Yanin_V_L_Novgorodskie_posadniki

Посадничество в XIII в.	205

уже стало синонимом наиболее сильной на Руси княжеской власти. Однако целиком утративший свое влияние Киев в это время еще оставался юридическим, номинальным центром Русской земли. В нем сохранялись митрополия и великое «русское» княжение. Поэтому право старшинства над русскими князьями для Ярослава было подтверждено передачей ему Киева, куда был отправлен его воевода Дмитрий Ейкович 52.

30 сентября 1246 г. Ярослав Всеволодович был отравлен татарами, и в этом же году его сыновья Александр и Андрей отосланы Батыем в Монголию, где удерживались великим кааном до 1249 г. Каан Гуюк предпринял политический шаг, которому нельзя отказать в дальновидности. Он вручил Александру Киев и «всю Русскую землю», а Андрею — Владимир. Тем самым великое «русское» княжение, которое при Ярославе сочетало в себе и фактическую, и юридиче- скую власть, теперь было разделено. Александр Ярославич стал старейшим среди русских князей, но реальная сила фактической власти оказалась в руках его брата. В 1252 г., после смерти Батыя, Александр предпринимает решительные шаги к ликвидации этого двусмысленного положения. Силами «Неврюевой рати» он вынуждает Андрея Ярославича бежать за пределы русских земель и садится на владимирское княжение.

С этого момента юридический центр «русского княжения» навсегда переносится в Северо-Восточную Русь. Деятельность Александра по объединению обеих властей несла в себе патриотическую идею единства Русской земли в эпоху ее величайших испытаний. Что касается Новгорода, то там эта деятельность приводит к закреплению новых форм отношения республиканской и княжеской власти.

Со времени возникновения союзнических отношений Новгорода и Ярослава Всеволодовича суверенитет князя над Новгородом носил личный характер. В основе этих отношений лежал традиционный принцип «вольности в князьях». Приглашение князя не связывалось с его положением в княжеской иерархии. Ярослав в 1225 г., когда новгородцы позвали его на стол, был переяславским князем так же, как и в 1230 г., когда он сменил на новгородском столе Ростислава Михайлови- ча. Напротив, когда Ярослав в 1236 г. занял киевский стол и тем самым приобрел номинальные права великого князя «русского», новгородское княжение переходит к его сыну, который в этот момент вообще не владел каким-либо уделом.

Иерархическая эволюция Александра Ярославича меняет схему взаимоотношений коренным образом. С 1252 г. на Новгород распространяется не только личный суверенитет Александра как участника союзнического договора с Новгородом, но и суверенитет Александра как великого князя, официального главы русских князей. Вопрос о принадлежности новгородского стола встал в связь

52 ÏÑÐË. Ò. 2. Ñ. 340.

206	Глава 4

ñвопросом о принадлежности великого княжения. Мы увидим далее, как последовательно осуществляется в Новгороде принцип поддержания суверенитета великого князя.

Однако немаловажное значение имеет и другое обстоятельство. Возникновение суверенитета великого князя над Новгородом произошло в ходе событий, не имеющих прямого отношения к новгородской политике. Оно было связано

ñличной карьерой Александра, получившего новгородский стол в тот момент, когда был лишь безземельным князем. Проблема признания или неприятия великокняжеского суверенитета поэтому могла возникнуть только в 1252 г., когда перед новгородским боярством четко обозначились два возможных пути развития его государственности: путь признания суверенитета великого князя, преимущества которого для боярства заключались в общей слабости, практической номинальности великокняжеской власти в эпоху еще не начавшегося собирания русских земель и удаленности Новгорода от великого князя 53, и сепаратистский путь неприятия этого суверенитета, «вскормления» и поддержки собственного князя, который был бы обязан своим положением новгородскому боярству.

Поскольку эта проблема не только возникла, но и породила в Новгороде внутреннюю борьбу, можно полагать, что сама острота ситуации вызвана тем, что великокняжеская власть и новгородское княжение совместились именно в руках Александра, личный авторитет которого особенно усиливал позиции княжеской власти в Новгороде.

