/////////////////////////////////////////// Учение Парменида о бытии

Дагаева Алёна группа 101 

Содержание Введение 1.   Парменид Великий      «Мнения», или учения о кажущемся мире2.  Философское учение  «О природе»,  или учения о бытии или учения о кажущемся мире3. Бытие – как масса в форме шара  4.  Закон противоречия «что есть, того нет»  5. Историко-философская схема Парменида  6.  Стих «Мышление и бытие — одно и то же», как  онтологическая теория познания Парменида   7. Спор  философов о имматериальности  и материальности бытия  у  Парменида  8. О чувствах 9. О Ложности теории  Заключение  Список литературы          ВведениеВыбор  темы реферата Учение Парменида о бытии обусловлен тем, что меня заинтересовала полемика многих видных философов о данном учении. Эта полемика дает возможность показать многогранность толкования и важность этого учения.  Любопытным явилось и то, что учение Парменида стало своего рода возражением учению Гераклита. Если эфесский мыслитель воспевал противоречивый и постоянно изменчивый мир, то Парменид утверждал как раз обратное - в мире царит неподвижность и непротиворечивость. Само запрещение противоречия - своего рода закон мышления, ибо чтобы мыслить противоречиями, нужно иметь две головы, иначе противоречивые мысли не могут быть поняты.Бытие Парменида совершенно идеально («durchaus ideel»,оно отнюдь не пространственноматериальная масса; эта умопостигаемая сущность совершенно лишена чувственного содержания. Парменид первый отрицает существование мира (а не учит о бытии единого мира). Он признает лишь существование единого Бога (его бытие – Бог).                1.   Парменид Великий   Парменид Великий[1], «диво глубокомыслия»[2], «пророк истины, сделанный из железа»[3], основатель одной из влиятельнейших философских школ древности, был родом из города Элей (в Великой Греции). Вся древность высоко чтила его, как великого мыслителя и как образец высоконравственной жизни («Парменидовский образ жизни» вошел в поговорку). Относительно времени его жизни мы имеем два противоречивых свидетельства. Аполлодор и Диоген Лаэрций относят его акме к 69 олимпиаде (около 500 г). С другой стороны, Платоновские диалоги  говорят о встрече юного Сократа с 65-летним Парменидом. Эта встреча должна была произойти около 450 г., и, следовательно, Парменид оказывается практически ровесником Гераклита. Мнение Платона как будто подтверждает и свидетельство о том, что Парменид был одно время учеником Ксенофана. Впоследствии Парменид сам стал главой философской школы, сторонники которой получили прозвание элеатов (от названия г. Элея).Из обстоятельств жизни Парменида мы знаем лишь то, что он происходил из богатого и знатного рода, вначале принимал участие в государственной жизни своей родины, для которой составил законы, но впоследствии под влиянием пифагорейца Аминия посвятил себя всецело философии.   2.  Философское учение  «О природе»,  или учения о бытии или учения о кажущемся мире Философское учение изложено Парменидом в сочинении "О природе", написанном гекзаметрами. От этой философской поэмы целиком сохранился "Пролог", значительные фрагменты из первой части и некоторые куски из второй части. Свои мысли Парменид вкладывает в уста некой богини, которая призывает в свои божественные чертоги юного Парменида. Путь к богине Парменид описывает в прекрасных образах - карета, запряженная "мудрыми конями", в которой по всей Вселенной летит на встречу с богиней Парменид; управляющие ею Девы Дочери Солнца; Ворота путей Дня и Ночи; грозновозмездная Правда, стерегущая двойные ключи от этих ворот. И, наконец, сама богиня, обещающая открыть Пармениду великое знание об истинном и неистинном. Этому описанию посвящен "Пролог" поэмы.В дидактической поэме «О природе» Парменид изложил свое мировоззрение, которая состоит из введения и двух глубоко различных по содержанию частей: «Истины», или учения о бытии, и «Мнения», или учения о кажущемся мире. Введение представляет собой художественное описание путешествия к богине, от лица которой излагаются все даваемые в поэме учения[4]. Таким образом, источником познания объявляется божественное откровение и вместе с тем познание характеризуется не как чисто интеллектуальный процесс, но как могучее эмоциональное переживание, выражению которого и служат поэтические образы введения[5]. В первой части поэмы богиня советует не доверять чувствам и зовет на путь логического мышления. И действительно, приводимые далее доказательства ведутся по методу строгой дедукции. Может быть, это — самые ранние в истории мысли, за исключением математического знания, образчики дедукции. По крайней мере, Эвдем[6] говорит, что до Парменида философы высказывали