Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola_Uchebnik

стороны дела, на которые оно, конечно, не замедлило бы обратить свое внимание»818.

Он статистически обосновал связь указанных причин на преступность, прежде всего связь числа преступлений с экономическим положением страны, в том числе имущественным состоянием граждан, а также с демографическими параметрами (уровень смертности), «степенью образования граждан, степенью нравственности между народонаселением». Используя отечественные и зарубежные статистические данные, характеризующие коэффициенты преступности на 10 000, 100 000 жителей, коэффициент судимости, метод группировки «преступников по тем мотивам, какие по большей части влияют на то или другое преступление», ученый исследовал территориальное распределение преступности в России и западноевропейских государствах, а затем на основе указанных данных изучил структуру российской преступности819. Анализ приведенных данных позволяет говорить о некоторой преемственности тенденций во внутреннем строении преступности по отношению к современному ее состоянию: «В то время, – отмечает Духовской, – громадное большинство, а именно: воровство-кража и мошенничество – 31% общего числа преступлений; преступлений против собственности государства – 32%... Но это далеко не все преступления, совершаемые из имущественных соображений, – убийство, поджоги и многие другие преступления совершаются часто для достижения тех же имущественных целей»820.

В результате обстоятельного анализа автор делает вывод: «Уголовное право изучает преступление, узнает причины его появления и указывает государству средства, годные к предупреждению этого явления. Но, видя, что в настоящее время, по крайней мере, нет никакой возможности предупредить самое появление преступлений, уголовное право должно заняться исследованием наказания, как единственно годного, по убеждению настоящего времени, средства поддержать порядок общественного строя, нарушаемый преступлением. Уголовное право должно узнать, как следует организовать наказание так, чтобы оно достигло не главной, но и единственной своей цели – под-

818Духовской М. В. Задачи науки уголовного права. С. 28–29.

819См.: Там же. С. 15–17.

820Там же. С. 14.

591

держания порядка в общественном строе»821. Именно в этом, по мнению профессора Духовского, состоит задача уголовного права. Тем самым было предложено включить в предмет уголовного права исследование причин преступлений и их предупреждение.

М. В. Духовской пользовался широкой известностью как общественный деятель. Он являлся одним из основателей русской группы Международного союза криминалистов, был организатором третьего съезда этой группы, происходившего в Москве в 1901 г. Состоял почетным мировым судьей, гласным Московской городской думы, московского губернского и уездного земских собраний, членом многих просветительных и благотворительных обществ.

Михаил Павлович Чубинский (1871–1943) – ординарный профессор по кафедре уголовного права (1900–1902 гг.), затем директор Демидовского юридического лицея (1906–1909 гг.). О его биографии уже говорилось в первой части книги.

Основные труды ученого: «Современная борьба взглядов за и против суда присяжных и реформаторские попытки в этой области» (Киев, 1897); «Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве» (Ярославль, 1900); «Очерки уголовной политики» (Харьков, 1906); «Курс уголовной политики» (Ярославль, 1909); «Статьи и речи по вопросам уголовного права и процесса. Т. 1 (1896 – 1906)». (Харьков, 1906); «Статьи и речи по вопросам уголовного права и процесса. Т. 2 (1906 – 1911)». (СПб., 1912).

М. П. Чубинский – один из виднейших представителей социологического направления науки уголовного права. В своей магистерской диссертации «Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве» ученый всесторонне раскрывает самостоятельное значение мотива в уголовном праве, понятию которого как в российском законодательстве, так и в науке отводилась более чем скромная роль. Автор исследует роль мотива в уголовных кодексах и проектах на примерах действующего уголовного законодательства Франции, Австрии, Бельгии, Голландии, Германии, Венгрии, России и других западноевропейских государств. Рассматривает учение о мотиве в его практическом применении и связи с другими вопросами

821 Духовской М. В. Задачи науки уголовного права. С. 18–21.

592

уголовного права: о вменении и наказуемости, о влиянии мотива на наказание и классификации мотивов822.

