, или же неформальное воздействие на исполнительское поведение непосредственно. В управлении с неизбежностью применяются внешние контролирующие и оценивающие формы иерархии. Эти формы внешнего воздействия возникают в деятельности контролирующих и санкционирующих служб: отдела технического контроля, отдела труда и зарплаты, бухгалтерии, отдела кадров, службы охраны и др. На государственном или региональном уровне коммуникации такого рода раскрываются в межорганизационных отношениях: это деятельность прокуратуры как инструмента всеобщего государственного надзора, таможенных органов, санэпидстанции, пожарной и налоговой инспекции и др. государственных учреждений, которые осуществляют внешний контроль в рамках собственной компетенции над деятельностью организаций любых форм собственности, любого подчинения.

Развитие форм участия работников в управленческом процессе на крупных предприятиях формирует "пирамиды с меняющейся геометрией": такой пример нам демонстрирует выборность руководителей всех уровней в Советской России в годы НЭПа и коллективное обсуждение управленческих решений в Корпорации «Форд-моторс».

Проявления иерархии в управлении многообразны и многофункциональны. Однако следует помнить, что иерархия потенциально является структурным источником организационной патологии: бюрократизм, карьеризм, отрыв руководства от исполнения, конфликтность, самолюбование и иные формы головокружения от «успехов» с неизбежностью вырастают из иерархизированных структур в случае утраты управленцами чувства меры и самоконтроля.. Даже в постиндустриальную эпоху изучение закономерностей устройства и функционирования организационно-деятельностной иерархии весьма актуально с точки зрения развития организационного механизма управления в целом.

Если верхние сегменты управленческой иерархии превращаются в закрытую самовоспроизводящуюся систему, не доступную ни для критики, ни для объективного анализа деятельности, иерархический принцип построения социальных связей, будь то в управлении регионами или муниципальными образованиями, или в экономической деятельности с неизбежностью вызовет отторжение, прежде всего в нижних частях социальной пирамиды. Социальные противоречия должного и сущего взорвут общий иерархический принцип построения управления. Общий иерархический принцип в управлении обязан постоянно трансформироваться применительно к социальной практике то в единоначалие, то в коллегиальность, то в централизм, то в массовое участие рядовых граждан в разработке, обсуждении и принятии управленческого решения. Нейтральное системное положение управленческой коммуникации социализируется, политизируется, идеологизируется и т. п. Иначе и быть не может, ибо речь идет о соподчинённых взаимоотношениях между людьми в процессе совместной деятельности.

Любая организация и экономическая, и управленческая, и политическая, и социокультурная – это тоже система. В соответствии собственной меры обезличенности указанная структура обеспечивает работу иерархического принципа на основаниях общих объективных закономерностей. Лишь только та часть в организационной иерархии, которая подчиняется указанным закономерностям, не содержит предпосылок будущих конфликтов, противоречий, рассогласований и т. п.

Самостоятельное значение среди показателей эффективности управления выполняет скорость принятия решений. Этот фактор на первый взгляд кажется второстепенным и не существенным - чисто количественным. Однако в динамичном мире экономики, в условиях обостряющейся конкуренции преимущество вовремя принятого управленческого решения нередко определяет дальнейшую судьбу организации, характер её деятельности, качество работы и благополучие всех работников начиная от генерального директора. Затягивание с принятием решения в бесконечном стремлении учесть все аспекты приводит порой к отрицательному результату. Решение морально устаревает, противоречия остаются неразблокированными и резко снижается результативность деятельности.

Процессы глобализации создают транснациональные и трансграничные коммуникации, включающие в структуру деятельностных субъектов множество элементов на различных уровнях иерархии. Современные электронные средства связи позволяют эффективно использовать неклассические и постнеклассические схемы управления. Возникновение трансграничной иерархии требует от управления тщательного согласования действий, разделенных по элементам вертикальной и горизонтальной линий организационной структуры. Трансграничность деятельности утверждает потребность в повышении субъектности элементов структуры и децентрализации в управлении в целом.

Практика, однако, демонстрирует большую эффектимвность в управлении технико-технологическим процессами по сравнению с управлением социальными объектами. Управление социальными коммуникациями на уровне бытия общественного целого или региональном уровне не моложе самого государственно устроенного общества. Крупному машинному производству от силы сто семьдесят лет. Управление социальными факторами производства ещё моложе. Но станок или технологическая линия предприятия сегодня более управляемы, чем персонал работников предприятия.

Управление технико-технологическими процессами на предприятии тесно связано с социальным управлением, занятым на нём персоналом. Не смотря на то, что технические и социальные объекты имеют разную природу, в производстве они взаимодополняют друг друга. Но пренебрежение социальными потребностями работников и сведение их до уровня простого воспроизводства рабочей силы – прямая дорога онтологического поражения личности и финансового краха владельца собственности. Частичный работник – человек-функция производства как приложение к станкам и оборудованию – не в состоянии обеспечить высокое качество, а, следовательно, и необходимую конкурентоспособность и прибыльность! Этот тезис прекрасно доказал Генри Форд Старший, разрешив противоречие конвейерного труда и творчества в пользу думающей личности на заводах «Общества автомобилей Форда».

Различие между технико-технологическими процессами и процессами социальными раскрывается в многообразной практике человечества: в их генезисе, основаниях, проявлениях, целе-образовании, поведении и т. д. Они не сопоставимы и по сложности. Главное их различие выражено в том, что в них присутствуют коммуникации различного характера, формирующие различные практики управленческого применения: социальное управление на всех уровнях отражает субъект-субъектную природу коммуникаций, учитывая наличие у объекта управленческого воздействия собственной воли, целей, интересов и способности в уникально-неповторимой форме присваивать и осваивать общественные отношения. Как постоянно демонстрирует практика социального управления, объект управленческого воздействия отнюдь не пассивно реагирует на разные методы и формы управления. Дегуманизировать социальное управление невозможно, ибо вряд ли возможно создать универсальные пригодные на все случаи жизни практики и теории, учитывающие все проявления как человеческой индивидуальности, так и особенностей коллективного поведения. Но общие схемы управления по образцу технических, прежде всего через максимальную их математизацию, необходимы. Следует остерегаться невольного привнесения в сферу социального управления стереотипов мышления из их прежних сфер занятий управленцев. Ведь при всей кажущейся открытости и доступности социальное управление имеет массу специфических особенностей. неведомых управлению техническими системами.

В то же время персональный жизненный опыт, интуиция и здравый смысл занимают в управлении значимое место, реально господствуя в нем. Руководители, хорошо владеющие искусством управления, — ценный когнитивный капитал и общественное достояние. Но такой способ управления субъектно ограничен. Во-первых, это искусство практически не передаваемо другим, как и всякое искусство, имеющее в основания талант и иные персональные выдающиеся качества. Не все, к сожалению, руководители являются способными к искусству управления, во-вторых: талант раскрывают далеко не многие, отчего эффективное управление становится похожим на таинство.

В управление социальными системами элементы неустойчивости и неравновесности вносит наличие субъективного и трансграничного, которое выражено в персональных интересах индивидов. Межличностные отношения как в обыденности, так и на работе и в управлении не могут быть исключительно рациональными, служебными или официальными. В них с неизбежностью проявляются индивидуальные и групповые интересы, которые воздействуют на указанные отношения, придавая им личностно окрашенный характер. В процесс труда происходит сложное взаимопересечение персональных целей с организационными, групповыми, индивидуальными других работников. Это взаимопересечение не обязательно будет по поводу работы и совместного труда. Задачей управления, кроме того, становится деятельность по согласованию персональных целей работников с организационными, групповыми и общекорпорационными целями. Объединяющим моментом здесь может стать верное понимание всеми совместно работающими миссии фирмы. Народный капитализм, миссию которого обосновал Генри Форд Старший, прекрасно решает указанную задачу. Только тот работник, который является совладельцем собственности, на которой он работает, может верно понимать миссию фирмы. В посттоталитарной России образцом является, на наш взгляд, деятельность «Офтальмологической корпорации имени академика С.И Фёдорова». В необходимости согласования индивидуальных интересов и выведении их на групповой или общесоциальный уровень выражается важнейшее отличие социального управления от технического.

Управление в социальной сфере управление значительно сложнее, чем в технической. Управление везде имеет свои пределы. Ряд из них порождается самой природой управления, другие - особенностями осуществления процесса управления, персональными качествами его субъектов. Потому управляющее воздействие по сути своей связано с риском: как отреагирует адресат управленческого решения, осуществится ли намеченное?

Характер социальных коммуникаций современности, постоянно воспроизводящих нелинейность, неустойчивость, неравновесность во взаимоотношениях социальных субъектов, повышает меру неопределенности и непредвиденности в управлении в целом. Повышение степени риска снижает качество прогнозируемых результатов управления. Неопределенность невозможно полностью исключить из управления, ибо абсолютное знание невозможно. Однако следует чётко различать непредсказуемые в принципе явления, неизученные, неизвестные и непостижимые, и явления известные науке и практике, но игнорируемые в силу собственной косности или зашоренности управленцами. Теория управления учитывает феномен объективной случайности, наступление которой в значительной степени неизбежно. Ещё Клод Адриан Гельвеций, признававший объективный характер случайности и порой абсолютизировавший ее, дал трактовку этой категории как феномена незнания: "Я предупреждаю читателя, что под словом случай я понимаю неизвестное нам сцепление причин, способных вызвать то или иное действие"¹⁶⁰.

