в с. Шатили, но поминание усопших пирогами, напитками и перепрыгиванием через костер происходило и в других селениях, но не на площадках для собрания сельчан.
Обряд поминовения умерших в сапехно, проводившийся в Шатили и связанный с культом предков, возможно, свидетельствует о том, что место сельских собраний в моногенных поселениях некогда могло размещаться в сельском склепе.
ФОРМЫ ВЗАИМОПОМОЩИ6
Трудовая взаимопомощь – одна из значительных сторон хозяйственного быта. В Грузии эта форма организации труда имела место во всех сферах хозяйства, что было вызвано недостатком инвентаря и рабочей силы в крестьянской семье, а также бытующей в народе традицией. Особенно широко применяли различные формы трудовой взаимопомощи при выполнении работ, связанных с основными отраслями хозяйства (земледелие, скотоводство), а также во время строительства.
С точки зрения взаимных обязательств между лицами, оказывающими помощь, и лицом, получающим ее, можно выделить: 1. Сложные формы трудовой взаимопомощи: объединение во время пахоты большим плугом – модгами; формы организации труда, связанные со скотоводством, – монареоба, окатури; 2. Простые формы трудовой взаимопомощи: безвозмездная трудовая помощь беднякам; трудовая помощь по приглашению хозяина работы; взаимопомощь, основанная на паритете.
СЛОЖНЫЕ ФОРМЫ ВЗАИМОПОМОЩИ
Трудовое объединение во время пахоты большим плугом – модгами. Пахота являлась одной из наиболее трудоемких работ, связанных с полеводством. В Грузии бытовало большое разнообразие пахотных орудий, что было обусловлено сложной земледельческой системой (Джавахишвили И., 1930.
С.174). На равнинах Восточной Грузии землю пахали передковым пахотным орудием с отвалом – большим плугом (диди гутани). Он был хорошо приспособлен к почве, рельефу и специфическим условиям хозяйства (Читая, 1928.
С.213). В этом регионе Грузии особое значение придавалось анеули – летней пахоте, которая применялась преимущественно для обработки неорошаемых земель. Против засухи был выработан ряд средств, в частности глубокая вспашка, способствующая сохранению влаги в почве, что делало необходимым использование большого плуга (Читая, 1949. С. 373). При работе большим плугом обращались к супряге со строго установленными нормами распределения дней пахоты. Возмещение участия каждого члена объединения происходило в зависимости от его участия орудиями труда, тягловой силой и личным трудом.
Большой плуг со всеми принадлежностями был довольно дорогостоящим орудием. В зависимости от размеров плуга в него впрягали 6–8 пар скота.
6 © Т. Геладзе
525
Рабочую силу составляли плугарь (гутнисдеда) и 3–6 погонщиков (мехре). Следовательно, незначительное число крестьянских домов было в состоянии пахать землю самостоятельно. Это были, главным образом, большие, неразделенные семьи, которые в конце XIX – начале XX в. существовали уже не повсеместно (Харадзе, 1960. С. 43). Малые семьи, как правило, во время пахоты прибегали к трудовому объединению. Несколько домов соединяли инвентарь и рабочую силу и в течение определенного времени поочередно пахали свои участки. В каждом селе в зависимости от его величины организовывалось определенное число супряг (Читая, 1928. С. 213). Среди терминов, обозначающих коллективную пахоту большим плугом, наиболее распространенным был модгами. Подбор членов модгами производил владелец плуга, который, как правило, являлся плугарем.
К летней пахоте готовились за несколько недель до ее начала. Подготовительный период был весьма важен, так как для нормальной работы модгами большое значение имели правильный подбор участников, а также продуманное снаряжение плуга и размещение упряжного скота. Следовало учесть также качество и местоположение пахотных участков. Определялись степень участия каждого члена супряги, дни пахоты, причитающиеся каждому из них, очередность вспашки и т.д. Организатором всего этого был плугарь. Он же являлся и руководителем всей дальнейшей работы.
