Беседы Эпиктета (Античная классика) - 1997

ставные части достаточно органически соединялись в общее целое. Крайне показательно, что в физике и логике не было ничего

принципиально нового. Они представляли, в лучшем случае, ре­

комбинацию из тех элементов, которые уже были в греческой фи­ лософии до нихl , что, по-видимому, естественно, поскольку ничего принципиально нового в этих областях знания не появилось. Принципиально новое присутствует только в этике стоиков, ибо этика представляла собой отражение новых условий сушествова­

ния человека в мире и именно здесь, как это ясно из предше­

ствующего изложения, произошли кардинальные изменения.

Поскольку человек является частью мира, физика (космология)

должна была бы, с точки зрения научной логики, предшествовать этике. Но принципиальный подход стоицизма (что, впрочем, не

было чертой, свойственной только этому философскому учению) был обратным. Ядром всей философской системы была этика, по­ этому космологические концепции не были результатом свободно­

го исследования, а были искусственно сконструированы, чтобы

придать законченность системе, дать объяснение месту человека в

системе мира и оправдать те правила, которые существовали в

этике. Крайне важно, что этика стоиков была антропоцентрична, в

силу этого и космология приобрела антропоцентрические черты.

'Эта антропоцентрическая перспектива подтверждается, прежде

всего, самой природой стоической космологии, где макрокосм по­

нимается как отображение человече~кого микрокосмаС. Мир стои­

ков не является ни вечным, ни неизменным, но представляет собой

живой организм.

Физика стоиков была построена на материалистической осно­

ве', но они мало занимались естественными науками, заимствовав

фактические данные, необходимые для создания стройной карти­ ны мира, у перипатетиков, а основную концепцию - у Гераклита. Именно в начале эллинистической эпохи происходит отделение

науки от философии, ранее неразделенных, и наукой стали зани­

маться профессионально. Философия отныне не интересуется кон­ кретными областями естественнонаучных дисциплин, а только бе-

I Несомненно, стоики создавали свое учение из элементов философии Пла­

тона, Аристотеля, киников, даже Гераклита и ионийских натурфилософов. По­ добный характер учения позволял его проповедникам вносить существенные

изменения в провозглашенные их предшественниками и единомышленниками

принципы. Отсюда противоречия, в которых упрекали стоиков уже в древности. В частности, Плутарх написал специальное сочинение «О противоречиях стои­

ков».	Подробнее см.: Р а н о в и ч А. Б. 'Эллинизм и его историческая роль.
М. -	Л., 1950, с. 308 ел.
~	Le monde grec et I'orient. Тоте 11. Le IV-e siecle et I'epoque hellenistique. Раг

Е. Will, CI. Mosse, Р. Goukowsky. Paris, 1975, р. 634.

, Как, впрочем, физика всех остальных больших философских школ эллини­

стической эпохи, которые преодолели «великий идеализм» IV века, - для всех этих школ материальность мира была принципом, не подлежащим дискуссиям.

См.: Le monde grec et I'orient. Тоте 11, р. 634.

10

рет у них потребные ей сведения. Любопытно, что произошло и

«географическое» разделение философии и науки: Афины оста­

лись центром философской мысли, а общепризнанным центром собственно научных исследований стала Александрия. Единствен­ ной реальной сущностью стоики признают материальное, так как

только оно обладает способностью действовать и испытывать дей­

ствие, материальна и душа человека. Вся жизнь основывается на

взаимодействии двух принципов: бескачественной, инертной ма­ терии и пронизывающей ее творческой силы. Этот второй, актив­

ный, принцип одарен разумом. В своей основе он представляет

«первичный огонь», который, трансформируясь, рождает другие

элементы, начиная тем самым процесс формирования мира

(diakosmesis). Существование мира понимается как развитие слож­

ной системы причинности, имеющей своим результатом абсолют­

ную детерминированность. Огненный принцип, первичный «творческий огонь», принимающий форму жизненного «дыханию) (рпеllmа) и являющийся одновременно космическим разумом (logos), тотально пронизывает всю материю во всех ее аспектах,

