Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola_Uchebnik

применение уголовного права». Далее, продолжает автор, «она не оставляет без рассмотрения и изучения вопросов о вознаграждении лиц, потерпевших от преступления, вопрос, относящийся к областиуголовного, анегражданскогоправа»840.

При этом автор признает, что намеченные им для науки уголовного права границы не являются в настоящее время общепризнанными. Критикуя существующие на Западе (Биндинг и др.) и среди отечественных криминалистов (Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергеевский и др.) «соображения, говорящие в пользу сужения области нашей науки, представляются неубедительными»841. Наука уголовного права, по его мнению, должна заниматься не только «изучением положительного опыта, его уяснением, его систематизацией, его критической оценкой»842; изучением уголовно-правовых положений с точки зрения de lege lata и de lege ferenda. А. А. Пионтковский для себя находит «целую серию соображений в пользу соединения криминологических, уголовно-политических и уголовно-догматических доктрин в единое целое»843. Одним из таких аргументов является признание многих из современных криминалистов Запада. Таким образом, «тесная связь и зависимость между криминологическими, уголовно-политическими и уголовно-догматическими доктринами, думается мне, в высшей степени очевидна»844.

Думается, что столь «безбрежное» определение границ науки уголовного права является неприемлемым, подобный подход фактически «растворяет» науку уголовного права в семье социальных наук.

Криминология получает определение как отрасль науки уголовного права, которая занимается изучением преступной деятельности в качестве явления социального, установлением естественных законов, обусловливающих собою образование и развитие этой деятельности. Преступная деятельность, подчеркивается А. А. Пионтковским, всегда находилась и находится в тесной зависимости от взаимодействия двух основных факторов: «1) индивидуальных особенностей преступного люда (ин-

840Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение. С. 16.

841Там же. С. 17.

842Там же. С. 17.

843Там же. С. 19.

844Там же. С. 21.

601

дивидуальный фактор) и 2) условий внешней среды, способствующих развитию, образованию и проявлению во вне этих особенностей (физико-социальный фактор)»845.

Уголовно-антропологическими изысканиями, направленными на изучение индивидуального фактора, уясняются характер и особенности преступного мира. Этими изысканиями, отмечает ученый, рассеяны иллюзии пионеров в области уголовной антропологии о существовании антропологического типа прирожденного преступника, но в то же время установлена зависимость преступной деятельности от характера и особенностей психофизической структуры человека. Но этот фактор не является определяющим. Большое значение А. А. Пионтковским придается уголовно-социальным изысканиям, нацеленным на изучение влияния физико-социального фактора. «Криминологические исследования, – указывает ученый, – приводят к выводу, что могучее влияние внешней среды сказывается сильно на образовании самого индивидуального фактора преступления, преступной личности; не отрицая наследственности, но и не преувеличивая этого значения, они признают доминирующее значение за условиями внешней среды»846.

Что касается уголовной догматики, то предмет этой отрасли науки уголовного права А. А. Пионтковским усматривается в изучении тех правовых норм, в которые облекается борьба с преступностью, а задача – в построении этих норм в соответствии с целями этой борьбы и потребностями защиты и охраны прав личности от возможного насилия и произвола. Однако уголовная догматика, подчеркивает профессор, не занимается всесторонней регуляцией этой борьбы. Ее удел – регуляция «отношений, возникающих по поводу непосредственной борьбы с индивидуальным фактором преступной деятельности». Совокупность норм, регулирующих эту борьбу, образуют из себя уголовное право в широком смысле слова. Оно и является предметом изучения уголовной догматики. Лектором обращается внимание на историческое развитие уголовного права, на обретение им на современном этапе основной формы выражения в уголовном законе и сведения почти к нулю обычного уго-

845Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение. С. 7.

846Там же. С. 7.