Впроцессе пахоты плугарь управлял плугом – «держал плуг». В условиях восьмипарной запряжки обычно требовалось четыре погонщика – два дневных и два ночных. Дневные погонщики погоняли скот во время пахоты, а обязанностью ночных погонщиков, помимо этого, была и пастьба скота ночью. Каждый из них управлял двумя парами рабочего скота, сидя на ярме задней пары животных. Трудной и ответственной была работа ночных погонщиков, которыми становились опытные крестьяне. Относительно легким был труд дневных погонщиков, поэтому их роль выполняли молодые. Во время работы супряги строго соблюдали режим труда, отдыха и питания как в отношении работников, так и скота.
Тяжелый труд пахарей облегчала песня. Во время пахоты исполняли песни, известные под названием оровела. Они являются прекрасными образцами музыкального фольклора (Грузинское народное поэтическое творчество, 1960. С. 189). Хозяин обрабатываемой земли был обязан кормить работников. Ели два раза в день – садили (обед) и самхари (полдник).
Плугарь нес ответственность за всю работу супряги. Он был обязан провести пахоту в обещанный срок, всем вспахать одинаково, чтобы каждый из участников был доволен. В случае каких-либо неурядиц между погонщиками плугарь должен был улаживать возникшие конфликты. Он имел право исключить непослушного члена супряги, но в этом случае его труд товарищество должно было возместить. Плугарь был ответственен и за то, чтобы скот не потравил посевы. Все это требовало от него определенных знаний и опыта.
Внекоторых селах избирался устабаш – глава плугарей, по сравнению
сдругими более сведущий в земледельческих делах. Это совершалось ежегодно на устраиваемом перед началом пахоты жертвоприношении сагмрто. Это был один из плугарей. Устабаш вместе с другими плугарями должен был установить сроки проведения пахоты. В его обязанность входила организация сагмрто перед началом пахоты, наблюдение за работой супряг на про-
526
тяжении всего периода пахоты. В случае, если погонщики были недовольны плугарем, они могли пожаловаться устабашу. Кроме того, в случае повреждения сельских дорог во время проведения полевых работ (перевозка урожая
ипр.) устабаш организовывал работы по их исправлению. Единственным вознаграждением за все это было уважение, которым устабаш пользовался в селении.
Число дней пахоты, отводимое каждому из участников, зависело от степени его участия в супряге инвентарем и личным трудом. В большинстве случаев твердо соблюдалась предварительно установленная очередность пахоты. Период, за который должны были вспахать земли всем членам супряги (ало), зависел от норм вознаграждения за участие рабочей силой и инвентарем и от количества работников и упряжного скота. Продолжительность ало в некоторых местах несколько увеличивалась вследствие того, что там по традиции было принято пахать земли сельского пастуха, полевого сторожа и кузнеца. На продолжительность ало влияло и то, что плужные товарищества часто обязывались работать на должностных лиц. В ряде селений было принято обрабатывать поля землевладельцу за пользование лесом, водой, пастбищами и другими угодьями (Мачабели, 1887. С. 200–201). Иногда пахали вдовам и сиротам из чувства сострадания. В некоторых селениях все супряги продавали по одному дню пахоты и на полученные деньги устраивали обрядовое пиршество – сагмрто.
Количество работников и упряжного скота, нормы распределения результатов труда (рабочих дней), а также обязанности по отношению к сельскому пастуху, кузнецу, полевому сторожу и проч., а следовательно, и продолжительность периода совместной работы в разных местностях и даже в разных деревнях одной местности не всегда совпадали, но в каждой конкретной деревне были твердо установлены.
Своеобразием характеризовалась супряга в некоторых частях Кахети. Это было обусловлено существованием там архаического способа пользования общинными землями, «захватного» землепользования. Заключалось это в следующем: жители села вместе со старостой решали, когда начать пахоту. В назначенный день все плуги села должны были выйти в поле одновременно. Каждый плугарь обводил бороздой участок, который успевал «захватить»,
илишь после этого начиналась пахота. Если дымы пахали, объединившись в супрягу, то в «захвате» земли участвовал владелец плуга. По окончании пахоты производился раздел уже вспаханной земли между членами супряги. Площадь вспаханной земли делилась между участниками супряги пропорционально их участию в супряге личным трудом, а также предоставлением орудий и рабочего скота. На долю каждого приходилось столько дгиури (площадь земли, вспаханная за один день), сколько дней пахоты причиталось каждому из них за участие в супряге личным трудом, а также за инвентарь.