примерно так же, как вино смешивается с водой. Этот творческий

принцип у стоиков имеет различные названия (логос, семенной

логос, разум, бог, Зевс, рок) в зависимости от того, в какой форме

он проявляется, какой из элементов материи одушевляет, какую

функцию выполняет. Но это творческое начало не может суще­

ствовать отдельно от материи, а только в ней самой, пронизывая ее

целиком; бескачественная инертная материя, благодаря ее слит­ ности с творческим началом, динамична и изменчива. Тем самым, Бог у стоиков отождествляется с природой и определяется как «искусный огонь, шествующий по пути для творения мира, вклю­

чающий в себя все семенные логосы, по которым все возникает в

соответствии с роком)) (А е t i u s, Dох.,305).

Космос представляет собой неразрывное единство и имеет форму шара, поскольку именно шар является самой совершенной

формой. Он прекрасен, одушевлен, одарен разумом, не имеет ни

начала, ни конца, но циклическую последовательность. Цепь при­ чинностей, в конечном счете, приводит ко всеобщему пожару ми­ ра, дающему одновременно начало новому циклу. Гибель и воз­ рождение мира стоики представляют себе как вечный круговорот, где каждый цикл абсолютно идентичен всем прочим.

Необходимо подчеркнуть, что стоический детерминизм и мате­

риализм имеют мало общего с современным научным детерминиз­

мом и материализмом. С точки зрения стоиков, единство мира и со­

хранение цепи причинностей, несмотря на все те огненные ката­

строфы, которые он регулярно переживает, достигаются благодаря

тому, что pneuma-Iogos являются «виталистским)) элементом и сое­ диняют отдельные части мира в пространстве и времени силой «симпатию), подобной той, которая соединяет воедино 'iасти живого

11

организма. Точно так же материализм стоиков не был научны,,!, а

строился на тех основаниях, что и предшествуюший ему греческий

материализм, оставаясь великой метафизической конструкцией.

В теории познания, как и в физике, стоики исходили из мате­ риалистических положений. Они признавали истинность чув­

ственных впечаТ,lений, принимая в качестве критерия истины впе­

чатления, настолько захватываюшие человека, что он не в состоя­

нии 11М не верить. Их интерес к теории познания в значительной

мере подогревался необходимостью полемики со скептиками

(Пиррон и Тимон) И Академией, которая, провозглашая верность

идеям Платона, в действительности полностью перешла на пози­ uии агностицизма (концепции Карнеада). Материалистическая теория познания имела и более глубокие корни, нежели необходи­

мость полемики: создавая положительную систему этики, которая

должна была стать руководством к действию для человека, необ­

ходимо было опираться на уверенность в сушествуюшем мире и

ОС0"3нании того, что он правильно воспринимается человеком.

Стоическая этика включала в себя учение об общеt:тве и о мес­ те человека в нем. Уже Зенон выдвинул идею, практически пол­

ностью порывающую со старыми традиционными концепциями, в

основе которых лежало представление о полисе как высшей форме

объединения людей, единственно возможной для свободных. В своей «Политии» он разрабатывал коннепцию о мире как едином

полисе, который управляется единой божественной силой, той же самой, которая управляет и миром природы. Этот мир включает в

себя как людей, так и богов, поскольку и те и другие обладают ра­

зумом1. Этот суперполис, охватывающий весь мир, получил назва­

ние космополис (отсюда и название граждан его - космополиты). Термин, правда, был заимствован у киников. В этом едином кос­

мополисе исчезают все границы, граждане каждого отдельного

полиса одновременно являются гражданами и всех~остальных, все

люди равны, все люди являются братьями, исчезает, в частности, противопоставление греков и варваров. Сила, которая их объеди­ няет, - это не законы, а их собственное добровольное соглашение или, в его терминологии, - взаимная любовь, то есть та сила, ко­

торая соединяет вместе и различные части мира природы.