Став в 1252 г. великим князем, Александр оставляет на новгородском столе своего сына Василия, с которым в 1253 г. новгородцы совершают поход к Торопцу на Литву 54. Список новгородских князей не упоминает Василия Александровича, который был только наместником Александра; ряд Александра с новгородцами сохраняет свою силу и после 1252 г.

Â1255 г. новгородцы изгоняют Василия и приглашают на его место из Пскова брата Александра Невского и союзника изгнанного Андрея — Ярослава Ярославича. Эти перемены вызвали поход Александра на Новгород и события, в изложении которых летописец впервые достаточно определенно противопоставляет «менших» и «вятших» людей. Вполне очевидно, что изгнание Василия в действительности было разрывом с Александром, выступлением против суверенитета великого князя над Новгородом и выбором сепаратистского пути.

53Вспомним слова А. С. Пушкина: «Новгород на краю России и соседний ему Псков были истинные республики, а не общины (communes), удаленные от Великокняжества

èобязанные своим бытием сперва хитрой своей покорности, а потом слабости враждующих князей» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 7. М., 1958. С. 621).

54ÍÏË. Ñ. 80, 307.

Посадничество в XIII в.	207

В ответ на требование Александра выдать ему виновников изгнания его сына «меншие» собрались на вече у св. Николы, т. е. на Ярославовом дворище, и дали клятву «како встати всем, любо живот, любо смерть за правду новгородскую, за свою отчину». У «вятших» «бысть совет зол, како победити меншии, а князя ввести по своеи воле». Внук Твердислава Михалко Степанович, который был намечен «вятшими» в посадники, попытался напасть на «менших», что едва не привело к компромиссу между «вятшими» и посадником Онанией, стоявшим на стороне «менших». Онания — сторонник Ярослава Ярославича и один из вдохновителей борьбы с Александром, поскольку великий князь в обмен на прощение требует от новгородцев только лишения его посадничества и избрания посадником Михалки Степановича. Новгородский стол он оставляет за собой и, уходя из Новгорода, не сажает на нем наместника 55.

Противопоставление «менших» «вятшим», совпадающее с политическим размежеванием новгородцев, часть которых сплотилась вокруг Александра Невского и идеи суверенитета великого князя, а другая часть — вокруг Ярослава и сепаратистской идеи независимого новгородского княжения, нуждается в социальной характеристике. С какими слоями новгородского общества отождествляются «меншие» и «вятшие»? М. Н. Тихомиров, подробно исследовавший восстание 1255 г., приходил к безоговорочному отождествлению «менших» и «черных» людей и характеризовал восстание как классовое столкновение черного люда с боярством, в котором классы последовательно противостоят один другому. «Историк классовой борьбы в древней Руси, — писал М. Н. Тихомиров, — в первую очередь должен отметить необыкновенно четкое деление Новгорода на две враждующие стороны: с одной стороны — „меншие“, с другой — „вятшие“ люди, замышляющие против „менших“ „совет зол“, враждебный заговор. В этом делении нет и намека на борьбу концов или сторон Торговой и Софийской, это деление чисто классовое: „меншие“ и „вятшие“. При этом летопись отождествляет „менших людей“ с „черными людьми“, следовательно, с основной массой трудящегося новгородского люда» 56.

Этот вывод, однако, весьма противоречив. Во-первых, летописец достаточ- но ясно изображает территориальное противопоставление сторон Новгорода в ходе борьбы. «Меншие» связаны с Торговой стороной, здесь они собираются на вече; с защитой Торговой стороны связана и система обороны «менших», которые выставляют полк у церкви Рождества на Поле и у церкви св. Ильи против Городища; наконец, летописец прямо говорит о том, что Михалко Степанович со своим полком собирался от Юрьева монастыря напасть на «нашю сторону». Это территориальное разграничение «менших» и «вятших» еще откровеннее

55ÍÏË. Ñ. 80—81, 307—308; ÏÑÐË. Ñ. 4, 38; Ò. 5. Ñ. 188; Ò. 7. Ñ. 160.

56Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. С. 268.

208	Глава 4

будет изображено в рассказе о событиях 1259 г. Далее, возглавлявший «совет зол» «вятших людей» Михалко Степанович принадлежит к боярству Прусской улицы, которое в посадничестве представляли уже три поколения его предков. Если роль территорий в ходе столкновения 1255 г. несомненна, то у нас нет никаких оснований предполагать, что на Торговой стороне во время восстания сконцентрировался только черный люд, а на Софийской — все боярство. Напротив, на стороне восставших остаются посадник и, как можно догадываться, та часть боярства, которая выступала против Александра Невского. Летописец вовсе не отождествляет «менших» и «черных» людей. Активное вмешательство черных людей вызывает колебания посадника Онании, который предупреждает Михалку и оказывается вынужденным защищать жизнь своего посла Якуна от черных людей. Все это заставляет давать иное истолкование социальной сущности «менших».

Прямое отношение к этой проблеме имеют некоторые статьи новгородских княжеских докончаний, в которых отражено аналогичное разделение новгородского общества на «старейших» и «менших». Это разделение отражено начальными формулами большинства докончаний второй половины XIII и XIV вв.: «Благословение от владыце, поклон от посадника, и от тысячкого, и от всех стареиших, и от всех меншиих, и от всего Новагорода господину князю…» 57 Поскольку в других случаях та же формула выражена в сокращенном варианте: «Благословение от владыкы, поклон от посадника, и от тысячкого и от всего Новагорода князю…» 58, можно с уверенностью говорить, что деление на «старейших» и «менших» отражает основное юридическое членение новгородского общества, которое состояло только из «старейших» и «менших». Иными словами, логически допустимы два возможных решения проблемы. Если «старейшие», или «вятшие», отождествляются с боярами, то понятие «меншие» должно охватывать все остальные категории населения Новгорода, включая не только черных, но также житьих и купечество. Если же «меншие» является синонимом черных людей, то под «старейшими», или «вятшими», следует понимать не только бояр, но и житьих. Правильность такого подхода подтверждается тем обстоятельством, что в начальных формулах позднейших договоров выражению «от всех старейших и от всех менших» соответствует более подробное перечисление: «от бояр, и от житьих людеи, и от купцов, и от черных людеи» 59.

Указания для правильного решения поставленной проблемы содержатся в принципиальном тождестве ранних формул: «от всех старейших и всех менших

57ÃÂÍÏ. Ñ. 19, ¹ 9; ñð. ¹ 2, 3, 6, 7, 10, 15.

58Òàì æå. Ñ. 18, ¹ 8; ñð. ¹ 4, 5, 11—14, 16, 18.

59В самой ранней формуле такого типа (1372 г.) упоминание купцов отсутствует (Там же. ¹ 17, 21).

Посадничество в XIII в.	209

èот всего Новгорода» и «от посадника и от тысяцкого и от всего Новгорода». В последнем случае упоминанием посадника и тысяцкого обозначено представительство от тех же «старейших» и «менших». Характер представительства этих двух должностных лиц для рассматриваемого времени достаточно ясен. Если посадник возглавлял боярское управление, то место тысяцкого четко обозначено в «Рукописании Всеволода»: тысяцкий был представителем житьих и черных людей. Следовательно, связывая «старейших», или «вятших», с боярством, мы в «менших» должны видеть всю совокупность остальных слоев Новгорода, не располагавших правом участия в высшем государственном органе.

Следует обратить особое внимание на несомненное существование кастовости новгородского боярства в XIII в. Наблюдения над списками посадников и тысяцких этого времени показывают, что эти списки не пересекаются. Имена посадников постоянно соединяются между собой линиями генеалогических связей, но все имена тысяцких стоят вне системы этих связей. Кастовая изолированность боярства еще более углубляет рубеж, отделяющий его от «менших».

