21. Акмеизм. История. Эстетика. Представители.

В 1912 г. среди множества стихов, опубликованных в петербургских журналах, читатель не мог не задержать внимания на таких, например, строчках:

Я душу обрету иную, / Всё, что дразнило, уловя. / Благословлю я золотую / Дорогу к солнцу от червя. (Н. С. Гумилев)

И часы с кукушкой ночи рады, / Все слышней их чёткий разговор. / В щёлочку смотрю я: конокрады / Зажигают под холмом костёр. (А. А Ахматова)

Но я люблю на дюнах казино, / Широкий вид в туманное окно / И тонкий луч на скатерти измятой. (О. Э. Мандельштам)

Эти трое поэтов, а также С. М. Городецкий, М. А. Зенкевич, В. И. Нарбут в том же году назвали себя акмеистами (от греч. akme – «высшая степень»). Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на подробности бытия живое и непосредственное ощущение природы, культуры, мироздания и вещного мира, мысль о равноправии всего сущего – вот что объединяло в ту пору всех шестерых. Почти все они прошли ранее выучку у мастеров символизма, но в какой – то момент решили отвергнуть свойственные символистам устремлённость к «мирам иным» и пренебрежение к земной, предметной реальности.

Изменилось и отношение к слову: акмеисты утверждали, что поэтическое слово имеет твёрдо очерчённые границы. И. Ф. Анненский, поэт и критик, говорил о поэтах, пришедших на смену символизму: «Всё это не столько мушки, как артисты поэтического слова. Они его гранят и обрамляют». Акмеисты подчёркивали границы поэтического текста – это сказалось и в лаконичности стихового повествования, и в лаконичности стихового повествования, и в чёткости лирической фабулы, и в остроте завершения стихотворной пьесы: знаменитые «шпильки», «пуанты», «выпада» у Ахматовой и Мандельштама.

Поэзия акмеизма отличалась повышенной склонностью к культурным ассоциациям, она вступала в перекличку с минувшими литературными эпохами. «Тоска по мировой культуре» – так определил впоследствии акмеизм О. Э. Мандельштам. Мотивы и настроения «экзотического романа» и традиция лермонтовского «железного стихи» у Гумилёва; образы древнерусской письменности Данте и психологического романа XIX в. у А. А. Ахматовой; идеи натурфилософии у Зенкевича; античность у Мандельштама; мир Н. В. Гоголя, Г. С. Сковороды у Нарбута. Если в поэзии Н. С. Гумилева звучал порой гимн «сильной личности», а в произведениях М. А. Кузмина преобладало характерное для акмеизма эстетство, то творчество А. А. Ахматовой развивалось прогрессивно, переросло узкие границы акмеизма и в нём возобладали реалистическое начало, патриотические мотивы.

Акмеизм – маленькая, скоротечно просуществовавшая в России группа (даже не течение и не школа). Акмеизм как направление был эфемерен, да и не претендовал на какое-то главное место (было просто несколько крупных поэтов). Футуризм был многолик и тоже не един. А вот символизм как раз был центральным направлением. Важным отличием акмеистов от футуристов было то, что, отталкиваясь от символизма, как исчерпавшего свой исторический срок поэтического течения, они продолжали считать себя его наследниками. Т.е. была идея преемственности, а не разрыва. Акмеизм – от слова «акме» – вершина, расцвет, цветущая сила. Городецкий предлагал еще новой группе название «адамизм» (первичность ощущений). Мих. Кузмин предлагал название «кларизм» (статья «О прекрасной ясности»). Определения акмеизма несет, как правило, афористический характер. Анна Ахматова, например, говорила так: «Весь акмеизм родился из наблюдений Коли (Гумилева) за моими стихами». Художественные воззрения их держались на намеренной эстетизации. Недаром, у позднего акмеиста Георгия Иванова так сильны мотивы театральности жизни. Изысканность ощущения, мгновения жизни.