Эта концепция отражала, хотя и весьма своеобразно, новую ис­

торическую реальность, созданную походами Александра Маке­

донского. Поскольку его завоевания создали, пусть на короткий

срок, единое государство, охватившее почти весь известный гре­

кам цивилизованный мир, идея такого государства, обнимающего

все человечество, уже не могла выглядеть столь утопичной, как это было еще за одно поколение до этого. Конечно, историческая

реальность была иной, нежели идеальная схема стоиков. Сама

1 А г n i т Н. УОП. Stоiсогшn veterum fГagmenta. В. 11. Leipzig, 1922, N~ 258.

12

.Jержава Аоlександра просуществовала очень короткое время, .Ja и

не похожа она была на то царство взаИ\1НОЙ любви, о котором меч­

тал Зенон. Правда, некоторые исследователи, такие как В. Тарн, ВИ.Jе.1И в Александре первого провозвестника «братства народов»

и первого интернационалиста], но более поздние исследования по­

казали полную беспочвенность этих построениЙС• Проблема

единства че.l0вечества также приобрела несколько иной характер. В ЭЛ~lинистическую эпоху противостояние между эллинами и вар­

вара~1И в теоретическом плане в значительной мере исчезло, по­ скольку эллином, в принципе, мог считаться (и признаваться) че­

~lOBeK .1юбого этнического происхождения, приобщившийся к гре­

ческой культуре-'. Однако в практическом плане это противостоя­

ние еще УСИЛИ.l0СЬ, ибо приобщение к греческой культуре и обра­

зу жизни было ВОЗ:vlожно только для людей знатных и обеспечен­ ных. В низах же на Востоке мы видим жгучую ненависть к элли­ нам (в число которых включаются и представители собственных привилегированных слоев, принявшие эллинизм), находившую

свое выражение в огромном количестве эсхатологических произ­

ведений, предсказывавших гибель нового порядка. В «Пророче­

стве горшечника», например, утверждалось, что всеобщее счастье

на зе\1ле наступит тогда, когда «проклятый город греков у моря»

(имеется в виду Александрия Египетская) скроется под водоЙ4•

Очень важной была проблема соотношения между идеальным космополисом и уже существовавшими государствами. Для стои­

ков реальное государство представляло собой некоторый слепок с

идеального прототипа-космополиса, и поэтому они не отвергали

государство целиком, как это делали киники и, пожалуй, эпику­

рейцы, а исследовали - в какой степени оно отражает идеальный

прототип и, следовательно, как оно соотносится с мировым ра­

зумом, управляющим космополисом. Отсюда проистекает стрем­

ление ранних стоиков выступать в роли советников правителей,

иногда даже управителей-реформаторов.

Еще более важным новшеством было учение стоиков о месте

человека в обществе'. Этика стоиков в этом отношении отличается

от всех предшествующих философских школ по двум положени-

] См., напр.:	Т а r n		W_ Alexander the		Great and Unity of Mankind // The
Ргосееdiпgs of B]'itish Academy, 19,				1933, рр.	123 - 166; Т а r n	W. Alexander the
Gгеаt, Yol. 1. СаmЬгidgе, 1948.
с В а d i а n	Е. AlexandeI" the Great and				the Unity of Mankind // Нistогiа, Bd.
YII, 1958, рр. 424 -		444; В а 1d ('у		Н. С. The Unity of'Mankind in Greek Thought.
Cam~ridge, 1965, рр. 113 -			122.
-, Впрочем, эти		представления		начали появляться уже в IY		веке до Р. Х., и

подобное понимание юллинствю> заметно уже у Исократа.

4 См.: Е d d у S.	The King is dead. Studies in the Near Eastern Resistance	to
Hellinism. 334-31 В. С. Lincoln, 1961.
, См.: В r е h i е r	Е. Chrysippe е! I'ancien stoicisme. Paris, 1951; R i s t J.	М.

Stoic Philosophy. Cambridge, 1969.

13

ям. Предшествующие философские школы обращали свое учение, ко всем гражданам полиса. Стоики же вводили различие (имеющее

принципиальное значение) между людьми, деля их на простых

людей и мудрецов, то есть тех, кто усвоил стоическое учение и

живет согласно его принципам. П. Пти считает, например, что са­ мое основное в стоицизме - это то, что идеалом стоиков был не гражданин, как во всех предшествующих философских системах, а

мудрец).