Управление – воплощение социологического детерминизма, согласно которому явления природы, общества, экономики и сознания связаны друг с другом естественной причинной связью и обусловливают друг друга.

Детерминизм в управлении исходит из признания многообразия типов причинных связей в зависимости от характера закономерностей, действующих в конкретной сфере коммуникации. Он не может быть совместим с механистическим детерминизмом, который трактует все многообразие причин лишь как механическое взаимодействие, не учитывая качественного своеобразия закономерностей различных форм деятельности и коммуникации. Отрицание объективного характера случайностей и в управлении ведёт к фатализму. Такой детерминизм применим при некоторых инженерных расчетах машин, механизмов, мостов и других сооружений. Однако с этих позиций нельзя объяснить, например, закономерности поведения индивидов, экономические явления, политическую деятельность и жизнь общества в целом.

Важную роль в управленческой коммуникации выполняет причинность и целесообразность. Издавна существует воззрение, согласно которому все в природе устроено целесообразно и всякое развитие, в том числе и социальное, является осуществлением заранее предопределенных целей. Недостаточность детерминизма всеобщей целесообразности образно раскрыл французский философ Франсуа-Мари Аруэ, известный нам более как Вольтер. Мухи, в соответствии его едкому замечанию, рождаются для того, чтобы их съедали пауки, а люди — для того, чтобы их глодали скорби. Целью всего процесса эволюции животного мира является человек, а животные созданы для. того, чтобы человек оказался в благоприятных условиях жизни.

Процесс познания выводит нас за рамки простого установления причинных отношений, как в межличностной, так и в управленческой коммуникации. Отношения между причиной и следствием могут выступать как в форме необходимого, так и случайного.

Управление можно представить как деятельность обеспечения баланса необходимого и случайного. Нет таких сил, которые остановили бы движение небесных тел и развитие материи. Невозможно повернуть историю вспять. Люди давно подметили, что события в природе и обществе совершаются с неумолимой силой. Из этого делались и верные, и неверные выводы. Что бы ни случилось с человеком, люди говорят: “Чему быть, того не миновать”. Вера в судьбу – фатализм - базируется на предположении, что в мире, в обществе, в жизни человека все заранее предписано и предопределено. Были философы, которые считали, что в мире абсолютно все свершается с необходимостью: все, что мы наблюдаем, не может быть иначе, чем оно есть¹⁶¹.

Случайность может быть внешней и внутренней. Вот пример внешней случайности. Человека, стоящего на автобусной остановке, обрызгал проезжавший мимо автомобиль. Налицо причина его неопрятности, но она не вытекает из его персональной логики поступков. Он мог и не испачкаться. Здесь случай извне врывается в нормальное течение человеческой обыденности. Но управление, даже на уровне прогнозирования, обязано учитывать вероятные внешние случайности.

«Всякая система починена внешним условиям, - пишет отец синергетики Герман Хакен. – Эти условия описываются в форме так называемых управляющих параметров. Если управляющие параметры изменяются, то система может постоянно приспосабливаться к новым условиям…Это новое поведение может быть описано – опять таки удивительным образом - посредством немногих величин, называемых параметрами порядка…Все параметры порядка выполняют некую функцию: они определяют поведение отдельных частей…»¹⁶²

Параметры порядка формируются, как правило, на основании внутренних тенденций и процессов системы или объекта. Внутренние случайности, как правило, вытекают из самой природы объекта и являются как бы проявлениями самой необходимости. В окружающем мире и в жизни людей совершаются и необходимые, и случайные события. Отрицание объективной случайности ложно и вредно с научной и практической точки зрения. Признавая все одинаково необходимым, человек оказывается неспособным отделить существенное от несущественного, необходимое от случайного. При таком взгляде сама необходимость низводится до 'уровня случайности. Необходимость — это такое развитие явлений, которое с неизбежностью вытекает из внутренних, существенных свойств, взаимоотношений этих явлений. Если случайное имеет причину в другом - в пересечении различных причинно-следственных связей, то необходимое имеет, быть может, причину в самом себе.

Необходимость также бывает внутренней и внешней, т.е. порожденной собственной природой объекта или стечением внешних обстоятельств. Она может быть характерной для множества объектов или для единичного объекта. Необходимость - это существенная черта проявления объективных законов развития природы и общества. Поэтому необходимое всегда сопряжено с должным! Как и закон, необходимость может быть динамической и статистической.

Неверно думать, будто явления в процессах управления, производства и социального развития могут быть только необходимыми, либо только случайными. Взаимозависимость необходимого и случайного состоит в том, что случайное выступает как форма проявления необходимого и как ее дополнение. Следовательно, случайности имеют место и в лоне необходимости. Почему необходимость проявляется в виде случайности? Общее, закономерное проявляется только через единичное, а в формировании единичного, как мы уже говорили, принимает участие бесчисленное множество обстоятельств, накладывающих на него печать неповторимости. Случайности оказывают влияние на ход развития необходимого процесса, ускоряя или замедляя его, и сами превращаются в необходимость.

Случайность находится в многообразных связях с необходимостью, в силу которых в форме случайности проявляется необходимость, и граница между случайностью и необходимостью никогда не бывает закрыта. Однако главное направление развития определяет именно необходимость.

Учет взаимовлияния и взаимопроникновения необходимого и случайного - важное условие правильной практической и теоретической деятельности. Управленец не должен делать ставку на случайное, но вместе с тем нельзя упускать благоприятные случайности. Немало научных открытий и изобретений в технике осуществлено в силу благоприятного стечения случайных обстоятельств. Как бы ни были рассчитаны наши поступки, они связаны с тем, что мы что-то оставляем на долю случая. Пожарные лестницы на домах, страхование жизни и имущества, усиленное дежурство медицинского персонала в праздничные дни и т.д. — все это рассчитано на возможную случайность.

Задача теории управления заключается в проникновении через видимые случайные связи в необходимые. Но наука улавливает не только необходимое, она учитывает и случайное. Она обязана вооружить человека средствами, сигнализирующими о неблагоприятных случайностях и ограждающими общество от них.

Управление это практический итог действия всех решенных предшествующих проблем, раскрывающий единство сущности и явления, внутреннего и внешнего, необходимого и случайного, единичного и общего, причины и следствия. Оно направлено на разрешение противоречия действительного и возможного. Действительное в управлении и практической деятельности раскрывает смысл лишь наличного, непосредственного бытия и соотносится с возможностью, т.е. с тем, что существует лишь в качестве потенциала или зародыша чего-то иного, более качественного и прогрессивного. Действительное, кроме того, характеризует и меру полноты становления какого-либо качества, способного быть индикатором, раскрывающим эффективность управления. Г.В.Ф. Гегель рассматривал «становление» как промежуточное состояние между «ничто» и «бытие»: «Из становления возникает наличное бытие…, - писал классик. – Его опосредование, становление, находится позади него; это опосредование самого себя, и наличное бытие предстает, потому как некое первое, из которого исходят».¹⁶³

Действительное раскрывается как процесс и для него существен внутренний, скрытый момент возможностей - этих особого рода планов, надежд и тенденций. Всякое изменение качеств или состояния объекта в процессе управления есть переход от возможности к действительности. Бытие возможности связано с управлением, изменением, развитием. Вне этого немыслимы никакие потенции, зародыши, стремления, тенденции, составляющие содержание возможности. Возможность - это будущее в настоящем, это то, чего не существует в данной качественной определенности, но что может возникнуть и существовать, стать действительностью при определенных условиях, которые в состоянии обеспечить грамотное и качественное управление.

Во времени возможность предшествует действительности. Возможность характеризует потенциал института управления и качество ресурсов общества, которые при грамотном их использовании могут быть воплощёны в действительности. Но действительность, будучи результатом управления и предшествующего развития, является в то же время исходным пунктом нового управленческого этапа, раскрывающего возможности развития дальнейшего. Возможность возникает в нашей действительности и реализуется в действительности новой.

На самом деле развитие - это не просто совокупность коммуникаций или реализация в процессе управления списка готовых возможностей. В социальных отношениях всегда имеется нечто большее, чем в причине: действительность постоянно рождает все новые и новые возможности. Индивидуальная воля человека находит выход в спонтанности действий, раскрывающих личные особенности процесса присвоения и освоения общественных отношений. Практика показывает, что любая причина определяет лишь непосредственно вытекающее из нее следствие и не ответственна за то, что вызовут к жизни сами эти последовательные следствия, становясь причиной в отдаленном будущем. Подобно этому, и каждое конкретное состояние процессов коммуникации определяет не все последующие результаты, а лишь непосредственно из него вытекающее. Классик социологии Никлас Луман отмечал: «Благодаря коммуникации система создаёт и повышает свою чувствительность и, таким образом, посредством постоянной чувствительности и раздражительности поддаётся действию эволюции».¹⁶⁴Как результат нелинейности, неустойчивости и неравновесности социальных коммуникаций, не смотря на тщательно выверенный научный прогноз, отдаленное будущее станет таким, каким оно и не может быть представлено в настоящем. Как скрытые тенденции, выражающие различные направления в развитии объекта, возможности характеризуют возможную действительность с точки зрения его будущего. Чтобы возможность перешла в действительность, необходимы два фактора: тщательный научный прогноз тенденций развития и грамотное использование объективных закономерностей движения вперёд.