Спахотой были связаны определенные верования и обычаи. Среди них значительное место занимали церемонии, сопровождающие начало и окончание пахоты. Перед началом летней пахоты (анеули) устраивалось сагмрто – жертвоприношение с пиршеством, иногда приуроченное к Вознесению. Особенно организованно проходило сагмрто в тех селениях Кахети, где сохранялось общинное землевладение. За несколько дней до анеули устабаши и старосты вызывали всех плугарей и сообща решали, когда начать пахоту. Тут
527
же договаривались и об организации сагмрто. Все супряги, а также семьи, пахавшие самостоятельно, должны были «продать» один день пахоты. Деньги брали вперед. На собранные деньги покупали жертвенных животных, вино
иза день до выхода плугов в поле устраивали обрядовое пиршество супряжников. Овчары в этот день жертвовали овец. Жители деревни собирались у церкви и, прослушав молебен, принимались за приготовление к угощению. На это пиршество помимо тех, кто непосредственно принимал участие в работе, приглашались сельские чиновники, духовенство, овчары, полевые сторожа, старики. Больным их долю отсылали домой. Тосты, провозглашавшиеся на этих пиршествах, носили характер благословения. Плугари благословляли погонщиков, желали им добросовестно трудиться и успешно закончить предстоящую работу. Это было самой поздней по времени разновидностью устройства пиршеств на коллективные средства (Бардавелидзе, 1949а. С. 109). В некоторых селениях Картли обычай празднования сельского сагмрто был утрачен и каждая супряга самостоятельно отмечала начало летней пахоты вскладчину (псони).
Появление супряг связано с распадом больших семей (Робакидзе, 1951.
С.418). Первоначально они, как и другие трудовые объединения, являлись объединениями малых семей, входящих в одну патронимию (Косвен, 1948.
С.19). О существовании в прошлом родственного принципа при коллективной пахоте говорят некоторые термины, обозначающие супрягу. Так, термин комоба, помимо супряги, обозначает также и патронимию (Робакидзе, Гегечкори, 1975. С. 130); мондави, помимо супряги, обозначает и жен братьев. Это подтверждается и термином модгами, который во вступлении к «Сборнику законов Вахтанга VI» употребляется в значении модгма (род) (Долидзе, 1963.
С.99), а в «Дидмоуравиани» Иосифа Тбилели – в значении «родственника» (Джикия, 1946. С. 395). Согласно этнографическим материалам с. Диди Гомарети (Картли), супряга именовалась амгали. Термин же модгами для обозначения супряги здесь употреблялся только в тех редких случаях, когда для совместной пахоты объединялись родственники, по местному выражению, «люди одного происхождения» (Геладзе, 1987. С. 92).
При пахоте в Западной Грузии и в горной части Восточной Грузии, где землю обрабатывали орудиями простой конструкции, крестьяне объединялись в супряги: 1) с ненормированной системой трудового участия и распределения дней пахоты; 2) с частичной регламентацией взаимоотношений между участниками; 3) основанные на принципе равного участия (инвентарем
иличным трудом), когда члены объединения работали друг у друга равное число дней; 4) с намечающейся тенденцией неравного распределения дней пахоты на основании неравного участия в ней отдельными компонентами.
ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА
ВСКОТОВОДСТВЕ
Содной из основных отраслей хозяйства, скотоводством, главным образом с перегонным скотоводством, были связаны крупномасштабные формы организации труда монареоба (Восточная Грузия – Кахети, Картли, Тушети, Пшави, Эрцо-Тианети, Мтиулети, Хеви) и окатури (Западная Грузия – Самегрело) (Шамиладзе, 1977. С. 145). Суть перегонного скотоводства заключалась
528
впостоянном перемещении территориально оторванных от основных поселений стад крупного рогатого скота, а также отар овец и обслуживающего персонала с летних пастбищ Центрального и Южного Кавказа к весенне-осенним и зимним пастбищам Восточной и Западной Грузии и обратно. Несмотря на мобильный характер, перегонное скотоводство велось в тесной хозяйствен- но-экономической и организационной связи с основными поселениями, где население занималось земледелием и другими отраслями хозяйства. В течение всего года в перегонах скота участвовали лишь отдельные члены семьи – мужчины, объединенные в монареоба – товарищество овчаров и окатури – товарищество хозяев крупного рогатого скота (Шамиладзе, 1974. С. 50; 1977. С. 87).