Остановимся более подробно на отдельных аспектах общего учения о мотивах. Некоторыми криминалистами мотив рассматривался как «ничтожный элемент» учения об умысле. А. К. Вульферт полагал, что понятие мотива не обладает определенностью. М. П. Чубинский возражал такой позиции. Он писал, что «мотив не должен рассматриваться как ничтожный элемент учения об умысле», не следует к нему относиться как «к чему-то допускаемому чуть ли не из снисхождения»823.

Не преуспели в плане раскрытия роли мотива в уголовном праве и зарубежные криминалисты824.

Впервые сделав проблему мотива предметом специального исследования, М. П. Чубинский поставил, что называется, все точки над i. Ученый пришел ко вполне определенному выводу, что для уголовного права мотив есть «внутренняя сила, которая, порождая волевой процесс, движет индивидом в его сознательной деятельности и приводит при содействии всей его психики к совершению преступного деяния»825. При этом он отмечал, что в каждом отдельном случае изучение и оценку мотива нужно производить не изолированно, а в связи с изучением личности, т. к. свойства личности налагают свой отпечаток на процесс мотивации. В свою очередь под мотивацией автором диссертационного сочинения понимается «причинность, проходящая через среду сознания и приводящая к известному результату при содействии всей психики данного индивида»826.

Ученый утверждал, что «зависимость каждого действия от вызвавшего его мотива… реальна, безусловна и необходима», но при этом указывал, что «ничего фатального в такой зависи-

822См.: Чубинский М. П. Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1900. Кн. 79–80.

823Там же. Кн. 80. С. 348.

824Речь идет о критике М. П. Чубинским точек зрения Листа, Липмана, Салайля по поводу понятия мотива.

825Чубинский М. П. Мотив преступной деятельности и его значение

вуголовном праве. С. 37.

826Чубинский М. П. Мотив преступной деятельности и его значение

вуголовном праве. С. 14.

593

мости нет, иначе пришлось бы смотреть на мотив как на единственный и исключительный критерий при оценке деяния»827.

В этом труде М. П. Чубинский обосновал необходимость расширения рамок науки уголовного права. Сама жизнь, утверждает он, выдвинула на сцену вопрос о факторах преступности и о постановке целесообразной борьбы с ней. «Нужно строго различать, с одной стороны, факторы преступности, а с другой – мотивы отдельных преступлений». По мнению ученого, фактор есть родовая, внешняя причина группы явлений, рассматриваемых в массе, а мотив – это причина индивидуальная, внутренняя отдельно рассматриваемого преступления. Профессор Чубинский высказывает опасения по поводу того, что многие исследователи данной проблемы упускают из виду это различие, опираясь лишь на статистические данные, «создают фатальные построения в области мотивов», совершая тем самым грубейшую ошибку828.

Кроме того, в своей работе он уделял особое внимание психологическому, моралистическому и юридическому значению мотива, их взаимосвязи. «Чрезвычайно важно уже то, что в пользу серьезного значения мотива говорят психология и этика; решающим же являются соображения, которые должны быть признаны юридически, если мы станем на точку широкого изучения и понимания задач правосудия. Для успехов науки и про-

гресса правосудия роль мотива должна быть значительно расширена»829.

Не менее важное значение для развития уголовно-правовой науки в плане социологическом имеет труд М. П. Чубинского «Курс уголовной политики»830. Являясь одним из фундаментальных трудов в этой области исследования, он систематизировал практически весь уголовно-политический материал. Наряду с обоснованием полноправного положения уголовной политики в сообществе юридических дисциплин, М. П. Чубинским подвергаются критике доходящие подчас до нелепостей крайности уго- ловно-социологической школы, суждения такого рода, что «наука права должна быть поглощена социологией» (Дорадо), что

827 Там же. С. 67–68.

828См.: Чубинский М. П. Указ. соч. Кн. 80. С .52.

829Там же. С. 136.

830См.: Чубинский М. П. Курс уголовной политики // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1909. Кн. 99.

