Васильев А.М., Петров И.Н. Рецепты Арабской весны русская версия (Политический бестселлер). 2012

ЧТО ИХ ЖДЕТ?

Глава XIV

СЕВЕРНАЯ АФРИКА: РЕВОЛЮЦИИ И ЭКОНОМИКА

Международная общественность внимательно наблюдает за развертыванием политических процессов в странах Север­ ной Африки. Запад, заинтересованно следит за тем, чтобы зер­ на демократии как можно скорее дали первые ростки на ка­ менистой почве традиционно авторитарных обществ. Консер­ вативные арабские монархии Персидского залива, со своей стороны, стремятся способствовать установлению верховенст­ ва религиозных порядков и традиционных норм в недавно еще достаточно светских арабских государствах. Политическая со­ ставляющая происходящего уверенно пребывает в центре вни­ мания мировой общественности, чего нельзя сказать о состав­ ляющей экономической. Вопрос о том, насколько успешными будут итоги демократизации арабских обществ, пока что оста­ ется предметом жарких споров. В то же время становится все более очевидным, что бесспорной жертвой «арабской весны» стала экономика арабских стран.

Революция — враг благосостояния

В этом нет ничего неожиданного. Известно, что социаль­ ные революции влекут за собой достаточно долгий период эко­ номического упадка и снижения жизненного уровня в стра­ не. Эмпирически установлено, что длится он, как минимум, одно поколение (в исключительных случаях при скорой рес­ таврации авторитарной власти и благоприятных сопутствую­ щих обстоятельствах— не менее полутора десятка лет), но

223

чаще — несколько десятков лет. Так было в XVII веке во вре­ мена английской революции Кромвеля, в XVIII после Вели­ кой Французской революции. Так было и у нас на Родине по­ сле 1917 и 1991 гг. Арабские революции в этом смысле не яв­ ляются исключением.

В истории не редкость, что после взрыва революционной пассионарности в обществе экономика приходит в такой упа­ док, что восстановить ее нормальное функционирование ста­ новится невозможным. Такое государство обречено влачить жалкое существование до тех пор, пока не исчезнет с карты мира, став жертвой аппетитов соседей.

При этом экономика неизменно лежит в фундаменте лю­ бой революции. Социальная революция разрушает налажен­ ные экономические порядки и связи. Если после завершения революционных событий последние восстанавливаются в чуть модифицированном виде, то речь, скорее всего, идет не о ре­ волюции, а о дворцовом перевороте, восстании или смуте, ко­ торые были не в силах кардинальным образом изменить преж­ ний ход вещей.

Экономика лежит и в глубинной основе нынешней «араб­ ской весны». Однако появившиеся в первые месяцы после ее начала в печати рассуждения о чрезвычайной бедности жите­ лей Северной Африки или особой бесперспективности их со­ циального бытия, толкнувших арабов на низвержение сущест­ вующего строя, верны лишь отчасти. В мире существует нема­ ло государств, где бедность населения еще более кричаща, и где отсутствуют не только «социальные», но даже обычные механи­ ческие лифты. Тем не менее, жизнь там медленно течет без со­ циальных взрывов, расцвечиваясь изредка бескровными дворцо­ выми переворотами (часто, кстати, в случае успеха именуемы­ ми потом новыми правителями «народными революциями»).

Предпосылки реальные и мнимые

Диалектика объективных предпосылок и субъективных условий нынешних социальных катаклизмов в арабском мире при использовании стандартного набора и методологий обще­ ствоведческой науки поддается довольно четкому анализу. Не-

224

смотря на то, что внешнее вмешательство в текущие процессы внутри арабских стран — вещь бесспорная и предельно очевид­ ная, в глубинной основе социального взрыва столь же бесспор­ но лежит экономика. Последнее утверждение требует более развернутого пояснения, поскольку, глядя на макроэкономиче­ скую статистику и складывавшиеся тренды, накануне револю­ ций экономическое положение именно тех арабских стран, где правящие режимы пали, было отнюдь не самое плохое.