Стоики стремились согласовать свою этику со своей натурфи­

лософией, и человек в их учении - это не просто личность, а один

из важнейших элементов в общей системе мира.

Каково было его место в этой системе? Человек, подобно всей природе, состоит из пассивной материи и активного логоса. Он также включен в общую систему цепей причинности, и его место строго определено в ней. Таким образом, для человека нет, в сущности, никакого выбора и не существует свободы воли. Од­

нако этот строжайший детерминизм несколько смягчается для

мудреца тем, что настоящий мудрец понимает эту ц~пь причин,

поскольку в нем самом есть частица мирового разума-логоса и он

должен руководствоваться, естественно, его указаниями, а ни в

коем случае не страстью (pathos). Страсть же, по характеристике Зенона, «есть душевное волнение, противоположное здравому смыслу и противное природе». Поскольку же цепь причин отра­

жает самое природу, мудрец живет и действует «согласно приро­

дe»~. Таким образом, согласуя свои поступки с этой цепью при­

чин (судьбой, роком, мировым разумом) и принимая ее, мудрец достигает счастья и полноты жизни. Обуздание же страсти с по­ мощью разума и достижение апатии являются совершенно необ­ ходимым элементом добродетельной жизни. Напротив, непони­

мание ведет к неправильным действиям и тем самым приводит к страстям и страданиям. В своем высшем проявлении разум сов­

падает с добродетелью. Каждый поступок мудреца должен быть направлен в сторону добродетели. Конечная uель стоической добродетели и отвечает понятию долга (to kathekon). По словам Диогена Лаэртского, «Зенон первый употребил слово "долг", ибо

он вывел его из слов "то, что подобает": долг есть действие, при­ сущее природным созданиям. Из действий, совершенных по вле­

чению, одни сообразны с долгом, другие противны долгу, тре­

тьи -	ни то, ни другое. Сообразно долгу -	это то, что внушает­
ся разумом, например, почитать родителей,		братьев, отечество,
)	Ре t i t Р. La civilisation hellenistique. Paris, 1965, р. 68.

" Еще Хрисипп утверждал: «Поэтому (высшая) цель - жить в согласии с

природой - согласно своей природе и общей природе, не делая ничего такого, что запрещается общим законом, а именно правильным разумом, проникающим

все; он	же присущ и 3евсу, устроителю и управителю всего сущего». См.:
А r n i'm	Н. уоп. Stoicorum veterum fragmenta. В. 11, N2 273.

14

уступать друзьям. Противно долгу то, что разум не внушает... »

(Diog. Laert., VII, 108)1.

Таким образом, этические идеалы стоиков достаточно далеко

ушли от всего того, что считалось нормой в мире классической Греции. Мы уже говорили о выделении из общей массы людей

мудрецов, что глубоко противно обще~ полисной традиции. Ино­

гда утверждается, что в этом проявляются платоновские традиции

в стоической философии. Однако вряд ли это справедливо. Плато­ новский мудрец обязательно член корпорации, стоящей на страже и на службе полису. Стоический мудрец - существо сугубо инди­ видуалистическое, обращенное к своему внутреннему миру, ищу­

щее именно в нем ответы на все вопросы. Хотя стоики и не отри­ цали, в принципе, семьи, дружбы, полиса, все эти институты были для них значимы только в той степени, в какой они не мешали по­

стижению добродетели. Вместе с тем стоическая этика глубоко пессимистична, ибо вся человеческая деятельность имеет смысл

лишь в каких-то строго определенных границах, какие ей предпи­ сал неумолимый рок. Наконец, эта пессимистическая этика не ли­

шена и своеобразного гордого мужества, которое, видимо, можно

назвать мужеством отчаяния: зная, что все предопределено, зная,

что твои действия ничего не могут изменить в судьбах мира, чело­

век тем не менее должен выполнять то, что он считает своим дол­

гом, при этом долг не является чем-то навязанным, он - результат

собственного свободного выбора, поскольку основан на понима­ нии мудрецом принципов функционирования мира. Глубоко инди­ видуалистическая и пессимистическая этика стоиков была своеоб­

разной реакцией недавнего полноправного гражданина, хозяина своей судьбы, на кардинальные изменения в мире, превратившие его в жертву обстоятельств, смысл которых он не понимает.