История. Теория. Эстетика. Программа. В 1913 году в журнале «Аполлон» появились статьи Н. Гумилева и С. Городецкого – декларация акмеизма. Н. Гумилев «Наследие символизма и акмеизм». Гумилев говорил примерно так, что слава предков обязывает, а символизм был достойным отцом. Гумилев высоко оценивал символистов за то, что они указали значение в искусстве символов. Но не соглашался приносить в жертву символу прочих способов поэтического воздействия. Гумилев считал, что непознаваемое по самому смыслу слова нельзя познать. Потому все попытки в этом направлении (что делали символисты) – не целомудренны. В понятии целомудрия был основной нерв разногласий Гумилева с символистами. Гумилев вспоминал человека Средневековья, который не считал себя вправе претендовать на запредельное знание. Он соблюдал дистанцию между собой и Богом, и в этой сдержанности было его целомудрие. «Утро акмеизма» Осипа Мандельштама (1919, «Сирена», Харьков). Мандельштам считал, что между акмеизмом и символизмом есть глубокое различие. Символисты в своей поэзии стремились к запредельным смыслам и тем самым вступали в противоречие с Высшей волей, создавшей этот мир с его тремя измерениями. Они искали четвертое, не существующее в реальности измерение, и на его основе пытались построить свое поэтическое здание. Это было архитектурной ошибкой, и потому здание символизма рассыпалось.

Гумилев и Мандельштам полагали свое направление более трудной поэтической задачей, чем символизм. Акмеизм не отказывался от символа, но не исключал и реализма. Некоторая искусственность теории акмеизма – в произвольном и странном выборе имен мировой классики, которые были провозглашены предшественниками акмеизма (Шекспир, Рабле, Вийон, Готье). Акмеизм было здоровой реакцией на расплывчатость и и беспредметность символистской поэзии. Заслугой акмеизма был акцент на целомудренности поэзии: это возвращало поэзию начала XX века от декаданса и модернистской зауми к аскетической ясности русской поэзии XIX века. Акмеизм остался в памяти, так как с ним связана судьба нескольких великих русских поэтов. Основные представители акмеизма: Н. Гумилев, А. Ахматова, С. Городецкий, В. Нарбут (своеобразный футуристический фланг акмеизма), М. Зенкевич («Дикая роза») + близкий к ним Мих. Лозинский. От поэта требовали живости взгляда, эмоциональной силы и словесной свежести. Кроме того, поэзию хотели сделать ремеслом, а поэта – не жрецом, а мастером. Выражением этой тенденции было объединение акмеистов в 1911-1914 гг. в группу «Цех поэтов» во главе с Гумилевым. Сначала они примкнули к журналу «Аполлон», где перед смертью сотрудничал И. Анненский. В 1912-1913 гг. они основали свой собственный журнал «Гиперборей» (редактором его стал М. Лозинский). Акмеисты также выпустили несколько альманахов «Цеха поэтов».

«Цех поэтов» являлся поэтической организацией с очень строгими внутренними правилами и дисциплиной. С этим и связана была статья А. Блока «Без божества, без вдохновенья…» Блок обвинил акмеистов в попытке внести в поэзию школьнический принцип. Блок не оставил от акмеизма камня на камне и в атмосфере героизирования Гумилева эта статья шокировала. Организация акмеистов действительно несколько напоминала строение средневекового ремесленного цеха. Отношения строились в нем по принципу мастер – подмастерье. Новые поэты принимались в результате строго отбора и выполняли задания старших, предлагавших стихотворные темы и жанры. «Цех» просуществовал недолго, до первой мировой войны, пока Гумилев не ушел на фронт. Была попытка возобновить его в 1920 году (во 2-ой «Цех» вошли уже Г. Иванов, И. Одоевцева, Г. Адамович). Но в 1921 году Гумилева расстреляли, М. Зенкевич с 20 гг. ушел в перевод и тем спасся. А входившие во второй «Цех» поэты (Адамович, Иванов, Одоевцева) эмигрировали.