Рассмотрим внимательнее ситуацию именно в двух странах «победившей революции» — Египте и Тунисе. Поскольку фун­ даментальные материальные условия существования населения являются определяющими факторами предпосылок революци­ онной ситуации, ответим для начала на вопрос: пребывали ли их экономики в последние годы в упадке или хотя бы застое?

До начала мирового кризиса темпы прироста египетско­ го ВВП (по данным Всемирного банка, в постоянных ценах 2000 г.) в течение трех лет в среднем составляли чуть менее 7% в год. С обвалом мировой экономики они снизились до 4,6% в 2009 г. В Тунисе в этот же период предкризисный рост был менее впечатляющим, но в целом более чем удовлетво­ рительным — в среднем 5,5% в год. В 2009 г. темпы прирос­ та ВВП составили 3,4%. Для сравнения укажем, что в Саудов­ ской Аравии эти показатели равнялись соответственно 3% и 0,6%, в Марокко 5,4% и 4,9%, в Ливии 5,2% и 2,1% , в Ливане 5,9% и 9,0%, в Йемене 3,4% и 3,8%. То есть, показатели Егип­ та и Туниса в целом были не только не хуже, а даже заметно лучше, чем в некоторых других арабских государствах, мир­ но переживших бурную весну. Кроме того, следует отметить, что темпы прироста ВВП в Египте в постоянных ценах, начи­ ная с 1992 г. стабильно были выше прироста численности на­ селения, т.е. на протяжении 20 лет имел место реальный рост экономики и подушевых показателей. В Тунисе ситуация была аналогичной, хотя и по несколько отличным причинам: эконо­ мический рост здесь не столь впечатляющ, однако и население увеличивается куда более медленными темпами.

Более того, экспертами столь солидной структуры, как Программа развития ООН (ПРООН), Тунис накануне рево­ люции вообще рисовался как показательный пример успе-

225

ха человеческого развития и выделялся в числе трех лучших «шоу-кейсов» среди развивающихся стран (он победитель сре­ ди стран со средними доходами). Доклад ПРООН о развитии человека за 2010 г. так суммирует успехи страны в социаль­ ной и экономической сферах: «Тунис достиг успехов во всех трех измерениях ИРЧП (индекс развития человеческого потен­ циала. — Л. Ф.), сосредоточив основные усилия на образова­ нии. В стране значительно выросла доля охваченных школь­ ным образованием, особенно после того как в 1991 г. был при­ нят закон об обязательном десятилетнем образовании. Также определенный прогресс был достигнут в деле гендерного рав­ ноправия: 6 из 10 студентов университетов— женщины. Од­ нако значительное неравенство все же сохраняется, так как Ту­ нис, согласно нашему новому Индексу гендерного неравенст­ ва, находится на скромном 56-м месте (из 138 стран). Быстрое падение рождаемости и высокий уровень вакцинации про­ тив кори и туберкулеза способствовали достижению успехов в сфере здравоохранения, как и ликвидация полиомиелита, хо­ леры, дифтерии и малярии. Ежегодный рост дохода на душу населения составлял около 3% в течение прошедших 40 лет и был связан с ответственной кредитно-финансовой политикой, а также инвестициями в транспортную и коммуникационную инфраструктуру.»

Правда, эксперты ООН при этом отмечали, что прогресс в одном из важнейших направлений развития человека — поли­ тической свободы — в стране запаздывает. За несколько меся­ цев до начала революции они с шокирующей точностью арти­ кулировали звучащее сегодня двусмысленно пророчество, что «Тунису, несмотря на формально многопартийную систему, еще только предстоит узнать, что такое мирный переход власти».

Не отрицая застойного характера политической ситуа­ ции в арабском мире в целом, нельзя не констатировать, что на фоне остальных государств региона Тунис и Египет являли собой едва ли не самые успешные примеры сочетания модер­ низации и диверсификации экономики с пусть пока скромной, но вполне зримой политической либерализацией. Строго гово­ ря, пресловутую квалификацию положения в этих странах как «застой» вполне можно рассматривать в качестве идеологиче-

226

ски окрашенной попытки дискредитировать установившуюся в большинстве арабских стран с 1970-х гг. внутреннюю ста­ бильность и устойчивый рост, пришедшие на смену чреде пе­ реворотов и революций прошлого. Это своего рода сигналь­ ный маркер, достаточно распространенный в западных либе­ рально—демократических пропагандистских технологиях.