свои мнения «без логических доказательств». Философский метод Парменида весьма оригинален[7]. Он заключается в следующем: Парменид задается вопросом, каковы основные предпосылки всех мыслимых мировоззрений, и находит, что всевозможные миросозерцания покоятся на одной из следующих трех предпосылок: 1) только бытие есть, небытия нет; 2) не только бытие, но и небытие существует;  3) бытие и небытие тождественны. Далее Парменид исследует каждую из этих предпосылок. Основное положение истинного мировоззрения: «бытие есть, небытия нет» доказывается выведением из понятия бытия мыслимых в нем признаков: тождества, неизменности, вневременности, нераздельного единства и законченности в себе. Однако мысль первого диалектика весьма часто не в состоянии достигнуть полного осуществления своих стремлений и ей не удается строго провести те определения, которые она развивает[8].  Тождество и неизменяемость бытия влекут за собою отсутствие у Парменидова бытия какого бы то ни было качественного и количественного разнообразия (бытие — совершенно однородно; не может быть бытия в одном месте больше, в другом меньше), а также отрицание у бытия движения. Безвременность бытия выражается в отрицании у него прошедшего и будущего и стоит в самой тесной связи с его абсолютным тождеством и неподвижностью. Все это совершенно исключает из понятия бытия всякую мысль о возникновении и уничтожении. Наконец, законченность бытия в себе (его совершенство) говорит нам, что оно самодовлеет: в нем все и ничего вне его; из этого совершенства бытия выводится его шаровидная форма и, наконец, его единственность (наряду с бытием нет другого бытия). Однако, если, с одной стороны, нельзя отказать великому элейцу в неустрашимой смелости мысли. Некоторые историки находили здесь пробел: показано лишь, что сущее не может возникнуть из не сущего, но не показано, что оно не может возникнуть из другого сущего; равным образом не показано, что нет исчезновения. М. Мандес заметил, что Пармениду и не было надобности давать подобные доказательства. Вместо частных доказательств он ставит весь вопрос на принципиальную почву. Общие основные положения его таковы: Всякое утверждение, допускающее бытие небытия, не истинно. Возникновение есть переход от небытия в бытие, уничтожение — переход от бытия к небытию. Следовательно, ничто не возникает, ничто не погибает. Только при наличности понятия небытия возможны и понятия о настоящем, прошедшем и будущем.   3. Бытие – как масса в форме шараБытие мыслится Парменидом, как имеющая форму шара масса вещества, лежащая неподвижно, а безвременность бытия у него приводится к формуле бытие всегда целиком во всей своей совокупности присутствует в настоящем. Нельзя не видеть, что в этом представлении не осуществлены во всей чистоте все те признаки, которые открывает мысль Парменида в понятии бытия (сам Парменид этого несоответствия, конечно, не замечает). Вместо того, чтобы исключить из бытия все временные и пространственные свойства, Парменид останавливается на полпути: он говорит о бытии в настоящем времени и приписывает бытию пространственную форму шара.           Уже Платон (Софист 244 е) отметил, что в таком случае бытие Парменида не является совершенным единством, но имеет середину и концы. Вместе с тем, конечно, оно не оказывается абсолютно однородным, тождественным и неделимым. Переходя к двум другим предпосылкам («путям заблуждения»), Парменид опровергает их указанием: на неосуществимость в мысли противоречия[9].                                                                       4.  Закон противоречия «что есть, того нет»М.Троицкий (Учебник логики, кн. II, стр. 85,92,95) находит у Парменида первые следа учения об аксиомах логики, а именно, в формуле Парменида: «Что есть, то есть» он видит указание на начало тождества; путь же к заблуждению — «что есть, того нет».  Ремке говорит: «Парменид знает уже закон противоречия, как основное положение исследующего мышления».  Когда мы говорим: «небытие существует» или «бытие и небытие тождественны», то мы делаем небытие бытием. Между тем весь смысл понятия небытия заключается в том, что оно не есть бытие. Следовательно, небытия нельзя ни помыслить, ни высказать, так как, осуществляя его в мысли или в слове, мы незаконно и незаметно для себя подменяем его бытием[10]. Поэтому небытие у Парменида является, по остроумному выражению М. Мандеса, «вспомогательным понятием, одним из тех математических символов, которые вводятся только для проведения доказательства». Однако понятие небытия у Парменида служит не только рычагом аргументаций, но имеет и некоторое позитивное значение. А именно, подобно тому как понятие бытия у него совпадает с материальной массой (непроницаемым плотным шаром), так понятие небытия он отождествляет с пустым пространством[11]. Так как Парменид отрицает существование пустого пространства, бытие считает протяженным, то прав П.