Состав монареоба и численность овец были некоторым образом ограничены. Оптимальное количество овец составляло 3000; к ним добавлялись примерно 50–60 лошадей, 20–30 собак, 15–20 ослов, 80–100 коз (Шамиладзе, 1977. С. 27). Такое объединение овчаров должны были сопровождать 15–20 пастухов.
Перегон отары численностью меньше тысячи овец был экономически не выгоден, а если в отаре было более трех тысяч овец, это затрудняло перегон. В монареоба исключался наемный труд. В конце XIX – начале XX в. монареоба было территориально-соседским объединеним. Организация его начиналась с апреля, перед перегоном овец на летние пастбища. Среди монареве (членов монареоба) избирался глава объединения – саркали, опытный овцевод, хорошо знавший маршруты перегона и разбиравшийся в пастбищах. Примечательно также, что хороший саркали должен был знать язык, быт и нравы тех соседних народов, по территории которых проходил маршрут перегона овец. Обязанностями его были организация перегона, наем летних пастбищ и руководство всеми работами в период пребывания на летних пастбищах (дойка, заготовка сыра, пастьба, стрижка и т.д.). Продукцию делили между собой в зависимости от принадлежащего каждому из овчаров количества дойных овец. Сообразно с этим распределялись и все расходы (Харадзе, 1960. С. 123). С конца сентября овцеводы начинали двигаться к зимним пастбищам.
ВЗападной Грузии, в Самегрело, основная часть скотоводов объединялась
втоварищества окатури, в которые входило 8–10 хозяев скота. Организация его начиналась непосредственно перед перегоном крупного рогатого скота на летние пастбища. Товарищество выбирало руководителя (дуди кочи), человека, обладавшего хозяйственным опытом (знание путей перегона, опыт в подборе и найме пастбищ, умение руководить хозяйством и т.д.). По прибытии на летние пастбища стадо делилось по отдельным видам скота (дойные коровы, нетели, телята, козы, овцы, лошади). Для каждого определялись отдельные участки пастбища и по ним распределялись пастухи. Выделялись также: лицо для изготовления сыра и пищи и ухода за общим сыром; его помощник для подноса дров, мытья посуды; подносчик пищи для пастухов и охотник, обязанностью которого помимо охоты была и защита скота от зверей. Основным источником доходов мегрельских скотоводов был сыр, который периодически перевозили на равнину для продажи. Сыр делили в соответствии с количеством дойных коров, принадлежащих каждому из участников товарищества (Шамиладзе, 1974. С. 75–76). Осенью окатури распадался. Каждый его участник со своим скотом перемещался на осенние, а затем на зимние пастбища. В окатури исключался наемный труд. В конце XIX – начале XX в. окатури было территориально-соседским объединением.
529
ПРОСТЫЕ ФОРМЫ ВЗАИМОПОМОЩИ
Для трудовой помощи бедным семьям – вдовам, сиротам, старикам, семьям, не имеющим рабочего скота, в большинстве случаев объединялись по собственной инициативе, шли работать со своими орудиями труда, часто со своим хлебом и помогали, не получая за это какого-либо вознаграждения. У семьи, которой оказывали помощь, было всего лишь моральное обязательство в случае надобности ответить тем же. Часто инициативу брал на себя священник. В случае, если семья не успевала справиться с какой-либо работой (сбор урожая, перевозка и пр.), священник созывал людей. Явившиеся на зов, узнав, кому и в чем должны помочь, отправлялись и оказывали соответствующую помощь. В Гурии (Западная Грузия) было принято коллективно обрабатывать поля семьям ссыльных политических заключенных, равно как и семьям солдат, участвующих в Первой мировой войне. Бывали случаи, когда хозяева об оказанной помощи узнавали через несколько дней (Цуладзе, 1971. С. 24).