Принадлежность житьих к «меншим» подтверждается также сравнением двух документов, которые относятся к более позднему времени, но, отражая динамику развития социальной терминологии в Новгороде, могут быть использованы и в данной связи. Имеются в виду «Устав Ярослава о судах святительских», сохранившийся в редакциях не ранее рубежа XIV—XV вв., и Новгородская судная грамота XV в.

«Уставе Ярослава» проведено четкое деление между «великими боярами»

è«меншими боярами». Ставки штрафов за оскорбление жен и дочерей «великих» бояр в пять раз превосходят ставки штрафов за аналогичные оскорбления жен и дочерей «менших» бояр 60. Ниже «менших» бояр в том же уставе стоят «нарочитые люди» и «простая чадь». Принято считать, что терминология документа целиком заимствована из болгарского права 61. Однако даже при таком заимствовании терминология, чтобы не стать бессмысленной, должна соответствовать реальным социальным градациям русского общества. Это соответствие прослеживается и в Новгородской судной грамоте, где установлено следующее взыскание за наводку: «На виноватом на боярине 50 рублев, а на житьем двадцять рублев, а на молодшем десять рублев» 62. По смыслу законодательства цитированная статья не включает в перечисление категории социально зависимых людей. И здесь штрафы «молодших» в пять раз меньше штрафов бояр.

60НПЛ. С. 481, 483. «Аще кто умчит девку или понасилит, аще боярьская дщи будеть, за сором еи 5 гривен золота, а митрополиту 5 гривен золота. Аще будеть менших бояр, еи гривна золота, а митрополиту гривна золота…» и другие аналогичные статьи.

61Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. С. 214.

62Памятники истории Великого Новгорода / Под ред. С. В. Бахрушина. М., 1909. С. 58.

210	Глава 4

Житьи в Судной грамоте занимают промежуточное положение между боярами и молодшими («меншими»), однако соответствующая им градация в «Уставе Ярослава» отсутствует вообще. Принадлежность этой категории к социальным новообразованиям XIV в. уже отмечалась в литературе 63.

Сравнивая все эти показания, мы склоняемся к выводу о том, что под «меншими» XIII в. следует понимать ту часть новгородских землевладельцев-вечни- ков, которые не обладали правом участия в высшем республиканском управлении и противопоставлялись «вятшим», или «великим», боярам, а в дальнейшем своем развитии выделили из себя категорию житьих. По-видимому, «простая чадь», или «черный люд», уже в XIII в. отличался от «менших», занимая низшую сравнительно с ними ступень социальной лестницы.

Предложенная социальная характеристика «менших» и «вятших» людей не противоречит и сведениям о территориальном делении «менших» и «вятших» в ходе восстания 1255 г. Если обособление «вятших» связано в первую очередь с их преимущественным участием в государственном управлении, особая связь «вятших» с Софийской стороной в середине XIII в. закономерна, так как республиканское управление в первой половине XIII в. находилось главным образом в руках боярства Прусской улицы.

Âсвязи с этим определенное значение имеет вопрос о сущности летописного термина «совет зол». Исследователи вкладывают в этот термин эмоциональную окраску, видя в нем выражение сочувствия летописца «меншим» людям.

Ì.Н. Тихомиров переводил его как «враждебный заговор». В самом деле, в той части летописи, которая повествует об Онаньи, сочувствие летописца явно на стороне «менших» людей. Сам летописец связан с Торговой стороной, которую он называет «нашей стороной». Это сочувствие остается неизменным и в той части рассказа, которая излагает события 1256—1257 ãã.