Любая социальная система – общество в целом, региональное или локальное территориальное сообщество - содержит в себе больше возможностей, чем в состоянии осуществить. Но большее число указанных возможностей остается неосуществленным. Управление направлено на реализацию имеющегося потенциала. Но на этом пути всегда имеется множество препятствий как антропогенного характера, так и не связанных с деятельностью человека непосредственно. Действительное - результат отбора наиболее значимых потенциальных элементов будущего и устранения в процессе управления выявленных препятствий. В процессах преобразования должного в сущее, возможного в действительное и реализации имеющегося потенциала большую роль выполняет научное предвидение. Мы не станем анализировать сущность и содержание предвидения как процесса, но приведем высказывание уральских философов И.Я. Лойфмана и М.Н. Руткевича: «Предвидение во всех своих разновидностях является отражением объективно возможных явлений, взятых в их диалектическом, поливариантном развитии».¹⁶⁵Но всегда ли успешна эта деятельность? Жизнь постоянно производит и воспроизводит противоречие должного и сущего. Задача управления – предвидение и своевременное разблокирование этих противоречий и формирование в процессе деятельности потенциала нового этапа развития.

Жизнь человека непредсказуема, но прогнозируема. Противоречия жизни и деятельности как результат присвоения и освоения общественных отношений создают основания развития: в процессе разрешения социальных противоречий возникают новые более эффективные общественные связи и социальные коммуникации. Противоречия как локомотивы развития, в государственно организованном обществе возникают, как правило, в результате ошибок и просчётов в управлении. Но ошибки и просчёты имеют разную природу. Есть не зависящие от результатов деятельности человека, возникновение которых очень сложно предсказать: объективную природу имеют глобальные катаклизмы - землетрясения, извержения вулканов, погодные аномалии, пандемии инфекционного характера и т.п. явления. Их природа пока не постигнута человеком и это не позволяет осуществлять прогноз их возникновения на достаточную перспективу.

Не меньший ущерб обществу, экономике, социальному развитию наносят просчеты субъективные, которых можно было бы избежать. Они как правило являются результатом недостаточной компетентности управленца, отсутствия у него необходимого образования, квалификации, жизненного и производственного опыта, а то и элементарной персональной культуры. Проблема всегда в том, как отличить первое от второго. Но и первое, и второе содержат большой процент риска. Ведь риск - понятие не только логическое, но - прежде всего - социальное: степень его прямопропорциональна квалификации, требовательности, ответственности, способности к предвидению и иным качествам управленца. Своевременно не проявил одного из этих качеств, и риск становится неоправданным.

Всё вышеперечисленное суммируется в элементах, составляющих структуру управления. Наука понимает структуру управления как совокупность трёх взаимополагающих и взаимодополняющих систем. На обыденном уровне управление обычно отождествляется с целевым воздействием полномочного субъекта на объект через приказ, задание, стимулирование, координацию и т. д. с целью выполнения последним авторитетного решения. Но управление этим не исчерпывается, ибо воздействие есть лишь одно из его проявлений. Значение воздействия в коммуникации действительно велико, но реальные место и роль целевого воздействия можно оценить лишь в сочетании, в единстве с двумя другими составляющими управления в организации. Качество воздействия коррелируется в способности к самоупорядочению, самоорганизации и саморазвитию, создающих механизм саморегулирования, которое совместно с воздействием формирует организационный порядок, выраженный в системе норм и правил поведения в организации, внешне заданных по отношению к каждому работнику. Таким образом, в социальных системах (группах, организациях, регионах, локальных территориальных сообществах и т. д.) действуют три основных типа социальных регуляторов. Сущность и функции каждого из них, а также методы их взаимного согласования мы рассмотрим ниже.

Управление как деятельность всегда ориентировано на достижение конкретной цели и раскрывается в целевом воздействии управляющего субъекта на подведомственный объект. Целевое управленческое воздействие выражает единство целеполагания и целеосуществления. Управление, таким образом, должно ставить осуществимые цели и определять всю свою деятельность сообразно с постановкой целей. Суть же самого процесса управления раскрывается в необходимости достижения запланированного результата.

Эффективное управление – это результат единства целеполагания и целеосуществления. Поэтому целевое управляющее воздействие реализуется через два этапа деятельности по управлению: определение целей-заданий и разработка технологии их реализации. С точки зрения итога они равноправны. Номинальное "хронологическое" первенство первого над вторым в действительности нередко оборачивается реальной обратной зависимостью, ибо выбор целей во многом предопределяется наличием и возможностями соответствующих технологий. Выработка целей - это разновидность социального творчества, в котором объективные и субъективные элементы находятся в сложном соотношении. Цели, задаваемые управлением, не могут быть прямо выведены, вычислены из объективного хода развития какой-либо социальной системы (общества, организации), ибо их содержание неизбежно оказывается под воздействием интересов (личных, коллективных, общественных), преобладающих в данных условиях.

Исследователь из Санкт-Петербурга М.Н. Архипова, на наш взгляд, сжато, но ёмко раскрыла таинство понятия «эффективность управления». «Эффективность управленческой деятельности, - пишет она, - напрямую зависит от трёх взаимосвязанных факторов: выполняемые функции + ресурсы и полномочия, необходимые и достаточные для выполнения функций + кадры, способные выполнять эти функции при заданных ресурсах и полномочиях. Очевидно, чем более высок профессионализм кадрового состава органов управления, тем компактен их аппарат (а значит, меньше средств тратится на его содержание) и тем качественнее выполняются их функции»¹⁶⁶. К указанным характеристикам эффективности мы добавим главный, на наш взгляд, показатель - непрерывный рост качества жизни рядовых граждан, ибо управление осуществляется прежде всего для их блага.

Главной социальной характеристикой деятельности по реализации цели является ее целесообразность, т. е. соответствие общим тенденциям прогрессивного развития общности или организации, что предопределяет результаты процесса и технологии осуществления этой цели. Поэтому основными задачами процесса реализации целей являются предупреждение отклонений от цели, координация процессов достижения разных целей, интеграция многих актов и субъектов деятельности в направлении общих целей и т. д. Указанные контрольные функции необходимы, ибо отклонения в ходе реализации целей неизбежны и закономерны: задание цели не тождественно ее процедуре её выявления и принятия, а организационные цели-задания не исчерпывают многообразия групповых и личных интересов в совместной деятельности. Кроме того, следует учитывать и необходимую эволюцию самих целей, их преобразование, изменение их соотношения и последовательности.

Целевое управляющее воздействие возможно осуществить не только при наличии определенной ценностной ориентации, но и при условии проведения соответствующей технологической разработки (определения меры соотношения целей, средств, процедур, методик и пр.). Сложность и многокомпонентность управленческой коммуникации обосновывает закономерность выделения определённой части работников, специально и профессионально занимающихся управлением, что обособляет их от прочих работников-исполнителей. Указанное профессиональное обособление участников процессов разработки и принятия управленческого решения от большинства, занятого преимущественно исполнением приказов, в свою очередь, предопредяет разделение на управляющих и управляемых и порождает отношения власти. Поскольку такого рода отношения получают всеобщий характер, система управления выступает как особый универсальный социальный институт всеобщего характера. На всех его уровнях, хотя и в разных формах, воспроизводится коммуникация распоряжения и исполнения, в которой участвуют организационные подсистемы - управляющая и управляемая. Все участники управленческой коммуникации, кроме высшего и низшего звеньев системы, выступают в двух ипостасях: как управляющие по отношению к нижестоящим и как управляемые относительно более высоких управленческих звеньев.

Практика знает два вида целевого управляющего воздействия, которые различаются главным образом источником такого воздействия. Управление социальными объектами (организациями) может осуществляться извне, когда орган управления находится за рамками самих объектов. Так, например, фирма управляет своими предприятиями, областной центр – административными районами, райцентр – муниципальными образованиями и т. д. В условиях недостаточного развития гражданских отношений и и способности к самоупорядочению, самоорганизации и самоуправлению указанное "внешнее", или централизованное, управление позволяет достичь большой степени концентрации управленческой энергии. Его преимущества - в обозримости максимального числа звеньев системы и в едином целенаправленном воздействии на них, исходя из интересов целого. Его недостатки в ограниченности интеллектуального потенциала единого управляющего звена, в отрыве его от задач и интересов низовых звеньев, в отсутствии личной заинтересованности.