602

ловного права. «Уголовная догматика, – развивает свою мысль профессор, – и занимается изучением этой, выработанной историческим процессом регуляции уголовно-правовых отношений». Изучая ее, она «стремится установить и определить условия, при наличии которых возможно применение средств непосредственной борьбы с преступностью, стремится облечь эти средства в соответствующую правовую форму. Исходя из положения, представляющегося основной гарантией защиты свободы личности от произвола и насилия, она заботится об обозначении точными признаками тех деяний, которые почитаются преступными, и устанавливает, таким образом, возможность отличить эти деяния в ряду других деяний, с уголовно-правовой точки зрения безразличных, возможность отличить одну группу этих деяний от другой. Она далее точно определяет меры, которые могут быть применены к преступникам»847.

Как мы видим, ученый нисколько не умаляет значения уголовной догматики в деле борьбы с преступностью, но не может согласиться с учеными, сводящими к ней всю науку уголовного права. В числе сторонников сужения области этой науки им критикуется лейпцигский профессор Биндинг, с точки зрения которого уголовно-правовая наука должна заниматься изучением положительного уголовного права, его уяснением, его систематизацией, его критической оценкой и только848. Уголовная политика А. А. Пионтковским рассматривается как отрасль науки уголовного права, которая имеет своим предметом изучение средств борьбы с преступностью, задачей– целесообразное построение этих средств. Связь криминологии с уголовной политикой, указывает ученый, состоит в том, что ее данные «служат путеводной нитью для уголовно-политических изысканий». Опираясь на эти данные и на результаты непосредственного изучения средств борьбы с преступностью и руководствуясь интересами целесообразности, уголовныйполитикстроит своюдоктрину.

«Признавая, что успешная борьба с преступностью возможна только путем целесообразного воздействия на воспроизводящие ее факторы, – разъясняет лектор, – уголовная политика, сообразно указаниям криминологии, заботится о создании соответ-

847Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение. С. 49.

848Там же. С. 50.

603

ствующих мер борьбы как с индивидуальными, так и с физикосоциальными факторами преступной деятельности. Она ратует за изменение и уничтожение тех неблагоприятных условий внешней среды, которые способствуют развитию преступности, ратует за улучшение и усовершенствование условий общежития. Она, далее, заботится об установлении целесообразных средств непосредственной борьбы с индивидуальным фактором преступной деятельности, с самим преступным людом»849.

Подводя итог вышесказанному, следует в очередной раз признать, что идеи ведущих ученых Демидовского юридического лицея, стоявших у истоков формирования и развития социологического направления науки отечественного уголовного права, по-прежнему не утратили своего важного значения. Исследователи, представлявшие интересы классической юридической школы, – Н. Д. Сергеевский, А. К. Вульферт – отстаивали позицию о традиционном понимании предмета науки уголовного права. Научное наследие М. В. Духовского и его последователей, традиционно относимых к так называемой социологической школе уголовного права, по существу знаменовало постепенное становление криминологических исследований в России. При этом некоторые теоретики, например А. А. Пионтковский, выступали за соединение криминологических, уголовно-политических и уголовно-догматических доктрин под «одной крышей». М. П. Чубинский и его последователи в дореволюционной науке разработали ряд значимых положений для исследования связи преступности с другими явлениями, личности преступников и эффективности мер воздействия на преступность. Криминалисты-социологи считали, что познание преступности зависит от полноты изученности ее факторов, а потому основное внимание уделялось анализу многочисленных данных, свидетельствующих о статистической зависимости между различными социальными, экономическими и личностными характеристиками преступников, с одной стороны, и фактами нарушения уголовного закона – с другой.

Леонид Сергеевич Белогриц-Котляревский (1855–1908).

Учился в полтавской гимназии, затем на юридическом факультете Киевского университета Св. Владимира, где окончил курс

849 Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение. С. 51.