Таннери, называющий бытие Парменида картезианской материей[12]. Отрицание пустого пространства служит у Парменида новым подтверждением неподвижности бытия, неосуществимости движения.   5.  Историко-философская схема Парменида Уже теперь мы можем видеть, насколько силен исторический элемент в поэме Парменида Г Дильс полагает, что у Парменида можно усмотреть древнейшую историю философии, но он имеет в виду вторую часть поэмы, которую понимает как испытание учений предшественников Парменида. Однако, как мы видим, скорее в первой части дана общая оценка доэлеатовской философии в ее главнейших направлениях. Милетскую философию Парменид критикует, по-видимому, в лице ее завершителя Анаксимена. По крайней мере, он нападает на теорию разрежения и сгущения первовещества, введенную Анаксименом. Милетская философия, с точки зрения Парменида, есть непоследовательный монизм: если вскрыть ее предпосылки, то она окажется замаскированным дуализмом. Явно дуалистическим является пифагорейское мировоззрение. Таким образом, милетское и пифагорейское мировоззрение Парменид объединяет в одной формуле: не только бытие, но и небытие существует; различие между ними лишь в том, что пифагореизм сознательно принимает и развивает эту предпосылку, которая в скрытой и неразвитой форме лежала в основе философии милетцев[13]. Другое учение, опровергаемое Парменидом, учение о тождестве бытия и небытия является сознательной предпосылкой мировоззрения Гераклита и его приверженцев. В сущности, гераклитизм стоит в таком же отношении к пифагореизму, в каком пифагореизм к милетской философии. Он выявляет, проясняет и развивает то, что бессознательно лежало в основе пифагорейской философии. Учение о бытии небытия покоится на скрытой предпосылке тождества бытия и небытия. Такова историко-философская схема Парменида: милетская философия (монизм, покоящийся на дуалистической предпосылке), пифагореизм (учение о бытии небытия) и гераклитизм (учение о тождестве бытия и небытия) — три ступени, из которых каждая последующая является как бы самосознанием и углублением предыдущей. Последнее слово всего этого развития — философия Гераклита и его приверженцев. На них яростно обрушивается Парменид, называя их людьми «о двух головах», «пустоголовым племенем, у которого во всем имеется обратный путь». Итак, мы видим, что в первой части своей поэмы Парменид, подобно Аристотелю в первой книге «Метафизики», оценивает с точки зрения своих категорий все предшествовавшие учения о сущем.    6.      Стих «Мышление и бытие — одно и то же»,как онтологическая теория познания ПарменидаВесьма важное значение для понимания Парменидова бытия имеет стих: «Мышление и бытие — одно и то же», в котором резюмируется онтологическая теория познания Парменида в противоположность его эмпирической теории познания, данной во второй части поэмы. Это изречение уже в древности (например, Платон и Аристотель, см. В 7) склонны были понимать в смысле: единственно возможное содержание мышления есть чистое бытие. Исследованию этого положения посвящает Платон свои диалоги: «Софист» и «Парменид», в которых показывает, что строгая дедукция понятия чистого бытия должна дать иные результаты по сравнению с теми, какие мы находим у исторического Парменида: понятие чистого бытия, как таковое, исключает не только прошедшее и будущее, движение, множественность, делимость, всякое качественное и количественное различие, но равным образом и тождество, покой, всякую временность и пространственность, и даже единство и неделимость. Чистое бытие совершенно непостижимо и невыразимо. Одним словом, Платон вскрывает, что основоположение Парменида: «нет ничего, кроме самого бытия», при строгом проведении его, ведет не к монизму и сингуляризму[14], как думал Парменид, но к нигилизму (о чистом бытии нельзя даже сказать, что оно едино, так как понятие единства есть нечто другое по сравнению с понятием бытия). Платон доказывает, что мышление не может иметь своим содержанием одно понятие (будь то понятие бытия, или единства, или какое-либо другое), что мышление всегда совершает переход от одного понятия к другому и что небытие должно быть признано в некотором отношении существующим. Однако исторический Парменид не совпадает с тем «исправленным» Парменидом, с которым полемизирует Платон: его бытие, хотя и насчет несовершенства диалектического развития мысли, богаче содержанием. На самом деле, Парменидово бытие не только наделено целым рядом умопостигаемых признаков (как тождество, единство