594

судьям следует предоставить безграничный простор для усмотрения. Ученый категорически отрицает точку зрения итальянского антрополога Ферри, согласно которой вся юстиция будущего сосредоточится на преступнике как биопсихической личности, совершенно игнорируя преступление как абстрактную сущность. М. П. Чубинский утверждает, что преступление никогда не выпадет из поля зрения науки уголовного права, и юридический элемент всегда будет занимать в ней достойное место. Вместе с тем он отдает должное автору труда «Уголовная социология» Ферри в плане способствования правильной постановке уголовной политики, выдвижения требования расширения рамок науки уголовного права. Критикуя Ломброзо за теорию атавизма, за чрезмерное возвеличение закона наследственности, отвергая установленную им одностороннюю этимологию преступности, М. П. Чубинский усматривает в его работах ряд элементов, имеющих научное значение и важных для уголовной политики. Труды этого итальянского антрополога, отмечается им, содержат много ценного материала для опровержения тех монистических теорий, которые объясняют преступность исключительно факторами социальными. Не соглашаясь с Ломброзо в признании рокового характера наследственности, мы должны, считает М. П. Чубинский, признать, что «от рождения человек получает известные психофизические особенности, известные предрасположения, которые под влиянием ряда условий могут привести его к преступлению, т. е. мы должны признать, что преступность имеет, хотя и лишенную фатального характера, но все же органическую подкладку»831. По мнению русского криминалиста, Ломброзо исследованием и описанием жизни, особенностей и привычек преступного люда оказал большую услугу в трудной работе правосудия. Поэтому, отрицая учение о прирожденном преступнике, мы должны признать, полагает он, что основная идея этого итальянского антрополога, идея целесообразной борьбы с преступностью при помощи изучения преступного мира, оказалась глубоко жизненной и плодотворной и что изучение биологических факторов дало много ценного материала. Среди ученых, значительно подвигнувших развитие уголовнополитической науки, М. П. Чубинский называет Листа, усматривая его заслугу в отстаивании идеи тесного союза уголовного

831 Чубинский М. П. Курс уголовной политики. С. 340.

595

права с уголовной политикой, которая, по утверждению немецкого криминалиста, должна быть постоянной руководительницей законодателя, опираясь на научное исследование причин преступности и действия, производимого наказанием. М. П. Чубинскому вполне импонирует взгляд Листа на предназначение этой науки давать систематическое развитие принципов для критики действующего законодательства, указывать законодателю путь, по которому должна следовать реформа уголовных законов в целях более эффективного ведения борьбы с преступностью. Однако первенство в постановке вопроса о введении в

науку уголовного права научно поставленного уголовнополитического элемента он отдает русскому ученому М. В. Духовскому, который в статье «Задача науки уголовного права» раньше Листа и итальянских антропологов с полной определенностью высказался за возложение на уголовное право обязанности изучать причины преступности, указывать государству средства для успешной с нею борьбы. Этот русский криминалист убедительно подчеркнул, что наука уголовного права должна применять превентивные меры и указывать на необходимость проведения социальных реформ. М. П. Чубинский, полемизируя с криминалистами классической школы (Н. Д. Сергеевским, Н. С. Таганцевым и др.), убедительно отстаивает правомерность широкого понимания науки уголовного права. Сведение же этой жизненной науки к конструкции юридических понятий, утверждает он, влечет за собой то, что самые жгучие, самые «трепещущие нужды», самые жизненные вопросы остаются без рассмотрения и приносятся в жертву «неумолимому божку, именуемому строго-юридической точкой зрения». Ученый высказывает уверенность в том, что включение необходимого антропологического и социологического материала в науку уголовного права содержательно обогащает эту науку, расширяет ее возможности в достижении преследуемых ею целей. «При такой постановке дела, – уверяет М. П. Чубинский, – явится органическая связь между юридическим и неюридическим материалом в науке уголовного права, явится возможность того органического соединения, которое наши оппоненты отвергают, без дальнейших доказательств, утверждая, что оно будет лишь механическим»832. Автор «Курса» уважительно отзывается

832 Чубинский М. П. Курс уголовной политики. С. 37.