604

в 1876 г. После окончания университета был оставлен на кафедре уголовного права для приготовления к профессорскому званию. В 1880 г. получил степень магистра уголовного права за историко-догматическое исследование: «О воровстве-краже по русскому праву» (Киев, 1880). Удивительно, но труд начинающего ученого почти сразу был признан классическим исследованием этого вопроса. В отличие от принятого тогда типа диссертаций он представлял собой обширнейшую работу, богатую историческим и сравнительно-правовым материалом, оригинальными теоретическими построениями. В 1881 г. молодой ученый был командирован с научной целью за границу на два года, являлся слушателем в Лейпцигском и Гейденбергском университетах. В 1883 г. назначен доцентом по кафедре уголовного права в Ярославский Демидовский юридический лицей. В 1886 г. в Петербургском университете защитил на степень доктора уголовного права диссертацию под заглавием: «Преступления против религии в важнейших государствах Запада» (Ярославль, 1886); в 1887 г. назначен ординарным профессором Демидовского лицея по занимаемой им кафедре, в 1891 г. перешел в Киевский университет Св. Владимира на ту же кафедру, которую и занимал до самой смерти.

Основные труды ученого: «О воровстве – краже по русскому праву. Историко-догматическое исследование» (Киев, 1880); «Понятие уголовного права и основание наказания» (Ярославль, 1883); «Особые виды воровства – кражи по русскому праву» (Ярославль, 1883); «Преступления против религии в важнейших государствах Запада» (Ярославль, 1886); «Роль обычая в уголовном законодательстве» (Ярославль, 1888); «Творческая сила обычая в уголовном праве» (Ярославль, 1890); «Общие черты истории уголовного права» (Киев, 1893); «Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части» (Киев, 1904)850.

Сфера научных интересов Л. С. Белогриц-Котляревского довольно широка. Им исследовались проблемы русского и зарубежного уголовного права в основном в историкодогматическом плане, а также некоторые вопросы общего уче-

850 См. подробнее о научно-исследовательской деятельности Л. С. Бе- логриц-Котляревского: Томсинов В. А. Российские правоведы XVIII– XX веков: Очерки жизни и творчества: В 2 т. Т. 2. М., 2007. С. 135–148; Томсинов В. А. Проблемы уголовного права в трудах Л. С. БелогрицКотляревского // Законодательство. 2000. № 1.

605

ния о праве. Труд ученого «Преступления против религии в важнейших государствах Запада»851 представляет собой первую в юридической литературе историко-догматическую монографию по данному вопросу. Автором подробно обосновано отношение к религиозной свободе в древнем и среднем мире, исследован широкий круг преступных деяний против веры в еврейском, римском и западноевропейском праве. Причем последнее ученым подразделяется на два периода: 1) «варварский» и период феодализма; 2) период абсолютизма. Право последнего периода рассматривается им по отдельным государствам: в Германии, во Франции и в Англии.

Большое место в труде занимает историко-правовое исследование реформаторских учений об отношении государства к религиозной свободе, анализ особенностей законодательной регламентации преступных посягательств в этой сфере в различных государствах. В конце книги рассматриваются преступления против религии в действующем законодательстве Российской империи. Автором собран и проанализирован обширный законодательный материал о наказуемости таких деликтов, как богохульство, ересь, волшебство, святотатство, осквернение трупов и гробниц в праве еврейском, римском и западноевропейском, о преследованиях за религиозные убеждения852.

Дальнейшее исследование проблем отечественного и зарубежного уголовного права Л. С. Белогриц-Котляревский осуществил в работах «Понятие уголовного права и основания наказания» (Ярославль, 1883), «Роль обычая в уголовном законодательстве» (Ярославль, 1888), «Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части» (Киев, 1904) и др.

Ученый понимает под уголовным правом, «во-первых, право положительное как совокупность норм, определяющих меры наказания за преступления» и, во-вторых, науку, «которая занимается исследованием и обобщением понятий о преступлениях и наказаниях»853. Говоря о науке уголовного права, Л. С. Белогриц-Котляревский четко различает природу теории

851Белогриц-Котляревского Л. С. Преступления против религии в важнейших государствах Запада: Историко-догматическое исследование. Ярославль, 1886.

852См.: Там же.

853Белогриц-Котляревский Л. С. Понятие уголовного права и основания наказания. Ярославль, 1883. С. 3.