и т. п.), но оно даже пространственно и вещественно. Поэтому, учение Парменида о тождестве мышления и бытия заключает в себе целый ряд положений:  1) бытие есть предметное содержание мышления, 2) нет мышления, которое не было бы вместе с тем бытием,  3) логически значимому соответствует подлинная действительность,  4) существует лишь то, что мыслится, 5) субъект и объект мышления совпадают (мысль познает в сущности самое себя), 6) мысль пространственнопротяженна[15] и материально-вещественна, 7) тождественны следующие четыре утверждения: бытие существует, мысль существует, бытие мыслится, мысль мыслит себя. Здесь кажется уместным остановиться на вопросе, можно ли называть Парменида первым идеалистом или правильнее вместе с Дж Бернетом считать его отцом материализма.                          7. Спор  философов о имматериальности  и материальности бытия  у  ПарменидаГегель, Брандис, Риттер, Швеглер, Е Дюринг, Наторп, Кинкель, П. Дейссен и др. признают Парменида чистым идеалистом, относя все неудобные для их понимания выражения Парменида на счет образности его поэтического языка. Боймкер, Целлер, Дильс, А Деринг, Гильберт (не говоря о других) не находят у Парменида имматериальности бытия. А по мнению Джона Бернета. весь материализм зависит от Парменидовской точки зрения на реальность (в частности атомы Демокрита обладают именно Парменидовским М. Мандес сочувствует взгляду Наторпа, по которому сущее Парменида есть «такое существование, которое лежит за пределами всех отношений пространства и времени», и вместе с ним находит у Парменида лишь сравнение бытия с шаром. Сверх того. М. Мандес     предлагает новое доказательство в пользу этого положения. Мир «мнения» у Парменида есть шар и: стало быть, это неправда. На это можно возразить; мир «мнения» ограничен, следует ли отсюда, что истинно сущее не ограничено? Об отношении истинного бытия к миру мнения  бытием). Имея в виду конкретность мировоззрения Парменида, Дж. Вернет требует, чтобы, говоря об учении Парменида. избегали термина «бытие» и употребляли вместо него описательное выражение «то, что существует». При решении указанного спорного вопроса мы поставлены в трудное положение подвести учение древнего мыслителя под современные философские категории, притом далеко не установившиеся, колеблющиеся в зависимости от принадлежности к той или другой философской школе. В самом деле, между тем как представители марбургской школы научный материализм в лице Демокрита относят к идеалистическому направлению, понимая атомы Демокрита, как геометрические фигуры, наделенные непроницаемостью, тяжестью и движением, усматривая во всех упомянутых свойствах атомов не чувственные качества, но создание ума, для других историков философии (например, для Целлера) достаточно одной пространственности бытия для того, чтобы исключить какого-либо мыслителя из ряда идеалистов. С другой стороны, одни считают материализмом уже примитивное мировоззрение, другие признают, что материалистическая точка зрения на мир впервые была открыта Левкиппом и Демокритом, Дж. Вернет видит основателя материализма в Пармениде и считает его последователями Эмпедокла, Анаксагора, Левкиппа и Демокрита, а Деринг с трудом отыскивает одного единственного материалиста в древности — Гиппона. Несомненно, что в каждом из указанных случаев имеется в виду особое понимание материализма. В нашу задачу здесь не входит рассмотрение того, как понимает категории идеализма и материализма тот или другой историк философии. Мы полагаем, что название материализма более всего заслуживает такая философская система, которая принимает в качестве первоосновы всего существующего мертвое вещество, лишенное всякой органической и психической жизни, — система, в которой жизнь рассматривается, как нечто несущественное, вторичное и производное. Равным образом идеалистической мы назовем такую систему, где все сводится к мысли и выводится из нее. Подводя мировоззрение Парменида под эти категории, мы открываем здесь единственный в своем роде случай, когда крайний идеализм совпадает с крайним материализмом. В самом деле, его вещество безжизненно (не обладает даже движением) и не наделено никакими психическими свойствами (оно тождественно с мыслью, но мысль не есть его свойство). С другой стороны, Парменид сводит все к мысли, отрешенной как от индивидуального субъекта, так и от других сторон духовной жизни (особенно от иррационального начала); эти черты и являются наиболее характеристичными для идеализма.           Последнее слово учения Парменида заключаетсяв абсолютном отождествлении мысли и вещества; мы войдем в строго монистический строй мышления Парменида только в том случае, если уясним себе, что для него мысль и вещество не две стороны или два проявления одного итого же, не одна сущность, рассматриваемая с двух разных точек зрения, но они абсолютно тождественны.      