6.3. В ожидании приговора

Хуже всего ситуация у тех, кто ждет суда. Эти заключенные в основном

содержатся в старых тюрьмах, расположенных в черте города. Условия

в этих переполненных тюрьмах (следственных изоляторах) совершенно

неудовлетворительные, ср. у Кинга (King, 1994). После вынесения приго-

вора почти всех заключенных переводят в исправительные колонии. Это

бараки или общежития, построенные рядом с фабриками. По западным

меркам условия и здесь отвратительные, но все же лучше, чем в след-

ственных тюрьмах. Хельсинки Вотч (Helsinki Watch, 1991) так расска-

зывает об условиях жизни заключенных в начале 90-х годов (сс. 14-15):

Условия в следственных изоляторах просто ужасны. Учреждения, в

которых мы побывали, были переполнены, там было душно, жарко

летом, холодно зимой. Бутырская тюрьма в Москве, построенная не-

сколько столетий назад как крепость, рассчитана на 3500 человек

1

.

1

Поскольку 10-15 процентов камер обычно либо ремонтируются, либо

используются для других целей, есть места только для 3000 заключенных.74 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

11 июня 1991 г., в день нашего посещения, там размещались 4100 за-

ключенных, из которых 250-300 человек были уже осуждены и ожи-

дали рассмотрения своих надзорных жалоб. В Краснопресненской

тюрьме, рассчитанной на 2000 человек, содержатся 2200-2300, на

день нашего посещения там было 2264 человек. «Двумстам шестиде-

сяти четырем заключенным негде спать, – сказал начальник тюрь-

мы, – и они вынуждены спать на полу». Печально известные Кре-

сты – бóльшая из двух тюрем пятимиллионного Санкт-Петербурга,

рассчитана на 3300 человек, но там размещаются 6000-6500 заклю-

ченных! Как объяснил нам один ответственный работник: «Чем

дальше от Москвы, тем хуже обстоят дела».

Группа сотрудников датской газеты Polittiken

1

также описала поло-

жение дел в Крестах. Действительно, тяжкий крест – сидеть в восьми-

метровой камере вместе с четырнадцатью сокамерниками.

«Все мое тело болит, потому что мне никогда не удается вытянуть

ноги или расправить спину», – говорит высокий молодой парень. Он

прибыл последним и поэтому должен спать рядом с дверью и откры-

тым туалетом.

Еще раз обратимся к Хельсинки Вотч (Helsinki Watch, с. 15):

Заключенные сидят или лежат на койках, окна закрыты, а если и от-

крыты – решетки такие частые, что в камеру не попадают ни свет, ни

свежий воздух. Двери массивные, в них только глазок или окошко, че-

рез которое передают пищу. Вентиляции нет никакой, в камерах летом

душно, зимой холодно, освещение тусклое.

Тюремное начальство озабочено положением вещей, но надежд на

улучшение мало. «Я отлично знаю, какой должна быть тюрьма, –

сказал начальник тюрьмы журналистам. – Я был на стажировке в

Финляндии. Но мы о таких условиях можем только мечтать».

В первом издании этой книги я высказывался достаточно пессими-

стично. Сегодня, работая над третьим изданием, могу признать только,

что ситуация стала еще хуже. Условия в колониях ужасные, условия в

следственных тюрьмах буквально не поддаются описанию. В Москве я

видел, как 57 человек сидят в камере размером с небольшой класс, спят

в три смены, койки стоят впритык. Много больных, питание недоста-

точное, все только и ждут передач от родственников, в камерах душно.

«Год здесь – как три в колонии», – говорили заключенные.

Более того, условия продолжают ухудшаться. После кризиса 1998

года у правительства России не хватало денег ни на что. В августе-

октябре на питание одного заключенного в сутки выделялось две трети

1

Polittiken, 10 мая 1992 г., Копенгаген. США. ЗАКОНОДАТЕЛЬ ТЕНДЕНЦИЙ 75

рубля (67 копеек). Из этих денег, если нужно, приобретались и лекар-

ства. А летом 1998 года курс рубля к доллару был двадцать к одному.

6.4. Туберкулез

За последнее время стало гораздо больше больных туберкулезом.

По данным 1999 года, туберкулез обнаружен у 92 000 из миллиона

заключенных. Некоторые получают лечение, но явно недостаточное. У

30 000 человек лекарственно-устойчивая форма туберкулеза. Приговор к

тюремному заключению может обернуться еще и приговором к тубер-

кулезу, а то и к смерти. Как сказал Фармер (Farmer, 1998): «Туберкулез в

лекарственно-устойчивой форме сам по себе тяжелое наказание».

Вивьен Стерн (Stern, 1999) сообщает о том, что в России 45 колоний

для больных туберкулезом. Одна из них находится в Сибири, в Мариин-

ске, в 5000 километрах от Москвы. Главный врач колонии Наталья

Вежнина обратилась за помощью в международную организацию «Вра-

чи без границ». В 1996 году молодой бельгийский врач Ханс Клюге

прибыл в Мариинск. На семинаре, организованном в 1998 году Между-

народным Центром криминологических исследований, он так описывал

трудности, с которыми ему пришлось столкнуться (Stern, pp. 3-4):

В Мариинск прибывают люди уже тяжело больные. Колония пере-

полнена, условий для изоляции больных нет, заключенные сплевы-

вают мокроту повсюду… Нам было трудно работать еще и потому,

что у заключенных существует их собственная иерархия (своеобраз-

ное деление на касты. – Н.Кристи)… Мы заставляли их пить молоко

при нас, потому что иначе тех, кто находится внизу этой иерархии,

били и молоко у них отбирали. Приехав в тюрьму, мы стали лечить

заключенных от чесотки, но выяснилось, что сами заключенные про-

тив этого. Позже мы узнали, что больные чесоткой могут не опасать-

ся, что их изнасилуют другие заключенные.

…

Вылечивается всего 40% больных, и этот показатель крайне низок…

В основном это подростки (14-18 лет)… Тех, кто не вылечивается за

четыре месяца, содержат в одном отделении, поскольку у них может

быть лекарственно-устойчивая форма туберкулеза. Мы установили

заборы между разными отделениями. Хроники содержались за забо-

ром с колючей проволокой – ужасно, что приходится прибегать к по-

добным мерам в конце двадцатого века.

Работая в колонии, доктор Клюге сам заразился туберкулезом.

Вивьен Стерн подчеркивает, что эта проблема существует не только

в тюрьмах. Заключенные после освобождения возвращаются в свои се-76 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

мьи, возвращаются в общество. За их дальнейшей судьбой никто не сле-

дит. На пресс-конференции Наталья Вежнина из Мариинска сказала:

Ежегодно из нашей колонии освобождаются 600 человек. Это люди,

больные открытой формой туберкулеза, и каждый из них может за

год заразить еще 100 человек.

Клюге в статье, напечатанной в шведской газете Dagens Nyheter (9

августа, 1999), приводит такой пример:

Ежегодно освобождаются 300 000 российских заключенных. Около