606

права (в том числе и уголовного) и исторической науки и, вместе с тем, обращает внимание и на тесную связь между ними. Всякая норма, по его мнению, «создается на почве факта; последний в истории необходимо предшествует праву… Таким образом, раскрытие внутренней природы права неизбежно предполагает изучение и элемента историко-физиологиче- ского»854. Следовательно, считает автор, задача уголовного права как юридической науки сводится к раскрытию логической конструкции в основании понятий преступления и наказания, к установлению принципов их внутреннего соотношения855.

Много внимания в работах Л. С. Белогриц-Котляревского уделяется исследованию доктринальных проблем наказания. Все теории наказания сведены им к четырем группам: а) абсолютные; б) относительные; в) смешанные; г) отвергающие наказание. Ученые-«абсолютисты» (Шталь, Гербарт, Кант, В. Д. Спасович, Н. Д. Сергеевский и др.) полагают, что наказание должно быть «независимо, абсолютно», в основе его должен лежать «принцип возмездия, воздаяния равным за равное». В свою очередь «относительные теории» (Беккариа, Руссо, Монтескье и др.) определяют наказание как средство к достижению различных общественно полезных целей, а потому признают необходимость наказания лишь настолько, насколько оно может достигнуть этих целей, состоящих в устрашении, предупреждении, исправлении и т. д. Теории смешанные (Росси, Ортолан, А. П. Чебышев-Дмитриев, С. Будзинский и др.) предполагают в качестве цели наказания восстановление общественного порядка, которое достигается тремя путями: наставлением, устрашением, исправлением. Отсюда следует, что: а) наказание должно распространяться не на все злодеяния, а лишь на те, которые нарушают общественный порядок, и б) общественное правосудие должно действовать в пределах трех названных последствий, то есть настолько, насколько наставление, устрашение, исправление могут быть достигнуты наказанием. Четвертую группу теорий, по мнению Л. С. Белогриц-Котляревского практически неприемлемых к реальной практике уголовной юстиции, составляют теории, отвергающие наказание (Йох, Томсон, Р. Оуэн и др.). В основе таких теорий лежит идея, что по-

854Там же. С. 4–5.

855Там же. С. 6.

607

ведение, характер человека «не есть продукт свободной воли», а результат внешнего воздействия окружающей среды. Следовательно, если противоправное поведение лица зависит от причин, лежащих вне его личности, то тогда человек не может подлежать ответственности. «Наказание должно быть отменено и на его место должно выступить воспитание»856.

Значительное место в научном наследии ученого отведено анализу отягчающих и смягчающих наказание обстоятельств. К смягчающим наказание он предлагал относить: 1) деяние виновного лица, чистосердечно и осознанно «явившегося с повинной, или и взятого к допросу по подозрению, если он не только укажет всех сообщников, но и сверх того доставлением верных и своевременных сведений предупредит исполнение какого-либо другого преступного умысла, так что этим пунктом не мог воспользоваться преступник, не имевший сообщников или не имеющий сведений о каком-либо ином преступлении, кроме учиненного им»; 2) прежнюю безупречную службу или иные заслуги и достоинства преступника; 3) длительное нахождение под судом или под стражей, если виновный совершил незначительное преступление857. Интересна его негативная позиция в отношении обстоятельства, «в основании коего признавалось причиной смягчения наказания принятие нехристианином во время суда и следствия православия»858. Это законодательноеположениебыло закреплено в Уложении 1845 и 1857 гг. и затем отменено по Закону 24 марта 1866 г. Многие политики и ученые-криминалисты того периода (М. Д. Дриль, П. Лякуб) были категорически против такого законодательного решения и настаивали на возвращении указанного обстоятельствавст. 153 Уложенияонаказаниях1885 г.859

Понятие объекта преступления, по мнению учёного, должно отражать реально существующее и затрагиваемое преступлением внешнее явление действительности, обладающее свойствами ценности – цели, в определенном состоянии которого и соответственно в защите которого общество заинтересовано.

856Белогриц-Котляревский Л. С. Понятие уголовного права и основания наказания. С. 8–13.

857См.: Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и Особенная части. Киев, 1903. С. 234.

858Там же. С. 238.

