14.​ Концепция мира и человека в поэзии декабристов: к.Ф. Рылеева, в.К. Кюхельбекера, а.И. Одоевского, в.Ф. Раевского.

Наряду с психологическим течением русского романтизма возникло и гражданское, социальное, течение. Его ядро составляли литераторы-декабристы. Поэтому гражданский романтизм часто принимают за декабристский романтизм. Однако, декабристский – только часть гражданского, ведь понятие гражданского намного шире. Декабристы отводили литературе служебную роль и рассматривали её как средство агитации и пропаганды своих взглядов. Это, однако, не отменяло внимание за качеством лит. продукции. Разнообразие литературных вкусов и дарований. не мешает выделить общие тенденции декабристского романтизма. Задачи дек. Литературы состояли в воспитании гражданских чувств и взглядов читателей. С позиции декабристов, чувства эти воспитываются не в узком семейном кругу ( Жуковский), а общественном, на конкретных исторических примерах. Историческое прошлое разных народов становится наиболее частым объектом изображения. Главным в деятельности этого общества было воспитание любви к отечеству. Члены этой организации были страстными патриотами России.

Путь национального развития декабристы видели в том, чтобы обратиться к русским или общеславянским сюжетам. Некоторые эпизоды, с позиций декабристов, вообще являются ключевыми, например, гибель вечевых республик (Одоевский).

Одними из самых выдающихся поэтов декабристов стали Катенин. Глинка, Рылеев.

Катенин дебютировал в 1810 году. его лирический герой наделяется автобиографическими чертами. ( « Певец Услад», « Грусть на корабле»). Естественная мужественность интонации, необычная аллитерация стиха, жизнеутверждающий финал свидетельствуют о самобытном взгляде поэта. Баллады Катенина являются своеобразной реакцией на произведения Жуковского. Его сюжеты так же восходят к западноевропейским источникам - балладам Бюргера, Гёте, Шиллера, но поэт сознательно придаёт им иное звучание, связав с конкретными событиями русской истории. Автор широко использует народные фольклорные мотивы, включает в повествование просторечия, лишает сюжеты мистики.

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Первоначально в его поэзии соседствую два жанра – ода и элегия. Особенность его творчества заключается в том, что Рылеев сочетает традиции гражданской поэзии прошлого столетия и достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова. Герой элегий обогащается чертами общественного человека, гражданские же страсти получают достоинства живых эмоций. Так рушатся жанровые перегородки.

В. К. Кюхельбекер был одним из активнейших деятелей декабристского движения. До 1825 г. он выступал преимущественно как поэт-лирик и как критик, теоретически и практически пропагандируя высокую и национально-самобытную поэзию. В качестве драматурга Кюхельбекер стремился создать трагедию в духе гражданского романтизма («Аргивяне»).

В поздней лирике Кюхельбекера иногда слышатся ноты трагической безнадежности и религиозного примирения. Но дух протеста сохранился у Кюхельбекера до последних его дней.

Наряду с лирикой (в которой теперь над одой преобладает элегия) Кюхельбекер создает исключительный по своим масштабам и форме цикл романтических поэм. Условия времени и обстоятельства личной жизни вносили в эпосКюхельбекера трагедийное начало. И все же его поэмы проникнуты духом высокого героизма и тяготеют к эпической монументальности. Как и прежде, Кюхельбекер прибегает к исторической символике.