Управление социальными объектами, как правило, осуществляется извне: и в межорганизационных коммуникациях, и в коммуникациях иных социально-экономических, социокультурных, и социальных как таковых системах общества – везде, где управляемый объект является элементом иерархической структуры. Этот принцип действует и в атомарных организациях, определяя их собственную структуру коммуникаций (соподчинение участков, отделов, цехов и заводоуправления, раскрывающегося в принципе единоначалия). Сложившийся в отрасли или министерстве тип организации управления получает свое продолжение на предприятии и далее. Управленческая иерархия по мнению ряда исследователей - выражение биологического соподчинения в социальной коммуникации – т.е. явление древнее и универсальное.

Внешняя детерминация в управлении это лишь один из многих видов целевого управляющего воздействия в организации. «Необходимо помнить, что большую часть истории человечества, до того как уровень организационного развития стал столь высоким, как сегодня, - подчеркивая роль организации в управлении заявил английский социолог Энтони Гидденс, - люди не могли рассчитывать на некоторые жизненные аспекты, над которыми мы с вами едва ли задумываемся… Будучи источником общественной власти, организации способны подчинять индивидов приказам, которым те не в состоянии сопротивляться»¹⁶⁷.

Централизованное управление, не смотря на собственную мощность, всеобщность и обладание значительными организационными, материальными и финансовыми ресурсами, отнюдь не всемогуще. Оно воплощает онтологию государственно-организованной публичной власти и выражает волю экономически господствующего класса. Универсальной способностью владеть исчерпывающей информацией о любых процессах или явлениях, место в социальной коммуникации, оно не обладает. Сказанное свободно экстраполируется на деятельность транснациональных. корпораций, которые так же не всемогущи и не всесильны. Социальные коммуникации и новая экономика постмодерна немыслимы вне полисубъектности, равномощности и равноответственности. Постмодерн во главу развития поставил самоупорядочение, самоорганизацию, самоуправление и саморазвитие. Глобальное начинает проигрывать локальному на местном уровне, ибо конкретные потребности и интересы локальных территориальных сообществ, структурных подразделений ТНК и иных социальных общностей, как правило, подлежат учёту лишь местным управлением. «Государственные стратегии необходимости сводятся к тому, - пишет Ульрих Бек, - чтобы в эпоху глобализации снова достичь примата политик не превращением государства и политики в продолжение руки мировой экономики, а наоборот, обновлением различия между политикой и экономикой и осуществлением их монополии на основе коллективных обязательных решений, демократической легитимности и правоустановления»¹⁶⁸. Указанное обновление невозможно утвердить сверху, детерминируя нормами права, сложившиеся коммуникации. Новое утверждается в деятельности и поведении отдельных индивидов и многочисленных сообществ, способных преодолеть хаос рынка и утвердить меру сочетания его с порядком.

Всякая организация, объединяющая инициативных и активных индивидов, обладает способностью действовать на основании собственных гносеологических предпосылок и под собственную ответственность, что выражается в наличии органа управления и умении принимать собственные решения. Хотя она и может являться частью иной более обширной организации или одним из ее подразделений, она способна к саморефлексии и самодействию. Социальная организация такого уровня саморазвития (предприятие, город, вуз и т. д.) становится самоуправляющейся системой, т. е. создаёт для себя управляющую и управляемую подсистемы.

Напомню, что в теории принято различать кибернетическое и социологическое понимание самоуправления. С точки зрения кибернетики система считается самоуправляющейся, если она обладает автономией по отношению к среде и ее поведение не полностью детерминировано извне. Это состояние характеризует систему как закрытую и стремящуюся к автаркии. Фактически сказанное можно отнести к любой организации.

Иной подход демонстрирует социология, которая понимает самоуправление как поведение системы, стремящейся к открытости, в рамках которой все члены организации принимают участие в разработке, обсуждении, принятии и осуществлении контроля за исполнением управленческих решений. На пути от внешней детерминации к самоуправлению в мировой социальной коммуникации возникло несколько этапов, обладающих выраженной определённостью и сущностными различиями. Важнейшим из которых выступает мера субъектности, реализуемая в сфере управления. Управляемый объект в соответствии с названной мерой проявляет себя как агент, обладающий в разной мере собственной субъектностью. Передача прав на принятие некоторых решений из управляющего центра глобальной корпорации, базирующейся, например, в Манчестере, в т. н. центры финансовой ответственности, дислоцируемые практически по всему миру, не означает автоматического утверждения самоуправления в социологическом смысле, а лишь характеризует важную предпосылку процесса становления.

Разумеется, участие работников в решении общих вопросов не отрицает необходимости отдельного органа управления и профессиональной компетенции в этой области вообще. Технология современного управления - это квалифицированное техническое, правовое, организационное обоснование решений, рациональные процедуры их согласования, контроль за исполнением и т. д. Любое самоуправление предполагает сочетание демократизма со специализацией, что определяет его не только производственную, но и социальную эффективность. При этом различие между управляющей и управляемой подсистемами данной организации отчасти преодолевается, т. к. объект управления в некоторой степени становится и субъектом его.

Задача управления - максимально расширить в процессе коммуникации совпадающий спектр и усилить его организующую роль. Самоуправление есть наиболее эффективный механизм согласования целей, а, следовательно, и решения этой задачи.

В процессах социального бытия, как на уровне территориальных общностей людей, так и на уровне субъектов экономической коммуникации, важную роль выполняют процессы самоорганизации. Самоорганизация в отличии от самоупорядочения – показатель качественно более высокого уровня социализация, ибо выражает преодоление стихии спонтанности во внутренних взаимоотношениях и концентрацию индивидуальной энергии в реализации собственных деятельностных намерений. Далеко не все в обществе и в организациях подвержено целевому управлению и охватывается порядком. Однако их отсутствие не означает полной неуправляемости. Механизм управления в этом случае строится на основе взаимодействия спонтанных регуляторов, которые являются естественным продуктом функционирования социальных систем. Самоорганизация характеризует процесс перехода от хаоса спонтанных инициатив к порядку коммуникации элементов внутренней структуры. Самоорганизация дополняет процесс управления и является необходимым элементом развития любой сложной организации. Если целевому управленческому воздействию подвержены не все социальные объекты, процессы и явления, то самоорганизация присуща любой социальной системе выполнившей задачи самоупорядочения. Это утверждает всеобщность и универсальность самоорганизации в коммуникациях социальной системы в целом. Следуя логике Э. Гидденса, явление самоорганизации, выступающее важнейшим основанием гражданского мира, можно рассмотреть как «…коллективные попытки привлечь внимание к некоему общему интересу или достичь определённой цели с помощью действий вне сферы известных организаций»¹⁶⁹.

Самоорганизация универсальна и присутствует на всех уровнях общественного бытия, начиная с глобальных коммуникаций в политике, экономике и культуре и кончая сферой деятельности малых групп и отдельно взятых индивидов. Самодеятельность, спонтанность и самопроизвольность, стремление действовать на основании собственных гносеологических процедур и под собственную ответственность, а так же отсутствие внешней детерминации и единого организующего начала – её важнейшие признаки. Всё это служит выражению субъектного, утверждая приоритеты человеческой воли, плана и цели. Но свободная воля активного индивида не может образовывать общие основания процесса. Каждый участник процесса самоорганизации преследует свою цель, но процесс совместной деятельности, который складывается в итоге, оказывается самосовершающимся и ведёт к общественно значимому результату. Самоорганизация системы нейтрализует хаос спонтанного поведения индивидов, трансформируя его в коммуникацию целелесообразного и целенаправленного поведения, что на уровне общественного бытия включает субъектную целенаправленность в общий поток развития.

Экономические коммуникации постиндустриализма испытали на себе влияние изменений в структуре потребления. Потребление товаров и услуг (по крайней мере в Странах Золотого миллиарда) становится всё более разнообразным и индивидуализированным. Это изменило соотношение производства и торговли: изготовить становится гораздо дешевле, чем продать! Доля производственных издержек в розничной цене товара сокращается. Наценку сейчас определяют издержки, связанны преимущественно с продвижением товаров и услуг до конечного потребителя, причем значительная часть затрат имеет информационный характер. Экономика информационной эпохи – это не только масс-медиа и развлечения, не только индустрия массовой культуры. Это по-прежнему традиционные, но работающие на новых основаниях сегменты рынка такие, как продукты питания, одежда, мебель, бытовая техника. Личные автомобили etc - все они относятся к информационным индустриям, хотя выглядят сугубо материальными!¹⁷⁰

Общество потребления повышает роль экономических факторов самоорганизации. Мода и колебания потребительских предпочтений, спроса на различные товары оказывают большое влияние на производство и торговлю, а значит, и на целевое управление.

Особую группу социальных регуляторов составляют некоторые элементы общественного и коллективного, группового сознания, воздействующие на массовое поведение: помимо исторически сложившихся традиций и обычаев значительное влияние на деятельность и поведение личности (особенно молодёжи) оказывают референтные группы и престижное потребление. Проявляясь с рамках механизма общественного мнения, они становятся важной формой социального контроля. Несомненна здесь роль и различных состояний массового сознания, настроений отдельных слоев и групп - энтузиазма, отчаяния, решительности, скептицизма и т. п.