596

о трудах новейших русских криминалистов М. Н. Гернета, В. В. Есипова и А. А. Пионтковского, защищавших научную точку зрения о необходимости расширения рамок науки уголовного права посредством внесения в нее позитивно обоснованного уголовно-политического элемента. «Курс» М. П. Чубинского выгодно отличается от трудов других представителей этого научного направления глубокими экскурсами в историю. В нем прослеживается, начиная с античной древности, весь ход развития уголовно-политической мысли. Большое место в данном сочинении отводится анализу уголовно-политических начертаний Платона, усматривавшего главную цель государства в насаждении любви и справедливости и в силу этого обязанного посредством наказания добиваться ослабления в преступнике дурных наклонностей. Предназначение наказания, по утверждению великого мыслителя, не в причинении зла правонарушителю, а в том, чтобы сделать его лучшим или менее злым. И применяться уголовная кара должна не во что бы то ни стало, а лишь в пределах необходимости, которую следует признать печальной необходимостью. «Возвышаясь над взглядами своего времени и даже более поздних времен, – пишет М. П. Чубинский, – Платон требует, чтобы наказание было личным и не распространялось на детей и потомков преступника даже при измене, святотатстве и посягательствах на государственный порядок»833. И Платон, и Аристотель, отмечает автор, центр тяжести переносили с объективной на субъективную сторону преступления. Характеризуя уголовнополитические воззрения Цицерона, М. П. Чубинский подчеркивает настойчивое отстаивание этим мыслителем идеи неотвратимости наказания. Он утверждал, что надежда на безнаказанность является одной из сильнейших побудительных причин к совершению преступлений и что законодатель обязан всегда это иметь в виду. Для Цицерона, так же как и для Платона, подчеркивается им, является совершенно очевидным, что наказание должно назначаться только за вину и соответствовать вине. М. П. Чубинским внимательно прослеживается движение уго- ловно-политической мысли в средние века и в новое время. Но лишь во второй половине XVIII в., отмечает он, возникает (в трудах Монтескье, Беккариа, Вольтера и др.) могучий реформаторский поток, который привел к созданию уголовной политики

833 Там же С. 57.

597

как научной дисциплины. Просветители, подчеркивается им, с большой полнотой систематизировали необходимый для развития этой науки материал, критически относясь к существующим порокам правосудия и намечая лучшее и должное. С этих трудов вроде бы и следовало начинать, замечает М. П. Чубинский, историю уголовной политики как науки. Но тогда еще не существовало самого термина «уголовная политика» и вопрос о ее соотношении с наукой уголовного права не ставился. Что касается самой юриспруденции, констатирует М. П. Чубинский, то она в большинстве своих представителей отнеслась «враждебно к явившемуся потоку уголовно-политических идей»834. Особое место в развитии уголовной политики как научного направления автором отводится И. Бентаму, который, по его выражению, как бы прозрел будущий ход развития науки уголовного права, указав на необходимость для плодотворного ее развития той «позитивной подкладки», о которой совершенно умалчивали его предшественники, стоявшие на почве чистого умозрения, и которую «недостаточно оттеняли его современники»835. М. П. Чубинский дает высокую оценку выдвинутому И. Бентамом как общее положение принципу: всякое наказание заключает в себе элемент вреда и является злом; поэтому наказание может быть допускаемо лишь постольку, поскольку оно обещает устранить большее зло; в противном случае оно не должно иметь места. Важную научную заслугу Бентама как уголовного политика автор видит и в том, что он указал на недопустимость привлечения к уголовной ответственности за причинение «зла воображаемого», актов, которые невинны сами по себе, но ставятся в число преступлений вследствие предрассудков, антипатий, ошибок администрации, аскетического принципа, когда караются ересь, колдовство, недозволенная эмиграция, преступления против самого себя, нарушения всякого рода несправедливых по своей сути запретительных правил. М. П. Чубинским отмечается, что И. Бентам всемерно ратует за разработку широкой программы мер, направленных на предупреждение преступности, полагает совершенно необходимым в этих целях стремиться к возвышению «морального уровня масс», для чего нужно избегать «кровожадных» законов, имеющих тенденцию делать людей жесто-

834Чубинский М. П. Курс уголовной политики. С. 2.

835Там же. С. 4.