Ведь совершенно неоспоримо, что «авторитарные лиде­ ры» и Туниса, и Египта достаточно успешно проводили ли­ нию на экономическую и политическую модернизацию по за­ падным лекалам, медленно, но последовательно либерализируя законодательства и вводя в действие нормы и стандарты, рекомендуемые и навязываемые МВФ, США и Евросоюзом. Во всяком случае, доля таких норм в политическом и экономи­ ческом законодательствах Туниса и Египта была едва ли не са­ мой высокой по сравнению со всеми другими арабскими стра­ нами, в особенности с теми, которые бури «арабской весны» обошли стороной. Как результат медленного реформирования, в Тунисе и Египте сформировался довольно обширный и влия­ тельный для условий развивающихся стран средний класс.

Широкую тенденцию, касающуюся дальнейшей эволюции устремлений среднего класса, зафиксировал Дэниэл Трейсмен, политолог из Калифорнийского университета (Лос-Анджелес). По его мнению, авторитарные лидеры, проводящие эффективный экономический курс, становятся жертвами успеха этого курса.

Едва ли не во всех остальных арабских странах экономи­ ческое благосостояние основывалось либо на однобокой («уг­ леводородной») экономике и сочеталось с крайним ограниче­ нием политических свобод и архаичной организацией общест­ венной жизни (абсолютная монархия, отсутствие сколь-нибудь значимой системы народного представительства, права голоса у женщин и т.д.), либо наоборот — многопартийность и дру­ гие внешние признаки демократии существовали на фоне поч­ ти полного развала экономики (Ливан, Ирак).

Сказанное выше отнюдь не означает, что никаких эконо­ мических проблем у сокрушенных режимов не имелось. Они существовали и были весьма острыми. Только суть их была иной, не той, которую сегодня некоторые силы пытаются «под­ кинуть» изумленному миру в поддержку собственных идеоло-

227

гических построений или с целью легитимизировать свои по­ литические цели и практические шаги.

Дело в том, что ключевые экономические проблемы были более фундаментальными, чем те, которые подбрасывают нам политически ангажированные интерпретаторы. Они кроются в глубинных характеристиках экономик практически всех стран Северной Африки. Первопричины кроются в том, что экономики всех без исключения стран Северной Африки имеют два ключе­ вых ограничителя — нехватку земель, пригодных для обработ­ ки, и рост населения. Указанные базисные проблемы существо­ вали до прихода к власти сброшенных «тиранов», сохранялись, несмотря на все их усилия, при них и, что самое главное, нику­ да не денутся при новых властях. Сохранение непреодолимых проблем даже в условиях быстрого и устойчивого экономиче­ ского роста последних лет предопределено фундаментальными характеристиками североафриканских экономик и обществ. Де­ сятилетия колониализма и неоколониальная эксплуатации сыг­ рали свою немалую роль, но даже они не главные сдерживаю­ щие факторы развития и сохранения отсталости.

Но если так, то тогда дело не в демократии или авторита­ ризма, не в либеральных экономических реформах или отсут­ ствии оных. А в чем?

Фундаментальные экономические причины

Большая часть всех без исключения арабских стран Се­ верной Африки — безжизненная пустыня. До того как Рабат провозгласил свой суверенитет над бывшей Испанской Саха­ рой, Марокко была единственным исключением из этого пра­ вила (на пустыни приходилось лишь 11% территории королев­ ства). Сегодня в новых (не всеми признаваемых) фактических границах, по данным ФАО, пустыни составляют 78% площа­ ди страны. В Тунисе — 51%, Алжире — 80%, Египте — 98%, в Ливии — 99%.