Основной мотив поэзии Гумилева – мотив сильной личности. Телом сильной личности. Мудрость тела, правота тела, сила тела, которое знает свой путь. Мотив памяти сильных, примитивных предков, попытка в своей душе услышать их голоса – видное место занимает у Гумилева в стихах. Важной темой является тема скитальчества и странствования. Скитальчество соединяется с мотивом сильной личности, которая всегда авантюрна.

Африканская и восточная темы оставили яркие страницы в поэзии Гумилева. Первое путешествие в Африку Гумилев совершил в 1907 году из Парижа. В 1913 году второе путешествие. Поехал в качестве начальника экспедиции Академии Наук для изучения африканского быта и составления коллекции для петербургского Музея антропологии и географии. Африканская тема – крайний экзотический полюс его лирики. Его стихи – попытка вобрать в свою поэзию все богатство окружающего мира, овеянного при этом Божьим дыханием. Африканские маршруты Гумилева – это тоже стремление вернуться в нетронутый цивилизацией мир. Название книги «Чужое небо». Книга «Шатер» – что-то вроде поэтической географии Африки. Самая впечатляющая ее часть – Экваториальный лес. Но все же это – не вершина его творчества.

Маленькая, скоротечно просуществовавшая в России группа (даже не течение и не школа). Акмеизм как направление был эфемерен, да и не претендовал на какое-то главное место (было просто несколько крупных поэтов). Футуризм был многолик и тоже не един. А вот символизм как раз был центральным направлением. Важным отличием акмеистов от футуристов было то, что, отталкиваясь от символизма, как исчерпавшего свой исторический срок поэтического течения, они продолжали считать себя его наследниками. Т.е. была идея преемственности, а не разрыва. Акмеизм – от слова «акме» – вершина, расцвет, цветущая сила. Городецкий предлагал еще новой группе название «адамизм» (первичность ощущений). Мих. Кузмин предлагал название «кларизм» (статья «О прекрасной ясности»). Определения акмеизма несет, как правило, афористический характер. Анна Ахматова, например, говорила так: «Весь акмеизм родился из наблюдений Коли (Гумилева) за моими стихами». Художественные воззрения их держались на намеренной эстетизации. Недаром, у позднего акмеиста Георгия Иванова так сильны мотивы театральности жизни. Изысканность ощущения, мгновения жизни.

История. Теория. Эстетика. Программа. В 1913 году в журнале «Аполлон» появились статьи Н Гумилева и С. Городецкого – декларация акмеизма. Н. Гумилев «Наследие символизма и акмеизм». Гумилев говорил примерно так, что слава предков обязывает, а символизм был достойным отцом. Гумилев высоко оценивал символистов за то, что они указали значение в искусстве символов. Но не соглашался приносить в жертву символу прочих способов поэтического воздействия. Гумилев считал, что непознаваемое по самому смыслу слова нельзя познать. Потому все попытки в этом направлении (что делали символисты) – не целомудренны. В понятии целомудрия был основной нерв разногласий Гумилева с символистами. Гумилев вспоминал человека Средневековья, который не считал себя вправе претендовать на запредельное знание. Он соблюдал дистанцию между собой и Богом, и в этой сдержанности было его целомудрие. «Утро акмеизма» Осипа Мандельштама (1919, «Сирена», Харьков). Мандельштам считал, что между акмеизмом и символизмом есть глубокое различие. Символисты в своей поэзии стремились к запредельным смыслам и тем самым вступали в противоречие с Высшей волей, создавшей этот мир с его тремя измерениями. Они искали четвертое, не существующее в реальности измерение, и на его основе пытались построить свое поэтическое здание. Это было архитектурной ошибкой, и потому здание символизма рассыпалось.

Гумилев и Мандельштам полагали свое направление более трудной поэтической задачей, чем символизм. Акмеизм не отказывался от символа, но не исключал и реализма. Некоторая искусственность теории акмеизма – в произвольном и странном выборе имен мировой классики, которые были провозглашены предшественниками акмеизма (Шекспир, Рабле, Вийон, Готье). Акмеизм было здоровой реакцией на расплывчатость и и беспредметность символистской поэзии. Заслугой акмеизма был акцент на целомудренности поэзии: это возвращало поэзию начала XX века от декаданса и модернистской зауми к аскетической ясности русской поэзии XIX века.