Трудовая помощь особенно организованно проходила в местах, населенных государственными крестьянами, поскольку там действовали законы общинного землепользования – все однородные работы проводились одновременно. Поэтому, если семья по какой-либо причине не успевала выполнить работу, односельчане помогали ей. Трудовую помощь обычно оказывали в «запретные» дни, когда работать на себя было запрещено во избежание града или других бедствий. К началу XX в. данная форма организации труда не была обусловлена родственными отношениями. Однако термин мешабатэ (от груз. шабати – суббота), известный в Хевсурети и обозначающий как людей, оказывающих трудовую помощь, так и ближайших родственников (Хизанашвили, 1940. С. 82), говорит о ранее существовавшем родственном принципе при подобной помощи.
К трудовой помощи по приглашению хозяина прибегали во время особо трудоемких работ. Хозяин должен был щедро угостить приглашенных рабочих и нес только моральную ответственность в случае надобности ответить трудовой помощью. Данная форма трудовой помощи в отдельных частях Грузии обозначалась разными терминами, наиболее распространенными были дадзахили (Восточная Грузия) и нади (Западная Грузия).
Дадзахили широко применялось при уборке хлеба, поскольку каждый вид злаковых требовал своевременной уборки, иначе зерно могло перезреть и осыпаться. Труд между рабочими был разделен. Часть работников (момкали – жнец) жала серпами колосья, оставляя хелеури (охапки колосьев) на месте. Те, которые их подбирали, назывались мехелеуре. Последние относили собранные хелеури к медзнеури, обязанность которого заключалась в связывании сжатого хлеба в снопы. Вязали снопы при помощи перевясел – уло. Был выделен и меулое – человек, приготовлявший перевясла из предварительно размоченной соломы.
Коллективная работа проходила в праздничном настроении, сопровождалась весельем, порой превращаясь в своего рода ритуал. Песни помогали выработать ритм и такт в работе группы, облегчали процесс труда, являлись силой, организующей коллектив, способствовали повышению производительности труда (Асланишвили, 1954. С. 268). Жатва сопровождалась разными песнями, которые соответствовали отдельным моментам и специфичес-
530
кому ритму выполняемого трудового процесса. Жнецы распределялись по рядам. В середину ряда становился лучший жнец. Он запевал и этим подавал знак всем. Пение определяло ритм всей работы. Старший начинал громким «гооп», остальные повторяли. Потом старший пел один стих песни – «Ты, парень из Азамбури». Остальные повторяли его. Старший пел снова «гооп!», все повторяли. За этим следовало продолжение песни «Твой голос далеко звучит», потом снова «гооп!», повторявшееся четыре раза. При каждом «гооп» или соответствующем ему стихе песни жнец делал движение серпом и захватывал срезанную пшеницу левой рукой. Когда серпы затуплялись, делали передышку. Все доставали точильные бруски и в такт особой песни оттачивали серпы (Бюхер, 1923. С. 203).
Были также песни медзнеури, мехелеуре и лиц, ставящих скирды. Между жнецами устраивалось соревнование. Тут должен был проявиться лучший жнец – тави момкали (глава жнецов). Вот как описывается этот процесс: «Начинает обыкновенно тот, который утвердил за собой славу бравого, ловкого жнеца; с громким, пронзительным кликом “опума”, “опума”, с сверкающим серпом в руке, он вихрем устремляется на ниву, и не проходит минуты, как он уже очутился впереди всех, в самой гуще золотистых волн, и только слышен вдали его клич, в самом деле похожий на ржание дикого коня, когда он, живописно распустив хвост и гриву, мчится в необозримой степи... Другие с теми же кликами подвигаются вперед, ловко складывая направо и налево сжатые снопы и стараясь не слишком отстать от молодца – товарища. Любо видеть этих тружеников в самом разгаре их тяжелого занятия» (Берзенов, 1854).