Â1256 г. новгородцы посылают за Александром Ярославичем, который во главе новгородского войска совершает поход на Емь, после чего оставляет на новгородском столе своим наместником Василия Александровича. В 1257 г. в Новгород приходит весть о намерении татар взять на новгородцах тамгу и десятину, «и смутишася людие чрес все лето». В начале сентября умер бывший посадник Онанья, а зимой был убит посадник Михалко Степанович, по поводу чего летописец замечает: «Аще бы кто добро другу чинил, то добро бы было; аще кто под другом яму копает, сам ся в ню впадет». По приходе татарских послов Василий Александрович бежал в Псков, а новгородцы отказались платить тамгу и десятину, вручив послам только подарки хану. Александр Невский выгоняет Василия из Пскова и отправляет его в Низовские земли, расправившись также с неким Александром и его дружиной, сопровождавшими татар-

63 Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. С. 166.

Посадничество в XIII в.	211

ских послов в Новгород и не добившимися там успеха. По этому поводу летописец снова замечает: «Всяк бо зло дея, зле да погибнеть». Посадничество получает Михаил Федорович, приведенный из Ладоги 64.

Однако весь следующий кусок летописного текста принадлежит иному летописцу, который живет на Софийской стороне и сочувствует «вятшим» людям. Под 1259 г. рассказывается о том, что татарские баскаки вновь появляются в Новгороде, теперь уже в сопровождении самого Александра Невского. В Новгороде начинается «мятежь велик», «тогда издвоишася людие: кто добрых, тъ по святои Софеи и по правои вере; и створиша супор, вятшим велят ся няти меньшим по числу». Снова выступает на сцену «совет зол»: «И умыслиша свет зол, како ударити на Новъгород на ону сторону, а друзии озером на сю страну», однако теперь «совет зол» оказывается на одной стороне с летописцем. Вооруженного столкновения не произошло: «И убоявъшися, почаша ся возити на одину страну к святеи Софеи, ркуще: „положим главы своя у святеи Софеи“». Князь и баскаки съезжают с Городища, угрожая Новгороду войной, и тогда новгородцы соглашаются на перепись «злых советом». Летописец находится здесь в трудном положении, он не может сочувственно относиться к татарам и поддержавшему их князю Александру, он записывает речи «менших»: «Творяху бо собе бояре легко, а меншим зло». Однако он стремится выгородить и бояр: «И поча- ша ездити окааньнии по улицам, пишюще домы крестияньскыя: зане навел Бог за грехы наша ис пустыня звери дивия ясим силных плоти и пити кровь боярскую» 65. Трудно представить себе, что, придерживаясь сочувственной боярам версии, летописец и здесь приравнивает «совет зол» — «совету злых».

Представляется, что термин «совет зол» не является способом выражения симпатий и антипатий летописца, И. И. Срезневский в своем «Словаре» для слова «зъло = зло» указывает несколько значений, в одном из которых это слово является лишь другим написанием слова «з±ло». Чрезвычайно близки по написанию и слова «зълыи» (злой) и «з±лыи» (сильный, превосходящий) 66. Последнее по существу является синонимом понятию «вятший». Применение термина «совет зол» в столь разнородных по своей эмоциональной окраске текстах позволяет думать, что в действительности речь в них идет о «совете зелых»,

ò.е. тех же «вятших» бояр, что не было понято позднейшим редактором свода. Политика «вятших» бояр в период великого княжения Александра Яросла-

вича определяется достаточно четко. Боярская верхушка, сосредоточившая в своих руках высшую государственную власть, избирает путь поддержки вели-

64ÍÏË. Ñ. 82, 309; ÏÑÐË. Ò. 4. Ñ. 38.

65ÍÏË. Ñ. 82—83, 310—311.

66Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1. СПб., 1893.

Ñ.1000—1014.

212	Глава 4

кого князя и признания его суверенитета над Новгородом. Если в первые годы после занятия Александром великокняжеского стола внутри правящего боярства еще имеются колебания, которые приводят к конфликту между посадником Онаньей и советом «вятших» бояр, теперь идея суверенитета великого князя разделяется представителями разных групп боярства. «Вятшие» бояре безоговорочно поддерживают Александра Ярославича в 1259 г., хотя посадничество в это время принадлежит человеку, который пришел к власти в тот момент, когда Новгород вступил в конфликт с Александром и разделался с его ставленником Михалкой Степановичем.

