2. Реминисценции из русской классики в романе м. Булгакова «Белая гвардия».

Русская литературная традиция в художественном мире "Белой гвардии" обнаруживает ряд типологически сходных тенденций развития у предшественников Булгакова и автора романа. Это диалог близких мыслителей, в котором возможен спор, полемика, несогласие, но это всегда диалог, в котором Автору предоставлена возможность быть услышанным Иным Временем, стать Собеседником Будущего."Консерватор", "традиционалист", Булгаков даёт совершенно новую жизнь тому, что уже было услышано.

1. "Борис Годунов" Пушкина

Сравнительное изучение романа М. Булгакова "Белая гвардия" и исторической трагедии А.С.Пушкина "Борис Годунов" доказывает, что открытые Пушкиным закономерности русской истории "комедии народа времён смуты " восприняты Булгаковым как некая "модель" усобицы, воспроизведённая в ситуации 1918-1919 года "со всеми утончениями злобы". Пушкинская философия истории, определила основные направления философского осознания истории М.Булгакова: над Злом вершит свой Суд История. История творится закономерно: "дьявольский механизм истории, в который раз набирающий обороты" на том же самом "перекрёстке истории ", где очередная "толпа" доведённых до отчаяния людей одурачена, обманута и брошена вновь в кровавый водоворот событий "самозванцами" 1918-1919 года; в исторических событиях есть некоторая скрытая целесообразность, согласно которой "каждому достаётся по его вере" (тема мирского Суда, тема Божьего Суда); нравственная оценка злодеяний лиц, стоящих у престола. В таком осознании истории типологическая общность авторов трагедии "Борис Годунов" и романа "Белая гвардия", обнаруживаящая себя не только в сходстве мировоззренческих позиций (социальная история, философия истории), но и в близком моделировании сюжетных ситуаций, способах раскрытия конфликта в художественном произведении.

Типологическое сходство Пушкина как автора "Капитанской дочки" и автора романа "Белая гвардия" обнаруживается в общем взгляде писателей на соотношение "сословного"и "человеческого", милосердия и справедливости. Возможность проявить свою "чистую человечность", то есть выйти за пределы кодекса сословной чести, того, что называется "законным", открывается для героев "Капитанской дочки" лишь в контексте внесистемных отношений. В "Белой гвардии" милосердие перестало быть свойством человеческого бытия и торжествует только в раю. "Братание в поле брани убиенных" детей России создано Булгаковым в контексте русской литературной традиции - в картине сновидения, философского ключа, приоткрывающего профетический замысел автора. Антитезой этой недостижимо прекрасной картине становится дальнейшее авторское повествование с лейтмотивным образом смерти, "неоплаченной крови", подчёркивающее, в отличие от пушкинского, трагическое мироощущение Булгакова как автора романа "Белая гвардия".

2. "История одного города" Салтыков-Щедрин.

В сопоставлении романа Булгакова "Белая гвардия" и "Истории одного города" Щедрина важна не простая повторяемость и внешнее сходство, но сам дух "известного порядка вещей", раскрытие общих тенденций развития русской истории. В этой связи может быть установлена параллельность (симметричность) сцен романа и "Истории" Щедрина: прибытие нового градоначальника (глава "Органчик" и сцена на площади Софийского собора - "венчание Петлюры на царство"; картина глуповского междуусобия, и булгаковский Город, его жители в ситуации смуты. Это типологические связи на уровне структуры художественного текста.

Типологическое сходство Пушкина как автора "Капитанской дочки" и автора романа "Белая гвардия" обнаруживается в общем взгляде писателей на соотношение "сословного"и "человеческого", милосердия и справедливости. Возможность проявить свою "чистую человечность", то есть выйти за пределы кодекса сословной чести, того, что называется "законным", открывается для героев "Капитанской дочки" лишь в контексте внесистемных отношений. В "Белой гвардии" милосердие перестало быть свойством человеческого бытия и торжествует только в раю. "Братание в поле брани убиенных" детей России создано Булгаковым в контексте русской литературной традиции - в картине сновидения, философского ключа, приоткрывающего профетический замысел автора. Антитезой этой недостижимо прекрасной картине становится дальнейшее авторское повествование с лейтмотивным образом смерти, "неоплаченной крови", подчёркивающее, в отличие от пушкинского, трагическое мироощущение Булгакова как автора романа "Белая гвардия".

3. Роман Л. Н. Толстого "Война и мир" как роман о гармоническом состоянии мира - Отечественной войне 1812 года - типологически противопоставлен "Белой гвардии" как роману о русской усобице, об общенациональной катастрофе. Толстого не интересует психология "толпы", коронующей очередного "лживого европейского героя" — Булгаков сосредоточен на исследовании этого феномена. "Дубине народной войны" Толстого антиномичен булгаковский "корявый мужичонков гнев" и страшная стихия бунта в "Белой гвардии". Контраст и противопоставленность 1812 и 1918 года открывают для писателя иную возможность развития литературной традиции: в романе "Белая гвардия" все реминисценции, связи, аллюзии, ведущие к роману "Война и мир", воссоздают "державное бытие " России, её исторический апофеоз, усиливающий резкий контраст с новой исторической обстановкой. "Явление" романа "Война и мир" в повествовании "Белой гвардии" - своеобразный "палимсест" - открытие исторического полотна, на безобразном фоне которого, сквозь мазки "призрачного" смутного времени, проступает Лик подлинной истории 1812 года. В этом контексте рождается сравнение белой гвардии, отстаивающей Город от бандитов, с "бородинскими полками", спасающими "гибнущий российский дом".

4. Гоголь

Модель российского города, смысловое пространство, заключённое в нём, актуализирует типологические связи романа М. Булгакова "Белая гвардия" с художественным миром Н.В.Гоголя. Изначально булгаковский Город - обладатель противоположного "провинциальному городку" Гоголя знакового пространства, отнюдь не фиктивного, не призрачного. Сближение с гоголевским хронотопом провинциального городка", города-призрака происходит в новой исторической ситуации - 1918 года. Ситуация гражданской войны меняет знак противопоставленности на знак равенства гоголевского хронотопа города хронотопу гетмановского города. В модели булгаковского Города 1918 года те же знакомые нам по Гоголю микрообразы города. В ночь под Рождество - время, наделённое в литературе особым знаком чудесного, фантастического "совершенно безнадёжному" больному даровано чудо Рождественской Ночи - давняя традиция русской и западно-европейской литературы, у истоков которой первый святочный рассказ Гоголя. "Ночь под Рождество " как средоточие волшебной прелести гоголевской Украины, знак иного, высшего мира, непосредственно связан с образом булгаковского Вечного города начала романа.

Сохранение этой связи стало возможно благодаря тому, что в городе гетмана живут и сохраняют самую прочную духовную связь с Вечным городом любимые герои Булгакова - семья Турбиных. Дому Турбиных в булгаковской модели Города принадлежит неповторимая духовная миссия — сохранение России как особого Культурного Пространства, пространства Дома, противопоставленной России Но-вого Града, России, на которую за все прегрешения и нравственную проказу обрушится праведный Божий гнев (будущая тема Нового Иерусалима в романе "Мастер и Маргарита"). За пространственной моделью Города и Гоголь, и Булгаков ощущают "державное бытие " России. Булгаковский Город обнаруживает общие или сходные тенденции развития, свойственные традиционной модели Города.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 6