По окончании работы из последних колосьев лучший жнец делал мкис джвари (жатвенный крест) и с ним, как знаком окончания жатвы, отправлялся домой к хозяину работы, подавая крест хозяйке со словами пожелания, чтоб и впредь был такой урожай. «Аминь!» – отвечала хозяйка и в награду давала петуха. Крест хозяйка вешала на стене или прикрепляла к столбу. Затем при молотьбе нового урожая его бросали в первый настил.
Точно соблюдался режим отдыха и питания. В течение рабочего дня несколько раз отдыхали. Дневной рацион работников сводился к четырехразовому питанию. Иногда после окончания жатвы каждой полосы (све) хозяин угощал рабочих вином. По окончании работы все отправлялись к хозяину поля домой, где их ждал щедрый ужин. Голова зарезанного для этого ужина животного принадлежала главе жнецов.
ВЗападной Грузии к нади часто обращались при мотыжении кукурузных посевов. Мотыжение, как и другие земледельческие трудовые процессы, сопровождалось песнями, соответствующими специфическому ритму этого процесса. Тематика песен была разнообразна, включая героические, социальные и любовные мотивы (Рухадзе, 1976. С. 183). Если у хозяев смежных земельных участков в один и тот же день было нади, то песни пелись поочередно. Иногда для совместной работы собиралось больше людей, чем требовалось. В таком случае после окончания работы у человека, пригласившего их, крестьяне переходили к соседу с песней: «Нам не хватило твоего поля, сосед увел нас к себе» (Цуладзе, 1971. С. 21).
ВГурии (Западная Грузия) зафиксировано мокврис нади (букв.: нади свояка), суть которого заключалась в следующем: хозяин просил своего родственника, проживающего в другой деревне, помочь ему мотыжить кукурузу, а тот
531
приходил вместе с односельчанами. Аналогичной формой помощи во время жатвы была бытующая в Восточной Грузии мокврис муша (рабочие свояки).
Коллективная трудовая помощь за угощение имела место и при выполнении менее трудоемких работ – лущение и молотьба кукурузы, собирание эндемических видов пшеницы (маха, зандури, кентехела), мотыжение посевов гоми, прополка. Это были относительно малочисленные объединения. Лущение кукурузы считалось женским делом. Женщины собирались по приглашению хозяйки дома обычно по вечерам. Пока они занимались лущением кукурузы, мужчины (члены семьи, для которой работали) вязали кукурузную солому в небольшие связки. На этих вечерах устраивали разные увеселения и игры, шутки. После окончания работы хозяйка дома щедро угощала приглашенных. При молотьбе кукурузы созывали молодежь – парней и девушек.
Эта форма коллективного труда часто имела место также при строительстве жилища. Работа состояла из двух этапов: подготовка строительного материала и непосредственно строительство (закладывание фундамента, возведение стен и перекрытий дома). Особый спрос на коллективную помощь был в период подготовки стройматериала. В Восточной Грузии, где строили каменные дома, строительным материалом были камень, лес, песок и известь. Использовали как каменные глыбы, добываемые в каменоломнях, так и крупную гальку. Каменные глыбы перевозили на арбах к месту строительства и там обрабатывали (Чиковани Т., 1987. С. 81). Гальку собирали на берегах рек летом или осенью, а затем перевозили. Население предпочитало использовать тот вид камня, добыть который было легче. Например, в ущелье Малой Лиахвы предпочитали гальку, а в Атенском ущелье – каменные глыбы, которыми была богата эта местность (Топурия, 1959. С. 68). Лес рубили в основном осенью и зимой, а летом перевозили, используя несколько пар волов или буйволов. Песок и известняк собирали летом по берегам рек.