Устремления этой политики могут быть оценены с разных точек зрения. Признание суверенитета великого князя над Новгородом вело к консолидации наиболее действенных сил, способных организовать оборону СевероЗападной Руси от иноземного вторжения, и таким образом выполняло одну из важнейших государственных задач. Оно практически ликвидировало отдельное новгородское княжение и укрепило позиции боярства во внутреннем управлении Новгорода. Учтем при этом, что признание суверенитета Александра над Новгородом явилось в то же время и союзом боярства с наиболее реальной военной силой вне Новгорода и что заключение этого союза совпало с усилением социального недовольства и политической борьбы в Новгороде, когда «вятшее» боярство столкнулось не только с «простой чадью», но и с «меншим» боярством.

Очевидно, что взаимоотношения республиканской и княжеской власти в этот период становятся весьма сложными и противоречивыми. Добившись практи- ческого ослабления княжеской власти в Новгороде, боярство в то же время вынуждено использовать помощь князя в своей внутренней политической и социальной борьбе и идти на уступки князю. Обратившись к некоторым позднейшим документам, мы обнаружим в них прямые указания на то, что такие неизбежные уступки были сделаны. Во всех договорах Новгорода с преемником Александра — Ярославом Ярославичем — имеется пункт о злоупотреблениях Александра: «А что был отъял брат твои Александр пожне, а то ти, княже, не надобе. А что, княже, брат твои Александр деял насилие на Новегороде, а того ся, княже, отступити 67.

ПОСАДНИКИ 1260—1280-х гг.

После завершения татарской переписи в 1259 г. Александр Ярославич уходит из Новгорода во Владимир и оставляет наместником на новгородском сто-

67 ÃÂÍÏ. Ñ. 10—12, ¹ 1—3.

Посадничество в XIII в.	213

ле своего сына Дмитрия. Дмитрий Александрович, подобно своему предшественнику Василию, не был самостоятельным князем и участником ряда с новгородцами. До смерти Александра 14 ноября 1263 г. он лишь представляет своего отца, на что, в частности, указывает начальная формула договора Новгорода с немцами, заключенного в самом начале 1260-х гг.: «Се аз князь Олександр и сын мои Дмитрии с посадником Михаилом, и с тысяцьким Жирославом, и с всеми новгородци и т. д.» 68. Имя Дмитрия Александровича отсутствует и в соответствующей части летописного списка новгородских князей.

Однако особый ряд Дмитрия с Новгородом не был заключен и после смерти Александра Невского. Новгородцы, по-видимому, выжидают, как будет решен в Орде вопрос о великом княжении. В начале 1264 г. этот вопрос решается в пользу Ярослава Ярославича. Новгородская реакция на это решение говорит о торжестве принципа великокняжеского суверенитета над Новгородом 69.

Начало новгородского княжения Ярослава Ярославича принято датировать 27 января 1265 г. 70. Однако правильность такой датировки сомнительна. В Новгородской Первой летописи сообщение о смерти Александра записано под 6771 г., что соответствует мартовскому счислению. Сообщение об изгнании Дмитрия помещено там под 6772 г., а о вручении Ярославу новгородского стола 27 января — под 6773 г. Рассказ 6776 г. придерживается ультрамартовского цикла, поскольку сообщение о Раковорской битве 18 февраля 1268 г. приходится здесь на конец 6776 г. В дальнейшем ультрамартовского счисления летописный рассказ придерживается вплоть до 6782 или 6783 г. 71 Следовательно, стык мартовского и ультрамартовского кусков текста падает на одну из дат между 6771 и 6776 гг. А. А. Зимин, обратив внимание на то обстоятельство, что, в отличие от Новгородской летописи, Московский свод конца XV в. относит вокняжение Ярослава к 6772 г., полагал, что Московский свод употребляет мартовское, а Новгородский — ультрамартовское счисление, что соответствует 1265 г. Однако последовательное сравнение обоих сводов показывает, что в рассматриваемой части они придерживаются одного и того же счисления, только в Московском своде фраза о во-

68ÃÂÍÏ. Ñ. 56, ¹ 29.