Почти во всех государствах (кроме Ливии) большая часть населения все еще живет в деревне. Устойчивый и быстрый рост населения с каждым новым поколением ведет к уменьше­ нию средней площади надела, либо формируя скрытую безра-

228

ботицу в деревне, либо выталкивая (меньшую часть) незаня­ тых иждивенцев в города, где они часто тоже не в силах най­ ти работу. Еще раз подчеркнем, это объективная историческая тенденция, а не результат жестокости или недальновидности авторитарных режимов. Преодолеть эти ограничители мож­ но только ценой колоссальных и долговременных усилий, тре­ бующих консенсуса в обществе, стабильности, но главное — технологических возможностей, финансовых, материальных и интеллектуальных затрат. Следующая таблица, основанная на результатах официальных данных переписей населения на­ глядно подтверждает сказанное на примере Египта.

Табл. 1. Площадь обрабатываемые сельхозугодий в расчете на душу

населения в Египте на дату национальных переписей населений (1897—2006 гг.)

		Население	Обрабатываемые	Федданов
	Год		площади
		(тыс. чел)		на душу населения
			(тыс. федданов)
	1897	9 749	5088	0,52
	1907	11 286	5403	0,48
	1917	12 751	5296	0,41
	1927	14218	5544	0,39
	1937	15 933	5281	0,33
	1947	19 022	5761	0,30
	1960	26 080	5974	0,23
	1966	30 076	6000	0,20
	1976	38 198	6300	0,16
	1966	48 254	6019	0,13
	1996	59 272	7134	0,12
	2006	72 798	9500	0,13

Пояснение: 1 феддан = 4 200,8 кв. м = 0,42 га

Таблица наглядно демонстрирует долговременную, более чем вековую тенденцию к снижению площади надела на душу населения. Кроме того, в стране, как и во всех других госу­ дарствах региона, положение усугубляется спецификой воз­ растной структуры общества. В последней — огромное преоб-

2 29

ладание лиц молодых возрастов (до 30 лет). Однако в Египте проблема доминирования молодых возрастных групп в соста­ ве населения стоит острее, чем в любой североафриканской стране, за исключением Алжира (см. рис.1). За 10 лет, прошед­ шие между двумя последними переписями населения в АРЕ (1996—2006 гг.), число лиц старших возрастов (более 45 лет) выросло втрое, а число детей до 15 лет— в 2,5 раза. В со­ ответствии с данными (последней) переписи 2006 г., в стране проживало 72 579 тыс. человек, объединенных в 17 265 тыс. домохозяйств. Средний размер египетской семьи (отдельного домохозяйства)— 4,18 чел. По оценкам на середину 2011 г., численность населения достигла 82 млн. человек.

Заметим, правда, что распространенная на начальных эта­ пах «арабской весны» теория, будто в основе революций на Севере Африки лежит так называемый молодежный бугор (графически он выглядит как «выпирание» в половозрастной пирамиде определенных возрастных групп, а именно групп 15—30 лет), статистически подтверждается лишь отчасти. Ко времени революции такое «выпирание» действительно имело место в Тунисе, а также в Алжире (где революции не случи­ лось). В Ливии, Египте и Марокко его не было, но при этом в первых двух странах произошли «революции», а в самой за­ падной монархии арабского мира — нет.

Тем не менее, полностью списывать со счетов «молодеж­ ный фактор» также было бы неверно. Молодежь — благодат­ ный объект политического манипулирования со стороны реаль­ ных «выгодоприобретателей от революции», как националь­ ных, так и зарубежных. Социологи неизменно указывают, что именно этой возрастной группе общества свойственны: отсут­ ствие жизненного опыта; максимализм в оценках и действи­ ях; «стадный инстинкт», выражающийся в повышенной склон­ ности блокироваться в «братства», объединяться по принци­ пу «наш/не наш»; готовность даже с угрозой для собственного благополучия и жизни слепо следовать за лидером и беспо­ щадно «громить противника». Все это делает молодежь пре­ красным горючим материалом для революционного пожара.