Метафизическую позицию всех мыслителей до Парменида можно охарактеризовать, как гилозизм. Деринг[16] правильно отмечает, что Парменид первый порывает с этой точкой зрения. Каким же образом он это делает? Отрицанием у вещества жизни, движения и качественного разнообразия, удалением из области духа всего, за исключением логического мышления, сфера которого притом ограничивается лишь одним единственным понятием бытия, и, наконец, тем абсолютным отождествлением, какое он делает между чистым веществом и бессубъектным мышлением. Шар чистой материи, с одной стороны, и понятие чистого бытия, с другой, соединенные знаком равенства, вот все, что осталось в результате.   8. О чувствахВ первой части поэмы Парменид приглашает совершенно отрешиться от чувственного опыта «Не вращай бесцельно глазами, не слушай ушами, в которых раздается (только) шум, и не болтай (праздно) языком, но разумом исследуй высказанное мною доказательство», говорит богиня (В 1, 35—37). Псевдо Плутарх сообщает, что Парменид «ощущение изгоняет из области истины». Свидетельства же Аристотеля противоречивы: говоря об элеатах вообще, он то упрекает их в том, это они «оставили без внимания ощущение и совершенно пренебрегли им, так как-де должно следовать разуму», и считает такое отношение к фактам «похожим на сумасшествие», то утверждает, что сущим они признавали только чувственный мир, то, наконец, говорит, что Парменид отличал знание «согласно разуму» от мнения «согласно ощущению».   Может быть, противоречивость сообщений Аристотеля зависит от того, что в одном случае он говорит о стремлениях элейской философии, в другом же дает оценку достигнутых ею результатов с своей собственной точки зрения. Подобным образом и X Гомперц[17] говорит; «Парменид, по-видимому чистосердечно верил, что ему удалось изгнать из своей концепции мира все, порожденное восприятиями чувств и, по истине, мы не можем ему поставить в укор то, что он заблуждался в этом отношении и, подобно И. Канту, проглядел чувственное происхождение пространственных представлений». Т. Гомперц находит в шаровидной форме Парменидова бытия отношение к небесному своду, А Бэн — к форме земли. Однако, по нашему мнению, форму Парменидова бытия скорее следует поставить в связь с представлением древних о шаре как самом совершенном, самодовлеющем теле, носящем в самом себе свое определение. Метод Парменида совершенно идеалистичен (П. повсюду апеллирует к логическому умозрению), но объект его умозрения — бытие не идеалистическое (мир мыслей), но пространственное и телесное. Пармениду совершенно чужда основная предпосылка идеалистического понимания; различение умопостигаемого и чувственного миров, как двух совершенно различных объектов. Для Парменида объект умозрения тождествен с объектом чувственного восприятия, только не все определения, какие находит в этом объекте чувственное восприятие, сохраняются мышлением (не все эти определения мышление признает истинными); равным образом, найденная в мысли истинная природа сущего не целиком доступна чувственному восприятию. Сущее Парменида не есть лежащее над мировым целым царство мысли, но оно — это самое мировое целое, поскольку последнее постигается мышлением. Парменид не принимал еще никакой трансцендентальной области наряду с чувственно воспринимаемым миром. Каждое из этих утверждений Боймкера, взятое в отдельности, правильно, но вся его концепция Парменидовой философии совершенно ошибочна вследствие того, что им не учтен лежащий в основе всего Парменидова хода мыслей монизм, исключающий всякую возможность дуализма истинно сущего и являющегося и отвергающий всякое отношение бытия ко множественности явлений. Вследствие этого философия Парменида в изложении Боймкера сводится в конце концов к простому утверждению, что существует только один мир, который неподвижен, как целое, между тем как отдельные части его находятся в движении. Совершенно непонятным является преклонение Платона и других перед такой плоской философией.Вторая часть поэмы имеет своей задачей объяснение явлений чувственного мира. Сам автор смотрит на излагаемое им здесь учение, как на несоответствующее истине, видит в нем не более, как «рабочую гипотезу». «Мы имеем, говорит М. Мандес, странный, быть может, единственный в своем роде отучай. Один и тот же мыслитель строит две системы, друга друга исключающие, из которых одна ложна, другая истинна, — единственный, быть может, случай, когда сильный мыслитель создает целую сложную и гармоническую, полную глубоких наблюдений и оригинальных мыслей, полную еще не утративших значения открытий систему — и все это только для того, чтобы объявить ее ложной».   