Самоорганизация является продуктом социального взаимодействия и происходит в массовом, коллективном или групповом масштабах. В реальных отношениях самоорганизация как особый процесс управления проявляется в сочетании с целевым управляющим воздействием. Особенно тесным это сочетание является на уровне конкретных организаций, о чем мы подробнее еще будем говорить. Таким образом, самоорганизация представляет собой один из важнейших факторов социального управления. Продукты самоорганизации, как и целевого управляющего воздействия, образуют организационный порядок, с которым люди соотносят свое поведение, формируя обычаи, традиции, общепринятые нормы, коллективные и индивидуальные ценности.

Деятельность управления не возможна вне организованного пространства на любом уровне социального бытия. Государственное пространство, регион, пространство локального территориального сообщества или экономического субъекта во многом складывается благодаря многочисленным коммуникациям, отражающим в себе сложившиеся нормы, цели, ценности и ритуалы, сформированные ранее и нуждающиеся в управленческом труде. Роль социального пространства в развитии общества, экономики, культуры и иных важнейших институтов человечества наиболее полно раскрыта в трудах классика французской социологии Пьера Бурдьё (1930-2002 г.г.)¹⁷¹, который доказал, что по отношению к работе управленца они выступают как объективные основания деятельности, формируя социальные ограничения. Управленец вынужденно действует в рамках этой, от него во многом не зависящей, нормативной системы.

Нормативная система любого общества и любой организации имеет двоякие корни: неформальные, с одной стороны (они выражены в ритуалах, обычаях, традициях, корпоративных нормах), и формализованные (фиксированные авторитетные акты – законы, правительственные акты, кодексы, служебные инструкции и т.п.), с другой. Неформальные элементы системы складываются стихийно, как результат длительного массового, межличностного или группового взаимодействия и сотрудничества. Формальные представляют собой результат профессионального нормотворчества и предшествующего управленческого труда. Совместно они образуют сложный социальный порядок, который для управленца выступает в качестве данности, как часть окружающего социального пространства - наряду с рабочей силой, оборудованием и прочими атрибутами постоянного и переменного капитала. Управленец включается в уже готовую систему коммуникаций, созданную или сложившуюся до него.

Деятельность управления, как и всякий труд, нацелена на определенный результат и имеет своё физическое и моральное воплощение. Результаты управленческого труда, будучи овеществлены в системе коммуникаций, приобретают затем относительно самостоятельное существование. Продукция предшествующего управленческого труда довольно разнородна – она может иметь как положительное для общества и человека значение (если объективно способствует росту прогрессивных тенденций), так и отрицательное (при условии нарастания регрессивных факторов в социальных коммуникациях).

Она воплощается в организационных отношениях, проявляясь в таких элементах этих отношений, как право, административный распорядок, режим и другие правила. Продуктами управления являются коммуникации: позиции, зависимости, структуры, а также такие объекты, как целевые группы, организации, социальные институты. Предшествующий управленческий труд воплощается и в фактах духовной культуры и национального менталитета: в положениях национальной идеи, миссии организации, целях, установках, знаниях, представлениях и т. п. Материально они объективируются в различного рода документах и технических средствах, используемых для передачи управленческих решений.

Опыт управления и самоорганизации предопределил значительные накопления продуктов "предшествующей" управленческой деятельности, равно как положительной, так и отрицательной. Последствия указанного накопления неоднозначны. С одной стороны, это суживает возможности целенаправленного регулирования; с другой - управление получает в свое распоряжение все больше эффективных методик, технологий и инструментов воздействия. Но в любом случае нарастание продуктов "предшествующей" управленческой деятельности ведёт к расширению и усложнению практики социального управления. При этом оно в возрастающей степени определяется качеством созданного в прошлом продукта деятельности этого типа. По-видимому, здесь мы имеем дело с исторической закономерностью, характерной для развития труда вообще и управленческого в частности: усиливается господство "прошлого" труда над трудом "живым", зависимость второго от первого.

В подобном соотношении есть важное преимущество. Дело в том, что организационный порядок, в котором объективируется также и "предшествующий" управленческий труд, обладает свойством безличности. Он срабатывает в какой-то мере независимо от индивидуальных особенностей его конкретных носителей. Например, включение в организацию возможно только через должность, принятие какой-либо должности требует определенного типа поведения, уклонение от него неизбежно вызывает санкции и т. д. Иначе говоря, речь идет о своеобразном явлении социального автоматизма. Последний обеспечивает известную стабильность коллективного взаимодействия и дает возможность экономии управляющей энергии: "работает" порядок, а не руководитель, правят законы, а не люди.

Кроме того, организационный порядок является важным элементом преодоления субъективизма в управлении, ограниченности интеллектуальных возможностей управляющего: сэкономленную управленческую энергию он может направить на дополнительное число объектов. Правда, при этом надо помнить, что отношение к накопленному наследию исторически изменчиво, поэтому нельзя принимать его автоматически, оно требует актуального критического анализа. Однако и с этой поправкой прошлый управленческий труд играет незаменимую роль в современной практике управления.

В современную эпоху наряду с управлением социальными общностями, предприятиями и учреждениями большое значение приобретает управление социальными процессами, в том числе и изменением установок массового сознания. С одной стороны, управление социальными процессами включает разнообразные социальные практики и воздействия, в том числе и неформального характера, т.е. целенаправленную деятельность, предполагающую преобразования межличностной коммуникации. С другой – это изменения, происходящие в результате этих воздействий и деятельности, причём движущиеся в заданном направлении. Главной особенностью указанных процессов является то, что составляющие их события связаны с человеком, который и является основной причиной социальных трансформаций¹⁷².

Исключительной особенностью организационного порядка современности следует считать его принципиальную неполноту. Его полисубъектность не позволяет системе управления контролировать все элементы организационных отношений, что предполагает наличие внутри общественных коммуникаций неких пустот и лакун, которые заполняются в процессе социально-преобразующей деятельности человека. Отчасти это происходит целенаправленно, отчасти же - из-за естественной ограниченности социальной регламентации. Разрыв предшествующей положительной и современной практики, недостаточное обобщение прошлого управленческого труда не позволяет решать конкретные одноразовые задачи в социальном и экономическом развитии. Нигилизм в отношении к предшествующей положительной практике с неизбежностью ведёт к избирательности применения. Применение устаревших элементов накопленного опыта снижает эффективность управления и требует замены новыми. Такого рода реликты прошлого в рамках организационного порядка заполняют деятельность по управлению и современный "живой" управленческий труд¹⁷³.

Управленческий труд самоценен и способен не только на восстановление порядка, но и на изменение существующих и создание новых его элементов. Более того, организационный порядок в какой-то мере служит средством целевого управляющего воздействия, в котором реализуется деятельность по управлению. Но вместе с тем возможности такого воздействия всегда ограничены рамками организационного порядка, как бы подвижны и условны они ни были.

Управленческая коммуникация не исчерпывается исключительно целевым управляющим воздействием. Она включает в себя процессы организации, самоупорядочения и самоорганизации.

Как мы отмечали выше, целевое управляющее воздействие выступает в двух ипостасях: внешней детерминации и самоуправления. В организационных коммуникациях управление объективируется "предшествующим" управленческим трудом и дополняется стихийными и спонтанными инициативами и неформализованными социальными нормами. Самоупорядочение и самоорганизация раскрываются в процессах индивидуального или группового саморегулирования.

Управление, как на уровне общественного целого, локального территориального сообщества или субъекта экономики, должно быть заинтересовано в росте числа социально и экономически активных индивидов. Понимание гражданином или работником своего места и функций в обще коммуникационной иерархии позволяет ему целенаправленно использовать свой природно и социально преобразующий потенциал, включая его наиболее оптимальным образом в общее дело. Задача управления создать условия для объединения разрозненных усилий в целенаправленном осуществлении общественной миссии или национальной идеи.

Преодолевая собственную функциональную частичность индивид включается в общее дело на более высоком уровне осмысления поставленной задачи. Работа, таким образом, приобретает творческий характер. Необходимость преодоления частично гражданина, работника, человека выдвигает перед управлением новые рубежи, которые непреодолимы без включения механизма социального прогнозирования.

Недостаток социальных знаний не позволяет современным управленцам учитывать организационно-аксиологическую природу общественных феноменов в организации выполнения поставленных задач. Индивидуальность – показатель трудно измеримый, но требующий учёта. Поведение человека направлено, главным образом, на реализацию собственных ценностных ориентаций и целей. Социальная среда, референтные группы, жизненные установки и цели оказывают на человека большее влияние по сравнению с системой управления. Не обладая знаниями об указанных феноменах, управленец не в состоянии постичь реальное сложное поведение людей, а тем более оказывать на него необходимое воздействие.

Обладание социальными знаниями позволяет управленцу не только ответить на важный для эффективной работы организации или сообщества вопрос насколько влияют материальные условия труда и жизни (в т.ч. тип учреждения, характер социально-профессиональной инфраструктуры, виды нормирования, поощрения и т.п.) на характер функционирования трудовых и социально-бытовых процессов и социальные коммуникации в целом. Управленец стремится учесть ценностные выборы и предпочтения, не уделяя должного внимания культурным инициативам индивидов и групп и мере сопротивления нововведениям.