859См.: Ратманов С. О. О развитии криминологии в дореволюцион-

ный период. М., 1991. С. 65.

608

Возможность причинения вреда данному феномену должна составлять сущность общественной опасности любого преступного посягательства. Такому представлению об объекте преступления более всего соответствует концепция объекта преступления как правового блага (правоохраняемого интереса)860.

Заметим, что ярославский ученый одним из первых критически оценивал получившую развитие в доктрине российского уголовного права в конце ХIХ в. акцессорную концепцию соучастия861. Характерно, что несогласие с принципом акцессорного соучастия, при котором характер и тяжесть ответственности соучастника предопределялись характером и тяжестью деяния исполнителя, вполне отчетливо представлено в трудах и других видных учёных российского уголовного права (И. Я. Хейфец, И. Я. Фойницкий)862. Аргументация этих юристов связана с посылкой о необходимости отказа от служебной роли подстрекательства и пособничества, необходимости рассматривать их в качестве самостоятельной виновности.

Особое место в работах Л. С. Белогриц-Котляревского занимают исследования дискуссионных вопросов конкретных преступных посягательств. Многие выводы и предложения, сделанные им, актуальны и полезны уголовно-правовой науке и практике и по сей день.

Так, анализируя преступления против личности, ученый изучает угрозу и в качестве приготовительных действий, и в роли самостоятельного посягательства. Автор отвергает утверждение о том, что «угроза выступает одним из моментов предварительной преступной деятельности, а равно о том, что угрозу следует принимать за оскорбление или преступление против общественного порядка»863. Объектом угрозы необходимо признавать личную свободу, поскольку угроза определенным обра-

860См.: Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и Особенная части. С. 161.

861См.: Там же. С. 214.

862См.: Хейфец И. Я. Подстрекательство к преступлению. М., 1914. С. 5; Фойницкий И. Я. Уголовно-правовая доктрина о соучастии // Юридический вестник. 1891. № 1. С. 23.

863Такое мнение достаточно распространено в теории отечественного уголовного права. См.: Сафин Р. Г. Преступления против личности в истории отечественного уголовного права // Журнал российского права. 2002. № 6. С. 54.

609

зом стесняет возможность лица распоряжаться самим собой – потерпевший вынужден для охраны своих благ принимать определенные меры предосторожности. «Способ действий при угрозе», по мнению автора, может быть различен, «включая и конклюдентные действия»864. Характеризуя угрозу как «действительное» зло, он, тем не менее, считает, что в основе угрозы может находиться не только ее реальность, способность виновного ее реализовать, а и «фиктивное» зло, когда потерпевший, пусть и добросовестно заблуждаясь, воспринимает угрозу как реальную865. В современной теории уголовного права субъективное восприятие угрозы потерпевшим считается одним из определяющих признаков многих преступлений866.

Различна, по мнению ученого, природа сокрытия имущества собственного и принадлежащего акционерному установлению, во вред не только кредиторам последнего, но и ему самому. Следовательно, становится реальностью возможность причинения банкротскими преступлениями вреда имущественным интересам самого несостоятельного должника, считал Л. С. Белогриц-Котляревский. Он писал, что имущественная природа преступлений, связанных с несостоятельностью, вытекает из того, что, «во-первых, их объектом являются права кредиторов на удовлетворение их долговых претензий из имущества должника, а во-вторых, имущество самого должника виновным образом умаляется в ущерб кредиторов»867.

Ученым утверждалось, что допущение аналогии в уголовном праве не является нарушением принципа nullum crimen, поскольку аналогия выступает как способ восполнения судом несовершенства закона, как один из приемов его толкования. Однако аналогия не может быть допущена, когда предложенное суду деяние представляется суду новым, безусловно расходящимся со всеми типами жизненных интересов, предусмотренными законодателем, лишённым каких-либо общих с ним черт.

864Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и Особенная часть. С. 378.

865Там же. С. 377.

866См.: Веселов Е. Г. Физическое или психическое принуждение

//Российский следователь. 2006. № 18. С. 34.

867См.: Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и Особенная часть. С. 234.

610