9. О Ложности  теорииПо М. Мандесу, «Мнение» Парменида является для автора его самой лучшей из ложных теорий. Постараемся найти объяснение этой загадке («странному случаю»). То, против чего Парменид столь энергично восставал в первой части поэмы, вводится им и как бы до известной степени реабилитируется во второй. Сам автор оказывается, таким образом, мыслителем «о двух головах»; оказывается, что и у него «имеется обратный путь». Таким представляется он тем историкам, которые не видят между обеими частями Парменидовой философии никакой связи (Л. Швеглер) или полагают, что вторая часть показывает колебание философа в своем учении (Т. Гомперц). С другой стороны, тот страстный тон, с каким Парменид обрушивается в первой части своей поэмы на основы учения второй части, побудили некоторых историков (Э. Целлер, Г Дильс) принять, что вторая часть излагает ложные гипотезы противников. Так, Э. Целлер говорит, что целью второй части поэмы является «представление чужих, а не собственных мнений», хотя чужие взгляды и представлены в более развитом и улучшенном виде сравнительно с исторически подлинными учениями. Подобно Платону, Парменид показывает, какие учения он дал бы, если бы стал на точку зрения своих противников. По мнению Г. Дильса, Парменид во второй части своей поэмы предлагает критическое обозрение мнений предшествующих мыслителей («доксографию»), дает резюме всей истории философии до него. Он сводит все прежние системы к одной контрарной противоположности и доказывает ее несоединимость с законами мышления. Ошибку всей физики до него Парменид видел в дуалистическом проведении мысли об единстве, в неспособности избежать антиномий, и считал философию Гераклита наиболее ярким и законченным выражением всего этого научного течения, так как в ней противоречие возведено в принцип. Новую точку зрения на отношение между первой и второй частями поэмы открывает Фр. Ницше, который различает в философском развитии Парменида два периода: анаксимандровский, памятником которого является вторая часть поэмы, и период образования собственной самостоятельной системы. Вторая часть поэмы Парменида есть, по верному определению кн. С. Трубецкого, «ранняя пифагорейская переработка системы Анаксимандра» и лучше всего может быть объяснена, как изложение первоначального credo Парменида. Видеть в ней просто «карикатуру» на прежние философские учения, подобно пародиям Ксенофана, препятствует та тщательность, с какой здесь объясняются явления чувственного мира под углом единой строго проведенной точки зрения, а также еще более то обстоятельство, что предлагаемые здесь учения представляют собой действительный прогресс научного знания в различных отношениях (в противоположность не имеющим никакого серьезного значения космологическим учениям Ксенофана).         Итак, вторая часть поэмы содержит в себе пифагорейскую систему, развитую Аминием и Парменидом (как мы увидим, на ней отразилась печать оригинального мышления Парменида). Впоследствии же, придя к новому мировоззрению, Парменид сохраняет свое прежнее учение в качестве «рабочей гипотезы», так как его онтология не только не дает ключа к объяснению чувственного мира, но прямо отказывается от этой задачи, утверждая, что о чувственном мире не может быть истинного знания. Истинное знание познает лишь истинное бытие, чувственный мир для него просто не существует. Ложная же видимость, показываемая обманчивыми чувствами, может быть объясняема лишь ложным учением («мнением»), которое постулирует существование несуществующего[18]. Таким образом мы усматриваем между первой и второй частями поэмы тесную связь (они дополняют друг друга), объясняемую отсутствием всякой связи между объектами их исследования: истинным бытием, с одной стороны, и кажущейся видимостью, с другой. Бытие не есть сущность, лежащая в основе кажущегося чувственного мира, учит Парменид, сущностью этой видимости является небытие, поэтому нет перехода от бытия к видимости и от онтологии к космологии.  Заключение       Учение Парменида и других элеатов сыграло огромную роль в истории философии. По сути дела, впервые в истории европейской цивилизации столь ярко и убедительно прозвучала мысль о мощи человеческого разума. Оказывается, что поиск мудрости мира может быть заключен не только и не столько в изучении природы, сколько в осмыслении свойств самого человеческого разума, в познании его способности мыслить. В трактовке Парменида - мыслить, значит быть. Мышление, логика - вот главная сила человека, вот что может позволить людям познать истину. Остальные же пути познания - ложные.