Философские учения имеют собственную судьбу, которую не­ возможно предугадать в момент их рождения. Стоя, родившаяся в Элладе и отражавшая тот идеологический кризис, который потряс греческое общество в момент гибели классического полиса, нашла

вторую родину в Риме. В Рим стоические учения пришли, однако, тогда, когда Римская республика, которая по своему характеру и

структуре была подобна греческому полису", переживала отнюдь

не кризис, а последний период своего расцвета.

Концепции Средней Стои представлены, главным образом,

трудами Панэтия и Посидония3 • К сожалению, труды и того и дру-

1 См. также: Н е р с е с я н Ц В. С. Политические учения древней Греции. М.О

1979{ с. 231 - 237.

-	У т ч е н к о С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне		падения
Республики. (Из истории		политических идей 1 в. до н. э.). М.О 1952, с.	7 -	26;
М а я к И. Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса. М., 1983.
3	L а ffr а n q u е М.	Poseidonius d' Араmее (Essai de mise аи point).		Рагis,
1964.

15

гого дошли до нас в весьма фрагментарном состоянии. Правда, о важнейшем трактате Панэтия «Об обязанностях» мы можем полу­ чить представление по одноименному сочинению Цицерона, кото­

рый сам писал, что его первые две книги целиком основаны на

идеях Панэтия (С i с., Ad Att., XVI, Н, 4). Тем не менее говорить о

них можно только в виде более или менее обоснованных предпо­

ложений.

Для того чтобы стоические доктрины смогли найти дорогу в

Рим, необходимо было, чтобы они имели какие-то точки сопри­

косновения с теми идеями, которые имели распространение в рим­

ском обществе. Римская система ценностей была полисной по сво­

им основным параметрам. Высшая ценность, которую знает ри­

млянин, - это его родной город, его отечество (patria). Рим­

вечная и бессмертная величина, которая переживет каждую от­ дельную личность. Интересы этой личности всегда отступают на второй план перед интересами города в целом. Римский гражданин должен служить своему родному городу всеми своими силами. Но

для того, чтобы эта служба была успешной, он дол?Кен обладать полным набором добродетелей, характерных для гражданина. Со­ вокупность этих добродетелей является полной добродетелью (virtus) - всеобъемлющее выражение должного и достойного по­ ведения каждого гражданина в рамках римской гражданской об­

щиныl . Эта добродетель не может быть пассивной, она должна

обязательно находить свое выражение в практической деятель­ ности. Таким образом, для того, чтобы найти дорогу в Рим, Стоя должна была принять во внимание эти особенности римского мен­

талитета, учесть, что для римлян моральный императив - образ vir bonus, то есть образцовый гражданин, обладающий граждан­ ской добродетелью и действующий согласно ее принципам.

Больше всего для приспособления этики стоиков к римским

нравам сделал Панэтий, вошедший в кружок высшей римской ари­ стократии, группировавшейся вокруг Сципиона Африканского

Младшег02•

В самой общей форме можно сказать, что-эволюция взглядов

Средней Стои, по сравнению со Старой, больше всего проявилась

в том, что был смягчен строгий ригористический идеал мудреца. Он был приспособлен и приближен к нормам житейской приклад­ ной морали, более понятной для римлян. Сб!IИжая стоические кон­

цепции с устоявшейся в Риме системой ценностей, Панэтий

признал наряду с самодовлеющей добродетелью мудреца ценность

практических добродетелей. Как указывает Диоген Лаэртский,

Панэтий говорил, что существуют две добродетели: теоретическая

и	практическая (О i о g.	L а е r t.,	УН, 92). Он подчеркивал свое
	I Н е i n z е R. Уоm Geist Romertums. Leipzig, 1938, s. 7 ff.
	2 Об ЭТОМ кружке СМ.: Т ру х и н а Н.		Н. Политика и политики «Золотого ве­
Ка»	Римской республики. М.,	1986, с. 115 -	167.