Социология управления применяет «технологии изготовления новых объектов»¹⁷⁴. Управление – функция постоянного применения нового. Застой в теоретическом осмыслении, методологическом обеспечении, организации, деятельностном наполнении управленческого решения, с неизбежностью ведёт к нарастанию негативных явлений, конфликтов и противоречий. Лишь синтезирующее действие, постоянно включающее в трудовой процесс новые идеи, ресурсы и технологии, позволяет своевременно разблокировать противоречия и не дать им перерасти в конфликт.( Следует не забывать, что конфликтная ситуация всегда содержит здравое зерно и является, таким образом, дополнительным ресурсом осуществления общей задачи. Как решить задачу, поставленную в управленческом решении, - известно. Но необходимо чтобы в общности работников сложилась трудовая коммуникация и стремление к совместному труду и отдыху.)

Взаимодействие этих факторов сложно и противоречиво, ибо они имеют в основании различные деятельностные парадигмы, разную, порой взаимоисключающую, мотивацию, преследуют порой не совпадающие цели. Но оба указанных элемента развития взаимодополняют друг друга, потому что питают общий процесс движения общества или организации вперёд энергией, имеющей разные источники, что предопределяет их взаимопроникновение и переход одного в другой. Более того, в ряде случаев развитие и саморазвитие, упорядочение и самоупорядочение, организация и самоорганизация оказываются взаимозаменяемыми, т. к. общезначимые результаты могут быть продуктом разных элементов управления. Одновременно они могут иметь и различную направленность, противодействуя один другому. Эти особенности взаимодействия разных сторон управления раскрывают социальный смысл процесса: определить место, роль смысл и функциональное значение каждого из них и утвердить механизм их взаимодействия в интересах общества или организации. Эта задача решается на всех уровнях общественного бытия в целом в деятельности отдельных элементов структуры.

Управление выполняет, прежде всего, интегрирующую функцию, направленную на мобилизацию внутренних источников организационной энергии управляемого объекта, использование творческих возможностей самоорганизации и дополнение централизованных ресурсов внутренними ресурсами, сэкономленными на целенаправленном воздействии извне. Это становится возможным при активном использовании субъект-субъектных коммуникаций, базирующихся на отношениях равномощности и равноответственности. Экстенсивная субъект-объектная стратегия управления абсолютизирует внешний контроль и нормативную регламентацию.

В современном управлении соперничают две тенденции:

- повышения эффективности через дополнительную детализацию, регламентацию и усложнение целевого управления; и

- развития самоорганизации.

Деятельность традиционных структур управления строится на осуществлении прямого контроля высшего руководства организации за деятельностью ее частей: цехов, служб, отдельных производств и филиалов. Современные управленческие структуры, использующие субъект-субъектные основания, в качестве приоритетной меры предлагают создание т. н. центров финансовой ответственности и бизнес-единиц везде, где это возможно. Собственным финансовым счетом и правом внутренней самостоятельности наделяются самые разные подразделения. Фирма превращается в систему децентрализованную в значительной мере, иногда и в холдинг, контролирующий свои части только по выходным параметрам – таким как прибыль и выполнение конкретных заданий. Использование стимула вместо задания, заинтересованности вместо контроля в ряде случаев даже повышает управляемость объекта с точки зрения достижения результатов¹⁷⁵.

Разумеется, отнюдь не все проявления самоорганизации могут дать положительный с точки зрения управления результат. Некоторые из них приводят к дезорганизации. Поэтому управление должно быть в постоянной готовности к решению принципиальной задачи – преодоление и нейтрализации влияния этих процессов. Больше правил, меньше заданий Использование коммуникаций самоупорядочения и самоорганизации позволяет экономить на управлении. Оптимально устроенное управление всегда эффективно: оно не только интегрирует различные по природе ресурсы, но и включает в коммуникацию различные структурные элементы, довольствовавшиеся ранее ролью пассивного объекта. Всё это позволяет максимально использовать имеющиеся возможности и учесть ограничения, свойственные целевому управленческому воздействию, организационному порядку и самоорганизации.

Самоорганизация, не смотря на собственную ограниченность и слабую ресурсную базу, в современную эпоху выполняет важнейшую роль – она преобразует разрозненные социальные силы отдельных индивидов и разобщённые ресурсы сообществ в дополнительный источник развития, В результате чего развитие перерастает в саморазвитие, что характеризует высшую точку социальности человека и общества, достигнутую к настоящему времени. Гражданское общество – система самоорганизации и саморазвития. Россия, однако, пока не может удовлетвориться сложившимся качеством гражданских отношений и гражданских институтов. И причина здесь не только в неудовлетворительности социальных знаний как на уровне общества в целом, так и на уровне отдельного сообщества или индивида. Очевидно, что знания философии, социологии, политэкономии, политологии, культурологии, социальной психологии и социальной педагогики раскрывают преимущественно сущее, сложившееся качество общественных отношений. Для эффективного управления необходима модель поведения управляемых общностей и индивидов в изменяющихся условиях ближайшего или достаточно отдалённого будущего. Общество остро нуждается в качественном механизме социального прогнозирования и проектирования.

В управлении жизнью и деятельностью людей как на общесоциальном, так и на региональном или муниципальном уровне в современных условиях возрастает роль социального проектирования. Социальное проектирование выступает инструментом быстрого реагирования на происходящие в обществе спонтанные изменения и в наиболее приемлемой форме включает зародившиеся потребности в практику управления. Оно объединяет усилия всех заинтересованных субъектов, что позволяет не только создавать гибкий механизм осуществления управления, разрабатывать общую политику деятельности организации или сообщества, рассчитывать необходимый управленческий эффект и усилия, запускать новые социально-экономические и социокультурные процессы, но – прежде всего – включать в дело новые ресурсы. Всё это позволяет рассматривать социальное проектирование как один из инструментов социального управления. Реализация социального проекта организации или сообществе создаёт новые общественные условия, в том числе и те, которые включают в коммуникацию энергию новых субъектов деятельности и самоорганизации. (Однако оговоримся, что не существует апробированных технологий активизации человеческого фактора или когнитивного капитала. Каждая конкретная управленческая задача требует индивидуального поиска оптимального решения и дополнительных, в том числе и социальных, ресурсов.) Общая логика социального проектирования имеет цель выхода на возможную управленческую технологию, самоценность которой необходимо не только рефлексировать, но и проверить на практике и скорректировать в необходимую для планируемого результата сторону.

В управлении регионами, муниципальными образованиями и локальными территориальными сообществами существенным препятствием, как правило, выступают недостаточное финансирование социальных проектов и, как следствие, отсутствие у деятельностных субъектов заинтересованности в социальных изменениях. К этому добавим дефицит компетентных проектировщиков, недостаточность знаний об основных социальных процессах и условиях их обеспечивающих, слабая обратная связь с управляемым объектом, что исключает из процесса управления всех заинтересованных лиц и открывает условия для получения административной ренты¹⁷⁶. Недостаточная эффективность управления в России во многом связана с двумя обстоятельствами: с характером деятельности властного субъекта различных уровней, который постоянно стремится подтверждать и расширять свой властный потенциал, а так же с его стремлением превратить своё «рабочее» место источник дополнительной ренты.

В последние триста лет социальные преобразования в России осуществляются, преимущественно, действием сверху: осознанно или в рамках выполнения управленческого решения на различных уровнях социального бытия действия чиновников связаны с осуществлением различных проектов. Социолог Федотова В.Г. определила Россию как модернизирующуюся страну¹⁷⁷, важнейшей проблемой которой является постоянное стремление властного субъекта осуществить массовые преобразования, которые вызывают всё возрастающий объём негативных для общества и человека последствий. Управленцы не отдают отчёта в том, что их частные, локальные решения, суммируясь на уровне общественного целого, создают слабо контролируемый поток массовых социальных изменений. Происходящие спонтанные изменения содержания жизни общества, как демонстрирует практика, не только не совпадают с прокламируемыми целями, но чаще им противоположны. Указанный процесс отражается во всех жизненно важных сферах, и в экономике прежде всего.

Реализация социальных проектов позволяет ожидать появление новых условий труда и жизни, которые могут стать основанием изменения поведения субъектов общественного бытия и экономики. Этот пока ещё не востребованный потенциал позволяет рассматривать социальное проектирование и прогнозирование как один из инструментов социального управления. Любой научно обоснованный социальный проект, не только демонстрирующий технологии изготовления новых общественно полезных объектов (или тенденций) в обществе, экономике, культуре ЕТС, но и расширяющий объём необходимого субъекту управления массива знаний, содержит одновременно потенциал и для изменений положительного характера, и для воспроизводства отрицательной динамики. Человечество пока не обладает технологиями нейтрализации отрицательных последствий реформирования и управления. Любая управленческая задача по-своему уникальна и её решение находится исключительно в процессе практики.