69ÍÏË. Ñ. 84, 313.

70Зимин А. А. О хронологии договорных грамот Великого Новгорода с князьями XIII—XV вв. // Проблемы источниковедения. V. М., 1956. С. 302.

71Под 6779 г. говорится о солнечном затмении «в неделю 5 недели поста» (НПЛ.

Ñ.89, 321), что соответствует 31 марта 1270 г. Под 6782 г. имеется сообщение о смерти архиепископа Далмата 21 октября в субботу (Там же. С. 322): суббота 21 октября была в 1273 г. Но уже в рассказе 6784 г. употреблен снова мартовский стиль, так как здесь говорится о приходе архиепископа Климента в Новгород с поставления 2 августа «в неделю», а воскресение 2 августа соответствует 1276 г.

214	Глава 4

княжении Ярослава перенесена из начала 6773 г. в конец 6772 г. как анахронистическая, поскольку январское событие, описанное ранее всех остальных событий года, может относиться только к предшествующему году.

С другой стороны, псковские летописи, пользуясь мартовским счислением, относят начало княжения Довмонта в Пскове к 6773 г. 72, тогда как в Новгородской Первой летописи и в Московском своде это событие датировано 6774 г. 73, что указывает на употребление в обоих сводах ультрамартовского счисления в 6774 г. Таким образом, получается, что 6774 г. в Новгородской Первой летописи соответствует 1265/1266 г., 6773 г. — 1264/1265 гг., начинаясь с изложения январского события 1264 г., а на долю 6772 г. остается промежуток от смерти Александра в ноябре 1263 г. до приглашения Ярослава в январе 1264 г., т. е. часть событий, относящихся к предшествующему 6771 мартовскому году. Такое наложение неизбежно при сведении разных летописных кусков, использующих отличные годовые циклы.

Предложенный расчет подтверждается и обращением к акту, содержание которого имеет прямое отношение к событиям первой половины 1260-х г. Имеется в виду договорная грамота Новгорода с Готским берегом, Любеком и немецкими городами о мире и торговле, которая была заключена после победоносного похода новгородцев на Юрьев осенью 1262 г. от имени Александра, Дмитрия, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава 74. Эта грамота вопреки

ååавторству скреплена печатями князя Ярослава Ярославича.

Âлитературе имелись попытки объяснить это несоответствие особой ролью Ярослава Ярославича в походе под Юрьев. Ярослав, будучи старейшим из уча- стников похода, скрепил договор своими печатями, так как самого Александра, отправившегося в это время в Орду, не было налицо 75. Это объяснение до некоторой степени подкрепляется версией древнейшей редакции жития Александра Невского 76. Однако оно противоречит и показаниям Новгородской летописи, в которой предводителем новгородцев назван Дмитрий Александрович, а

72Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 123; Вып. 2. М., 1955. С. 16.

73ÍÏË. Ñ. 314; ÏÑÐË. Ò. 25. Ñ. 146.

74ÃÂÍÏ. Ñ. 56, ¹ 29.

75Лихачев Н. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. Вып. 1. С. 40; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV—XV ââ. ×. 1. Ñ. 259.

76«Великии жъ князь Александр Ярославичь поиде к цареви, дабы отмолил люди от беды, а брата своего меншаго Ярослава и сына своего Дмитрея посла с Новгородцы на Западныя страны и вся полки своя с ними отпусти. Поиде жъ Ярослав с сыновцем своим в силе велице и плениша град Юрьев Немецкий и возвратишася во свояси со многим полоном и с великою честью» (Бугославский С. К вопросу о первоначальном тексте жития великого князя Александра Невского // Известия Отделения русского языка

èсловесности. 1914. Т. 19. С. 288).