Впрочем, следует учитывать и то, что за исключением ма­ лонаселенных Туниса и Ливии, большинство молодежи стран

230

Северной Африки живет не в городах. Сельская молодежь, как правило, воспитана в традиционных ценностях, прежде все­ го религиозных. Последнее обстоятельство, правда, не сделало их бблыпими сторонниками павших светских авторитарных режимов. Их оппозиционность властям формировалась преж­ де всего нелегальными и полулегальными мусульманскими ор­ ганизациями. В Египте на протяжении почти 70 лет это были Братья-мусульмане, но в последнее двадцатилетие с Братьями стали конкурировать более радикальные группы, хорошо фи­ нансирующиеся монархиями Персидского залива.

В Египте, несмотря на десятилетиями продолжающий­ ся мощный процесс урбанизации, большинство населения все еще живет в деревне (на момент проведения переписи 57%.). При этом почти все сельское население расселено на узкой по­ лосе плодородных земель долины Нила. Площадь наделов изза физической ограниченности пригодной для обработки зем­ ли и роста населения постоянно уменьшается.

Со времен ГА. Насера хрупкий баланс удерживался че­ рез сложную систему продовольственных дотаций для город­ ского населения, сельскохозяйственных субсидий и мер пря­ мого регулирования сельхозпроизводства, с другой. Дело в том, что чисто с «денежной» точки зрения в средних и круп­ ных хозяйствах традиционно выгоднее было выращивать хло­ пок и сбывать его перекупщику. Такая система, существовав­ шая в начальные годы президентства ГА. Насера, выглядела, с отстраненно-академической точки зрения, экономически оп­ равданной, но на уровне страны в целом она оборачивалась необходимостью во все возрастающих масштабах импортиро­ вать продовольствие. При этом непредсказуемость сбора в за­ висимости от уровня воды в Ниле, постоянно скачущие ми­ ровые цены на хлопок, конкуренция других стран ежегодно создавали неопределенность относительно того, что страна получит за свою монокультуру валютные доходы в достаточ­ ных объемах. Введенная ГА. Насером система в принудитель­ ном порядке предписывала феллахам выращивать определен­ ные культуры, в частности зерновые, гарантировавшие «про­ довольственную составляющую урожая».

231

Однако, в 1980-х годы при президенте А. Садате египет­ ское правительство согласно рекомендациям и в тесном со­ трудничестве с чиновниками USAID, приступило к осущест­ влению широкой программы либерализации сельского хозяй­ ства. Ставилась задача ограничить вмешательство государства (прежде всего ликвидировав субсидии и госконтроль в сфере земледелия), поощрять развитие конкурентной рыночной сис­ темы на основе частного предпринимательства и экспортноориентированного роста. Эта политика была продолжена при X. Мубараке, когда в 1990-е гг. Египет заключил ряд соглаше­ ний с Международным валютным фондом в рамках программ структурной перестройки (адаптации).

Ключевым компонентом проводимой аграрной рефор­ мы стал новый закон о земле (№96/1992). Он лишил преж­ них льготных прав на землю мелких крестьян, работавших на участках не менее 40 лет, и позволил крупным землевла­ дельцам назначать рентные платежи, исходя из рыночных ста­ вок. Постепенно исчезли госсубсидии на удобрения. Послед­ ние стали продаваться по рыночным ценам, что вместе с ли­ берализацией ввоза этого товара превратило Египет в одного из крупнейших импортеров химических удобрений в мире. Стоимость культивации возросла, что не замедлило отразить­ ся на ценах на продовольствие, производимое внутри страны. Была ликвидирована система обязательного производства оп­ ределенных культур.

В соответствии с неолиберальными воззрениями измени­ лась сама концепция продовольственной безопасности. Если ранее акцент делался на максимальное обеспечение продо­ вольственных потребностей страны за счет внутреннего про­ изводства, то теперь возобладало мнение, что стране следует развивать отрасли хозяйства, которые на мировом рынке об­ ладают сравнительными конкурентными преимуществами (на­ пример, туризм), а недостающее продовольствие закупать за счет избыточного дохода глобально конкурентоспособных от­ раслей. С этой же аргументаций были сняты ограничения на экспорт сельскохозяйственной продукции. Феллахи постепен­ но переключались на более выгодные виды экспортного сель-

232