Акмеизм остался в памяти, так как с ним связана судьба нескольких великих русских поэтов. Основные представители акмеизма: Н. Гумилев, А. Ахматова, С. Городецкий, В. Нарбут (своеобразный футуристический фланг акмеизма), М. Зенкевич («Дикая роза») + близкий к ним Мих. Лозинский. От поэта требовали живости взгляда, эмоциональной силы и словесной свежести. Кроме того, поэзию хотели сделать ремеслом, а поэта – не жрецом, а мастером. Выражением этой тенденции было объединение акмеистов в 1911-1914 гг. в группу «Цех поэтов» во главе с Гумилевым. Сначала они примкнули к журналу «Аполлон», где перед смертью сотрудничал И. Анненский. В 1912-1913 гг. они основали свой собственный журнал «Гиперборей» (редактором его стал М. Лозинский). Акмеисты также выпустили несколько альманахов «Цеха поэтов».

«Цех поэтов» являлся поэтической организацией с очень строгими внутренними правилами и дисциплиной. С этим и связана была статья А. Блока «Без божества, без вдохновенья…» Блок обвинил акмеистов в попытке внести в поэзию школьнический принцип. Блок не оставил от акмеизма камня на камне и в атмосфере героизирования Гумилева эта статья шокировала. Организация акмеистов действительно несколько напоминала строение средневекового ремесленного цеха. Отношения строились в нем по принципу мастер – подмастерье. Новые поэты принимались в результате строго отбора и выполняли задания старших, предлагавших стихотворные темы и жанры. «Цех» просуществовал недолго, до первой мировой войны, пока Гумилев не ушел на фронт. Была попытка возобновить его в 1920 году (во 2-ой «Цех» вошли уже Г. Иванов, И. Одоевцева, Г. Адамович). Но в 1921 году Гумилева расстреляли, М. Зенкевич с 20 гг. ушел в перевод и тем спасся. А входившие во второй «Цех» поэты (Г.Адамович, Г.Иванов, И. Одоевцева) эмигрировали.

С. Городецкий был одним из основателей первого цеха поэтов вместе с Гумилевым. Он родился в 1884 году, в первой своей книге «Яръ» (1907) он проявил прекрасный дар ритма и удивительную способность создавать им самим сочиненную русскую мифологию. Некоторое время литераторские круги и обычные читатели видели в нем величайшую надежду русской поэзии, но следующие его книги показали, что у него короткое дыхание; он очень быстро выродился в ловкого и незначительного версификатора. Но «Яръ» останется как интересный памятник своей эпохи, когда так была распространена вера в то, что жизненные силы стихийной природы человека разорвут оковы цивилизации и мирового порядка. Строки Городецкого: «Мы поднимем древний Хаос, Древний Хаос потревожим, Мы ведь можем, можем, можем!» К 1912 году Городецкий уже пережил свой талант. В 1914 году он писал военные стихи, в 1918 году стал коммунистом, и (как пишет Св-Мирский) сразу же после того, как Гумилев был расстрелян, написал о нем в тоне поношения.

Н.С. Гумилев (1881-1921). Родился в 1886 году в Кронштадте в семье корабельного врача. Есть сведения, что семья его отца происходила из духовного звания (фамилия от лат. humilis смиренный). В Грузии, где Гумилев некоторое время жил с семьей, было опубликовано его первое стихотворение «Я в лес бежал из городов». В 1905 году в Петербурге он издал первую свою книгу «Путь конквистадоров» (испанские воины и путешественники, в средние века отправлявшиеся в Америку для открытия новых земель и обогащения). Книга была довольно доброжелательно встречена Брюсовым. Учился в Царском селе у Анненского. В Гумилеве рано сформировалось особое отношение к учительству, в чем-то схожее со средневековым мировоззрением, где мастер ремесленного цеха был почти священной фигурой. Мастер должен определять не только профессиональные навыки учеников, но и их поведение, и их сознание. Мастерами для Гумилева стали Анненский и Брюсов. С Ахматовой он познакомился в 1903 году тут же, в Царском селе. Их сын историк и востоковед Лев Гумилев. Немного Гумилев учился в университете, потом много путешествовал, слушал лекции по искусству и литературе в Сорбонне. В Париже он выпускал лит-худ журнал «Сириус».