16

предпочтение «практической жизни» по сравнению с «теоретиче­

скоЙ»I. Для римлян же, и в частности для Цицерона, само собой разумелось, что исследование истины (<<теория») никак не должно отвлекать от практических дел и обязанностей (С i с., Ое offic., 1, 6, 19) и правильнее всего занятиям теорией посвящать время, сво­

бодное от общественных обязанностей (otium) (С i с., Ое rep., 1, 9, 14). Панэтий, таким образом, сблизил стоическую добродетель и

традиционную римскую добродетель гражданина (Virtus)".

Смягчение ригористического идеала мудреца сказывалось так­

же и в том, что теперь между совершенным человеком (мудрецом)

и глупцом ставится фигура человека «стремящегося», а между

добродетельными и порочными действиями - надлежащий по­

ступок (to Kathekon - иногда переводимое как «долг»). Он отно­

сится к категории «средних действий», которые в нравственном

отношении совершенно индифферентны, но как действия «по при­ роде» имеют определенную ценность. Эти «подобающие деянию>, по Панэтию, являются обязанностью всех людей, в том числе и мудреца. Таким образом, понятие «подобающегО» стало отождест­ вляться с римским понятием «долгю> (officium), а мудрец прибли­

зился к римскому «доблестному мужу».

Это учение уже давало возможность отойти от философски сублимированного образа мудреца и выработать гораздо более ре­ альный в римских условиях образ идеального гражданина (vir bonus), что и было сделано Цицероном в трактате «Ое officiis» на

основе трансформированной Панэти:::м старостоической этики).

Естественным будет вопрос, каким общественным и идеологи­ ческим потребностям отвечала эта новая идеология, представ­

лявшая соединение стоических концепций и староримских тради­

ций. Думается, что эта новая идеология была своего рода само­ оправданием римской аристократии периода поздней республики. Римская аристократия в это время нуждалась в иных основаниях

своей этики, нежели простое следование древним традициям.

Средняя Стоя давала им концепцию рационалистически обосно­

ванную и соотнесенную с их чувствами и их пониманием места

аристократии в обществе.

Римская аристократия прошла долгий и сложный путь разви­

тия. В форме сословия патрициев она господствовала в ранней республике, ожесточенно сопротивляясь попыткам плебеев полу­

чить равноправие. Примерно в начале III века происходит реши­ тельный перелом: плебеи получают полное равноправие, и на про­ тяжении более полутора веков в Риме (несмотря на ряд сравни-

I Р О h 1е n z М. Cicero. Ое ofticiis. Leipzig _. Berlin, 1934, S. 35.

1 См.: О ш е р о в С. А. Сенека. От Рима к миру // Луций Анней Сенека.

Нравственные письма к Луцилию. Издание подготовил С. А. Ошеров. М., 1977,

С.331.

) См.: У т ч е н к о С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969, с. 237.

17

тельно маловажных внутренних конфликтов) существует социаль­

ный мир. Аристократия, пополненная выходцами из выдающихся

плебейских фамилий, сохраняет руководящее положение в госу­

дарстве, поскольку Сенат играет важнейшую роль в определении

общей политики Рима. Народные массы охотно признают преоб­

ладание сенатского сословия, поскольку политика, которая им

проводится, отвечает и их интересам.

Однако с конца II века дО Р. Х. начинается новый этап в ис­ тории Рима, который находит свое выражение, в частности, и в

том, что авторитет Сената начинает все более и более оспаривать­

ся различными социальными силами.

Именно в это время стоическая философия и получает столь

значительное распространение среди римской аристократии, кото­

рую привлекают следующие ее особенности. Прежде всего, свое­

образный аристократизм мысли: деление мира людей на совер­

шенных мудрецов и необразованную массу. Аристократия была

убеждена в том, что ее деятельность определяется не классовыми

интересами, а выражает интересы Рима в целом. Тот факт, что против ее политики борются все более широкие круги граж­

данства, являлся для представителей этого слоя свидетельством

отсутствия у людей знания, которое оказалось доступным только им, ибо знания и добродетель неразделимы. По их представлени­ ям, нравственная порча римского общества имеет своим результа­

том и отсутствие знания.