598

кими, удалять народ от грубых и кровавых зрелищ, заботиться о разрушении предрассудков, отвращать людей от несправедливой исключительности, например, от той несправедливой любви к отечеству, которая превращается в ненависть к другим народам, или той любви к семье, которая заглушает любовь к родине. И. Бентам ратовал за гуманизацию мер наказания, за отбывание заключения в благоустроенных тюрьмах. «Бентаму, – пишет М. П. Чубинский, – принадлежит первый и решительный протест против телесных наказаний, не только уродующих, но и обыкновенных»836. Автор отдает должное представителям утопического и научного социализма в плане внесения позитивного вклада в развитие уголовной политики. Марксистская доктрина, считает он, во многом способствовала уяснению экономических факторов преступности, окончательному прекращению обоготворения наказания. Начало же становления уголовной политики как науки автор «Курса» относит к последней четверти XIX в. Благодаря М. П. Чубинскому уголовная политика была введена в число обязательных специальных курсов и сделалась предметом отдельного планомерного факультетского преподавания. Ученый принадлежал к числу прогрессивных русских криминалистов, всемерно ратовавших за введение условного осуждения. Однако в отличие от А. А. Пионтковского он был противником отнесе-

ния условного осуждения к мерам уголовной репрессии, считал, что оно не является наказанием837.

Андрей Антонович Пионтковский (1862–1916), и. д. экс-

траординарного профессора Демидовского юридического лицея (1895–1898 гг.). Родился 3 июля 1862 г. в Херсонской губернии. Он окончил юридический факультет Новороссийского университета (1885 г.) со степенью кандидата наук, впоследствии адвокат, с 1889 г. – стипендиат Новороссийского университета, командировался за границу. Магистр уголовного права (1894 г.). 30 марта 1895 г. был назначен и. д. экстраординарного профессора в Демидовском юридическом лицее по кафедре уголовного права и судопроизводства. 1 января в 1899 г. назначен и. д. экстраординарного профессора в Казанском университете, с 1901 г. ординарный профессор там же.

836Чубинский М. П. Курс уголовной политики. С. 175.

837См.: Егоров С. А. «На честное дело жизни»: Ярославская юридическая школа. Ярославль, 1997. С. 229–230.

599

Главные труды А. А. Пионтковского: «Об уголовной давности» (Одесса, 1891); «Тюрьмоведение, его предмет, задачи и значение» (Одесса, 1892); «Об условном осуждении или системе испытания. Уголовно-политическое исследование» (Одесса, 1894); «Условное осуждение в Норвегии» (Одесса, 1895); «Уголовная политика и условное осуждение» (Одесса, 1895); «Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение» (Ярославль, 1896); «Исправительно-воспитательные институты в Северной Америке» (Ярославль, 1897); «Условное освобождение. Уголовно-политическое исследование» (Казань, 1900).

Концепция широкого понимания уголовного права получает изложение в прочитанной А. А. Пионтковским вступительной лекции 15 сентября 1895 г.838 Уголовное право в лекции определяется как наука, «занимающаяся изучением преступной деятельности, раскрытием естественных законов, обусловливающих собою эту деятельность, и изучением и установлением средств и способов борьбы с этой деятельностью. Профессором акцентируется внимание на то, что наука уголовного права – наука сложная и не представляет из себя нечто постоянное, неизменное. Она растет, развивается». В современном своем очертании она распадается на несколько тесно друг с другом связанных отраслей: 1) криминологию, 2) уголовную политику и 3) уголовную догматику839.

Андрей Антонович утверждал, что «меры борьбы с физикосоциальными фактором преступной деятельности затрагивают разнообразные стороны общественной жизни – политическую, экономическую и проч., регуляция применения этих мер относится к тем отраслям обществознания, которые занимаются изучением этих сторон общественной жизни, каковы государственное право, гражданское право, полицейское право».

Уголовное право, продолжает А. А. Пионтковский, наконец, не ограничивается изучением «вопросов, входящих в область т. н. материального права. Она останавливается на изучении процессуальных вопросов, уголовного процесса– норм, регулирующих

838Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1895. Кн. 71.

839В дальнейшем при цитировании сохранена орфография и пунктуация А. А. Пионтковского, соответствующая времени написания им анализируемого сочинения.

600