Неустойчивость, нелинейность и неравновесность социальных и экономических процессов современности включает в традиционные субъект-объектные коммуникации практику самоупорядочения, самоорганизации и самоуправления. Недостаточность социальных знаний, необходимых чиновнику для эффективного управления, может компенсироваться дополнительными ресурсами, возникающими в рамках равномощности и равноответственности властного субъекта и граждан. Основной рабочий процесс здесь очевиден: это создание постоянной коммуникации положительной обратной связи субъекта и объекта управления. Но почему подавляющее большинство граждан глухо к призывам власти? Мотивы здесь самые разнообразные: отсутствие желание сотрудничать, недоверие к чиновничеству, недостаток свободного времени, низкое качество жизни, низкий доход в семье или просто не умение сопрягать личное с общественным. Но и вина властных структур здесь не меньшая: расхождение слова и дела, равно как должного и сущего в большей степени повышают недоверие к действиям субъекта управления и социальную апатию масс. Как побудить граждан откликаться на призывы власти? В посттоталитарной России главным инструментом активизации субъектности граждан выступают разного рода агитационные и общественные компании. Но этот инструмент работает пока длится компания и малоэффективен. Компания завершилась – «активисты» вновь погружаются в спячку. Вне коммуникации действиями сверху повысить уровень гражданской активности практически невозможно. Осуществление постиндустриального проекта требует гражданской коммуникации в массовом масштабе.(Сказанное выше легко экстраполируется на экономику: повышение трудовой активности работников также оставляет желать иного, ибо производительность труда, как правило, не поспевает за ростом заработной платы.)

В социальной сфере иное решение активизации гражданских инициатив подсказывают НКО - некоммерческие общественные организации. В стране масса НКО, но их действия, как правило, локальны. Они объединяют узкий круг гражданских активистов. Росту числа участников гражданских инициатив, и самоуправления в частности, препятствует моральная установка большинства: А оно мне надо? Социальная активность, таким образом, воспринимается большинством как выбор отдельного человека, не связанный с задачами общественного развития или реализацией национальной идеи.

Гражданская идентичность не должна быть героизированной и однократной: она должна стать массовой и регулярной. Только в этом случае индивид получает шанс быть единицей общества, способной жить и трудиться на основании собственных деятельностных схем и ресурсов, а – главное! – под собственную ответственность. Но рост числа единиц общества требует наличия утвердившихся и стабильных социальных условий.

Осуществление постиндустриального проекта России ставит задачу институциональной идентификации социально активных граждан, задачу утверждения самоуправления как особого гражданского института. В Странах Золотого миллиарда самоуправление действует как равномощный гражданский институт. Самоуправление достаточного качества мы встречаем там, где одновременно присутствует развитый и многочисленный средний класс.

Самоуправление на общегосударственном, региональном и локальном уровне должно быть самодостаточным социальным институтом, обладающим признаками институциональной идентификации подобными институту управления. Самоуправление в практике современной России должно возобновить предшествующий национальный положительный опыт в новых социально-экономических и социально-политических условиях. Мы имеем все основания говорить об активизации процесса становления самоуправления в посттоталирное время.

Как справедливо указывают В.М. Розин, С.А. Малявина и Ю.Б. Грязнова, возникающее в обществе социальное напряжение даёт старт процесса становления. Необходимость осуществления постиндустриального проекта и непоследовательность в разрешении противоречия должного и сущего постоянно воспроизводят социальные проблемы роста, создающие вызовы, осознаваемые и гражданским сообществом. И субъектом управления.

Общество России обладает массой сообществ, заинтересованных в утверждении полноценных отношений самоуправления. Эта социальная сила в собственной активности формирует и утверждает самоуправление как новый социальный институт. Число указанных сообществ постоянно растёт.

Развивающаяся субъектность указанных социальных сил постоянно изобретает дополнительные средства в форме деятельностных схем и общественных процедур, включающих новые ресурсы в решение проблемной ситуации.

Основные субъекты самоуправления – малый и средний бизнес, объединения собственников жилья, самодеятельные любительские объединения и НКО – переходят на стадию осознания и самоописания. Именно на этом уровне формулируется миссия это важного общественного института, анализируются его сущностные признаки и характерные процедуры, создаются особые институциональные правила, что позволяет конкретизировать и выводить на общественный уровень интересы сообществ, воплощающих в себе принципы самоорганизации.

Уже на стадии становления институт самоуправления начинает выполнять собственную особую функцию в разрешении социальных проблем. В практике трансформируемой России приоритеты, на наш взгляд, принадлежат товариществам собственников жилья, которые успешно конкурируют с управляющими компаниями, превращающими коммунальные блага в товар. В процессе выполнения социальной миссии отношения самоуправления постоянно воспроизводятся, демонстрируя способность этого института быть способом жизнедеятельности, Возможность в условиях трансформаций простого воспроизводства самоуправления, утверждает его как институт чаемый, осознанный и доступный для освоения новыми заинтересованными гражданами, Реальность самоуправления как результат самоупорядочения и самоорганизации граждан, удовлетворяющих потребность выражения собственной субъектности в организации бытия в труде и по месту жительства, должно получать поддержку не только со стороны общественных организаций, но и институтов государства ¹⁷⁸.

Лучшие умы человечества демонстрировали стремление раскрыть природу и принципы социального управления в условиях господства частной собственности. Томас Мальтус, в частности, создал прогностическую теорию, которая пророчила, что рост населения неизбежно приведёт к тому, что большая его часть будет жить в несчастьях и нищете. Эту модель назвали «мальтузианской ловушкой», ибо она доказывала, что любое экономическое развитие приводит к увеличению общего количества людей, на которых приходится делить общий объём ресурсов и доходов и, как следствие, доля бедных постоянно будет увеличиваться. На следующем круге развития человечества вновь происходит глубокий экономический кризис с войнами, эпидемиями, разрухой. И этот порочный круг не имеет выхода

Другой выдающийся английский теоретик Давид Рикардо разработал концепцию управления земельной рентой, полагая, что дворяне -землевладельцы станут еще богаче по мере роста стоимости земли.

Карл Маркс акцентировал внимание управленцев на другом явлении. Он полагал, что классовая борьба работодателей и рабочих является ключевым фактором исторического развития и она неизбежно приведёт к росту зарплаты и снижению доли присваемой собственниками прибыли, в результате чего богатства будут концентрироваться в руках все меньшего количества людей.

Указанные теории имели одну общую серьезную ошибку. Они не учитывали возможности технического прогресса, который вызовет взрыв производительности труда, обусловленный новыми технологиями. Научно-техническая революция не только позволила человечеству избежать мрачных социальных последствий, которые ему пророчили теоретики XIX века, - она породила средний класс и конвергентное общество.

Принципиально иную прарадигму управления и развития в XXI веке предложил французский профессор Парижской школы экономики Томас Пикетти (1972 г) в работе «Капитал в XXI веке»¹⁷⁹, увидевшей свет в 2013 году. В этой книге автор подробно описывает и тщательно анализирует элементы управления, которым Карл Маркс, в свое время, не придавал решающего значения и что осталось, в конечном счете, на периферии его теории. Два «Капитала» отличаются и выводами. Там, где великий мыслитель XIX века предвидел крушение капитализма и создание на его руинах пролетарского рая, Т. Пикетти видит медленный рост и Золотой век неравенства, в котором богачам-владельцам капитала, будет принадлежать все более крупная доля богатств и доходов.

Опираясь на массив статистических данных, Томас Пикетти утверждает, что механизмы, заключенные в глубинах капитализма, вновь приведут к росту неравенства и размоют фундамент, на котором стоит современное демократическое общество. Уникальное стечение обстоятельств в 1930-75 г.г. позволило капитализму, в основании которого заложено социально-экономическое неравенство, изменить свое движение на 180 градусов. На это в первую очередь повлияли Октябрьская революция в России, две мировые войны, Великая депрессия и начало рецессии, вызванной огромными государственными долгами. Эти обстоятельства разрушили много богатств, в особенности принадлежавших элитам. Быстрый экономический рост привёл к снижению роли наследственных богатств. События первой половины ХХ века побудили правительства предпринять шаги по перераспределению доходов. С другой стороны, они вынудили власти проводить гибкую управленческую политику перераспределения доходов и экономической мощи. Стремительный рост экономики в масштабах большей части планеты ослабил важность богатств, передающихся по наследству, и привел к образованию многочисленного среднего класса.

На пике этой золотой эры лауреат Нобелевской премии в области экономики за 1971 г профессор Саймон Кузнец (30.04.1901 г. – 8.07.1985 г.) в многотомной работе «Перераспределение населения и экономический рост: Соединенные Штаты, 1870—1950» представил методику расчета ВВП и выдвинул теорию, что по мере прохождения стран через разные стадии развития, доходы домохозяйств, т.е. семей, будут выравниваться¹⁸⁰. Технология социального управления была обоснована в вышедшей в 1971 г работе «Экономический рост наций: совокупный выпуск и производственная структура». Длительное время эти труды были базовыми при осуществлении управления с государственном и региональном масштабе.

Томас Пикетти доказал, что эта теория необоснованна, и придумана американцами и европейцами для развивающихся стран. Как только инфляция и рост населения в развитом мире в семидесятые годы прошлого века начали замедляться, экономическое развитие вернулось к привычным темпам. Вместе с ними вернулась и природная характеристика капитализма генерирования неравенства в доходах.