Вторая особенность Стои - концепция деятельности в соот­

ветствии со знанием: именно в этом пункте старые стоические

концепции подверглись, как мы видели выше, наибольшей реви­

зии, поскольку для римлянина деятельное участие в жизни, осо­

бенно в такие переломные эпохи, было единственно возможной формой жизни. Для аристократа деятельность - это, прежде все­ го, политическая деятельность, и поэтому реформированный стои­ цизм давал им философское обоснование для их традиционного образа жизни.

Наконец, даже стоический детерминизм согласовывался с тра­

диционными римскими концепциями об исторической судьбе Ри­

ма. Чем более расширялась трещина между аристократией и

остальным римским гражданством, тем более привлекательным становился стоицизм. Характерное для него интеллектуальное му­

жество и верность долгу, который мудрец сам определяет на осно­

ве знания, становились той моральной силой, которая помогала

римским аристократам бесстрашно бороться за те цели, которые они считали не узко партийными, а целями всего римского народа. Это давало моральную силу переживать политические неудачи и

непризнание со стороны граждан. Эти идеи вдохновляли аристо­

кратию и в ее безнадежной борьбе за сохранение республики про­

тив растущей угрозы автократии (стоиком был Катрн Утический,

18

погибший за республику, стоиком же был и Марк Брут - один из убийц Цезаря), в готовности уйти из жизни, но не поступиться

своими принципами. На этом этапе аристократический стоицизм приобрел жертвенную окраску и стал заветом для будущей оппо­

зиции власти императоров.

РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ

Мы уже говорили, что поздний этап в истории стоицизма пред­

ставлен, главным образом, тремя именами: Сенекой, Эпиктетом и Марком Аврелием. Этот этап совпадает с новой эпохой в жизни общества, и, соответственно, перед стоицизмом встали новые за­ дачи. Конечно, было бы большой наивностью утверждать, что каждое философское учение обязательно должно меняться вслед за политическими и социальными изменениями. Однако для стои­ цизма, как философии, прежде всего, моральной, главной задачей которой было научить человека жить в обществе, подобный под­ ход - единственно правильный. Если общество изменилось, то, естественно, должен измениться и подход философа к проблеме. Римское же общество того времени, когда жили и творили эти фи­ лософы, подверглось кардинальной трансформации по сравнению с периодом деятельности философов Средней Стои.

Самое важное из того, что случилосt. в это время, - это гибель республики и установление режима единоличной власти импера­ торов. Думается, что среди всех последствий создания империи для интеллектуальной атмосферы в обществе необходимо выде­ лить два: во-первых, официальную концепцию, которую можно

назвать концепцией «конца историю>, и, во-вторых, возникновение

«второго полюса» бесправия.

Прежде всего попытаемся роскрыть первый тезис. Уже созда­

тель империи Август прекрасно понял значение идеологического воздействия на массы и проводил целенаправленную политику на

закрепление в умах людей необходимых стереотипов. Одним из самых важных в его пропаганде был тезис о наступлении «Золотого века», пришедшего с его властью. Необходимо указать, что утверждение этого тезиса в обществе было достаточно хорошо подготовлено - прекращение бесконечных братоубийственных войн создавало тот фон, на котором эта позиция официальной

пропаганды выглядела более чем убедительноЙ1 • Но для того что-

1 Даже не очень лояльные по отношению к власти интеллигенты не хотели,

чтобы повторялось то, что было типичным для эпохи гражданских войн. Так,

родившийся тогда Овидий с ужасом вспоминает время, когда странник опасался

другого странника, а тесть боялся своего зятя, время, когда редкой была любовь

между братьями, мужья дожидались смерти жен, а те - гибели мужей, когда сын раньше времени заботился о возрасте своего отца. - См.: О v i d., Metam., 1, 144.

19