В 1914 году он уходит на фронт добровольцем. Получил два солдатских Георгия. Революция 1917 года застала его в Лондоне. Он мог остаться в эмиграции, но в 1918 году вернулся в Петроград. Он был монархистом и октябрьскую революцию не принял, хотя и остался в России. По возвращении принимал активное участие в горьковском проекте издания «Всемирной литературы». Он создал молодежную студию поэтов «Звучащая раковина» и преподавал мастерство перевода и стихосложения. В 1921 году обвинен как участник Таганцевского заговора и расстрелян. Сборники: «Путь конквистадоров», «Тень от пальмы», «Жемчуга» (1910), «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1915), «Костер» (1918), «Шатер» (1921), «Огненный столп» (1921). До 1917 года Гумилев был холодным поэтом. Прославлял то, что в принципе несвойственно русской литературе: волевое начало, западноевропейское мужество.

Блок писал о нем: «В культурных стихах Гумилева всегда слышалось что-то жестяное, иностранное». Действительно, едва ли не основной особенностью поэзии Гумилева является большая примесь экзотических, внеевропейских культур. Стремление к экзотике вообще характерно для акмеистов. Символисты, напротив, считали, что в восточном мире никакие силы черпать нельзя, а нужно вернуться к классичности. Акмеисты пересмотрели этот вопрос. Возврат к примитивизму в сочетании с экзотизмом характерен для Гумилева. С ранней молодости Гумилев сознательно выстраивает свой особый путь в поэзии. И это путь от чужого к родному, иначе говоря, через Париж и Африку в Россию. Гумилев считал, что самый правильный путь в поэзии – самый трудный. И он принципиально придерживался этого пути. Важной стороной поэзии Гумилева была рифма. Символисты чуждались изысканных рифм, а Гумилев стал создавать очень редкие, неупотреблявшиеся рифмы. Ему это удалось: он очень обогатил словарь рифм.

Основной мотив поэзии Гумилева – мотив сильной личности. Телом сильной личности. Мудрость тела, правота тела, сила тела, которое знает свой путь. Мотив памяти сильных, примитивных предков, попытка в своей душе услышать их голоса – видное место занимает у Гумилева в стихах. Важной темой является тема скитальчества и странствования. Скитальчество соединяется с мотивом сильной личности, которая всегда авантюрна.

Африканская и восточная темы оставили яркие страницы в поэзии Гумилева. Первое путешествие в Африку Гумилев совершил в 1907 году из Парижа. В 1913 году второе путешествие. Поехал в качестве начальника экспедиции Академии Наук для изучения африканского быта и составления коллекции для петербургского Музея антропологии и географии. Африканская тема – крайний экзотический полюс его лирики. Его стихи – попытка вобрать в свою поэзию все богатство окружающего мира, овеянного при этом Божьим дыханием. Африканские маршруты Гумилева – это тоже стремление вернуться в нетронутый цивилизацией мир. Название книги «Чужое небо». Книга «Шатер» – что-то вроде поэтической географии Африки. Самая впечатляющая ее часть – Экваториальный лес. Но все же это – не вершина его творчества.

Военные стихи его совершенно свободны от политических чувств – его меньше всего интересуют цели войны. В военных стихах – новая для него религиозная нота. Вера, исполненная радостной жертвенности. После 1917 года началась его лучшая поэзия: книги «Костер» и «Огненный столп». Манифест «Мои читатели». «Заблудившийся трамвай», «Шестое чувство», «Ольга».