На основе анализа статей А. А. Бестужева. К. Ф. Рылеева, П. А. Катенина, В. К. Кюхельбекера в разделе доказывается, что декабристы вносят существенный вклад в формирование представления о литературных жанрах, органичного романтической эпохе. Так, они начинают воспринимать жанровые формы как явления динамические. В ряде статей ("Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов" и "О романе Полевого "Клятва при гробе Господнем"" А. Бестужева, "Несколько мыслей о поэзии" К. Рылеева и др.) предпринимается попытка рассмотрения истории литературы как процесса развития, модифицирования и смены жанровых форм, обусловленного потребностями меняющегося общественного сознания. Критики-декабристы пытаются осмыслить своеобразие жанровых процессов и в "текущей" литературе. Наиболее четко и последовательно этот принцип выдержан в статье В. К. Кюхельбекера "О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие" (1824). Автор статьи полагает, что главное "направление" в развитии русской лирики рубежа 1820-х гг. определяется своеобразием функционирования трех магистральных, по его мнению, жанров: оды, элегии, дружеского послания. На характеристике современного состояния этих жанров критик и сосредоточивает свои усилия. Декабристам близка общеромантическая мысль об значении индивидуальной личности художника, ее внутреннего содержания и специфики ее отношения к миру. Тем самым на первый план выдвигается субъективный фактор, ставящий эстетическую значимость поэтических жанров в зависимость от возможностей, которые они дают для раскрытия внутреннего мира личности. Так, Кюхельбекер сознательно выдвигает в качестве критерия для разграничения жанров оды, элегии и дружеского послания характер отношений между личностью и миром (ст. "О направлении нашей поэзии..."). Важнейшим из жанровых признаков оды нового времени, по Кюхельбекеру, становится специфический субъект переживания и поэтического высказывания - избранная личность поэта-пророка, выражающая неповторимо индивидуальные чувства, что решительно разводит Кюхельбекера-романтика с классицистами. В то же время критик с большим вниманием относится к мысли классицистов о непосредственности и предельной напряженности переживания как одном из специфических признаков оды. Из всех лирических жанров именно ода, по его мнению, может в максимально полной мере выразить величие человеческой души, "одна совершенно заслуживает название поэзии лирической". В ряде статей критик открыто высказывает сожаление о том, что в современной поэзии ода утратила доминирующее положение, а другие жанры (элегия, дружеское послание) слишком далеко "ушли" от нее, целиком сосредоточившись на художественном освоении частных, камерных аспектов внутренней жизни человека. Из контекста литературно-критических рассуждений Кюхельбекера становится ясно, что он понимает оду двояко: с одной стороны, как конкретный лирический жанр, с другой - как некое жанровое образование, способное притягивать к себе и другие жанры. Кюхельбекер сознательно стремится вернуть оде утраченный к началу XIX века статус "старшего жанра". Почему же именно ода должна взять на себя функции "старшего" жанра у романтиков-декабристов? Ответ находим у того же Кюхельбекера, наиболее четко осознавшего и сформулировавшего позицию, к которой интуитивно тяготели и его соратники. В его статьях просматривается близкое шеллинговскому понимание произведения искусства и как продукта деятельности индивидуального гения, и как результата воздействия на его сознание Абсолютного духовного первоначала. Поэт, по Кюхельбекеру, - одновременно и индивидуальная, уникальная, и универсальная личность, вбирающая в себя все "естество" мироздания, а потому он может испытывать только необыкновенные чувства, в момент вдохновения изливающиеся в непосредственном лирическом высказывании. Романтическая концепция творческого акта находит, таким образом, органическое художественное воплощение в оде с ее восторгом в качестве психологической доминанты. Наконец, декабристы были убеждены в осуществимости романтического идеала, верили, что мир можно переделать, переустроить на лучших началах, благодаря усилиям избранных, пророков и героев. Задача искусства, по их мнению, - внести идеал в жизнь через образное его воплощение. Так своеобразный подход к решению проблемы романтического двоемирия снова обращает декабристов к жанру оды, изначально имеющему целью не только воспевание идеала, но и изображение его уже осуществленным, воплощенным в специфических художественных образах (идеальный герой, монарх и т. п.). Однако успешное решение такой задачи было возможно лишь при условии обновления жанровой модели в соответствии с духом новой, романтической эпохи.