Степень трудоемкости этих работ и, следовательно, степень необходимости коллективной помощи при их выполнении были обусловлены местными условиями. Например, в богатой каменными карьерами Цалке добыча и обработка камня зачастую производилась семьей самостоятельно. Что же касается лесоматериала, то ввиду отдаленности лесистых мест это было связано с определенными трудностями (Чиковани, 1960. С. 23), и коллективная помощь при рубке и перевозке леса была необходима. Подобная ситуация была и в Хеви (Итонишвили, 1967. С. 9). В тех селениях Сванети, где песок привозили издалека, с берегов р. Ингури, обращались к квишис галдами, т.е. коллективной помощи для перевозки песка, а в тех местах, где рубка и доставка леса были связаны с особыми трудностями, – хис галдами, т.е. коллективной помощи по рубке и доставке леса. Следует заметить, что трудовая помощь (галдами) в Сванети характеризовалась особой организованностью: в некоторых общинах существовало деление на сагалдамо (Чартолани, 1970. С. 15), т.е. группы семей, оказывающих помощь друг другу в случае надобности.
Взаимопомощь, основанная на паритете, – это трудовое объединение, основанное на принципе равного возмещения затраченного труда. Условившись взаимно помогать друг другу, несколько крестьян объединялись и сообща по очереди работали друг у друга равное количество дней. Таким образом все члены товарищества получали равную трудовую помощь. Данная форма взаимопомощи обозначалась разными терминами, наиболее распространенный –
532
нацвалгарда (букв.: помощь взамен). Обычно такие объединения создавались крестьянами, равными по экономическому положению, в основном бедняками. Семья, для которой работали, была обязана кормить рабочих. Пища была скромнее, чем при дадзахили и нади. Режим труда, отдыха и питания был твердо установлен и зависел от выполняемой работы. Очередность определяли по договоренности. Объединялись мужчины или женщины в зависимости от рода работы и местности. В горной части женщины активно участвовали в сельскохозяйственных работах, в то время как на равнине их роль в этой области была сильно ограничена. Иногда к подобным товариществам присоединялись крестьяне, не имевшие в ту пору у себя работы. Крестьянин, помогая соседу, тем самым обязывал его в свою очередь отплатить тем же. К такому способу обращались с целью обеспечения себя в будущем рабочими руками.
Когда работа производилась ручными орудиями труда (расчистка леса под пашню, мотыжение, прополка пшеничных посевов и т.д.), участники являлись на работу с собственным инвентарем. К нацвалгарда обращались и при выполнении работ, требующих рабочего скота (удобрение почвы, перевозка урожая, молотьба и т.д.). В таких случаях причиной объединения являлась не только спешность полевых работ, но и отсутствие у крестьян упряжного скота в нужном количестве.
Эквивалентной взаимопомощью являлась и связанная с равнинным скотоводством форма организации труда – бера. Равнинное скотоводство подразумевало сезонное перемещение скота на внутрисельских и близлежащих пастбищах, пахотных участках, парах и других угодьях под наблюдением пастухов. Бера – это объединение владельцев дойного скота, которое предусматривало организацию ухода за скотом и ведение молочного хозяйства. С этой целью в селах Кахети 5–10 семей объединяли дойных коров в одно стадо и строили для него один загон. Хозяйством бера занимались мужчины. Пастьба скота, уход за ним, дойка, изготовление молочных продуктов осуществлялись поочередно. По очереди получали участники бера и удой (Цагарейшвили, 1987. С. 93).
Появление бера связано с распадом больших семей в равнинных районах Восточной Грузии. Малая семья не могла обеспечить себя необходимым количеством скота для независимого ведения молочного хозяйства (Шамиладзе, 1979. С. 238).
Эквивалентной взаимопомощью была и ригит менахиреоба (пастьба по очереди). Несколько домов, а иногда и все село объединяли свой скот в одно стадо и поочередно пасли его. Число дней пастьбы определялось по количеству скота. Эта форма организации труда в основном была распространена в тех горных районах, где летние пастбища были расположены не так далеко от основного поселения и поэтому летом перегон скота не требовался (Шатили в Хевсурети, Ушгули в Сванети) (Шамиладзе, 1974. С. 71). Эта форма скотоводства изредка встречалась и на равнинах, где скот пасся на основных хозяйственных базах – на сельских пастбищах.
Традиционные формы трудовой взаимопомощи сохранились и после революции. Однако национализация земли и механизация сельского хозяйства сильно сократили масштабы их применения, особенно в равнинных районах. Традиция взаимопомощи продолжает существовать и в настоящее время, измененная в соответствии с современными условиями.
533