Прогноз Т. Пикетти на XXI век, в рамках которого предполагается медленный экономический рост и крайнее имущественное неравенство, базируется на исторических данных и тщательных математических расчётах. Статистика показывает, что в более продолжительные периоды времени производительность труда в мире росла со скоростью 1 – 1,5%. Рост прибыли же колебался между 4 и 5%.

Проблема социального развития в том, объясняет автор «Капитала в XXI веке», что всякий раз, когда в продолжительные периоды времени рост доходности капитала превышает рост производительности труда, усиливается и неравенство. Причина этого явления заключается в том, что люди, обладающие самыми высокими доходами, будут копить и вкладывать деньги. Они могут получить таким образом доход с капитала, который позволит им изъять часть прибыли у тех, кто вынужден полагаться исключительно на заработную плату. Всего через несколько поколений такое аккумулируемое богатство становится доминирующим фактором экономики, социальной и политической структуры общества.

Это, по мнению Т. Пикетти, уже произошло в США, где неравенство в распределении богатств и доходов значительно превзошло европейское на рубеже XIX и ХХ веков.

Капитал превратился в доминирующий фактор экономической жизни за счет того, что рост зарплаты и производительности труда происходит медленнее в сравнении с ростом доходности капитала. Так он подходит к простой формуле, которую называет «фундаментальным законом»: r больше g, где r – прибыль на капитал, а g – производительность.

Т. Пикетти основывает свою аргументацию на формуле, устанавливающей отношение между уровнем доходности капитала (r, от англ. rate of return on capital) и уровнем экономического роста (g, от англ. rate of economic growth), где r включает в себя прибыли, дивиденды, проценты, ренты и другие доходы на капитал; а g измеряется как прирост доходов (англ. income) или выпуска (англ. output). Он утверждает, что в периоды, когда рост находится на низком уровне, богатство имеет тенденцию накапливаться быстрее от r (то есть от доходов на капитал), чем от доходов на труд, и тем самым концентрируется в руках верхнего дециля или даже верхнего центиля, увеличивая неравенство. Таким образом, фундаментальный источник дивергенции и большего неравенства богатства может быть выражен математическим неравенством r > g. Пикетти рассматривает наследование богатства с точки зрения этой же формулы.

Например, рост неравенства в сегодняшней Америке Т. Пикетти подтверждает следующими цифрами: если в 1978 году средний американец зарабатывал в год 48078 долларов, то сейчас – лишь 33 тыс. С другой стороны, 1% наиболее высокооплачиваемых американцев в 1978 г. получали в среднем по 390 тыс. долларов, а сейчас – 1100 тыс.

У «Капитала в XXI веке» немало оппонентов. Они обращают внимание на то, что, делая прогнозы, автор так же, как его предшественники, не хочет принимать во внимание возможность еще одного скачка производительности, тоже вызванного новейшими технологиями. Он может привести, считает Washington Post, еще к одному скачку в росте ВВП и доходов. К тому же, сейчас в отличие от XIX века, когда главной формой капитала были недвижимость и государственные облигации, львиную долю богатства в экономике приносят более рискованные активы, которые в результате изменений в технологиях или глобальной конкуренции могут значительно быстрее терять свою ценность.

Т. Пикетти выступает против нарастания имущественного неравенства. Центральный тезис книги выражен в том, что неравенство не случайно, а является необходимой характеристикой капитализма и может быть предотвращено только путём целенаправленного государственного вмешательства. Если капитализм не будет реформирован он может поставить под угрозу само существование демократии. Единственный способ вырваться из плена социально-экономического неравенства, который может привести в конечном счете к гибели капитализма и цивилизации в целом, он видит в конфискационном налогообложении. Т. Пикетти предлагает ввести ежегодный глобальный налог на богатство в размере до 2%, соединённый с прогрессивным налогом на доходы в размере до 80% процентов, что позволит человечеству преодолеть неравенство. Наверное, памятуя о том, что президент Франции Франсуа Олланд долго носился с идеей ввести 75-процентную ставку, но так и не сумел этого сделать, автор «Капитала в XXI веке» оговаривается, что все это, конечно, утопические советы. Пикетти приводит аргументы, что в долгосрочной перспективе дальнейшая концентрация богатства приведёт к экономической и политической нестабильности. Пикетти предлагает создать глобальную систему прогрессивных налогов на богатство с тем, чтобы обеспечить условия для равенства и избежать попадания львиной доли богатств под контроль абсолютного меньшинства.

Несмотря на множество оппонентов в научной среде книга Томаса Пикетти пользуется большой популярностью. Причем, не только у простых читателей, но и у политиков и даже известных экономистов. Пол Кругман, например, считает «Капитал в 21 XXI веке» новаторским подходом к пересмотру, казалось бы, уже давно ставшими расхожими истин. О неравенстве, о котором так много пишет Пикетти, уже не раз говорил и президент Обама, ссылаясь на книгу. Обратили внимание на труд французского экономиста и в МВФ и других экономических организациях.

Автор утверждает, что мир возвращается к «наследственному капитализму» (англ. «patrimonial capitalism»), при котором большая часть экономики контролируется наследственным капиталом, что увеличивает его силу и ведёт к олигархии. Т. Пикетти предсказывает мир с низким экономическим ростом, отвергая идею о возможности технологических скачков, которые вернут рост обратно к уровням, характерным для XX века; по его словам, мы не должны основываться на «капризах технологии». ( По состоянию на середину 2014 года французское издание книги продано в количестве 50 тыс. копий, английское издание от 24 апреля 2014 года продано в количестве 80 тыс. печатных и более 13 тыс. цифровых копий. Издательство Гарвардского университета планирует продать дополнительно 200 тыс. копий. 18 мая 2014 года книга заняла первую позицию в списке бестселлеров газеты Нью-Йорк таймс. По состоянию на конец 2014 года книга издана тиражом более 1,5 млн экземпляров.)

Коммуникации, складывающиеся в реальной практике человечества, настолько многообразны и всеобъемлющи, насколько обширна природно-преобразующая и социально-преобразующая деятельность человека и общества. Прогресс неутомим, что требует постоянного обновления не только взглядов на процесс организации управления социальным развитием и экономикой, но - прежде всего – постоянного совершенствования управленческой парадигмы, теории и технологий управления. Непрерывность социального прогресса человечества творит новые и новые коммуникации, которые отражают в себе не только технико-технологические и организационно-технические изменения, происходящие в структуре производительных сил, – коммуникации отражают изменения сущности и содержания производственных отношений и системы управления обществом и экономикой в целом.

Управление в условиях глобального преодолело частичность субъект-объектных коммуникаций. Глобальный мир одновременно монолитен и децентрализован, ибо особенности жизни и деятельности людей в различных точках планеты требуют тщательного учёта, что повышает эффективность социального развития и продуктивность экономики. Субъект-субъектные коммуникации доказали свою высшую целесообразность и результативность. Успешная миссия не возможна вне включения в деятельность персональной субъектности каждого сотрудника. Только взаимозаинтерсованное соработничество, сотрудничество и содружество способно предоставить оптимальный результат.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ

1. Раскройте новации, которые внёс в теорию управления А.И. Пригожин, сформулировавший положения социологии организаций?

2. Почему Н.Н. Моисеев называл возникновение института управления результатом эволюции ноосферы?

3. Как повышает эффективность управления использование полей социального напряжения?

4. Чем руководствовался Макс Вебер, исключив внешне-регулятивную детерминацию из системы социального действия?

5. Раскройте вклад Томаса Пекетти в развитие теории управления в XXI веке?

ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

1. Раскройте сущность явления социальной регуляции?

2. Какую роль выполняет достаточное социальное пространство для эффективного управления, продуктивного развития и прогресса в целом?

3. Проранжируйте понятия саморазвитие, самоуправление, самоорганизация и самоупорядочение?

4. Почему даже при развитости отношений равномощности и равноответственности коммуникаций гражданского общества мир делится на управляющий субъект и управляемый объект?

5. Что позволило Т. Пекетти утверждать, что мир в XXI веке возвращается к «наследственному капитализму», при котором большая часть экономики контролируется наследственным капиталом, что с неизбежностью ведёт к олигархии?

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

1. Социальное управление как важнейшая сфера усилий государства.

2. Показатели эффективности управления социальными процессами.

3. Продуктивное управление когнитивным капиталом фирмы – залог успеха в системе конкурентных коммуникаций.

4. Коммуникации меритократии как инструмент преодоления «пределов роста».

5. Когнитивный капитал среднего класса.

6. Субъекты коммуникаций равномощности и равноответственности в системе управления постиндустриализма.

7. Единица общества социальной системы постиндустриализма.

8. Научные подходы к определению критериев среднего класса.

9. Методология «Социального закона распределения дохода» в системе социального управления Стран «Золотого миллиарда».

10. Прогрессивный подоходный налог как инструмент управления социальными коммуникациями.

11. Супероптимальное управленческое решение versus коммуникаций конкуренции.