Прежде всего, бросается в глаза определенная разница в облике лирических героев од Рылеева и Кюхельбекера. Герой Рылеева погружен в коллизии "рокового времени", его мышление подчеркнуто исторично. Он четко выделяет "наш век" из бесконечной вереницы эпох и пытается угадать смысл происходящего в современном мире, ждет некоего срока, часа, когда произойдет резкий слом исторической ситуации: Затмится свод небес лазурных Непроницаемою мглой; Настанет век борений бурных Неправды с правдою святой ("Видение"). Лирический герой стремится "угадать" свое место в исторических катаклизмах, делает свой выбор, осознавая причины и следствия происходящего (по крайне мере, он в этом убежден). Заметна определенная умозрительность мирообраза в рылеевских одах. Поэту дорога идея бесконечного изменения и обновления бытия, но его не интересует конкретика этих изменений. Поэтому его стихотворения бедны описаниями, в них отсутствует пластика, живопись. Рылеев предпочитает оперировать абстрактными определениями и понятиями, активно обращаясь к приемам метонимии, эмблемы. Лирический герой Рылеева оказывается своего рода "генератором идей" "рокового времени". Главное для поэта - четко и точно сформулировать идею, мысль, лозунг, его лирический герой - мастер убеждать призывать, объяснять: Старайся дух постигнуть века, Узнать потребность русских стран, Будь человек для человека, Будь гражданин для сограждан ("Видение"). Жесткий синтаксис призван передать логику его мысли. Рылеев избегает неожиданных ассоциаций, ему не по вкусу "лирический беспорядок". Сила таланта Рылеева - в умении превратить рациональную идею в источник эстетического наслаждения, его ясные, законченные формулировки привлекают читателя афористической броскостью и точностью. Таким образом, Рылеев весьма избирателен по отношению к стилевым традициям XVIII века. В его творчестве мы встречаемся с сильно модифицированной под влиянием романтического мироощущения, но все же узнаваемой традицией стилевой "ясности и простоты" сумароковской оды. Именно Сумароков в период своей творческой зрелости отрицательно относился к перегруженности оды тропами, проповедуя принцип "неукрашенной" речи. Сближает поэта-декабриста с Сумароковым и высокая степень откровенности поэтических высказываний. В лирике Рылеева старая стилевая традиция, столкнувшись с новым, романтическим мироощущением, актуализируется, давая неожиданный эффект. Сумароковская открытость и ясность мысли и чувства, соединившись с рылеевской открытостью души поэта-пророка, приводят к резкому усилению исповедального пафоса оды. Совсем иной вариант стилевой модификации одического жанра мы обнаруживаем в лирике В. К. Кюхельбекера. Здесь образ лирического героя не только доминирует в структуре образа одического миропереживания как сгусток эмоциональной субъективности, но и представлен читателю в зримом, чувственно воспринимаемом облике: В моих руках трепещут струны; Блестит огонь в моих очах, И веет буря в волосах, И с уст моих падут перуны ("Пятая заповедь"). Внешне герой подчеркнуто необычен, грандиозен, отсюда - мотив перевоплощения, преображения героя в божественную духовную субстанцию, сквозной в одах Кюхельбекера. Такая личность мыслима только в масштабах космических, общемировых. Если герой Рылеева погружен в социально-исторические драмы современности, поглощен перипетиями общественной борьбы, то герой Кюхельбекера устремлен к общению с мировыми стихиями. Если художественное мышление Рылеева исторично, то мышление Кюхельбекера космично. Если источником одического восторга у Рылеева является причастность героя к тайне "рокового времени", то у Кюхельбекера - прикосновение к Абсолютному божественному первоначалу. Универсализм поэтической души достигает у Кюхельбекера максимально широких масштабов. Такой герой осознает себя не просто участником общественной борьбы в данную историческую эпоху, как у Рылеева, но защитником мирового Добра, именно поэтому он и не провозглашает конкретных политических лозунгов, их масштабы слишком тесны для него. Но он ничуть не менее героичен и активен, чем лирический субъект Рылеева, - настоящий титан, равновеликий миру и дерзающий осуществлять свою творческую миссию в космических масштабах. Интонация кюхельбекеровских од отличается повышенной экзальтированностью: герой не поет, но "воспевает", не мечтает, но "дерзает", не повествует, но исступленно "пророчествует": Да смолкнет же передо мною Толпа завистливых глупцов, Когда я своему герою, Врагу трепещущих льстецов, Свою настрою громко лиру И расскажу об нем внимающему миру! ("Ермолову") Ему важно не убедить в своей правоте (как рылеевскому герою), но вдохновить, привести читателя в то же состояние восторга, в котором находится он сам. Отсюда - выбор способов воздействия на сознание читателя: чувство, эмоция, а не идея доминирует в кюхельбекеровском образе миропереживания. На помощь приходит описание. Бури, грозы, грандиозные картины природных катаклизмов - естественная среда для его лирического героя. Заметна высокая субъективность: картина мира динамична, поскольку динамично состояние души героя. Авторское сознание у Кюхельбекера одновременно и выражается через описание, и растворено в нем, поскольку само это описание - "сердца грезы мятежные", рождающиеся в момент прикосновения души к тайнам "надзвездной бездны". Элегия была востребована декабристами как жанр, который позволяет отрефлектировать принципиально важный для них тип мироотношения, определившийся и нашедший наиболее полное выражение в оде.